Маг четвёртого ранга

Глава 7 — Проклятый выверт

Комната Тодда. Из окна падает луч солнечного света. Тодд сидит на кровати, смотрит в стену. На его коленях лежит книга. Тодд пытается осмыслить прочитанное.

«Получается, что я не смогу никакими ухищрениями пополнять свой резерв… он у меня больше не может развиваться, и по силе, как маг, я ограничен. Однако вместе с тем, есть простые руны, способные накапливать природную ману, и при должном навыке я смогу ей манипулировать… то есть я смогу увеличить отчасти резерв, но и тут не всё так просто… руну можно подключить только к другой руне, а это значит, что руна накопления может активировать не более одного заклинания, и нужно разумно подойти к выбору этого заклинания и вещице, к которой я присобачу руну. Мне нужно, чтобы я всегда носил её с собой, и чтобы умел быстро активировать, тогда мой потенциал как мага сильно возрастёт…хм… похоже магистр Рен, пусть он и та ещё сволочь, был прав, что в рунах для меня — спасение, или костыль, на котором я смогу выкарабкаться из скверной ситуации».

В этот момент в дверь комнаты постучали. Узкая деревянная дверь тут же приоткрылась и оттуда выглянула Мари. Красивая черноволосая женщина, по сути является одной из множества служанок школы магии. Пусть здесь и обучаются будущие маги, однако кормить, одевать, стирать и штопать мантии за них должны обычные люди. Вроде Мари. Ведь не престало будущим магам заниматься простолюдинскими делами.

Мари ласково улыбнулась Тодду.

— Тебя зовёт новый магистр школы, мальчик. Поспеши в кабинет поскорее, не стоит злить магистра… я слышала, что гномы очень злопамятны и пренебрежения не прощают.

Тодд кивнул и встал с кровати. Мари ушла дальше выполнять свои дела.

Тодд вышел в коридор и направился в сторону кабинета магистра. В голове он перебирал слова из книги про руны, которую читал. Кажется, информация про нового Магистра прошла мимо него. Но стоило Тодду войти в кабинет, как он замер, и с явным удивлением уставился на коротышку гнома, что сидел в деревянном кресле, подложив себе под задницу целый ворох подушек.

— Э-э… добрый день, а где магистр Рен? — спросил неловко Тодд, кланяясь.

— В мире лучшем, чем этот! — прокряхтел недовольно гном. — Быстрее нужно шевелиться мальчишка! Я прождал тебя, кажется, целую вечность!

— Э-э-э… а-а…

— Э-э, о-о, у-у… ты настолько тупой, что можешь только звуками разговаривать?! — гном говорил всё громче, а голос его становился всё злее. — Я Гримвел «рокот земли», и теперь я магистр этой школы. А ты тот самый идиот, что не способен даже простенького заклинания выдать?

Щёки Тодда залил яркий румянец стыда. Губы его были плотно сжаты. Глаза блестели и смотрели куда-то в стену.

«Пусть говорит он грубо… но в чём он не прав?» — думал про себя Тодд. — «Я действительно самый слабый ученик из всех, и у меня нет тех знаний, которыми обладают другие…»

— Ну что ты заткнулся и вылупился в сторону, как рыба, выброшенная на берег? — Тон Гримвела резко сменился. Исчезла вся злость, голос старого гнома стал обычным, и даже приобрёл глумливые нотки.

Тодд посмотрел на гнома. А гном, поймав его взгляд, разразился заливистым хохотом. Он ловко спрыгнул с деревянного кресла и вальяжной походкой подошёл к Тодду. Мальчик не сводил с гнома глаз. Тот оказался почти одного с ним роста, но гораздо шире в плечах. К тому же, гном обладал настолько мускулистыми руками, что широкие рукава серой мантии обтянули его предплечья как вторая кожа, и стоило гному пошевелить руками, как рукава мантии жалобно трещали по швам. На поясе Гримвела, обтянутая по углам ремешками, висела массивная книга, обложка коей изобиловала рунами.

