Маг четвёртого ранга

Глава 6 — Извини

Рен сильно ошибся. И ошибка эта продолжала увеличиваться, с каждым днём поражая своим масштабом, однако... он уже не мог остановиться, не мог вернуть всё назад.

В тот проклятый день, когда он очнулся с изувеченным лицом где-то в вонючей яме под охраной стражи в окружении убийц, насильников и оборванцев, он чувствовал себя максимально помятым, и чувствовал как грязные вонючие руки шарят по карманам его камзола, пытаются отодрать наручи, сдавить ему горло... вот от последнего он и пришёл в чувства, призвал гримуар, а тот отозвался с другого конца ямы, вылетев из рук другого оборванца, книжица засветилась, а придурок, что пытался неумело задушить Рена даже этого не заметил, но остановился, когда у Рена залило бирюзой глаза.

За то время, что магистр спал, его резерв почти восстановился. Неудачный убийца отпрянул, но на этот раз уже Рен схватился за его шею, другой рукой до хруста сдавил череп неудачливого воришки и потянув в разные стороны оторвал голову от шеи. Из разорванных вен и артерий хлынул настоящий водопад крови, полный брызг и напора. Остальные преступники заверещали и отпрянули к стенам, наверху застучали сапоги стражи.

И в этот момент Рену стоило бы остановиться, но к сожалению для окружающих, магистр и по совместительству маг второго ранга, Ренуил Асталионс проснулся в чертовски плохом настроении. Его кожаный доспех затянула белёсая дымка, глаза сверкнули бирюзой и в вонючей глубокой яме развернулся настоящий ад. Рен отрывал конечности, ударами дробил лица, отделял головы от тел и метал их в любопытную стражу, что смотрела на представление сверху, за массивной решеткой окованной ямы. Прошло пару дооолгих мгновений, и в яме не осталось ничего живого.

Кроме Рена. Он, тяжело дыша, стоял посреди ямы с ног до головы покрытый кровью, как своей, уже успевшей засохнуть, так ещё и свежей, тёпленькой и чужой...

Стража поднесла к краю решетки пару металлических вёдер с бурлящим содержимым и опрокинула на Рена кипящую воду.

Горячие брызги почти достигли его неприкрытой головы, но перелистнулись страницы гримуара, и вода так и не достигла Рена, стекая по полупрозрачному куполу барьера.

Рен поднял голову, взглянул на решётку и стражу за ней. Стража напряглась. Перелистнулись страницы гримуара. Вспышка. И здоровенную кованную решетку оторвало вместе с каменным оводом и отбросило вверх на орущую и слегка ослепшую стражу. Из ямы взлетел Рен и кровавая бойня продолжилась.

Вскоре он вышел из тюремного здания, на улице его поджидала большая часть гарнизона, выстроенный порядок с опущенными щитами и направленными на него копьями. Рядом с боевым порядком стояли двое — главный страж Прамонда рыцарь Вивальдо и старый гном, он же привратный маг Прамонда – Гринвел Рокот земли. Позади коротышки гнома сверкала, повиснув в воздухе, здоровенная коричневая книга, но стоило гному окинуть взглядом окровавленную фигуру Рена... гримуар захлопнулся и опустился в крепление на пояс хозяина.

Рыцарь Вивальдо удивлённо воззрился на гнома, а Гринвел тем временем обозначил поклон в сторону окровавленной фигуры и уважительно прокряхтел:

— Доброго дня вам, магистр Рен!

Рен промолчал.

— Это магистр Рен?! — завопил усатый Вивальдо и тут же заткнулся и гораздо тише добавил, — как такое может быть...

Боевые ряды зароптали. Опустились копья.

— Должно быть... — голос Рена прозвучал так спокойно и безжизненно, что все собравшиеся тут же затихли, — я должен прояснить ситуацию... — Блуждающий взгляд магистра прошёлся по округе, остановившись на лице Вивальдо.

— Господин рыцарь, по древнему закону, если в городе нет его владетеля, а людям, живущим в нём, угрожает опасность… то защиту города на период военного времени обязан взять маг наивысшего ранга... так вот городу угрожает опасность! Тёмное племя явилось в наши земли, а магом наивысшего ранга в городе Прамонд и ближайших окрестностях являюсь я.

