Маг четвёртого ранга

Глава 14 — Не бросай её!

Ей не требовался собеседник. Но необходим был слушатель. Шена укутали в одеяло и посади за стол на маленькую кухню. На исчерканной ножом и побитой старостью столешнице перед Шэном поставили глиняную чарку с каким-то травяным отваром. И она начала говорить, и кроме них двоих на кухне больше никого не было, а за окном был холодный осенний вечер, дул ветер, и дождь каплями стучал по узкому пыльному стеклу. Хозяйку кухни было почти не видно, света мало, и ни свеч, ни камина в помещении не было. Она начала по-простому:

— Меня зову Мариса, для своих… а тебя я отношу к своим, раз ты приглянулся моей дочери, можешь просто называть меня Иса.

Упоминание про безумную девушку заставило бы Шэна поперхнуться отваром, если бы он пил его в этот момент, но он не пил, отвар был слишком горячим. Однако это упоминание чуть пробудило его от болезненного сна, в котором он провёл последние несколько дней, он уже повнимательнее смотрел на Ису, пожилую женщину с морщинистым лицом и добрыми наивными глазами… которые он сейчас из-за темноты видел с трудом.

— Когда-то мы с Бронсвольтом, можно просто Брон, это мой муж… так вот когда-то мы с ним состояли в бандитской шайке «Лесное семейство Макура», ха-ха-ха… не смотри на то, что сейчас мы такие развалины, когда-то и мы были резвыми и жестокими людьми, гораздо хуже чем сейчас… Макур был нашим лидером, мы пришли в шайку когда были не старше Фаи, совсем сопляки, без выучки, без понятий, без чести и достоинства… мы были жестокими ублюдками, что хотели хорошо жить, а работать не хотели. По началу я грела постель Макуру, мы тогда с Броном ещё не очень ладили, сбежали из одной деревни, но не спали вместе, да и вообще… он тогда был тем ещё писклявым уродцем, а на меня много кто заглядывался…

Последние слова Иса произнесла со сладкой хрипотцой, и Шэн, что в этот момент старательно дул на очень горячий отвар, чуть от испуга не выронил сосуд. Ему на миг показалось, что с ним пытаются заигрывать… к счастью, лишь показалось, Иса как ни в чём не бывало продолжила рассказ:

— Макур был славным воином, огромный, весь в шрамах, с огромным топором и весьма недурным телом… но он постепенно сдавал, и как лидер, и как воин. Мы с Броном со временем стали чуть лучше ладить, всё же из одних мест родом, а вечерами бывает не с кем поговорить, люди в шайке постоянно дохли, или сбегали, кого-то ловили патрули стражи и весили, и по итогу нас осталось всего три ветерана в отряде… кажется, словно это было вчера, хотя прошло уже почитай два десятка зим с тех пор. Мы ночью с Браном прирезали остатки шайки, что тогда уже и названия то не имела, а численностью была в пару десятков дрянных рыл, а после мы с Браном сбежали… помню сидели и думали, куда бы нам податься. Тогда мы уже были не молоды, мира особо не знали, и умели разве что хорошо убивать… никакому ремеслу не обучены, а рисковать жизнью больше не хотели, как и странствовать непонятно где, трясти дряхлыми задницами посреди пустынь, гор, эльфийских чащ… нет мы решили остаться здесь, на этой земле, тем более все дороги в округе мы знали, и секли в том, как обезопасить себя…

Шэн допил отвар из кружки, на кухне совсем уж потемнело, несмотря на то что глаза его немного привыкли к темноте, Ису он теперь подмечал как тёмный контур, тень, силуэт, едва видимый, но хорошо слышимый. История его немного утомила, и в то же время… вызывала в нём ни мало противоречий. Ему просто сложно поверить, что такие добрые люди, славный мужчина, что помог ему искупаться в небольшом илистом пруду, и эта милая женщина, что порой напоминала ему матушку… они не казались убийцами и бандитами, что годами грабили и убивали мирных путников, однако… Шэн помнил Чака, который был славным пареньком когда-то, а потом обрюзг и загордился общением с дворянами, он помнил как изменился его лучший друг, и как сильно он изменился сам, по сравнению с тем наивным, но храбрым мальчиком Тоддом, которым он был когда-то.