Гном остановился напротив Тодда и ласково похлопал мальчика по плечу. От этих ласковых похлопываний Тодда заметно покосило на один бок. Сила в руках гнома была немыслимая.

— Я знаю, что Ренуил «светлый клирик» обучал тебя рунам, и примечал как своего личного ученика. Не раз и не два мне докладывала стража о мальчишке, что работал над городским барьером. И за это я… благодарен. А также ты был с Ренуилом рядом, когда все отвернулись от него…

Грусть в голосе гнома звучала отчётливо, и настолько была уловима и тяжела, что румянец вмиг слетел с лица Тодда.

— То есть… с магистром Реном что-то…

— Его казнили. Сожгли, как убийцу, захватчика власти, разжигателя смуты, и пособника тёмных сил. Нет больше с нами мага второго ранга и единственного по-настоящему сильного защитника города. А я… я назначен временным магистром школы. До тех пор, пока в город не явится другой маг второго ранга и не посчитает нужным возглавить школу вместо меня. А такое скорее всего никогда не произойдёт.

Слова гнома были просты, но тверды. Пока говорил их, он не сводил взгляда от глаз мальчика. И каждое слово буквально впечатывалось в разум Тодда ясной и очень печальной истиной.

— Как же так… — пробормотал Тодд, не в силах понять, что лично ему делать с этим знанием и как дальше жить.

— А вот так! — рявкнул Гримвел, да так яростно, что слюни полетели во все стороны, большей частью оседая на лице Тодда. Гном тут же расхохотался и ухватившись двумя ручищами за плечи Тодда, отчеканил тому прямо в лицо:

— Жизнь продолжается, мальчик. И мы будем жить. Будем бороться! Пока кровь продолжает течь в наших жилах. А теперь… поздравляю! Ты переезжаешь в подвал.

Тьма и скрип. Тьма и шорох. Запах пыли въедается в нос и заставляет Тодда чихать. Он сидит во тьме, на очень старой и очень скрипучей кровати. Вокруг мелькают красные, чуть светящиеся глаза. Стук маленьких коготков проносится мимо и отражается от стен. Иногда слышится урчание и как булькает вода, где-то снизу, под каменным полом. Тодд предполагает, что там бурлит зловонная яма с отходами, куда стекает всё содержимое школьных нужников.

По комнате гуляют сквозняки. Они пахнут многократно перегнившим, застоявшимся дерьмом.

Тодд представляет, как оно бурлит там, под полом, глубоко в недрах школы. Бурлит и булькает.

Мимо вновь пробегают крысы. Каждый раз они всё ближе. Когда их хвосты начинают задевать сапоги Тодда, он зажигает на указательном пальце язычок пламени. Крысы тут же разбегаются, несчастно пища. Но убегают не далеко, и каждый раз возвращаются… их маленькая игра начинается снова. Стоит им подбежать слишком близко, стоит им забраться по сапогам Тодда на его ноги и проскользнуть сквозь край рубахи пока Тодд будет спать… в него тут же вонзятся мелкие острые зубы, резко и больно. И уже он будет несчастно пищать, а крысы отпрыгивать во тьму, и пожирать там сладкие кусочки только что вырванной зубами плоти.

В этот раз Тодду удалось заметить их приближение, и спугнуть крыс… но удастся ли ему в следующий раз? Их игра продолжается.

Голодных глаз вокруг всё больше.

Тодд не может спать.

Сколько времени уже прошло?

День сейчас, или ночь?

Голос мальчика нервно дрожит во тьме:

— Он сказал, что теперь никто не сможет меня защитить…

Ему конечно же никто не отвечает. Лишь кусок дерьма чавкая скатывается по каменным желобам в бурлящую массу внизу.

— Он сказал, что мне лучше спрятаться здесь… что никто не сможет мне здесь навредить… он дал мне свечи, но свечи быстро закончились… он дал мне корзину с едой, и сказал, что принесёт ещё… но он всё не приходит… я не знаю сколько дней прошло там наверху… но кажется я так давно не ел… кажется все забыли про меня…

Особо наглая крыса не дожидается пока он уснёт и быстро забирается на ногу Тодда, тут же прыгает на его худощавую грудь, желая вцепиться зубами в шею.

