Маг четвёртого ранга

Глава 4 – Тёмное племя

Город Прамонд под наместничеством Герцога Эрлина. Королевство Вингфолд.

Рен поднялся на крышу школы. Круглое задание, которое могло бы быть башней, но слишком низкое и слишком широкое для этого – всего в три этажа, до настоящих башен не дотягивает. Перед тем, как подняться на крышу Рен нацепил на себя небольшой кожаный поддоспешник, под него поддев кольчугу с тонкой ячейкой, сверху закрепил утеплённым длинным камзолом, и уже поверх всего этого надел два наплечника и наручи из стали, на каждом из которых красовалась рунная вязь.

В полном облачении Рен вдруг махом из магистра школы превратился в обычного авантюриста, коих великое множество шляется сейчас по городу, пьянствует в кабаках, шалит в борделях и рискует жизнями на болотах, лесах и в горах. Единственное чем отличался от храбрых и безрассудных рубак Рен – у него не было пояса с оружием, за его спиной не висела двуручная алебарда или лук, он на первый взгляд казался беззащитным, но рунная вязь мерно светилась, так же, как и светились его бирюзовые глаза.

Он поднялся на крышу. Там было ветрено и пусто. Небольшой бортик, несколько древних лавок, выложенных из потрескавшегося камня и больше ничего. Рен замер на краю крыши, глубоко вдохнул, и шагнул вперёд.

Позади падающей вниз фигуры тут же повисла тонкая светящаяся книжица, ещё в воздухе замелькали страницы, и Рен не достигнул мостовой, за миг до падения замерев на месте в пространстве.

— Полёт Иеримма, — сказал Рен заклинание, а гримуар, уловив желание владельца ещё до сказанных слов, активировал заложенные на странице заклинания руны.

Несколько прохожих замерли внизу, увидев повисшую над мостовой фигуру. Там, над землёй, стоя на невидимой преграде, завис мужчина лет тридцати. Брюнет с серебряными прядями, мягким и гладким лицом без даже намёка на морщины, лишь по одному виду его кожи можно было тут же судить – дворянин! Слишком светлый оттенок, слишком идеальная причёска, слишком приличная ткань камзола. Это всё было для Рена привычным делом, а вот для пары прохожих, что рассматривали его снизу – это казалось роскошью.

На всё это, на заклинание, на заинтересованные взгляды, идущие снизу потребовались буквально крупицы времени, которые быстро прошли. Рунные знаки на доспехах Рена выдали потоки рельефного дыма, что тут же сложился за его спиной в подобие светящихся огромных крыльев, они за миг стали резче, детальнее, крепче, и плавно взмахнули, выталкивая Ренна вверх. Ещё один взмах и он полетел.

Стены Прамонда быстро оказались позади. Рен летел неспешно и не очень высоко, не доставая крыльями грани облаков, он внимательно смотрел вниз, разбирая по местности возможный маршрут двух мальчишек. Найдя серую нить дороги, ведущую на Север в сторону захолустной деревушки Хамонд, Рен летел точно над дорогой, ища какой-нибудь знак. И ведь нашёл. Стальной рунный доспех на его руках срезонировал – лёгкая, но ощутимая и неприятная пульсация даёт чётко и ясно понять – здесь ощущается тьма.

Как любой другой светлый маг – Рен ощущал нутром присутствие тьмы, но на очень малом расстоянии, и чтобы увеличить этот радиус Рену, как и любым другим светлым магам, приходилось использовать артефакты. И у всех они были разными, индивидуальным, к примеру тот же мертвец Пракий имел при себе артефактный медальон, простенький, всего с одной руной, но всё же поделка неплохого качества, позволявшая ему чуть усиливать заклинания света.

Рен спикировал вниз, оказавшись на небольшом лугу. Кругом красивые жёлтые одуванчики, и серого цвета склизкие омертвевшие кишки. Рен завис в двадцати локтях над землёй. Мелькнули страницы его малого гримуара.

— Поиск истины, — выдал Рен ключ для активации заклинания и развёл в сторону руки. Тот час же полу-видимая световая волна, пульсируя и расширяясь во все стороны, разлетелась по округе. Глаза Рена помутнели и сразу вернули свой родной бирюзовый цвет. Он непроизвольно цыкнул. Твари здесь уже не было. Но с другой стороны её здесь быть и не должно… ведь живое мясо в округе явно закончилось, и питаться твари, по сути, здесь нечем... однако здесь всё ещё ощущался едва заметный, но чётки след, что уходил дальше на север, в сторону Хамонда.