— Но магистр... — губы Вивальдо дрожали от переполнявшей старика тревоги, —градоуправляющий чиновник Фиркс не согласится...

— Мне плевать на Фиркса, — безжизненно произнёс Рен и Вивальдо тут же закрыл рот.

Рен посмотрел на привратника Гринвела.

— Вели забить на глухо ворота, старый друг. Запечатайте их брёвнами и вели позвать ко мне пару каменщиков...

Гном засуетился, подзывая к себе некоторых из гарнизона стражи и тут же отдавая тихие, но быстрые и твёрдые приказы.

Рен снова посмотрел на Вивальдо, глаза поджарого в боях старичка говорили о многом, и мало чего было в них хорошего для Рена, пусть он и не говорил это прямо, не смел сказать, однако убийство подчинённой ему стражи… и захват власти в городе Вивальдо не простит и не забудет.

Но в этот момент Рену было плевать на будущие проблемы, нужно было озаботиться защитой города.

— Удвойте стражу на воротах, рыцарь Вивальдо, зажгите все факелы, поставьте надёжных смотровых на башни.

Рыцарь ударил латной перчаткой по кирасе доспеха и отбыл, уводя с собой остатки гарнизона.

К Рену медленно подошёл Гринвел, посмотрел на него сверху вниз и заключил:

— Дерьмово выглядишь, магистр!

Рен тихо рассмеялся и тут же скривился, схватившись рукой за изувеченное лицо.

— И в добавок натворил дел... никто не простит тебе убийство мирных жителей, магистр Рен... не стоило убивать стражу.

— Они закинули меня в яму с отбросами, а затем пытались сварить заживо...

— И что? Ты выглядишь как тёмное исчадие, удивительно что они не зарубили тебя алебардами посреди улицы, будь благодарен хотя бы за это!

— Тоже верно.

— Тебе нужен целитель, причём хороший, есть у меня тут одна знакомая ведьма...

После некоторого крайне болезненного и очень неприятного времени, проведенного в лавке ведьмы, Рен восстановил своё изувеченное лицо почти до прежнего состояния, разве что белёсые шрамы теперь усеивали его лик. Там же он умылся. Почистил броню. И двинулся напрямик в городской магистрат, где тут же ограбил городскую казну, и с помощью избитого им же чиновника Фиркса заключил контракт найма с несколькими гильдиями авантюристов, и тут же заключил указ о полном закрытии Прамонда, напрочь отрезав город от мира. Больше никто не мог войти в Прамонд и никто не мог из него выйти.

И может это и была его главная ошибка. И ошибка эта заключалась в его трусости, и ведь он боялся по-настоящему, боялся искренне. Доходило до пробуждений посреди ночи от кошмаров. До нервной дрожи по утрам, когда он, стоя на верху стены замечал далёкие столбы дыма. Рен понимал, что там, в ближайших деревнях и селениях, в муках умирают люди, но что он мог сделать? Выйти на бой? Но все его войска — это городской гарнизон, который не имеет права покидать стен по древнему пакту о защите городов. Ещё в распоряжении Рена были маги Прамонда, но сила эта была откровенно смешной, потому что в Прамонде обитали маги ремесленники и маги учителя, разве что гном привратник кое-что умел показать в бою, потому что когда-то сражался, но и это было в древние времена, настолько древние, что никто о них уже просто не помнит. И что же остаётся? Авантюристы. Пара сотен лихих людей, которые может и представляли бы из себя кое какую силу, если бы были едины. Однако авантюристы являлись одиночками, изредка объединяясь в маленькие группки, они следовали культу свободы и не терпели над собой начальников. И если теперь подумать о имеющихся у него войсках, то сразу становится ясно, что руки у него связаны. Он бессилен и единственное, что может — так это ждать. Ждать пока до него доберется тёмное племя и затопит в крови и чадном огне город Прамонд.

Тёмные племена были страшной напасть не только их королевства, но и всего материка. Когда-то они вели оседлый образ жизни, жили в своих деревушка, на своих землях. Частенько проводили страшные кровавые ритуалы, питались человечиной. Тёмные племена были весьма замкнуты от мира, жили внутри своих земель, ненавидели и презирали чужаков, часто они их просто съедали… а так же помимо людей они питались и забитой в лесах и на болотах дичью, разве что предпочитали есть её сырой... однако от них не было особых проблем. Не редко удавалось построить с ними кое-какие обменные отношения. Например, у тёмных амулетов большой спектр использования, они сильны и весьма долговечны. А у тёмного народа частенько не хватало металлического инструмента. Этим они друг с другом и менялись. И жили, друг друга не трогали.