Крыса оказывается не только самой наглой, но ещё и очень здоровой, размером с большую кошку, и с очень длинным хвостом, что больше напоминает хлыст. Её длинный розовый хвост стегает по ногам Тодда и звонко щёлкает по полу, пока хозяин хвоста зажат в мёртвой хватке рук Тодда.

— Он сказал, что мне нужно держаться… что перед выпуском он за мной придёт и тогда можно будет не прятаться… нужно лишь подождать ещё три года… понимаешь?

Крыса пытается жалобно пищать, пытается разжать рот и вцепиться в Тодда зубами, пытается хоть как-то выскользнуть из мёртвой хватки.

Хрустят кости, рвётся плоть… крыса дрожит всем телом в конвульсиях и разом затихает.

— Да ничего ты не понимаешь… как и я ни-че-го не по-ни-ма-ю… но я очень хочу есть.

Тодд припадает губами к разорванной на пополам крысиной туше. Красных глаз вокруг стало гораздо больше и все они смотрят на Тодда. Ждут. Мальчик не сумел вместить в себя остатки склизкого вонючего мяса и кинул их во тьму, туда, где сверкают голодом красные глаза. Во тьме радостно пищат. Слышатся звуки свары. Коготки звонко стучат по обтёсанному камню. Остатки некогда огромной крысы быстро разделяются на ошмётки.

— Не знаю сколько времени я ещё проведу здесь с вами, но оставаться здесь я решительно больше не хочу. Но как выбраться, как сбежать?

Никто Тодду не отвечает. Крысы продолжают жрать собрата; говно с бульканьем скатывается куда-то вниз.

— Я могу сбежать, но я же… поклялся. Что будет со мной, когда я сбегу?

И снова никто ему не отвечает, и он больше ничего не говорит. Сидит. Молчит. Во тьме.

Прошло неизвестное количество времени.

По узким каменным лестницам спускается гном. В руках Гримвел сжимает горящий факел, несколько раз узкие подземные проходы сильно стискивают его массивные руки, заставляя факел невольно прижиматься ближе к бородатому лицу гнома, опаляя его роскошную бороду.

— Ну как же так?! — недовольно возмущается Гримвел, стараясь опустить факел пониже, но и это ему не удаётся, ведь в другой руке гном несёт большую корзину, и зажатый ею снизу, и факелом сверху, он с каждым пройденным лестничным пролётом и узким коридором, заводится всё сильнее. И в тот момент, когда он добрался до нужного места и ударом ноги отворил тяжёлую скрипучую дверь, то терпение его окончательно закончилось и гном тут же завопил, сотрясая каменный свод:

— Где ты, мелкий ушлёпок?! Быстро подошёл сюда и помог старому гному!

Сначала ничего не происходило. Факел не смог осветить всё помещение, оставив черноту в углах. В одном из них блестят красные глаза, большинство из них мелкие, и злобно щурятся с пола, но вот пара глаз из них выделяется размером и высотой. Они смотрят на Гримвела нейтрально, без малейшей тени эмоций.

Гном прищурился. Никто на его выкрик так и не ответил.

— Тебя что, крысы сожрали? — уже не так громко осведомился Гримвел и добавил уже гораздо тише:

— Ну да, забыл я про тебя малость… поголодал чуть больше недели, неужели помер за это время? Да ну нет… хотя и про воду я тоже запамятовал… эх…

Рука вместе с факелом невольно опустилась, и круг света заметно уменьшился.

— Перед Ренуилом как-то стыдно получается… — пробормотал гнома себе в бороду. — Как-то неудобно получается…

В темноте рассмеялись. Хрипло. Сухо. Из того угла, откуда светились десятки красных глазок, и пара больших, человеческих глаз.