Рен опустился на землю, глазами разглядывая то, что осталось от Пракия. А осталось не многое. Лоскуты срезанной кожи, лицо словно жуткая шутовская маска застыло в болевом шоке, тут же массивные кости и гроздья кишок, раскиданные по округе… и сразу становится ясно, что тварь просто откидывала их в стороны, не задумываясь о гигиене и девственной чистоте природы.

Не было мяса. И судя по отсутствию следов на костях – мясо срезали, а не откусывали зубами. Что наводит на странные мысли, обычно тёмные твари пожирают жертву сразу, тут же, рвут зубами, жадно заглатывая толком не пережёванную и ещё дымящуюся от крови и тепла плоть. А тут весьма запасливый подход, все отходы в стороне, а мясо… а мясо тварь взяла с собой, и судя по отсутствию какой-либо одежды… а вот это уже порождает новые странные вопросы. Если нет одежды, то куда её дела тварь? Из ткани на поляне есть лишь пару срезанных лоскутов и всё на том. Ну не ушло же тёмное порождение куда-то гулять в чужой одежде… или всё же ушло?

Рен тяжко вздохнул. Работать головой он не особо любил. А в последние годы весьма разленился, привыкнув в свободное время почитывать простенькие книги, и не толстые и жутко скучные магические трактаты… обычно он читал сказания менестрелей и бравады о приключениях ушедших на покой авантюристов. Собрал целую коллекцию подобной литературы. А по вечерам он благополучно уходил в трактир, где, слегка пригубив крепкого алкоголя, проводил сладкие ночи в ещё более сладкой дамской компании…

Конечно, были у него и прямые обязанности магистра — а именно, редкие речи и лекции перед учениками, редкие собрания среди магов учителей и ещё более редкие, но регулярные выпускные хлопоты. Всё оставшееся время Рен безостановочно кутил, и сейчас это сказывалось. Он едва мог шевелить мозгами, напрочь не понимая, что здесь вообще происходит.

— А ведь ты был неплохим парнем Пракий… такой молодой… всего девятнадцать лет отроду, выпускник нашей же школы, что спустя несколько лет скитаний вернулся и попросился на пост учителя… пусть душа твоя будет в окружении прекрасных красоток куковать века на небесах! Покойся с миром.

Монотонный голос Рена оборвался. И он вновь оказался в тишине. Лишь ветер шумел.

На останки Пракия не пришли насекомые, даже падальщики не явились на запах тления. И вокруг не было ничего живого, кроме растений. Потому что всё живое, что может убежать от тёмного погани – сбежит, ощутив непреодолимый инстинкт самосохранения.

Что-то мелькнуло на земле солнечным зайчиком, Рен нагнулся и подобрал медальон. Покрытый кровью метал грустно и протяжно срезонировал. Рен усмехнулся.

— Скорбишь о мёртвом хозяине артефакт… этот плачущий шёпот в тебе… следствие чего? Реакция на сильнейшую вспышку боли? Может на ярость и злобу Пракия? А может это гудят в тебе остатки силы светлого духа… ну и бог с ними, это всё лирика! — Рен убрал медальон в карман камзола. — Я найду тебе другого достойного хозяина, а пока… где же труп лошади?

Чуть в стороне валяется оборванная верёвка. Один из мальчишек, тот, что пострашнее говорил, что порвал верёвку, когда они с другом убегали… только совсем неясно зачем это нужно было рассказывать Рену… да не суть. Что гораздо важнее – рядом с оборванной верёвкой здоровенное такое пятно, что ещё не успело окончательно засохнуть и впитаться в почву… и кровь это не мальчишек, и не дохлого мага…

Рен поднял кверху взгляд, ветер вдруг стал влажным и холодным, а из далека медленно наползали тучи и то, как вибрировал доспех на его руках… говорило о том, что тучи эти были наколдованы. Не правильными. Не совсем настоящими, их чернота пугала Рена. Какой же по силе резерв должны быть у создателя этих туч? И ещё…

— Где же лошадь… — вновь пробормотал Рен, не сводя взгляда с неба, затем он вновь оглядел поляну вокруг, и не нашёл ни одной косточки, ни одного ошмётка, что говорил бы о трупе животного. А лошадь была. Пракий не мог передвигаться пешком, а мальчишки утверждали, что слышали позади лошадиный вой.