— И в общем мы осели в старой землянке лесника, что жил здесь очень давно. Останки дедка мы закопали чуть поодаль, прибрались здесь, со временем построили небольшую пристройку для удобства. Живём. Золота, которое вынесли с остатков банды, хватило на покупку кое-какого инструмента, на семена… ну ты видел наш небольшой сад и грядки, согласись, так можно вполне неплохо скоротать старость, жаль только, что детишек мы с Броном никак зачать своих не смогли…

— Подождите, а как же…

— Фая? Ха-ха… она не наша, вообще сложно сказать чья она. Бронсвольт нашёл её девятнадцать зим назад, весной, в период дождей… мы тогда только-только обустроились на новом месте, и не охотиться, не хозяйство вести мы ещё в должной мере не умели, Брон часто уходил в ближайшее селение «Ромашковый луг» за припасами, всем деревенским он рассказывал, что мы новые егеря, поселившиеся в господском лесу… нам вроде как верили, да в прочем не о том хотела рассказать… в общем тогда постоянно шли дожди, и я сидела дома, поддерживала огонь в печи, пыталась научиться вязать, выходило к слову очень паршиво, учить меня было некому, а то что преподали мне дома, когда по малолетству учили в будущие жёны, успело за годы разбоя позабыться… в общем слышу Бронсвольт смеётся за околицей, хотя ушёл из дому совсем недавно, воротиться ещё вроде как не должен… и слышу как вторит ему какое-то невнятное улюлюканье и повизгивание, выхожу на крыльцо, а там этот дурак весь грязный по пояс, сырой как чёрт, но довольный, улыбается, и в руках сжимает грязный свёрток, в котором кто-то шевелится, размахивает грязнущими ножками… Брон меня с порога огорошивает, говорит наследника нам боги послали, принимай жёнушка! Ох, как же я над ним хохотала, когда ребятёнку отмыли и между ног заглянули, девчонка ха-ха-ха-ха… ох, ну и время было! Бронсвольт по дороге шёл, и видит на обочине что-то чумазое шевелится, в начале подумал что зверь какой раненный, но поближе подошёл, пригляделся… а там она, малышка Фая, улюлюкала что-то про себя, она у нас вообще странная… не плакала никогда, даже когда мы её бою обучали в малолетстве и не редко палкой дубовой за грешки мутузили, никогда не ревела, смотрит только волком, что-то нехорошее про себя думает… а так она у нас не злопамятная, ты не переживай, она славная девочка, просто засиделась тут с нами в глуши, одичала немного…

Женщина решила перевести дыхание, отпила из чарки уже холодный отвар. Посидели молча. Они не видели, что за порогом, у стенки в узком коридоре на корточках сидит недвижимая тень, и внимательно слушает.

— Хотя я очень хотела, чтобы у Фаи был братец или сестрёнка, чтобы им вместе не так одиноко было… да видимо Светлоликий рассердился на нас за многолетние грехи, я уже смирилась, но в молодости очень горевала… ни разу ребёнка не донашивала, умирали совсем крошечными, то что из меня выходило было больше на сопли похоже, но не на живого человека… видимо такая наша доля, мы уже смирились с этим, но Фаю жалко… одиночкой росла.

В этот миг за окном сверкнула молния, прокатился раскат грома, в коридоре чуть скрипнул пол, но никто из сидящих на кухне этого скрипа не услышал.

— За тобой приходили, парень. — голос Исы моментально изменился, там не было больше тоскливой нотки, сейчас он звучал глухо и сухо. — Люди виконта Сантерры заподозрили что-то неладное, когда ты исчез с поля боя, унося с собой копьё виконта, застрявшее в твоих рёбрах.

Шэн сидел тихо-тихо, стараясь лишний раз не дышать.

«То, что она говорит, не должно быть ей известно...»

