Маг четвёртого ранга

Глава 2 – Ноша изгоя

Тодду снилось, что его убивают. Снилось, что толпа озлобленных на него людей окружила его и без остановочной бьют, они специально целились по глазам, по животу, между ног, и если удачно попадали, то заливисто смеялись. Тодду никак не получалось прикрыть все уязвимые места, и из раза в раз его сокрушала нестерпимая боль, он довольно быстро оказался на земле, но сам не осознал этого, а злые люди так и не остановились. Они пинали его со всей силы. Хрустели кости Тодда. Его тело наливалось свинцом, он уже не мог шевелиться. Лежал так ничком. А люди смеялись. Злые люди больше не пинали его, больше не били. В этом не было нужды, ведь Тодд умирал, ещё немного и он окончательно сдохнет. Он не может подняться, не может даже пошевелиться, а кровь внутри него пульсирует и разливается из лопнувших органов, крови внутри него так много, и она всё пребывает, ещё немного и…

Тодд проснулся. Но сначала он не осознал этого, потому что не смог подняться. Не смог сесть. И ему казалось, что кошмар продолжается, что ещё немного и он… но тут к нему наклонилась тень. Холодная мозолистая рука опустилась на его лоб.

— Ты весь горишь, сынок… я пойду позову Гхсану, пусть змея даст тебе что-нибудь от горячки…

Рука отпрянула. Отец хотел уйти, но хрип Тодда прокатился по всей комнате нервной волной:

— Не надо! Пожалуйста…папа… останься со мной… я… я не могу подняться… папа… слышишь меня… я не мог..гха…

Тодд закашлялся, слюна вылетела из его рта и опустилась на губы, заляпала тягучей массой лицо. Тодд пытался приподнять руку и вытереть слюну, но даже это ему не удалось. Рука не слушалась его. Пугающий холод и пустота – это всё что чувствовал он вместо рук.

— Папа… где мои руки… пап…а…

Комната закружилась, завертелась вокруг Тодда, он перестал понимать, где именно в пространстве он находится и возникло чувство, словно он зуб во рту, что вот-вот должен выпасть, но Тодд этого не хочет и всеми силами пытается удержаться за реальность…

Он уже не видел, как кричал его отец, как он судорожно кидался к нему от двери, а затем обратно, как полностью седой мужчина в годах, после тяжёлого рабочего дня на ферме, несётся в хижину травницы и вопит там о помощи. Тодд всё же выпал из реальности, не удержался.

На этот раз не было снов. Было лишь кромешное забытьё, непотная травяная горечь во рту, и холодная пустота вместо рук.

Когда Тодд открыл глаза, то был уже закат. Он не сразу понял, как это ночь сменилась вечерним заревом, и лишь спустя долгие мгновения до него дошло, что прошёл ещё почти целый день. Рядом с ним зашуршала ткань и перед его лицом склонилась Гхсана. Её змеиные огромные глаза с острым вертикальным зрачком уставились на него изучающе. Холодной липкой рукой она прикоснулась к его лбу, наклонилась к нему чуть ниже, принюхалась впадинами, что были у неё вместо носа.

Тодд рассмеялся.

— Только не лежи меня, ради всего святого, я этого точно не переживу…

Гхсана на миг замерла, а затем из её рта высунулся тонкий двойной язык и быстро лизнул Тодда в щёку.

— Фуууу… какая же гадость… очень-очень-очень гадка змея!

Гхсана уже стояла рядом, как ни в чём не бывало и тихо смеялась.

— Змеелюды так целуются, я же тебе уже рассказывала, мальчишка Тодд…

Лицо Тодда перекосило в наигранном отвращении.

— Знаешь, от этого мне совсем не легче!