Но земля... имеет свойство кончаться, а королевства свойство — расти. Людей становилось слишком много, и жадные влиятельные дворяне всё чаще засматривались на обширные тёмные земли. И как раз в то же время вовсю процветала церковь светлого духа, которая яро ненавидела и презирала тёмных... забавный факт, но светлая и тёмная магия — идеальные противники друг друга, тьма поглощает свет, а свет убивает тьму, хотя против других стихий свет и тьма весьма слабы, но вот против друг друга, словно специально так сделали боги — чтобы тьма и свет вечно бились в бесконечной войне. Так и случилось. На тёмные племена напали, все умылись кровью, и вскоре, неожиданно для светлой церкви и влиятельных дворян — тёмные племена ушли. Земли оказались свободны. Торжество! Да не тут-то было... пусть тёмные и ушли в дремучие земли, пусть и затерялись в неизученных местах и на лесных дорогах, но они никогда не стояли на месте, и не редко путь их пролегал через провинциальные города и поселения... а ведь тёмные ничего не забывали, и после них оставались лишь кровавые пепелища и ни одной живой души. Изредка получалось их выследить и силой войск герцогов или королевскими войсками, усиленными светлыми магами и монахами, всё же получалось уничтожить одно из племён. Но горячей крови лилось слишком много, и остальные племена как-то узнавали об этом и начинали вести себя в разы осторожнее, скрываясь годами в чащах и топях. А потом возвращались. Снова и снова.

И вот они здесь. Рен едва смог убить лишь одного из племени, и пусть тот мужчина с совиными глазами явно не был последним воином племени, а являлся вполне опытным и осторожным разведчиком и добытчиком... но Рен чуть не умер в том бою, отдав все козыри и опустошив резерв практически до дна, а ведь он в юности был церковным клириком, у него имелся значительный опыт за плечами... и что он сможет сделать против нескольких десятков таких тварей? А если их будут прикрывать шаманы? Что он сможет сделать? Тут то и оно...

А внутри города с каждым днём росло недовольство. Провиант в город не провести. Кормящие деревни перебиты, еды нет. Власть занял какой-то кровавый полубезумный маг. Дворяне и чиновники тихонько подогревают недовольство, сами постоянно теряя деньги и власть, ведь люди всё больше озлоблялись и смотрели на власть имущих голодными шакалами. Голод всё больше стягивал пояса, а войска герцога всё ещё были далеки от Прамонда. Рен давно уже послал письмо, привязав призыв о помощи к ноге самого быстрого посыльного ястреба, который только нашёлся в городе. Через несколько недель пришёл ответ от владетеля земель, что войска спешно собираются и вскоре герцог лично возглавит их в освободительном походе против тёмных тварей. Сказано пафосно, гордо, но никакой конкретики о том, когда эти войска явятся. А тем временем грянули холода. Снег валил вперемешку с дождем, ночью всё вокруг покрывалось коркой льда, а днём дороги везло в разные стороны, превращая в непроходимое стылое болото. Ясное дело, что войска герцога задерживались. А город тем временем замерзал и голодал. Недовольство жителей росло. И Рен с каждым днём всё сильнее ощущал свою ошибку.

В чём он ошибся? В том, что закрыл город, что не возглавил все имеющие у него жалкие силы и не бросился в последнюю атаку на тёмное племя, и не умер там в жуткой бойне. Но ошибка ли это? Ведь после смерти Рена тёмное племя могло бы спокойно явиться в Прамонд и никто бы их не остановил.

Столько сомнений витало внутри магистра... что он сам себя ими извёл до плачевного состояния, похудел как последний скелет, круги и мешки под глазами от вечных ночных кошмаров и постоянная головная боль сопутствовали ему везде, всегда.

И ему не с кем было поговорить. До всего этого он вёл одинокий образ жизни и считал это благом, но во времена всеобщей злобы и тотальной ненависти к нему лично... он нуждался в собеседнике как никогда. И единственный с кем он мог поговорить – был ученик неудачник, калека с изувеченным резервом... смешно, но это кажется единственный человек во всём Прамонде, который бы не ненавидел его.