— Где же эта сраная лошадь… — вновь пробормотал Рен, на этот раз у него это вышло неосознанно.

Медленной походкой он обошёл поляну по кругу. Активировал заклинание поиска ещё раз, но ничего нового не увидел… вновь ничего.

Рен посмотрел на небо, тучи наплывали и света становилось всё меньше, и та мгла, что несли с собой эти тучи… у Рена неприятно похолодела спина. Он чихнул, чертыхнулся, вытер сопли рукавом, и активировал заклинание полёта. На этот раз он летел низко, боясь подниматься слишком высоко под эти жуткие облака. Рен знал лишь одно заклинание, способное развеять этот небесный мрак, но… применять его было расточительно, заклинание тяжёлое, последнее в его гримуаре, оно непреодолимо приведёт его к истощению, а вот потерять силы в этом лесу ему вовсе не хотелось. Он чувствовал опасность всем своим нутром, и почему-то ему было неспокойно, так, словно за ним наблюдают. Ручной доспех безостановочно вибрировал, и чем ближе он приближался к Хамонду, тем сильнее была эта вибрация, даже медальон покойного Пракия что-то жалобно пищал в кармане камзола.

Он полетел в Хамонд, потому что след шёл туда, и ещё, потому что… его предчувствие шептало о большой беде. И оно его не обмануло. Хамонд горел. Горел чадно, выпуская повсюду чёрные клубы едкого дыма, горел словно нехотя.

Рен опустился на центральную площадь деревни, где должно быть устраивали ярмарку приезжие торговцы и представления всякие бродячие артисты и шуты. На площади, среди иссушённой травы, лежали куски кожи и кости… длинные девчачьи волосы, мужские рубахи и разорванные простые женские платья, а ещё кишки и кровь, раскиданы тёмными скрученными сгустками…

Рен активировал заклинание поиска и тут же развернулся. Позади него, шагах в тридцати работал мужчина. Худой, с длинными лохмами чёрных волос. А ещё он постоянно тянулся к рукам, слизывал с них что-то…

Мужчина замер и резко развернулся, движение получилось смазанным от скорости, резвым настолько, что Рен его чуть не проморгал. Ощутив эту скорость, он тут же раскалил силу внутри, от его тела заструился белёсый пар, что сгустками облеплял доспехи, формируясь в пульсирующий покров, зрачки в глазах Рена расширились, занимая собой всё свободной пространство, окрашивая всё глазное яблоко в ядовитого цвета бирюзу.

Мгновение растянулось. За этот миг Рен более детально рассмотрел мужчину, тот пугал не только своей худобой, но и чёрными глазами, в центре которых пульсировало чем-то красным, и эти глаза на столь измождённом лице казались огромны. Вся одежда мужчины была изорвана на лоскуты и покрыта кровью, а ещё она была чертовски велика.

— Мантия покойного Пракия тебе вполне к лицу, — Рен оскалился.

Незнакомец ответил ему тем же, обнажая длинные и очень кривые зубы.

— Он не хотел мне её отдавать… пришлось настоять, — голос его звучал хрипло и тяжело, словно говорить ему приходилось через силу, и говорил он с явным не местным говором. — Отпусти меня, а… просто отпусти и мы разойдёмся миром… я…мы просто хотим есть… — последние слова незнакомец чуть ли не прошептал и столько всего было вложено в последнее слово, что сердце Рена дрогнуло… но лишь на миг. Всё испортил свёрток в руках мужчины, свёрток из зелёной ткани, свёрток в который было завёрнуто что-то большое и сырое, что-то что истекало красными крупными каплями мерно падая на сухую почву.

Оскал Рена тут же померк. И его следующие слова поставили точку в их коротком разговоре:

— Тебе придётся сдохнуть.

Краткий миг тишины закончился. Среди густого едкого дыма, среди мрачных туч, среди расчленённых людских тел и нитей кишок… левая рука Рена потянулась вперёд, правая распростёрлась назад, замелькали страницы гримуара за его спиной.