Рот гнома растянулся в хищном оскале. Из-под хмурых бровей он смотрел точно в красные холодные глаза.

— Ты никак в тёмную тварь заделаться решил, мальчишка?

Гном поставил на пол массивную плетёную корзину. Из крепления на его поясе взлетел гримуар, и чуть сияя раскрылся, переворачивая многочисленные страницы.

— Я же похороню тебя прямо в этом подвале, мальчик Тодд… зря ты к тёмным переметнулся… Но, когда только успел? Может и магистра Рена ты где-нибудь подставил?

Смех в тёмном углу усилился. Человек, что его издавал чуть ли не захлёбывался им. Но он вдруг оборвался и глаза подплыли ближе, приближая своего владельца под свет факела. Гном поднял горящую палку чуть выше и замер на миг.

— Ну и мерзость! — прокомментировал он очень грязного, обросшего, с длинными, закруглёнными когтями, подростка, глаза которого на свету оказались обычными, серыми. — Неужели не мог привести себя в порядок?

Парень вздрогнул, на его худой длинной шее дёрнулся кадык. Парень сглотнул. Открыл рот, и как бы на пробу медленно произнёс:

— Ты забыл…

Гном пристально смотрел на Тодда.

— Вроде бы не тварь… неужели показалось…

— Ты забыл про меня… — уже более отчётливо произнёс Тодд.

— Да, так и есть — Гном пожал широкими плечами, — помимо малолетнего засранца у меня, знаешь ли, есть и другие дела! И вообще, где твоё уважение к магистру школы, малолетний ты засранец?!

Тодд молчал. И не малейшего намёка на поклон. Гном не торопил его, разглядывая мальчика более тщательно, он пытался найти в нём признаки тёмной твари, но не находил. Пытался ощутить эманации тьмы, но ощущал лишь застаревший пот и въевшийся в одежду и кожу мальчишки запах ржавого железа и дерьма. Весь он был в тёмных разводах, странного цвета. И почти не шевелился, смотрел на гнома недвижимо прямо глаза в глаза, словно змея, перед тем как наброситься и проглотить жертву целиком. От этого взгляда старый Гримвел поморщился.

— Знаешь, я всё же должен извиниться перед тобой… прости, мальчишка, я и правда был занят и просто напрочь забыл про тебя.

Тодд улыбнулся.

— Хорошо… — сказал он и посмотрел на большую корзину, которую притащил с собой Гримвел. — Что там?

— Там? Сейчас!

Гном снял с верхушки корзины тряпицу и стал извлекать оттуда разные предметы. Сначала он достал целую горсть небольших, меньше ладони, глиняных плиток, а затем извлёк к ним трёхгранную стальную спицу.

— Это для практики в рунах, — прокомментировал он сие действо и сунул таблички вместе со спицей в руки Тодда, — конечно здесь не так уж и много глиняных табличек, но тебе на первое время с твоим резервом должно хватить, да и я потом ещё принесу…

— Значит мне выскабливать руны на них…

— Ну да, материал дешёвый, от маленьких рун не трескается. Так, ещё я принёс… тут где-то было… вот! — Гном достал из сумки небольшую металлическую флягу, на боку которой была выгравирована широкая квадратная руна, с капелькой по центру, сама по себе фляга была очень старой, потемневшей и местами ржавой. — Не первой свежести поделка, но для тебя сгодится. Направишь силу в руну, при этом не забудь отвинтить крышку, иначе ничего не получится… так вот направляешь силу, и фляга наколдует немного воды. Полезная штука, особенно когда источников чистой воды в округе не наблюдается… — гном окинул взглядом тёмное подземелье и хмыкнул. — Ещё немного еды принёс тебе, хлеб ржаной, сухари, да солонина, как и в прошлый раз… ха, ты у нас словно в походе!

Гном ухмылялся, но Тодду было совсем не весело.

— Зачем я здесь?

