Любви и тундра не помеха...

Глава 9

Виктор сплёл охраняющее заклятье и, переглянувшись с совиным нойдом, помог замкнуть защитный контур. Из небольшой низинки донеслось лишь рассерженное шипение, а потом и оно стихло. Все четверо сразу же почувствовали, что незваный гость ушёл. Он только зря потерял время.

Почти у самых ворот откуда-то, словно из самого воздуха, выскочили Оадзь и Выгахке и попытались прорваться через чужое колдовство. Им не терпелось добраться до нойд. Ведьма-лягушка попыталась полоснуть Совина по щеке коготками, с них сочилась зелёная слизь. Помешал Виктор. Он поднял с земли камень и уронил нечисти на ногу. Коротко взвизгнув, та бросилась на второго противника, пытаясь дотянуться до него.

К счастью, совиный чародей быстро пришёл в себя и стал усиливать охранные щиты, пятясь под охрану бревенчатых стен. Северные руны и странные значки, их явно нанесли на ограду чакхли по приказу своего старейшины, быстро отбили охоту у нападавших соваться в лагерь археологов.

— Иветта, вы с Трефилкой не должны сейчас выпускать своё колдовство на волю. Иначе мигом окажитесь внутри кожаных мешков из оленьих шкур! — торопливо предупредил Совин. — Боюсь, в этом случае участь ваша может быть совсем незавидной. Это особое колдовство мира духов. Если чары творит тот, для кого он сшит и заклят, то окажешься внутри уже через мгновение. Без разрешения сотворившего эту ловушку на волю выйти уже никогда не сможешь.

Выгахке что-то прошипела лягушке на ухо и стрельнула чёрными глазками в сторону густых зарослей полярной ивы. Наглая нечисть тут же истаяла с тропы, словно её тут и не было. Только никого обмануть сообщницам равка так и не удалось.

Пётр Дарович, услышав возню у самых ворот, тут же созвал всех мужчин, которые сейчас находились на территории лагеря археологической экспедиции, и спросил у Совина:

— Чем вам можно подсобить?

При этом выражение лица у ректора было такое, что даже Тала-медведь, схлестнувшись с ним взглядом, коротко взвизгнул и отполз обратно под защиту зарослей. Жалобно затрещали тонкие гибкие ветви под напором увесистой туши, со всех четырёх лап улепётывающей прочь.

Руководитель экспедиции зажал в ещё крепкой руке увесистую рогатину. Такое оружие тут стояло на почётном месте в сарае у каждой семьи. Потом ворота приоткрылись ровно настолько, чтобы четвёрка просочилась на защищённую от многих бед территорию. Почти сразу же он велел не только закрыть их на засов, но и подпереть специальными рунными камнями. Их новоиспеченным нойдам пожаловали предусмотрительные чакхли.

— Вот так живёшь, живёшь, а потом р-р-раз! И всё, что составляло для тебя привычную картину мира, летит ко всем чертям медведю под хвост!

Маститый академик уже и не рад был, что ввязался в эту северную авантюру с разного рода чертовщиной. Он уже давно понял, что на этом его открытия в области неявной стороны бытия только начинаются.

Улыбчивая саамская нойда лишь ласково погладила мужчину по руке, намертво вцепившейся в ручку деревянной остроги и с тревогой заглянула в глаза цвета северного болота. При этом она с ужасом почувствовала, что её начинает затягивать на самое дно трясины, вырваться на волю не осталось и полшанса. Об этом громко вопило хвалёное ведьмино чутьё.

Чакхли помогли возвести вокруг лагеря археологов, стойбища местных, посёлка и места раскопок такие щиты, чтобы никто не смог проникнуть через создаваемый ими барьер. Теперь любой, кто затаил зло, не сможет пройти через невидимую границу.

Пётр Дарович не мог позволить археологам ещё больше отстать от рабочего графика. Как и допустить навредить нойдам и простым жителям или утащить ценный артефакт. Даже если его возраст не насчитывал несколько столетий.

Иветта, подчиняясь тихому голосу сейды, перезвоном весенних ручьёв звучащему прямо у неё в голове, разыскивала все осколки разбитого камня. Его разрушил равк в надежде, что сможет добраться до духа-хранителя этих мест. Потом благополучно уйти от расплаты за свои бессчётные злодеяния.

«Это что же надо было сделать, чтобы гранитный монолит разлетелся на такие мелкие осколки и каменные иглы»? — проворчала Иветта, от многочасовой работы в три погибели у неё уже начинало ощутимо ломить спину.