Мужчина растворился в воздухе пеленой, тут же неясной тенью возникая рядом с Реном, его руки преобразились, указательные и большой палец срастились, вытянулись длинные закрученные когти, мужчина тут же ударил, желая отсечь голову Рену одним быстрым, запредельно быстрым движением.

Когти ударились о светящуюся преграду барьера, тут же выбив из неё искры. В правой руке Рена растянулся светоч, образуя собой короткое копьё, Рен метнул его почти в упор.

Мужчина завалился на бок, уворачиваясь от удара, но световое копьё пробило дыру в его плече, однако он не издал ни звука, даже не вздрогнул. Лишь молча завалился набок.

Рен тут же попытался метнуть в него второе копьё, но замешкался на долю мгновения от дикой боли в пробитой насквозь ступне… однако он всё же метнул следующее копьё, и на этот раз мужчина не смог отделаться так легко, светоч пробил его точно посреди хребта, раздробив кости на спине.

На этот раз мужчина зашипел, и оттолкнувшись одной, ещё рабочей рукой, отлетел назад на добрый десяток шагов, теряясь в клубе дыма.

Рен опустил взгляд вниз и увидел дыру в собственном барьере, увидел тёмный шип, торчащий из стопы и лужу чёрной грязи, что дорожкой шла от ноги до места, где лежал мужчина, эта чёрная грязь ещё большей лужицей разливалась там на земле и бурлила, шипела…

«Он зачаровал свою кровь из пробитого плеча, когда свалился на землю… подлый говнюк…»

Рен почувствовал вибрацию воздуха и в его барьер тут же влетело три тёмных шипа, барьер не выдержал и схлопнулся со звонким шлепком, разметав во все стороны искры. Рен отскочил в бок, чудом увернувшись от четвёртого шипа. И сразу, в ту же сторону, откуда прилетели черные шипи, Рен пустил два новых сверхбыстрых световых копья. Во тьме вновь зашипели, но этот шипящий звук словно исходил ото всюду разом, и вместе с тем словно звучал напрямую в голове Рена.

Рен откатился в сторону на всякий случай и тут же, сложив вместе пальцы произнес:

— Руки архангела Иеримма.

Страницы гримуара зашевелились, открывая новое заклинание, и тут же над Реном повисли две огромных ладони из чистого света, они сжались, заключая мага в призрачный кокон, и новые тёмные шипы, мелькнувшие из клубящегося дыма, смогли лишь глухо отскочить от кокона, не причиняя Рену никакого вреда.

Гримуар перелистнулся на последнюю страницу.

— Исцелющие души благодатным светом… — голос Рена резко ослабел и прервался, но маг нашёл в себе силы закончить, — стрелы Иеримма!

Тёмное небо озарили вспышки. Мрак непроглядных туч запестрел дырами. Из клубов дыма благим матом вопила тёмная тварь, во всё нарастающем свете стал виден её чёрный силуэт, тварь пыталась уползти прочь, рывками отскакивая на одной руке она неслась в сторону гружённой телеги, что так чужеродно смотрелась посреди деревенской площади, к которой так стремительно приближалась небесная кара…

Обычная телега, на которой обычно возят сено для скота, была завалена подтекающими кровью свёртками...и впереди стояла запряжённая лошадь с облезлыми костями, с помутневшими, абсолютно мёртвыми глазами.

Свет стал нестерпимо ярким, и первая стрела достигла земли. Ровно в этот же момент тёмная тварь юркнула под телегу и остатками магической крови попыталась возвести над собой тёмный щит.

Жалкое подобие барьера было тут же стёрто с лица земли, вместе с телегой и ближайшими окрестностями… Рен не смог сдержать рези в глазах и закрыл их, а с неба всё продолжали падать гигантские стрелы, горящие чистым белым пламенем, они рассекали небосвод и все как один летели в одну и ту же точку – туда, где мгновенье назад стояла телега, за которой пряталась тварь.

Во все стороны летела каменная крошка вперемешку с пылью и комьями земли. Яркий свет залил всю округу, затрещали от безумной энергии ближайшие дома, их стены покосились и опали, рухнули вниз крыши, а вокруг продолжала пульсировать и разлетаться земля.