Гхсана ещё немного посмеялась, её странный смех больше напоминал шуршание сухой листвы, чем звонки колокольчик, как это было у Чака. Многих этот смех пугал, но Тодд успел привыкнуть к нему с детства, когда Гхсана только пришла в Хамонд. Вернее, её пригласила матушка Чака, потому что в деревне не было до того никакой медицины, для доктора прошедшего обучения в академии здесь был слишком бедный люд, а для целителя, обладающего даром и подавно, но вот травницу из племени змеелюдов казначей деревни могла вполне нанять. И около девяти лет назад пришла в деревню эта странная… травница. Выше любого мужчины, очень худая, плеч у неё почти не было, очень гибкая, ходит не как другие люди, а гораздо плавнее, словно у неё не две ноги, а четыре. На лицо просто жуть, и всегда в чёрном балахоне с глубоким капюшоном, всегда прячется от солнца…

Все деревенские сторонились её первое время, многие сторонятся и до сих пор. Может этим она и привлекла тогда внимание Тодда, ведь он, так же как Гхсана ощущал себя в Хамонде изгоем. Страшненький мальчишка фермер, что целыми днями таскался повсюду без дела, и скучающая змея травница, к которой по началу не хотел за помощью обращаться ни один из деревенских. Их дружба началась с наивных детских вопросов…

Гхсана перестала смеяться. И посмотрев на Тодда гораздо серьёзней, спросила:

— Как ты себя чувствуешь, мальчишка Тодд?

Всю радость мгновенно высосало из Тодда, он вновь ощутил беззащитность и холодную пустоту.

— Я не чувствую рук, я не могу встать, я даже пошевелиться не… — Тодд прекратил плаксиво вещать, заметив, как на его призыв о движение отозвались ноги. Он смог спокойно пошевелить стопой, смог согнуть ноги в коленях, но на этом его успехи закончились, тело его казалось неподвижным каменным валуном.

— Могу пошевелить ногами, но… только ими, ещё голову приподнять немного… что со мной Гхсана?

Травница тяжко вздохнула.

— Ты… знаешь, что такое чары?

Тодд задумался на миг, но отрицательно покачал головой, однако эта заминка заинтересовала Гхсану, она присела на кровать рядом с Тоддом, пристально вглядываясь в его лицо. И вдруг она улыбнулась, её тонкие зелёные губы обнажили два острых длинных клыка.

— Но ты обладаешь чарами, Тодд, пусть и не знаешь, что это такое… я догадывалась сразу, но был шанс, что какой-нибудь злой дух наложил на тебя проклятие… однако откуда в Хамонде взяться злобным духам? На этой земле никогда не проливалось море крови, никогда здесь не бушевало моровое поветрие…

— Гхсана! — прервал тихие рассуждения травницы Тодд. — Если ты говоришь о той силе, что течёт внутри меня, то…

Гхсана быстро прикоснулась длинным липким пальцем к губам Тодда, заставив того замолчать.

— Тише, мальчишка Тодд, дай мне спокойно объяснить тебе… — она убрала палец и тихо продолжила, — у моего народа это называется чарами древнего болота, и очень многие мечтают обладать хотя бы малой каплей древних чар, ведь если чары пробудятся в ребёнке, то об этом сразу узнают шаманы, они приходят в племена и забирают детей на обучение… и спустя несколько лет дети возвращаются малыми шаманами, что могут исцелять болезни, отпугивать диких зверей, создавать чудесные амулеты, что способны как комаров отпугивать, так и великую силу воинам давать… эти чары – великий дар древних духов, эти чары прямая дорога в шаманы, а это долгая богатая и почитаемая жизнь…

Гхсана вновь тяжко вздохнула.

— Когда была ещё маленькой змейкой, я постоянно мечтала, что чары внутри меня пробудятся и я стану великим шаманом… однако этого так и не случилось, может поэтому я и обучилась искусству трав и сбежала из племени, слишком много там напоминало о несбывшейся мечте… что ты вообще чувствуешь, мальчик Тодд, когда чары живут внутри тебя?

— Я… ну не знаю как это описать, – Тодд закрыл глаза, — это словно… словно что-то течёт внутри меня, как… кровь или вода, но оно живое и от него веет какой-то силой… ох… — Тодд открыл глаза и посмотрел на Гхсану, — мне сложно это объяснить, у Чака про силу гораздо лучше получается рассказывать, к тому же он и больше меня с ней умеет, ты бы видела что он с вод…

— Что?! — травница вскочила с кровати, и тут же набросилась на Тодда, обхватив его за плечи руками. — Мальчишка Чак, сын Изеры тоже одарён чарами?! Ты не врёшь?!!