Недоумение в голосе кареглазой девушки изрядно развеселило Негостая, и он снизавшем до ответа:

— Ты тоже так сможешь, когда полностью освоишь все возможности северного колдовства. Уверяю тебя, что, когда войдёшь в полную силу, даже Выгахке и Оадзь тысячу раз подумают, прежде чем заступить твою тропу. Твоя главная сила в том, что в крови поёт ещё и родовой колдовской дар. Научись сочетать разные заклятья. Тогда сможешь избежать многих проблем просто потому, что с тобой вряд ли кто-то захочет по собственной воле связываться.

— Если я доживу до этого светлого мгновения, уй! — острый осколок вонзился в подушечку пальца. Ветка осторожно выудила его из ранки и быстро остановила кровь, воспользовавшись нехитрым заклятьем. — Кажется, это последний. С ума сойти, сколько беспокойства может причинить всего лишь один неугомонный мертвец. Хорошо ещё, что нойдов и сильных колдунов рождается не так много. Иначе жизнь Терского берега превратилась бы в беспросветный кошмар.

— Хвала богам и предкам, до такого, пока что, дело не дошло! Идём, Иветта. Надо провести ритуал, чтобы охранный камень снова стал целым. Мы сделаем всё, чтобы подобное больше никогда не смогло повториться, — старейшина чакхли по-доброму улыбнулся ученице Гекаты.

Потом они направились туда, где их уже ждали Виктор, Трефилка, сейда и Совин.

— Неужели вот этому вороху каменного крошева можно вернуть первоначальный цельный вид? — в голосе Петра Даровича ясно прозвучали нотки сомнения.

Разум маститого академика снова зашёл в тупик. Он попытался убедить своего хозяина, что всё происходящее — всего лишь не в меру затянувшийся кошмар. Он скоро закончится. Черноволосая нойда сразу почувствовала тревогу спутника. Брюнетка ласково ему улыбнулась и легонько прикоснулась к щеке мужчины, выдохнув едва слышно:

— Потерпи ещё немного. Скоро всё вернётся на круги своя. Я понимаю, как тяжело отказываться от привычной картины жизни, но ты сильный. Поэтому справишься даже с такой проблемой.

Учёный лишь сокрушённо покачал головой и непроизвольно обнял Трефилку за плечи. Та ничем не выразила своего неудовольствия. Мудро сделала вид, что так оно и должно быть.

Сейда бросила всего один короткий взгляд на Совина, Виктора и обеих девушек, чтобы они сразу поняли. Пришло время поставить жирную точку в этой северной истории с чертовщиной и мёртвым колдуном.

— Всё будет хорошо, — саамская колдунья осторожно вывернулась из объятий ректора и быстро подошла к остальным.

В руках у неё и совиного нойда появились бубны. На этот раз пели только сейда и Негостай. Под воздействием древних чар осколки охранного камня стали внушительной глыбой. Тётка Негостая довольно улыбнулась и попрощалась со смертными. Они выручили её из весьма сложного переплёта с совсем уж непредсказуемыми последствиями и для мира духов, и для мира живых. После чего вернулась в свою вежу.

Племянник сейды этих мест не удержался от проказы. Он легонько щёлкнул не в меру мрачную Иветту по носу, и тихо сказал:

— От выражения твоего лица что угодно скиснет. Тала сам повесится на радость Оадзь и Выгахке! Выше нос, нойда! Никто и не обещал, что твоя жизнь будет лёгкой и не интересной! — и истаял без следа вслед за тёткой.

Девушка с удивлением увидела, что Трефилка и их преподаватель по культурологии ушли вместе, о чём-то негромко разговаривая. Таким счастливым Петра Даровича молодые люди ещё ни разу в жизни не видели.

— Пошли и мы домой, Ветка, — серые глаза Виктора лучились от нежности и смеялись над растерянностью любимой ведьмочки. Девушка теперь по совместительству была ещё и терской нойдой. — Мы не знаем, что свалится на наши бедные головы уже завтра, но имеем право провести приятный вечер в обществе друг друга. Тем более что работы на раскопе никто не отменял! Нам придётся уже завтра утром вкалывать, как галерным рабам. Просто для того чтобы сделать всё вовремя и успеть вернуться домой к началу занятий! — и молодая пара, строя общие планы на ближайшее будущее, направилась в сторону жилых строений.