Когда защитный кокон Рена погас, посеревший от истощения маг оглядел округу и не узнал её совершенно: дым сдуло безумной энергией заклинания, на месте телеги в земле появилась здоровенная и ещё раскалённая воронка в десяток шагов диаметром, из недр её фонтаном валил белёсый пар, и вокруг этого бедствия рухнули все заборы, дома и даже деревья… и вот тогда Рен услышал вопль.

Безумный, протяжный, отчуждённый и очень далёкий вопль. Откуда-то с запада, именно с той стороны, откуда чуть ранее расползись мрачный тучи. После стрел Иеримма небо очистилось, но в той стороне мрак туч продолжал держаться. И именно оттуда звучал полный боли вой, такой далёкий, но такой жуткий…

Замелькали страницы гримуара. Рен повис в воздухе как кусок безвольного мяса посреди двух огромных крыльев. Крылья подняли его вверх, а затем понесли на запад. Ему нужно было увидеть, узнать, понять… откуда исходил тот дикий женский вопль.

Крылья отнесли его на приличное расстояние, более десятка лиг. За то время, что он летел, крик повторялся несколько раз, и в последний из них, помимо беспокойно-хрипящих ноток, Рен уловил отчётливое:

— У-У-УБЬЮ-У-У!

И вскоре он разглядел источник звука. Она стояла посреди широкого поля, под тенью мрачных туч, окружённая стаей воронья, она металась, обезумев из стороны в сторону, валялась по земле и всё это время продолжала вопить.

— УБЬЮ! УБЬЮ! УБЬЮ!

Позади обезумевшей женской фигуры шёл караван. Холёные лошади, крытые массивные деревянные повозки, и люди… а люди ли? Со светящимися в этом мраке красными глазами, в тёмных доспехах, у некоторых были за спиной косы, у некоторых в руках зажаты молоты. Там есть и женщины, и старухи в тёмных мантиях, скрюченные, едущие на повозках… из провалов их глубоких капюшонов на мир смотрят пылающие красной дымкой глаза, а в руках зажаты тёмные посохи с черепами на верхушках. И среди всего этого безобразия смеялись дети… о да, они там были тоже… резвыми тенями они резво мелькали среди высоких колёс повозок…

Женская фигура перестала метаться на земле. Напряглась. Посмотрела в одно сторону. В другую и вдруг подняла голову вверх и белёсыми глазами уставилась точно на Рена. Улыбнулась. Улыбнулась так, что губы посинели от натуги и на лице проступила каждая косточка черепа, и эта полубезумная улыбка продолжала сиять тёмным провалом рта с мелкими, бритвенной острыми серыми зубами.

Она была чем-то даже красива. Полуобнажённое тело, груди и пах закрывают лишь лоскуты ткани, на ключице блестит амулет из почерневших капель прокажённого серебра. Волосы длинные, но столь грязные, что прилипли к телу, и среди волос выделяются два длинных эльфийских уха… у неё пепельная неживая кожа, у неё босые почерневшие от грязи ноги, и безумная улыбка не думает гаснуть.

Она подняла руку, и длинным пальцем с изломанным ногтем указала точно на Рена, и стая воронов, что кружила над поляной, тут же встрепенулась, и устремилась за магом. И чем ближе они подлетали, тем больше становились, с земли они казались совсем небольшими, но лишь казались…

Рен потратил остатки сил просто чтобы сбежать, все последние крупицы дара перевёл в поддержание крыльев, но даже так один из наиболее шустрых воронов оторвал у него кусок мяса с незащищённого бедра, а другой рассёк лицо, превращая высокородное дворянское личико в кровавую кашу. Стая отпустила Рена только на подлёте к Прамонду, там же его покинули силы. Он рухнул где-то посреди ремесленного ряда, неприятно приземлившись на проходившего мимо крепкого старичка. Старик заорал что-то бранное, и хотел было приложить Рена весомым таким кузнечным молотом по головушке… но увидел его окровавленное лицо и тут же замер, исторгнув из себя новую волну ругательств.

Вокруг происшествия росла толпа. Что-то вопили женщины. А за плечи Рена вдруг схватили стражники. Он пытался им что-то объяснить, но растёкшиеся по лицу губы с трудом шевелились.