Напор Гхсаны был столь силён, и столь неожиданным он был для Тодда, что тот лишь смог глупо закивать головой, не произнося ни слова, не ощущая боли, которая медленно возрастала в его неподвижном теле. Вместо этого Тодд во все глаза пялился в вертикальные зрачки Гхсаны, что судорожно дрожали и метались из стороны в сторону.

Наконец она резко отпустила его, отошла на пару шагов к окну, выглянула наружу, где бардовый закат медленно исчезал, уступая место ночной тьме.

— Опасно ехать ночью, но мальчишке нужна помощь, да и госпожа Изера пошлёт со мной несколько охотников в сопровождение… да и повод позволят, ох как она будет счастлива, когда узнает…нужно поспешить со всем этим, мальчишка может лишиться… — Гхсана резко развернулась к Тодду и прошуршала:

— Лежи спокойно! Я вернусь завтра и приведу помощь, если что-то нужно будет, то кричи, твои мать с отцом скоро вернуться с полей.

Сказав это, Гхсана быстро выползла из комнаты и спустя пару мгновений Тодд услышал, как хлопнула входная дверь.

Тодд остался дома один. Потерянный, обездвиженный. В добавок ему очень сильно захотелось в туалет, а всё что он мог сделать – это поднять кверху ноги.

В сгущающейся темноте пустого дома, в визжащей тишине, как гром среди ясного неба, прозвучал голос искалеченного мальчика Тодда:

— Я ненавижу тебя Лилиан, и твоего тупорылого брата Сида! Ненавижу всем сердцем…

На следующий день в гости к Тодду пришёл Чак. Парень светился от гордости за друга, хоть и пытался показать сочувствующий вид, но выходило у него прям откровенно паршиво, и губы то и дело вытягивались в счастливой улыбке.

— Да почему ты всё время лыбишься как недалёкий? — возмущался Тодд, голова которого теперь лежала на подушке, и он мог хорошо разглядеть лучезарного рыжего друга.

— У меня на то несколько причин, мой милый калека!

— Я бы запустил в тебя подушку, если бы мог шевелить руками… — пробурчал Тодд, однако он не смог пересилить обаяние Чака и под конец его губы предательски растянулись в улыбке. — Какие причины?

— Ну, начнём с того, что я узнал, что это за сила течёт внутри меня! Она называется магией, некоторые называют её чарами, некоторые ворожбой, а некоторые называют происками тёмного… но в сути своей это одна и та же вещь, и в нашем королевстве для простоты принято одно название – магия. Та-дам! — Чак развёл руки в стороны и поклонился, как это делали бродячие артисты.

Тодд несколько мгновений бессловесно моргал, но потом его прорвало:

— Подожди, ты хочешь сказать, что та самая сила, что течёт в нас, называется магией, и то, что мы с тобой… те самые маги из детских сказок?

— Дааа… — губы Чака вновь растянулись в улыбке, но он вдруг нахмурился, губы плаксиво поджал и уставился в сторону. — А ты мне совсем не говорил, что чувствуешь ту же силу, что и я… придурок Тодд!

— Ну… я…

— Идиот ты, просто признай! У тебя не было причин не доверять мне, и мы могли бы с тобой столько экспериментов провести вместе, а ты скрывал… ИДИОТ!!!

— Ну… да, — наконец признал Тодд истину, и уже гораздо более тихо и робко добавил, — прости…

А Чак не умел долго дуться, тем более на единственного друга. Он всепрощающе махнул рукой и прыгнул на кровать Тодда, где удобно уселся тому прямо на ноги, и продолжил делиться радостными новостями:

— Матушка послала Гхсану вместе с несколькими охотниками до ближайшего города, Прамонда, куда раньше по осени товар на тамошний рынок…

— Чак! — прервал размышления друга Тодд. — Не отвлекайся, зачем туда поехала Гхсана?

— А, да… там находится небольшая школа по обучению магов, они ведут набор круглый год, находясь под электоратом местного герцога им очень выгодно находить и обучать одарённы…

— Чак!

— Да-да… прости, матушка очень много всего мне рассказала, и я до сих пор пытаюсь разобраться… в общем, Гхсана поехала за представителем школы, и должна вернуться вместе с ним.