В это время Оадзь беспокойно ворочалась с боку на бок в необъятной постели. Больно уж приглянулся ей молодой нойд. Мёртвого колдуна она была готова без возражений передать в жадные лапки своей давней соперницы Выгахке. Наглая нечисть и так, и этак прикидывала, как бы ей прибрать Совина к рукам. Только ничего путёвого в голову так и не пришло. Даже любимая дочь не смогла достучаться до колдуньи, которая почти перестала обращать на неё внимание.

— Матушка, ты обещала подыскать для меня самого лучшего жениха! — верещала трёхглазая копия злобной ведьмы. — И где он?

Тут женщина улыбнулась. Она наконец-то ухватила толковую идею за хвост. Нечисть ловко придумала, как одним махом убить двух зайцев. Правда, придётся изрядно постараться, чтобы обвести Талу вокруг пальца. Только оно того стоило. От открывшихся перспектив у Оадзь аж дух захватило. Колдунья довольно промурлыкала:

— Для своей кровиночки я на многое способна. Слушайся во всем меня, и не пропадёшь! Сегодня же провернём одну хитрость, но ты должна поклясться, что будешь послушна, дитя моё.

— Хорошо, мама. Надеюсь все мои мучения того стоят! — дочь женщины-лягушки ни слова не сказала, когда мать с помощью чар придала ей облик Иветты Местиной.

— Пришлая ведьма Талу на дух не выносит. Ты должна сердито молчать и на все его предложения отвечать категорическое «Нет!». Если будешь умницей, очень скоро станешь его супругой и будешь, как сыр в масле кататься. Мы подстроим так, что этот глупый оборотень сам выкрадет тебя из родной вежи. Специальные заклятья сделают так, что этому дурню придётся на тебе жениться.

— Какая радость быть женой оборотня?

— Родишь наследника, а Талу сожрёшь. Подумаешь! Учись, доченька! Муж — дело наживное! Чуть надоел — избавляйся как можно скорее и не жалей ни о чём!

— Хорошо, матушка. Только не уверена, что мне нужен от такого чужака ребёнок!

— Нужен! Это усиливает твои колдовские способности. Мы прямо сейчас отправляемся к Тале и провернём это хитрое дельце. Только раньше, чем через месяц, я не дам ему выкрасть тебя. Пусть помучается! Угар мне не нужен и даром! Больно уж дурной и неудачливый этот равк! Выгахке хотела замуж, вот и поможем ей. Разве что я совсем не уверена, что от такого мужа будет хоть какой-то толк.

— Такой плохонький жених? — расстроенно провыла девица.

— Совсем ни о чем, кровиночка моя. Тебя пристрою, и своё счастье буду искать. Братья-то твои совсем не думают о том, что и им уже пора усилить наш род таким простым и приятным способом.

Радозь горестно вздохнула. Как она не отбрыкивалась, мать своё дело знала. Она терпеливо, но непреклонно наставляла младшее поколение на верный путь.

— Не хочу за оборотня! Хочу за нойда! — верещала страшная, как смертный грех, дочь колдуньи. У неё ещё и третий глаз был на затылке. — Зачем мне такой? Ещё и не человек?!

— Дурочка, у ваших детей будет возможность перекидываться в медведя. Два дара сразу творить чары будут петь в крови! Мы всем покажем, кто в тундре хозяин! Ты же понимаешь, что я тебе желаю только добра, золотко моё? Мы прямо сейчас и навестим своенравного Талу. Уверяю тебя, что колдовство не сразу после свадьбы спадёт. Этот дурень будет думать, что всех обвёл вокруг пальца. Только на самом-то деле всё будет совсем иначе! — и она весело расхохоталась визгливым, точно нож, режущим слух голосом.

— Хорошо, мама. Только вот если Тала мне по вкусу не придётся, сожру его до того, как он успеет сделать наследника! Это моё единственное требование!

— Хорошо, Радозь! Но с одним условием. Ты сделаешь это не раньше, чем мы оженим Угара и Выгахке! Славная выйдет парочка!

Две заговорщицы от хохота рухнули на пол вежи, застланный замызганными оленьими шкурами и некогда дорогими мехами. Мать и дочь катались и тихонько подвывали от радости. Потом Оадзь сдула в лицо дочке горсточку чёрной пыли. Она мгновенно придавая полное сходство с Иветтой. Потом обратила в кривенькое берёзовое веретёнце

Ведьма придирчиво осмотрела заколдованную дочь и осталась довольна своей проделкой. Пропела коротенькое заклятье и представила бревенчатый дом торговца Талы-медведя. Через миг Оадзь оказалась на просторном дворе за высоким частоколом. Запертые ворота порядком повеселили нечисть, ведь на них, как и на заборе, не было рун, что предотвращали саму возможность визита подобных ей неприятных гостей.