— Мы убили рыцаря, что шёл по твоим следам, и всех в его отряде, одного пытали, узнав суть дела... и нам всё это очень не понравилось. — А Шэну в этот миг очень не понравились её слова, как это они убили рыцаря? За ним правда шли люди? И что сейчас сделают с ним… в голове Шэна сверкали тысячи мыслей, на подобии молний, что освещали мрачный ночной небосвод. Но спросил он совсем другое:

— Почему вы… позаботились обо мне?

— Почему не прикончили и не зарыли среди грядок с капустой, должно быть хотел ты спросить? Тут всё очень просто, ты понравился нашей названной дочурке, единственный человек, её ровесник, которого она встретила за всю свою жизнь… несмотря на то, что ты привёл врагов в наш дом, ты стал для нас гостем, и мы о тебе позаботились.

— Спасибо вам, я…

— Заткнись! — она сказала это быстро и твёрдо, прозвучало как пощёчина, рот Шэна закрылся моментально.

Тишина. Лишь капли дождя разбиваются о стекло в своём смертельном полёте, лишь гром раскатом шумит.

— У тебя дар. Как и у неё. И вам обоим здесь не место. Вы уйдёте отсюда завтра, на рассвете. Она давно уже готовится покинуть нас, но я всё переживала как она справится одна… так вот теперь она будет не одна, ты поможешь ей в большом мире, слышишь? Ты не бросишь её. Пока она не привыкнет, пока сама не захочет уйти, ты будешь рядом с ней, ты понял меня?

Шэн молчал. Он был им обязан, но эта девушка, она…

— Ты обязан нам жизнью, парень. Мы выходили тебя, спасли от преследователей, ты нам должен, а долги нужно отдавать, к тому же… Фая и тебе поможет, она… очень сильная девочка, куда сильнее нас и кого-либо другого, просто ей не хватает опыта. Ну так что?

Шэн закрыл глаза, хотя в темноте этого никто не увидел. У него в этот миг было такое чувство, словно на шею вешают рабский ошейник. Тем не менее, он тихо сказал:

— Хорошо… я уйду вместе с ней, и буду ей помогать.

Тень в коридоре улыбнулась и ушла в свою комнату, не найденная, тихая, счастливая.

***

На рассвете они покинули домик в лесу. Шэн и Фая. Сначала он чувствовал на себе некую ответственность, шёл впереди, рассказывал девушке и о большом мире, который сам познал совсем недавно. Рассказывал ей про город Прамонд, про школу магии, в которой учился, пугал её историей про тёмное племя, что хотело напасть на город, но благодаря стараниям его учителя, великого магистра Рена, племя отступило… про то, как закончилась жизнь магистра он умолчал.

Больше всего девушку заинтересовал рассказ про авантюристов.

— Кто они такие, эти лихие люди, которые помогали твоему учителю? Они же не бандиты как ма и па?

— Нет, они… очень храбрые люди, которых нанимают для защиты караванов, охоты на монстров, или для поиска древних реликвий и сокровищ во всяких… страшных местах, куда никто другой по доброй воле никогда не сунется.

— Звучит так, словно у тех людей полно приключений, и им за это хорошо платят?

— Ну да, очень хорошо… ведь они рискуют жизнью, а когда возвращаются с заданий они очень много пьют и могут неделями праздновать, в общем спускают деньги на ветер… а раз им есть что спускать, то, наверное, платят им много, на самом деле я не знаю точно, я не очень много разговаривал с ними.

— Вот как… — Фая улыбнулась, на щеках у неё проступили две очень милые ямочки, — хочу быть авантюристом. Так я смогу узнать весь мир, ведь можно много куда отправиться…

В этот момент она казалась Шэну очаровательным спутником, о котором очень хотелось позаботиться, и которую очень хотелось защитить. Воспоминания о их первой встрече сильно притупились, возможно многое из того было простым бредом его умирающего разума, а на самом деле она ведь тогда позаботилась о нём…

Пока они шли по лесному массиву, рука Шэна то и дело останавливалась на медальоне. Когда-то он принадлежал светлому целителю, который приехал в Хамонд, чтобы забрать двух парней обучаться в школе магии. Целителя давно убили, а медальон достался Шэну. После манипуляций с тёмной силой в подвале школы он больше не мог носить его, серебро жгло его нещадно, оставляя на теле здоровенные волдыри и красный след, словно приложили раскалённым металлом.