— Мы же, кажется, с тобой это уже обсуждали…

— Ты говорил, что для моей же защиты…

— Пресвятой каменный отец! Обращайся ко мне на вы и желательно дополняя «уважаемый магистр Гримвел», где твоё воспитание, мальчишка?

— Ты… — проигнорировал Тодд просьбу гнома, и сразу же замолк, обдумывая что-то, гном на это лишь поморщился, ожидая.

— Ты от кого-то меня прячешь здесь… но от кого? От учителей? Учеников?

— Эх… да что я буду с тобой делать?! Я прячу тебя здесь от соглядатаев городских чиновников и дворян, эти тухлые личности сейчас прочищают город в поисках любого, кто хотя бы от части был близок с магистром Ренуилом… — гном вдруг угрюмо покачал головой, — местные бордели потеряли с десяток шикарных девочек… чтоб мор сожрал этих ублюдочных хренососов! Они не хотят, чтобы ситуация с Ренуилом повторилась, боятся нового бунта, пытаются приструнить и дать понять каждому в городе, чем кончится новая попытка захвата их дерьмового трона…

— Причём здесь я? — на лице Тодда читалось явное непонимание. Гном смотрел на него как на умалишённого.

— Он учил тебя самолично последние месяцы. Вас видели вместе почитай пол города, и сейчас тебя ищут, и будут искать ещё долго, а если найдут, то утащат в казематы, и никто никогда больше тебя не увидит, так же, как и девочек из борделя, потому что там они сделают с тобой такое… что в конце смерть покажется для тебя благодатью и великим милосердием, понимаешь?

Тодд ничего не сказал, но кивнул.

Последней вещью, которую достал гном из корзины, помимо еды, что лежала на дне, была книга. Очередная тонкая книга с кожаным переплётом.

— Эта книга про руны… наверное эта последняя, что есть в школьной библиотеке… это в общем-то весьма скучный метод колдовства, те же гримуары в разы быстрее будут, а с посохом в разы сильнее получится. Руны в этом плане уступают всем: их долго наносить, нужен материал, который всегда будет рядом с тобой, в непосредственном контакте, к тому же руны сами по себе весьма упрощены, одна руна — одно простенькое заклинание, ничего сложного и масштабного с ними просто не наколдовать, а взаимодействовать с ними не легко, большинство магов с трудом вливает в них ману, и при этом терпят огромные потери, что просто растворяются в воздухе. Приходится их компенсировать огромным резервом мага, который в состоянии смириться с потерями… но для тебя руны – это единственный способ, поэтому учись, практикуйся. И может спустя несколько лет, на балу в честь окончания школы, тебя возьмут в подмастерья… будешь клепать простенькие артефакты и жить вполне сносно, а вот до этого момента тебе придётся сидеть здесь, понимаешь?

— Нет, я хочу оказаться вне каменных стен… я устал от пыли и темноты.

Не ожидавший возражений гном в оба глаза вылупился на Тодда.

— Ты хочешь сбежать?! Ты хоть понимаешь, что с тобой будет после этого, идиот?! Печать на твоём сердце уловит в этом предательство короны, ведь ты обещал стать магом, и в итоге предашь слова собственной клятвы… как только ты осознаешь это, то твои эмоции уловит печать, и она разорвёт тебе сердце! Буквально, вместе с грудиной и рёбрами! Ты понимаешь это, малолетний кретин?!

Тодд молча пялится в пол. Идёт время. Факел гнома медленно прогорает, в подземелье становится всё темнее. Гном поднял факел повыше, и ещё раз окинул взглядом Тодда.

— Я вернусь. Не знаю когда это будет в следующий раз. За мной тоже следят. Поэтому я стараюсь спускаться сюда спонтанно, как только выдаётся удачный момент. Могу прийти через дня четыре, а могу через пол месяца. Экономь еду, в следующий раз принесу немного овощей, а то подохнешь не дай бог от рези в животе… знаю я эту хилую молодёжь!

Гном ушёл. На этот раз он не принёс свечей. И Тодд остался в темноте. К корзине с едой подкрадывались маленькие красные глазки.