— Здравствуй, пригласи, что ли, в горницу, хам иноземный! — начала она с места в карьер.

— Я тебя не звал, Оадзь! Зачем припёрлась? — лицо у хозяина скривилось так, словно он только что выпил неразбавленного уксуса.

— Да вот есть у меня кое-что, что заинтересует тебя. Только вот просто так получить и не надейся!

— Показывай, ведьма, но если ты без веской причины побеспокоила меня, горько пожалеешь об этом! — в чёрных глазках Талы зажглись неприятные алые всполохи гнева.

— Уверяю тебя, то, что у меня есть, очень нужно именно тебе. Взамен ты должен привести ко мне того нойда, который одолел Угара в колдовском поединке. Очень уж он мне приглянулся, — Оадзь что-то пробубнила над веретёнцем, и хозяин увидел ведьму, на которую глаз положил.

— Я не колдун, в отличие от вас двоих. Моя магия — исключительно родовая.

— Пошевели мозгами для разнообразия, Тала. Может, и найдёшь решение проблемы. А до того счастливого мига Иветта побудет у меня, — и она снова обратила дочь в кривенькое веретёнце и исчезла также неожиданно, как и появилась.

— Оадзь, если с головы пришлой колдуньи упадёт хоть один волос, я найду способ превратить твою жизнь в сплошные мучения! — бессильно взвыл оборотень, напутствуя слишком уж обнаглевшую нечисть.

Он уже видел, как будет драть нос перед всеми, что его жена — могучая пришлая нойда. Осталось только придумать, как того колдуна заставить прийти к женщине-лягушке. Никакого подвоха чтобы чужак не учуял. Оборотень с наскока так ничего и не придумал. Поэтому решил возобновить прерванный отдых. Здраво рассудив, что утро вечера мудренее.

Женщина-лягушка сразу решила, что пусть лучше Радозь побудет пока молчаливым веретеном. Она погрузилась в сладкие грёзы о восхитительном будущем. До сыновей ей не было совсем никакого дела. Только младшенькая была похожа на мать и лицом, и характером, и силой колдовского дара.

Тем временем Выгахке пыталась уломать Угара на свои условия:

— Глупый, тебе же одна сплошная выгода, касатик! Ты получаешь обратно свой зуб, а я становлюсь замужней женщиной. Без него ты скоро совсем станешь простым духом. Оно тебе надо?

— Не надо мне такого камня на шею, нечисть! И при жизни глупостями не занимался! После смерти начинать не собираюсь!

— А не поступишь, что я хочу, пожалеешь! Всё сделаю, чтобы пропажу никогда не вернул!

— Не о чем говорить, Выгахке! Проваливай туда, откуда пришла! — и равк попросту растворился в сером тумане, поднимающемся с болота.

— Угар, спохватишься, пожалеешь, да поздно будет! — ответом ей была равнодушная тишина.

Плюнула колдунья с досады, вскочила на помело и помчалась договариваться с Талой. Оборотень от того, что его второй раз за ночь разбудили, впал в холодную ярость. Выслушав незваную и совсем нежеланную гостью, он проворчал:

— Значит, тебе помощь нужна? Хорошо, тогда плени вновь совиного нойда и принеси мне в мешке из оленьей шкуры. Взамен я подсыплю Угару в вино твоё приворотное зелье. Другие твои предложения меня, честно говоря, совершенно не интересуют.

— Договорились, Тала. Не вздумай со мной хитрить! Иначе я из твоей медвежьей шкуры сделаю коврик у входа в мою вежу, — пообещала черноглазая женщина и умчалась домой, сияя как начищенный тазик от гордости за себя.

Тала же пожелал им обеим навеки потерять тропу под ногами, отправился досыпать. Он прекрасно знал все повадки и пристрастия своего господина. До судьбы же самого Угара ему не было совсем никакого дела. Всё, чего он хотел, прибрать к рукам пришлую нойду. Просто для того, чтобы отомстить родичам за то, считали его неудачником.

Выгахке же долго не могла понять, почему оборотень без возражений согласился на её условия. Чутьё говорило: что-то тут сильно не так. Только даже оленья лопатка не дала ведьме ответа на этот важный вопрос. Брюнетка выпила зелья, что навевает пророческие сны, и отправилась по призрачной дороге предсказаний. Увы, докопаться до истины и во второй раз ей не удалось.

