Любовь на краю света

42

Мне было жарко не только от огней и возбуждения. Я не знала, что делать. Хотела ли я на самом деле знать, что было в чемодане? Я легко могла драматическим жестом бросить его в камин и понадеяться на силу огня. Затем я могла бы уйти, взяв за руку Ноя и быть с ним до конца времен, когда наступит конец всему этому кошмару.

Я попыталась сглотнуть, но в моем горле застряло что-то, затруднявшее мое дыхание. Со мной что-то не так. Я не в порядке. Напряжение в театре сгустилось, как ноябрьский туман около озера. Ной и бабушка сели снова. Они играли странные, очень странные мелодии, бешеные, дикие, нестройные, созвучные борьбе моих мыслей. Затем они сменили мелодию, она была менее агрессивной и напористой, стала нежнее, теплее и красивее. Вздох облегчения прошел по зрительному залу и достиг меня. В тот же момент мне стало легче. Я почувствовала, что готова, и открыла двойное дно. Ной и бабушка приблизились к кульминации, громкой и захватывающей. Публика больше не могла сдерживаться и начала аплодировать. Краем глаза я заметила, что все ряды встали. Овации. Мне показалось, что я знаю их всех. Кэти бешено аплодировала, мои родители были там, Виктор, Ансельм и сестра Фиделис, соседи, люди с нашей улицы — индус, старушка, которая всегда дарила мне конфеты. Но эйфорию аплодисментов и крики «Браво» я едва слышала, глядя только на куклу, мою куклу с пластиковыми ручками, ножками и головкой и тканевым туловищем. Кукла была одета в платьице, сшитое моей бабушкой, когда я была еще совсем маленькой. Я прижала куклу к себе, понюхала ее — она пахла, как и раньше, — а потом сняла ее платьице. Уже выйдя из детского возраста, я вырезала ей ножницами грудь, пришила пуговицы и все остальное с помощью иглы и нити. Мои пальцы дрожали, когда я расстегивала пуговицы. Маленькое красное стеклянное сердце по-прежнему лежало у нее в груди, как и тогда, когда я вложила его туда, поняв, что когда-нибудь мне понадобится новое сердце, потому что мое становилось все слабее. Надо мной что-то запищало. Я почувствовала боль в руке. Звуки рояля смолкли.

Я обнаружила, что лежу на кушетке, повернула голову и испугалась. Ной оказался рядом со мной, но я едва узнала его. Он напоминал мне Ноя, который после концерта стоял на грани жизни и смерти. Но что они сделали с ним? Его неожиданно тощий торс был голым, голова была выбрита. В руке он держал трубку.

Все во мне кричало. Почему вокруг такая тишина? Где музыка? Что случилось с театром? С роялем, за которым сидели Ной и бабушка? Он исчез, а вместе с ним и театр. Свет вокруг нас становился все слабее и слабее.

— Что с тобой? — прошептала я. — Что происходит, Ной? Что происходит с нами?

Он протянул руку ко мне и погладил меня.

— Не бойся, — сказал он тихо и посмотрел на меня своими большими сапфировыми глазами. Он действительно посмотрел на меня. — Мы остаемся вместе. Навсегда. Верно, Марлен?

А потом я почувствовала, как моя жизнь ускользает. Моя последняя мысль была: Ной может видеть.