Но после боя под замком Сантерра. Когда крыс Крэй спрятал Шэна, умирающего от несоизмеримых ран, вот тьму… медальон вместе с Шэном попал на тёмную изнанку мира. Шэн очень мало знал об этом месте, но встречал в магических трактатах упоминания о тёмной изнанки мира, его ещё называли тёмным планом, откуда твари черпали силу своего гнилого дара. Гораздо больше было упоминаний о светлом плане, так называемых небесных чертогах, где обитают чудовищной силы великие духи – ангелы и архангелы. Из этого места светлые маги черпали свой дар.

Но куда важнее сейчас то, что Шэн не по своей воле оказался в теневой изнанке мира, и тьма пыталась поглотить его. Но не поглотила, Крэй вышвырнул его обратно в мир… при этом сам крыс исчез, Шэн не ощущал его ни в своей тени, ни какого-либо присутствия его в этом мире, крыс словно исчез совсем, не ощущалось никакой связи, что была раньше постоянной. Шэн в любой момент мог сказать раньше, где находится Крэй, мог беззвучно отдать ему приказ… что в последнее время всё больше напоминал просьбу, которую крыс мог спокойно не выполнить. И вот его не стало, и Шэн словно потерял значимую часть себя, он теперь ощущал некую… беззащитность.

Пока он думал об этом рука теребила цепочку медальона, пальцы без ошибочно искали и находили гладкую почерневшую грань металла.

Медальон почернел после теневой изнанки мира, металл стал отливать чёрным, светлый блеск, как и цвет серебра вымарались в нём во что-то матовое, тёмное.

Шэну отдала его Иса, ещё в доме лесника, когда он приходил в себя. Она сказала ему, что нашла этот медальон в его искромсанной кожаной куртке, в одном из карманов. И добавила, опуская почерневший кружок с треугольником по середине в его ладони:

— Будь осторожен с поделками тёмных, парень. Они очень сильны, но… церковь светлых духов такое не одобрит, почувствует хотя бы шепоток тёмного дара, идущего от тебя, и мигом окажешься на костре.

Он тогда спросил, что она имеет ввиду, ведь медальон не кажется таким опасным, ну да, почернел и, что… всего лишь кусок металла, что так приятно холодит руку.

Иса усмехнулась, обозвала его дураком.

— Прокажённое серебро не может быть слабой поделкой, нужен очень сильный дар, чтобы так исказить святой металл.

Пока он думал обо всё этом, солнце поднялось высоко. Они прошли уже много пути, миновали чащу, и сейчас шли по небольшому лугу. Поздние цветы стеклянными бутонами сверкали под их ногами. А на небе солнце золотом осветило многочисленные облака.

Воздух был холодным и сырым, было очень зябко. Изо рта шёл едва видимый белый дымок при дыхании, и местами виднелся небольшой туман, сапоги на ногах быстро покрылись холодной влагой росы.

Стайка птиц, движимым и крякающим треугольником улетала куда-то в тёплые земли.

И они вдвоём шли познавать такой большой не знакомый пугающий мир.

Очень быстро лидером в их небольшом отряде стала Фая. Она знала куда идти, двигалась гораздо быстрее ещё спящего и такого задумчивого Шэна.

Вскоре она вывела их на дорогу. Это был не мощённый камнем тракт, а простая лесная дорога, с двумя колеями оставленных здесь от проезжающих мимо повозок, которых конкретно в этот момент вокруг не наблюдалось.