Солнце стоит за серыми тучами. Падает снег. Защитная стена города Прамонд. Внизу вяло стоит стража. Вверху на смотровых вышках от скуки зевает авантюрист. Между этими двумя точками, смотрят на бескрайние просторы дремучего леса, который медленно заваливает снежная пелена, два человека. Один — ещё совсем мальчишка, которому неделю назад исполнилось тринадцать лет. А второй — очень задумчивый мужчина, который мучится от желания поговорить, но не знает, как начать, и что сказать и вообще зачем ему это всё надо...

— А почему вы заботитесь обо мне, магистр? — вдруг спросил Тодд, выводя Рена из мыслительного потока.

Он посмотрел на Тодда так, словно совсем забыл про его существование. Затем бросил взгляд на лес внизу, затем снова посмотрел на Тодда и ответил:

— Из-за жалости.

Брови магистра удивлённо приподнялись, он, кажется, сам не ожидал от себя такого ответа.

Тодд же напротив нахмурился и уже со злостью посмотрел на магистра.

— То есть вся ваша помощь в моём обучении это лишь... помощь бедному сыну фермера?! Вам стало меня просто жаль?!

"Кажется эти слова задели его гордость", — подумал Рен.

"Но разве мне не всё равно на это?"

— Нет, мне стало жаль не тебя, сын фермера.

Кажется магистру совсем надоело рассматривать обозлившегося на него мальчишку, и он вновь уставился на лес и мерно падающие хлопья снега.

— И кого же тогда вам стало жаль? — Тодд вздрогнул и поплотнее к телу закутался в тонкую серую мантию, — я не понимаю.

— Мне стало жаль себя. Я тоже никому не сдался в этом городе. Шестой сын своего благородного говнюка отца. Я был лишним в семье, запасной наследник запасного наследника, на случай тотального мора. Какой-то неведомой удачей мне достался дар, и повезло с церковным отцом наставником, что знал пару светлых заклинаний и имел кое-какие связи в войсках герцога... затем я убивал, пил, спал с сомнительными даже на вид девушками, про репутацию и грязные болезни лучше вообще не вспоминать, и я просто... жил свою паскудную, но понятную жизнь. А теперь я старший по силе и рангу маг в этом сраном городе и каждая дворняга ненавидит меня, и ведь я много в чём виноват... казалось бы достоин кары... однако грехи мои в других вещах, не в том, за что меня в итоге повесят как чумного бродягу на первом же попавшемся суку, а виноват окажусь в итоге в том, что просто хотел жить. А ты на меня похож, тоже нахер никому не сдался, но тоже хочешь жить... — Рен безостановочно говорил и говорил, а затем ненадолго замолчав, выпустив облачко пара изо рта, он добавил:

— И ты что-то делаешь, для того чтобы выжить, а я уже нет.

— Я… не понимаю, — сказал Тодд.

— Ты и не должен, — ответил магистр Рен. — Продолжай заниматься по той книге, которую я тебе дал, руны в твоем случае – неплохой выход из ситуации.

— Хорошо, магистр.

Рен кивнул. Спустился со стены и задумался куда ему пойти. В школе не хотелось проводить оставшееся время дня. Хотелось в бордель. Туда он и отправился.

Вечером этого же дня он лежал обнажённый на кровати, рядом с ним спала очаровательная, слегка пухлая девушка. Под два метра ростом, с формами такими, что и вообразить сложно. Приткнувшись к манящим округлостям спящей девушки, Рен ощущал себя чуть ли не львом, но тут же его настигали мысли о тщетном положении его и лев этот в его голове становился дохлым.

Утром этого же дня пришло письмо от герцога, тот писал, что войска его на подходе к Прамонду, писал, что следы тварей видны ясно, но они уже весьма застаревшие, а самих тёмных в округе не наблюдается. В конце письма герцог писал, что явится в Прамонд не позже следующего дня. До приезда главного начальства оставалось немного.

«Чего ожидать мне за мои сомнительные подвиги?» — сам себя мысленно спросил Рен. Ответа не дождался. Усмехнулся, и перевернувшись на бок, разбудил спящую рядом львицу. Оплаченная ночь ещё не закончилась, пусть красавица отрабатывает свои золотые монеты.