— Так, — Тодд кивнул, дав понять, что уловил суть происходящего, — а представитель едет сюда для того, чтобы…

— Посмотреть на нас с тобой! — прокричал Чак прямо в лицо Тодда. И в комнате воцарилась тишина. Которую совсем тихо прервал задумчивый шёпот Тодда:

— … и возможно, что этот представитель сможет помочь мне поправиться…

Чак бодро закивал.

— Мне кажется, что именно поэтому в дорогу отправилась сама Гхсана, хотя матушка могла и просто посыльного послать… эта змеюка заботится о тебе.

На этот раз смущённо покраснел Тодд и комнату накрыла неловкая тишина. Тодд думал о том, что на этот раз для него всё складывается слишком хорошо, и это слегка беспокоило его. Он уже не был так наивен как пару дней назад. Ведь до того вечера он не думал, что люди могут быть настолько жестоки, как и не думал о том, что жесток может быть и он сам. Что произошло в тот вечер? Он помнил боль, помнил, как его скрутило от удара, и помнил ту ярость, что накрыла его, когда Сид уходил прочь. Этот ублюдок уходил победителем, его мускулистая спина, осанка, походка, всё кричало о том, что он только что наказал жалкого червя, что обидел его сестру… он уходил, и не забывал на ходу поливать Тодда оскорблениями.

Что тогда не выдержало в нём? Что стало последней каплей в гордости Тодда? Почему он так жаждал убить человека, хотя ещё пару часов назад в его сердце не было даже тени злости? Тодд не знал ответов на эти вопросы. Он даже не задумывался о том, что правильно, когда разгонял силу внутри себя по невидимым каналам, и сила отзывалась в нём, она кипела, он бурлила, Тодд довёл её до такого состояния, что она изнутри грозила порвать его на куски, но он не думал и об этом в тот момент. Говорят, что ярость слепа. Но… Тодд ей упивался, когда ломал шею ублюдку. В тот момент, помимо ярости и боли разрываемого изнутри тела, он уловил новое, доселе неизвестное для него чувство – он наслаждался чужой болью. И он бы завершил дело до конца, прикончив Сида, если бы не…

Чак уловил, что настроение друга кардинально изменилось, и поспешил уйти, сославшись на дела и новые эксперименты. А Тодд остался наедине с самим собой и впервые задумался о том, почему никто из родных не упоминает о Сиде. Что стало с ублюдком после того дерьмового вечера?

Представитель приехал на следующий день, ближе к полудню, Тодд понял это по всё возрастающему гомону, что шёл изо стен дома, и этот гомон приближался. Совсем скоро в дом кто-то вошёл, по твёрдой поступи каблуков Тодд осознал, что пришёл кто-то чужой.

— Ну здравствуй… разбойник! — пробасил незнакомый бородатый мужчина с порога крохотной комнаты Тодда, он вошёл и сразу стало как-то слишком уж тесно, словно этот очень полный мужчина занял собой всё пространство. — Мне столько наговорили про тебя, пока я добирался… — мужчина поставил поближе к кровати деревянный стул и грузно уселся, ножки деревянного стула жалобно и протяжно заскрипели. В дверном проходе мелькнула высокая и очень худая фигура Гхсаны, на её бледной зеленоватой коже под глазами пролегали две тёмные усталые складки, она подмигнула Тодду и исчезла так же быстро и бесшумно, как и появилась.

— Мне сказали, что ты использовал дар против человека, и чуть не убил его… — бас бородатого толстяка стал угрожающим. — Ты, наверное, не знаешь… так лучше тебе сейчас запомнить, на будущее, мои слова, — бородач склонился над Тоддом, глядя в его серые глаза своими почти чёрными. — По королевскому указу «Магия и ворожба мирного времени», если маг будет пойман, замечен, или как-то причастен к убийству мирного населения славного королевства Вингфолд, вне зависимости – обученный он маг или просто одарённый, то приговаривается этот преступник к высшей королевской каре, сжиганию на костре во славу светлого бога… — Бородач задержал строгий взгляд чёрных глаз на покрасневших от болезни глазах Тодда, и взял аккуратно его руку в свои здоровенные толстые ладони.