Фая схватила Шэна за руку и увлекла за собой в заросли, что росли у лесной дороги. За листвой кустарников, она скинула с себя сумки, заставила Шэна сделать то же самое, постелила на сумки дорожный плащ из шкуры волка, что неплохо должен был защищать от дождя…

Шэн решил, что девушка устала, и собирается сделать небольшой привал, потому не сопротивлялся, и пропустил тот момент, когда сильные грубые руки повалили его на тот самый волчий плащ. Пока он снизу пытался понять, что происходит, ловкие руки девушки стянули с него сапоги, развязали тесёмки штанов, и быстро оголили его достоинство. Вялый член зябко предстал на свет, где было для него очень холодно, и ветрено, и тут же грубые, но такие горячие пальцы ухватились за его головку, и стали дёргать кожицу вверх и вниз… она с любопытством склонилась над его членом, и вскоре стала тереть его меж ладошек, явно не понимая как эта штука работает, изучая её наглядно.

Шэн открыл рот, намереваясь что-то сказать, но слова никак не желали вырываться наружу, вместо этого он глубоко дышал, а его щёки всё быстрее краснели… и не только щёки. Внизу плоть стала разбухать, туда прилило много крови, головка оголилась, заставив Фаю воскликнуть:

— Ого… а я думала, что он так и останется маленьким слизняком…

Это ещё больше вогнало Шэна в краску, из него вырвалось пару неосознанных тупых слов:

— А что ты…

Он хотел добавить «делаешь», но не смог, потому что Фая быстро раздевалась и его взору предстали упругие подтянутые бёдра, на миг промелькнул крепкий зад и когда она подняла ногу, чтобы стянуть с себя сапог, на миг пред ним предстала её промежность из-за длинного подола рубахи показались курчавые волосики и нежная розовая плоть, откуда стекала слюнка чего-то прозрачного… запахло сладостью и едковатым потом. Член Шэна напрягся до безумия, его бёдра дрожали, живот сжался, он с трудом сдерживал себя, чтобы остаться на месте и не свести с неё взор… ему очень хотелось взять её, ему хотелось её до сумасшествия, правда как взять её он не знал, и что будет делать если вскочит с земли и уже сам её повалит он тоже не знал… разве что будет глупо тереться об неё своим напряжённым отростком, пока семя не выльется наружу?

Потому он и лежал, ждал… и те краткие мгновения, пока она предстала пред ним полуобнажённой, показались ему чуть ли не вечностью.

А она стояла и улыбалась, её взгляд медленно скользил от его напряжённой красной головки, до не менее напряжённого покрасневшего лица. Её щёки слегка пылали, но в свете восходящего солнца, она была освещена золотым сиянием, как облака на небе, как распутные дамы на похотливых картинках, что выставляют в борделях, как богиня плодородия, которой молятся тёплой весной…

Она медленно опустилась на него, ногами упёрлась в землю, чуть приподнялась, и грубой, но горячей рукой она ухватила его за пульсирующую кровью и развратом головку, и направила её куда в узкую и влажную утробу… ему сначала было неприятно, в начале жестковатые волосы кололи его член, но чем глубже он погружался в неё тем приятнее ему становилось, её же и вовсе чуть выгнуло назад, она закрыла глаза, и чтобы удержать её от падения он непослушными руками ухватил её за талию… руки словно жили своей жизнью, они порхнули ей под рубаху, сжали горячую дрожащую талию, обхватили собой напряжённые мышцы и такую нежную кожу… она же тем временем чуть приподнималась, возвращая головку к началу и опускалась, постепенно погружая её всё глубже и глубже… он невнятно мычал от наслаждения и пульсирующего в нём похотливого напряжения, она же чуть приглушённо стонала, когда его член погружался в неё всё глубже и упирался во что-то твердоватое, эластичное, продавливал невнятную преграду всё сильнее, постепенно порывая её границы… её стон наслаждения сменился вскриком боли, он же уже не мог остановиться и стал двигаться сам, окончательно разрывая сокрытую в ней эластичную преграду, она сдавила его член нутром так, что он не смог пошевелиться, и тоже ощутил неприятную сдавливающую боль, это заставило его открыть глаза.