Спустя три долгих месяца.

Тодд сидит посреди ярко освещённой комнаты. На полу раскиданы десятки глиняных табличек, на каждой из которых пульсирует рунная пара, источая свет. От одной таблички света получается не очень много, но вот от десятка… в затхлую подвальную комнату словно заглянуло солнце. Крыс вокруг не было, они боятся света и Тодду приходится шляться по другим частям подвала в поисках крысиного мяса, когда гном долго не приходит.

Мальчик сильно оброс, волосы его спускаются теперь до плеч спутанными лохмами, и нещадно лезут в глаза. Он сильно похудел. С его бледной, почти прозрачной кожей он теперь походит на свеженького мертвеца.

Он сидит посреди комнаты в позе монаха, сведя ноги вместе и сжав руки в жесте покаяния, с закрытыми глазами.

Спустя год.

Тодд переселился в другую часть подвала. Сейчас он стоит в одном из многочисленных закутков. Из его пальца исходит небольшой язычок пламени, что горит с бешенным напором яркого зелёного огня. В другой руке Тодд держит старинную книгу, и прищуренными глазами вчитывается в текст. Затем переводит взгляд на стену, тянется к ней горящий палец и, оплавляя камень, выводит очертания руны.

Тодд улыбается, наконец-то что-то начинает у него получаться.

Спустя два года.

Тодд сидит на скрипучей кровати, вокруг разложены светящиеся глиняные таблички. Рядом с Тоддом на кровати валяются стопки книг. Одну из книг он сейчас и читает. Книга странная, с тёмно-бордовой обложкой. От неё пахнет гнилью, а текстура обложки такая, словно её сделали из лоскутов кожи… Тодд отыскал эту книгу в заложенном тайнике. Несколько дней назад он практиковался в настенных рунах, но под воздействием зелёного пламени каменная кладка стены вдруг обрушилась, открывая небольшую нишу. В нише стоял мертвец.

Тодд даже бровью не повёл, при виде неожиданной находки. Мертвец был древним. Скелет с пожелтевшими костями, в тёмной, почти истлевшей мантии и с прахом давно сгнивших вещей под ногами.

Тодд осмотрел нишу чуть более внимательно, обнаружив в ней ржавую скобу, вбитую в камень. В скобу воткнута цепь, конец которой ведёт к ошейнику на шее мертвеца.

— Забавно… — прокомментировал находку Тодд.

Ещё раз оглядев мертвеца, он зачем-то оторвал ему череп и заглянул в глаза. Не найдя ничего интересного в пустой костяной голове, Тодд отбросил черепушку в сторону с глухим перестуком. Распахнул мантию мертвеца, и вдруг наткнулся взглядом на книгу. Мертвец свёл вместе руки, и к грудной клетке прижимал ЕЁ. На самом деле это был мусор. Стоило Тодду вырвать книгу из объятий скелета и раскрыть тёмно-багровую обложку, как страницы книги тут же опали истлевшими кусками. Тодд попробовал полистать её, но стоило лишь коже его пальцев дотронуться немногочисленных страниц, как и те опали ошмётками. Он решил отложить её на время и заняться настенными рунами, реализую свой будущий грандиозный план.

Спустя несколько дней Тодд вернулся к странной книге. Пролистал ещё раз страницы, испещрённые дырами, и вновь потерял несколько ошмётков текста. Книга была с трудом читаема, слова в неё было просто невозможно разобрать, буквы стёрлись за долгое время, смешались с пергаментом по цвету. Но удивительно цельной оказалась одна единственная страница, вернее большая её часть. И там был написан от руки кусочек текста, который Тодд с немалым трудом, но смог разобрать.