Злая, как январская стужа, главная соперница Оадзь достала из сундука прогорклую кожу и принялась мастерить заветный мешок. Совин с помощью Иветты смог сбежать. Этого она не забыла и мечтала отомстить. Когда узилище для нойда было готово, она принялась деловито выводить на его поверхности заветные руны. Самые страшные заклятья гарантировали, что попав внутрь, пленник уже не сможет самостоятельно освободиться. Конечно, до тех пор, пока его не выпустит владелец амулета. На него были завязаны все плетения ушлой колдуньи.

Только и оберег был с подвохом. Если Тала вздумалось бы даже попытаться обмануть свою страшную союзницу, чары тут же превратили бы его в серый камень. Бедняга сразу оказался бы в кованном железном сундуке, запертом на ключ, и без тени надежды, что его когда-нибудь выпустят на волю.

Закончила с нехитрыми приготовлениями и решила, что она имеет полное право отдохнуть. Как и поискать тех, кто выкрал у неё заветное веретёнце. Только чакхли тоже были не лыком шиты. Поэтому имени своего обидчика колдунья тоже так и не смогла узнать.

Выгахке никак в толк не могла взять, почему тундра и Мир Духов приняли чужачку, как родную. Мало того, что приветили, так ещё и великой силой наделили. К чакхли у колдуньи было тоже много претензий. Ведь она точно знала, кто именно из их родов нанёс ей великую обиду. Они подло выкрали Иветту, превращённую в веретено. Впрочем, этот вопрос она решила отложить на потом. Сейчас у ведьмы были более насущные проблемы, отвлекаться от их решения нечисть не пожелала.

Доделала коварную ловушку из вонючей кожи и решила не откладывать мутное дельце в долгий ящик. Женить на себе Угара черноглазая женщина собиралась до того, как тот полностью лишится волшебной силы. Помело на этот раз решила не брать, от греха подальше. Налила в большой котёл воды, нашептала и плюнула на играющую солнечными бликами поверхность. Оказалось, что можно убить двух зайцев одним махом.

Интересующий её колдун сейчас был в лагере пришлых археологов. Как и наглая молодая девица, из-за которой и разгорелся весь сыр-бор. Нечисть с удивлением поняла, что чужачка сразу же учуяла, что за ней следят. Поэтому торопливо развеяла чары. Дело оказалось совсем не таким лёгким, как ей наивно показалось поначалу.

Женщина тяжело вздохнула и на пару мгновений задумалась, как лучше поступить. Потом решила попытаться обтяпать дела, как обычно, нахрапом. Она всегда питала слабость к эффекту внезапности. Им без зазрения злоупотребляла без малейших угрызений совести. Только в этот раз всё вышло совсем не так, как ей привиделось.

Появилась злодейка в том самом месте, где стояли заговорённые Лирины грабли. Подвоха чародейка никак не ожидала. Ведь с такими плетениями сталкивалась впервые в жизни. Раздался оглушительный треск, когда массивная ручка садового инструмента радушно поприветствовала незваную гостью. Удар оказался настолько силён, что у несчастной чуть искры из глаз не посыпались.

Решив наказать неведомого обидчика, нечисть выпустила на волю северные чары. Уже через пару мгновений Выгахке оказалась внутри собственной же ловушки.

— Немедленно выпусти меня, наглая девчонка! — тщетно ярилась она, так как отпирающий амулет остался снаружи.

— Простите, сударыня, но я вас к себе в дом не звала! — голос Иветты сочился ядом, но был предельно вежлив. — Не моё колдовство лишило вас свободы. Не мне вас и освобождать.

— Выгахке, чую, что по мою душу пришла. Отвечай, зачем пожаловала? — Совин миндальничать с колдуньей не собирался. Он прекрасно понимал, к чему это неизбежно приведёт.

— За чем пришла, с тем и уйду, — прошипела нечисть, тщетно пытаясь покинуть ненавистное узилище. — Что за странные незнакомые плетения на этой мерзкой иноземной штуковине? Чужие, нездешние! Явно не твои, наглая девчонка!

Ветка не соизволила ответить. Слишком хорошо понимала, что не знает всех местных уловок. Поэтому может ненароком попасть впросак. Совиный нойд что-то прошептал над мешком и лениво проронил:

— В последний раз спрашиваю, Выгахке. Зачем пожаловала?

Ответом ему послужило лишь сердитое шипение, а потом послышался возмущённый зубовный скрежет. Пожав плечами, Совин наложил на кожаный мешок густую сеть заклятий. После чего они с Иветтой вернулись к обсуждению более насущных вопросов.