Он встретился с ней взглядом, её щёки побелели, губы были плотно сжаты… чуть слышно она прошептала:

— Ма предупреждала, что так будет в первый раз… нужно лишь немного потерпеть… но я не знала, что будет так больно…

Он почувствовал, как что-то горячее вытекает из неё, и мокрой красной лужицей растекается по ложбинке его живота, тусклые красные капли падали на волчий дорожный плащ, оставляя на нём небольшие пятна.

— С тобой всё хорошо? — хриплым шёпотом спросил он.

— Всё… в порядке… просто… продолжай, — закрыв глаза ответила она. Хватка внутри неё чуть расслабилась, его член ощутил свободу, и она же сама присела, вгоняя его отросток глубже в её горячее кровавое нутро, он не смог устоять от искушения и толчком поднял кверху бёдра, идя ей навстречу, ещё глубже погружаясь в неё…

Её снова выгнуло. Из её рта вырвался не то крик, не то стон, глаза плотно сжаты, а губы пытаются улыбаться, на щёки же вернулся невнятный румянец, что так легко приходит и уходит, когда его не ждёшь.

Они занимались этим впервые, всё было так странно и неловко, немного больно, но приятная нега накрывала их с головами, заставляла двигаться разгорячёнными телами, погружаться всё глубже друг в друга.

Когда настал момент высшего наслаждения, Шэн испугался чего-то… его сердце на миг замерло, и он вытащил из неё исторгающий семя отросток, чуть оттолкнул ей, и перламутровая горячая жидкость плевком оросила её бедро и краешек рубахи.

Она, тяжело дыша замерла, огромными голубыми глазами она смотрела на соплю, что стекала по её ноге. Перевела неверяще-удивлённый взгляд на Шэна. Тот попробовал вякнуть жалобно, что-то вроде:

— Извини, я…

И тут же схлопотал жёсткую пощёчину такой силы, что позвонки на шее жалобно хрустнули, а перед глазами всё поплыло.

Магия закончилась. Холодный ветер очень неприятно обдувал вспотевшие мокрые тела, заставляя их дрожать, а достоинство Шэна быстро синеть и скукоживаться. Он с трудом разлепил глаза, пищащую голову повернул в сторону его разозлённой богини, и тут же оказался с ней лицом к лицу, приподнятый за грудки, как нашкодивший котёнок.

— Ты испачкал меня… — её разозлённый голос был очень неприятен и дрожал чужеродным звоном, что-то внутри Шэна напряглось, ожидая удара… но он не последовал, она хотела ещё что-то сказать, но остановилась на полуслове, брови на её лице чуть опустились, лоб напрягся, и она уже не так агрессивно, с некой задумчивостью спросила у него:

— А как тебя зовут, зверёныш?

Последнее слово неприятно задело его. Он никакой не зверёныш. Он человек. Он её… кто? Не важно сейчас, но точно не зверёныш! Однако… её нехороший разозлённый голос ещё не забылся, а напряжение в нём ещё не исчезло, и он решил не ругаться, не пытаться выяснить происходящее между ними… просто назвал своё имя, которое на самом деле ему не принадлежало:

— Шэн. Меня зовут Шэн… а тебя Фая, да?

— Ага.

Она по-прежнему была хмурой, но услышав его имя, и узнав, что он запомнил её, она чуть улыбнулась, её лицо слегка просветлело. И она отпустила его. Встала, быстро прошла к разбросанной на земле одежде и принялась одеваться.

Шэн последовал её примеру, но не успел он даже штаны натянуть, как издалека до них долетели голоса, и стук копыт, скрип деревянных колёс.

Фая справилась с одеждой первее его и вылетела из кустов так быстро, что он едва отследил её движение взглядом. Он попытался ускориться, но по итогу только сильнее запутался в штанинах, всё в этот миг казалось ему как-то неправильно, неловко… к тому же из члена ещё что-то склизкое стекало, и весь мир сделался вдруг весьма неудобной штукой, что уж говорить про непослушные штанины?