Под утро в комнату ворвалась стража. Рен не успел до конца проснуться, а уже был связан по рукам и ногам и с кляпом во рту. Его несли, совершенно обнажённого, по холодным и ещё влажным от ночного воздуха улицам, в сопровождении целого конвоя из множества стражников и нескольких магов. Рен даже не пытался сопротивляться, проснувшись окончательно и поняв, что тут происходит, он спокойно обмяк в латных рукавицах стражи и наконец-то обрёл покой. Мысли его успокоились, сомнения исчезли, всё было в его будущем предельно ясно и понятно, сомневаться и переживать больше не имело смысла. Жизнь его подходит к концу.

Площадь. Два деревянных столба установлены по середине. Столбы обложены хворостом и снизу хорошенько пролиты горючим маслом. Рядом со столбом установлена небольшая трибуна, с неё вещает достопочтимый отец настоятель из местного храма, вещает проникновенно, постоянно сетуя на грехи обвиняемых и на необходимой для них каре. Священника слушает толпа, слушает внимательно и в нужных моментах возмущается, гудит улюлюкая и метает в преступников камни. Преступников двое, по одному столбу на преступника. У обоих обрублены руки, а оставшиеся культи, точно так же, как и ноги, вбиты толстыми гвоздями прямо к столбам, и дополнительно плотно привязаны к ним верёвкой, чтобы не свалились не дай боже во время высшего наказания.

На левом столбе висит тёмная эльфийка. Вся в кровоточащих ранах и грязи, она дрожит от холода и злобно пялится в бок, на второй столб.

На втором столбе висит обнажённый Рен и туповато лыбится беззубым кровавым ртом, откуда совсем недавно камнем из толпы выбили передние зубы.

— Так тебе и надо! — шипит эльфийка. — Твои соплеменники покарают тебя вместо меня… так тебе и надо дерьмо! Мой брат, Клаус, будет отомщён!

Тем временем настоятель храма перестаёт зачитывать приговор:

— …в связи с высшим королевским указом, чародеи и маги, приступившие священное право на жизнь обычного люда, караются высшей мерой! Сжиганию на костре заживо… да прибудет с нами светлый дух, да искупит род человеческий грехи этих двух погрязших во мраке и зле, душ…

Вперёд выступает палач, с зажжённым в руках факелом. Он метким движением швыряет пламень в глубину костра. Масло и смола тут же вспыхнули, покалеченные ноги преступников, пока ещё робко, но многообещающе, лизнул огонь. Эльфийка безумно захихикала и с явным злорадством в голосе прошептала, вытягиваясь всем телом поближе к уху Рена:

— Какого осознавать, что тебя, защитник, сжигают на одном костре вместе с тёмной шаманкой вроде меня, а? Мне стоило уйти из этих земель вместе с моим племенем, но я осталась чтобы отомстить… и судьба мне благоволит… тёмные боги со мной, защитник… а с тобой кто? Твоё племя жжёт тебя на костре… ха-ха-ха… ты сдохнешь! Сдохнешь! Сдохнешь! Мой брат будет отомщён… ха-ха-ха-ха…

Рен взглянул на неё, и тёмная эльфийка Шагрита тут же замолчала. В глазах убийцы её брата не было ничего, ни ненависти, ни злорадства, ни страха. Там не было вообще ничего, словно этому человеку было наплевать на происходящее. Он смотрел на Шагриту ни как на тёмную тварь, а как на… пустое место, словно видел её впервые, так, словно это не она послала стаю зачарованных воронов за ним, которые по итогу разорвали ему лицо и принесли Шагрите сладкие обрывки кожи… Он смотрел на неё бесстрастно. Пламя медленно подступало к их телам. Жар усиливался и боль становилась нестерпимой. К их лицам подлетали едкие облачка дыма и становилось невыносимо дышать. Они кашляли давились дымом. Глаза их слезились. Толпа вокруг шумела. А Рен вдруг пошевелил ртом, и едва различимо во всеобщем шуме, сказал глядя Шагрите в глаза:

— Извини.

Post Scriptum — автор очень извиняется за косноязычность. В последнее время не получалось сесть за текст и навык письма быстро утратился. Дальше будет лучше.