И теперь он сидел на своей кровати и перечитывал текст раз за разом, в попытке понять смысл:

«Руна проклятого подчинения ТАГАДОР. Три знака внутри овода, рисунок привожу чуть ниже. Руну наносить на живую тварь, на живую плоть, с добавлением капли крови и капли силы. Руна меняет сущность, подавляет, подчиняет, а затем укрепляет, насыщает, озлобляет сущность, но оставляет подконтрольной владыке руны. Рекомендую применять на существо слабое, иначе сущность может перебороть контроль, вырваться, иметь дикое желание пожрать подчинившего его владыку, в этом случае стоит дать бой, бежать бесполезно, существо нагонит, будет стремиться убить, отомстить за попытку подчинения… злобная тварь с единственной целью – убить владыку-неудачника… не допусти этого юный адепт тёмного таинства, не допусти и подчини, во славу…» — в конце слова обрываются. Сбоку на странице представлен рисунок руны, вполне различимый.

— Хм… наносить на живую тварь, — прошептал себе под нос Тодд, — нужно найти какую-нибудь крыску и провести эксперимент!

Спустя два года и два месяца со дня поступления Тодда в школу магии.

С Тоддом творилось что-то ненормальное. И не удивительно, ведь человек запертый в четырёх стенах… хотя стен этих было гораздо больше, но всё же он был заперт. Вокруг сначала была лишь темнота и вонью дерьма веяло снизу. Часто к нему приходили крысы, пытались оторвать от него кусок плоти, пока он сам не стал охотиться за ними в качестве пропитания… но самая главная проблема во всём этом заточении была – отсутствие рядом какого-либо разумного и желательно говорящего существа. Психика Тодда с каждым днём претерпевала фатальные изменения, с каждым днём он всё менее жаждал поговорить с кем-то, хотя казалось всё должно быть наоборот.

С каждым днём Тодд всё меньше любил людей, в нём любовь видоизменилась в горячую ненависть и злобу, с каждым днём он всё больше привыкал быть один. Часто говорил сам с собой, и большую часть дня он был занят чтением древних книг про руны, и практикой в их начертании, подпитке и управлении. Всё это было не сложно, скорее муторно, но за неимением любого другого занятия Тодд полностью отдавался процессу.

К счастью, одной из первых рун, которую он изучил и которой научился управлять, была РУФУС — руна простая, одна из ученических, задача её была проста и понятна — впитывать окружающую магическую силу и отдавать её любой подсоединённой к РУФУСУ руне. По сути, одна эта большая и простейшая руна решала огромную проблему Тодда — маленький резерв больше не ограничивал его. Теперь предел его силы заключался в окружении, а так как Тодд находился в школе магии, где каждый день с десяток учеников неосознанно или специально выбрасывают в атмосферу целый поток неприкаянной маны. И теперь Тодд мог позволить себе самые дерзкие эксперименты. И несколько первых лет он занимался этими экспериментами, пока не нашёл замурованную нишу со скелетом и древнюю непонятную книгу.

Уже два месяца после находки Тодд был занят экспериментами с единственной, не поддающейся ему руной Тагадор. Он вырезал руну на телах крыс, но они умирали. Сначала он пробовал для своих экспериментов крупных крысиных вожаков, но стоило вырезать на их теле руну, как они начинали судорожно дрожать, из их рта вырывался целый поток крови и кровавых сгустков, и под долгий мучительный конец… они умирали.

Тогда Тодд подумал, что у него проблемы с самой руной, что он неправильно рисует её на теле крыс, но после десятка начертаний, и сравнения вырезанных на них печатях с единственной имеющимся у него изображением на истлевшей странице, он осознал, что руна верна. Этот Тагадор неизбежно убивает несчастных крыс, и судя по их предсмертным корчам, убивает он их с жутко неприятно.

Тогда Тодд решил, что крысиные вожаки слишком большие и сильные для руны Тагадор в его исполнении, руне просто не хватает могущества, чтобы подчинить сущность крысы, и потому руна убивает их. И Тодд переключился на маленьких крысёнышей. Спустя долгие дни экспериментов результатам кропотливой работы стало то, что печать моментально превращала крысёнышей в прах.

Тагадор мигал зелёной вспышкой, и вот на месте крысы уже только горстка пепла и сушёный хвостик.

И всё. Просто горстка пепла.