Фая тем же временем с кем-то переговорила на дороге. Он слышал мужской голос, радостный детский, и что-то причитающий женский.

«Там много людей!» — подумал он, и поспешил уже наконец выбраться из зарослей, прихватив с собой оставленные дорожные сумки и плащ, заляпанный едва заметными пятнами их пошлого грешка.

***

Шэн ненавидел таких людей, вроде этого мужичка в соломенной шляпе, сидящего на телеге. И ведь было видно даже невооружённым взглядом, что мужичок то славный, он улыбался им с Фаей дружелюбно и открыто. Рядом сидела его жена, полная женщина с внушительной грудью и не менее внушительным животом, на её округлых бёдрах сидела девочка, тоже дружелюбно их рассматривала, но стоило встретиться с ней взглядом, как она смущалась и быстро утыкалась в живот матери, пряча там свою щербатую улыбку. Славные люди. И вот таких людей Шэн ненавидел. Не за их славность и дружелюбие. А за то, что мужик в соломенной шляпе явно был выпивший, его здоровенный картофельный нос был красным, глаза слезились.

Во-вторых, одной рукой он непринуждённо держал кончик деревянной рукояти, что выглядывала из-за его худощавого бедра. Какой неказистый человек, ноги тонкие, тело полное. В лицо улыбается, однако арбалет то рядом. И смотрит он на Фаю интересным взглядом, на ключицу и ямочку между грудей, которая сейчас хорошо видна, потому что девушка не успела до конца застегнуть все пуговицы на своей рубахе, хотя с низу всё прикрывал тёплый жилет, однако ворот был раскрыт нараспашку. И мужчина в соломенной шляпе смотрел именно туда, и тут же косился на супругу, сидящую рядом. А та простая на вид женщина всё замечала, и уже гораздо холоднее смотрела на Фаю.

Позади первого крытого фургона, на козлах которого сидела небольшая семья, стоял и второй фургончик. Так же, как и первый запряжённый тяжёлыми тягловыми мулами. На втором фургоне так же ехали трое, двое из которых уже спрыгнули с козел из-за внезапной остановки и чужих людей, что так неожиданно появились из зарослей близ дороги, не бандиты ли часом?

И эти трое были мужчинами, хотя… мужчиной можно было назвать только одного из них, причём очень молодым мужчиной, двое других на вид не уступали росту Шэну, являясь приблизительно его ровесниками. И все трое как-то неуловимо были похожи на мужика в соломенной шляпе, что сидел в первом фургоне. На козлах остался сидеть самый младший на вид из трёх, двое других при подходе недобро оглядели Шэна, но заметив Фаю забыли про него напрочь, глаза их пялились нагло на ямку меж девичьих упругих грудей. Один что-то хмыкнул, толкнул локтем другого, они посмеялись приглушённо и вновь уставились на Фаю. Та была красива в этот момент, с горящими от румянца щеками, на которых проступили красивые ямочки от дружелюбной улыбки, на лбу капельки пота… она вся казалась какой-то очень подвижной, живой. И в этот момент Шэну очень хотелось защитить её, удержать подле себя.

Всё это Шэн увидел и оценил за пару мгновений, как только выбрался из зарослей кустов. Мужчина в шляпе тут же перевёл на него взгляд, возникла небольшая пауза в разговоре, и мужчина заговорил уже с Шеном.

— Приветствую путник… твоя подруга сказала, что вы путешествуете пешими, и было бы неплохо вас подвести. Мы, к слову, семейство Феримор, занимаемся хозяйством в Ромашковом Луге, может слышали о такой деревеньке… она тут рядом в общем-то.

— Приветствую господин. — Шэн слегка поклонился.

— О-хо-хо… — мужчина перевёл взгляд на супругу, на подошедших сыновей и они все весело рассмеялись. Но увидев, что Шэн не смеётся вместе с ними, а на против смутился, мужичок в шляпе оборвал смешок, и объяснил:

— Как высокопарно ты заливаешь, парнишка! Я не господин, мы простые фермеры знаешь ли… хотя хозяйство у нас не малое, мы, наверное, самое большее поле сеем в деревне… но при этом никакие не господа.