Прошло ещё два месяца.

Тодд поймал очередную крысу. На этот раз это не был крысиный вожак, и не был он крысёнышем. Крыса в руках Тодда была светлая, с тёмным пятнышком на животе. Обычного, среднего размера.

Когда Тодд гонялся за ней по всему подземелью, то крыса вытворяла чудеса гибкости и скорости, уходя от Тодда чуть ли не в последний момент. Однако стоило Тодду, каким-то чудом, словить крысу с тёмным пятнышком на животе, как та тут же замерла в его руках, покорно позволяя вертеть себя и так, и эдак.

Тодд на это лишь покачал головой.

— Ты хитрый крыс… хитрый и ловкий… ты хочешь жить, понимаешь, что, если будешь дёргаться, то есть большой шанс того, что я просто раздавлю тебя в своих пальцах… так ведь, крыс? Ха-ха-ха… я дам тебе имя… ты будешь крысом по имени Крей, и я уверяю тебя, Крэй, что в ближайшее время ты не умрёшь… ты же особенный, крыс… так ведь?

Тодд погладил Крэя по маленькой крысиной голове, а Крэй на это даже не дёрнулся, продолжая играть роль дохлой мыши. Тодд достал из внутреннего кармана мантии небольшое, но остро заточенное лезвие (это лезвие несколько месяцев назад ему притащил гном, велел использовать его как бритву, ведь мальчик весьма сильно порос волосами, а также у него вдруг стали расти волосы на лице, и не удивительно, Тодду уже пятнадцать лет). На лезвии ножа была выскоблена маленькая руна, на выскабливании которой Тодд потратил кучу времени и по итогу сломал свою спицу, которой до этого выцарапывал руны на глиняных плитках, но не велика была потеря, ведь у Тодда теперь появился новый инструмент, на лезвии маленького ножа была выгравирована руна ауры, и стоило Тодду пустить небольшой зелёный пламень из своего пальца, как огонь тут же переходил на лезвие ножа, и там мерно горел, ожидая приказа…

Когда Тодд поднёс лезвие к животу Крэя, тот впервые вздрогнул, не сумев сдержать инстинкт самосохранения, по закону которого каждое существо порождённое светлым духом боится проклятого огня… крыс попытался вырваться, но было уже поздно, сильные пальцы сдавили его тисками, а лезвие ножа прикоснулось к шкурке на животе.

Когда Тодд закончил, и опустил Крэя на каменный пол, тот был ещё жив. Крыс дрожал, печать на его животе горела зелёным ядовитым свечением, явно намекая о своей активации. Крэй продолжал дрожать ещё долго, Тодд сидел рядом и наблюдал за ним, было чёткое ощущение, что Крэй испытывает в этот момент предсмертные муки… но также было ясно, что он не умрёт, что это лишь мучения, а не процесс завершения бренного существования.

Тодд сидел рядом и продолжал наблюдать, пока крысёныша Крэя нескончаемо ломало. Трещали кости, удлинялись конечности, суставы выходили их своих креплений, и тут же с щелчком вставали куда-то внутри крысёныша. Он становился больше, тёмное пятно на его животе, под которой была вырезана печать, словно чернила растеклось по брюху, заключая в неровный круг пульсирующую зелёным свечением руну. Шерсть становилась длиннее, из хвоста, прорывая розовую кожу, вылезали небольшие чёрные шипы.

В конце метаморфозы крыс Крэй открыл глаза. В них отражалась только лишь тьма. Крыс перевернулся на лапы, неуклюже побегал вокруг, с каждым мигом становясь всё более ловким и быстрым, а затем ощущая мысленную команду владыки, запрыгнул Тодду на руки, и расставив в стороны лапы дал Тодду возможность более детально себя рассмотреть.

— Мальчик мой… — ласково прошептал Тодд, щекой потираясь о костлявое брюхо Крэя. — Мы с тобой натворим таких ужасных вещей!

Крыс по имени Крэй на это лишь утвердительно пискнул.