Тут его оборвала супруга:

— Хватит моросить понапрасну, Доус, нам ехать ещё полтора дня!

— Ах да, прости дорогая… — Доус чуть приобнял свою пышную жену за плечи, вызвав тем самым недовольный писк девчушки, сидящей на коленях у матери. — Залазьте к нам в повозку, парочка, пока нам по пути мы будем счастливы вашей компании! Хоть и места здесь спокойные, и лихих сволочей давно не встречалось, однако так будет безопасней… — хмурый взгляд жены заставил Доуса наконец завершить пьяный трёп. — Залазьте в повозку и тронемся уже!

Так они и сделали. Но проходя мимо братьев, Шэн заметил их влажные взгляды, и обернулся проходя. Те, не смущаясь пялились на зад Фаи, а там было на что посмотреть, ведь Фая носила кожаные штаны в обтяжку, чтобы те не стесняли движения – они облепили её крепкие бёдра и упругий зад как вторая кожа. Но тут глаза братьев столкнулись со взглядом обернувшегося Шэна, и они стиснули зубы, подбородки выдвинули вперёд, словно то были щиты, а лицо задрали повыше к солнцу, словно они выше этой недовольной мрази, что смотрит на них с осуждающей злобой.

Шэн и Фая залезли в повозку, что оказалась пустой. Видимо фермеры ездили в ближайший город или крупное поселения, чтобы торговать урожаем. Во всяком случае в повозке пахло свежей землёй, овощами, сладкими и перепревшими яблоками… слегка веяло кислым элем. Видимо торговля прошла у семьи Феримор славно, раз домой они возвращались пустыми. В повозке было не так уж и много света, тент из кожи и мешковины хорошо защищал от солнца, однако сзади тент был короток, и через край фургона хорошо были видны напыжившиеся лица братьев, двое из которых пересказывали что-то младшему, то и дело бросая на Шэна недовольные взгляды.

Повозки неторопливо тронулись. Колёса стучали по земле, пол фургона чуть поскрипывал и качался из стороны в сторону, но это всё равно было куда приятнее, чем идти пешком. У Фаи с Шэном появилась возможность вытянуть ноги и чуть отдохнуть. Шэн специально сел поближе к концу фургона, чтобы собой закрыть от взглядов прекрасную Фаю. В этот момент он очень тревожился о неё, его душа трепетала, когда её взгляд останавливался на нём и она чуть улыбалась.

К сожалению, или к счастью, она ничего не говорила. Не о том, что только что произошло между ними там, в кустах. Не о их внезапных спутниках. Не о дальнейших планах. Сидела молча, чуть прикрыв веки, с задумчивой полуулыбкой на устах.

А Шэн вновь вернулся к мыслям почему же он ненавидел этих людей. Пожалуй, ненависть была слишком сильным словом для описания его чувств. Он испытывал скорее стойкую неприязнь к этим славным на вид людям, потому что они… попросту не понравились ему, их взгляды, их движения, из слова… всё это напрягало, не нравилось, беспокоило его. Хотя он так и не мог понять почему, как бы не задумывался, как бы ни силился понять.

По итогу он решил, что это просто предчувствие, к которому стоит прислушаться, но паниковать и бояться этих людей не стоит. Всё же они согласились их подвезти и были весьма дружелюбны.

На самом деле они с Фаей не знали куда направляться и пока двигались просто к ближайшему поселению, желая там чуть подзаработать, узнать о мире немного больше, ведь оба пока мало что видели на своём веку, мало к чему были готовы, но очень многое хотели узнать.

Пока Шэн думал об этом, Фая успела задремать, свернуться калачиком и приткнуться к его плечу. Она сопела горячим дыханием в его руку, а он не мог отвести взгляд и умилялся, сам не замечая, как постепенно, вслед за подругой, погружается в сон.

Они проспали так до позднего вечера, пока фургоны не остановились, и семейство Феримор не стало готовить небольшой лагерь к ночной стоянке.