— Но я… — хотел оправдаться Тодд, и был быстро прерван:

— Ничего не говори. Это просто предостережение тебе на будущее. Тот юноша жив, и через несколько дней поправится, твоё же положения гораздо более… — его чёрные глаза вспыхнули зелёным, ладони обволокло такого же цвета плёнкой, которая быстро разрасталась, перетекая с рук бородача на руку Тодда, и расползаясь дальше по телу мальчика светящимся покровом. — Хм… нет, всё не так уж и плохо, — пробормотал бородач, светящаяся плёнка перетекла толстым сияющим слоем на руки, ключицу и грудь Тодда, остановившись там, и постепенно пульсируя.

— Ты продавил через каналы столько силы, что узлы не выдержали перегрузки и увеличившись сверх меры пережали тебе каналы, за одно уменьшив кровоток и замкнув нервную систему… и после того, как это случилось ты неосознанно пытался провести силу в руки, но каналы-то перекрыты, и узлы, что вышли из-под контроля, продолжали впитывать силу, разрастаясь всё больше, ещё немного и твоя грудная клетка просто осыплется прахом, вместе с сердцем и лёгкими… а так-то ничего страшного, всё остальное в норме, здоровый мальчуган… — толстяк на миг взглянул в лицо Тодда и басовито рассмеялся, лицо мальчика вытянулось от испуга, глаза сжались в крошечные точки.

— Вижу юмор ты мой не оценил… ну и ладно, приготовься, парень… нужно выпустить из твоих узлов излишки силы, будет слегка… неприятно…

Комната сверкнула сине-зелёной вспышкой и по свободной деревне Хамонд, а также по ближайшим окрестностям прокатился бешенный хрипящий вопль, раздираемого изнутри Тодда.

Вечером этого же дня они собирались в путь. Бородатый полный мужичок на здоровенной кляче с именем Зорька. Рыжий сын казначея деревни по имени Чак, на небольшом светлом коне с кличкой Горошина. И Тодд. Сын фермера. Нищий как последний бродяга. Босой, видевший лошадей в своей жизни лишь на расстоянии, но никогда не восседавший на них. Всё, что смогли дать Тодду в дорогу – небольшой узелок с хлебом и варёными яйцами, флягу с водой, пару медяков, и маленький ножик.

Собрались они быстро, в спешке, бородач велел пошевеливаться, ведь путь предстоит дальний и чем быстрее они доберутся до Прамонда тем лучше.

Провожать мальчишек вышла целая процессия, и неожиданно для всех, вперёд вышел охотник Игнар. Рядом с ним гордо шла младшая дочь – Лилиан. Они шли спокойно и твёрдо, шли прямо к Тодду, что стоял в стороне от конных и всё сильнее хмурился. За спиной Тодда стоял его отец, старик Экмунд, а за плечом тихо вздыхала мать Лана, очень незаметная и ласковая женщина.

Игнар остановился на некотором удалении. В паре шагов от Тодда остановилась Лилиан. На целую голов выше его, в своём повседневном зелёном платье, как всегда красива и горда. Она окинула Тодда взглядом и милосердно улыбнулась.

— Ты прощён. Моя семья великодушна и не будет мстить…

В этот миг, в голове уставшего Тодда, которого после дневного очень болезненного исцеления ещё пошатывало, промелькнуло очень много нехорошего, и прежде, чем кто-либо успел отреагировать, раздалась звонкая пощёчина. У Лилиан дёрнулось в сторону нежное личико, и на перламутровой коже алым цветком расцветал отпечаток ладони Тодда.

Игнар охотник бросился с кулаками и гневным рёвом медведя шатуна, но местные успели среагировать и четыре ловких руки перехватили за плечи взбешённого охотника, не позволив тому разодрать мальчишку на ошмётки. А самого Тодда быстро задвинули за широкую горбатую спину отца.

— У убью, я УБЬЮ ТЕБЯ, МЕЛКИЙ УШЛЁПОК!!! — вопил Игнар.

— Только попробуй, бродячая псина, и я перебью тебе хребет лопатой! — мрачно заверял фермер Экмунд.

Свара затягивалась и к месту будущей драчки стягивались как бравые охотники деревни, так и все те, кому напыщенные добытчики дичи успели порядком надоесть. Вой стоял страшный, бесконечные крики и обещания кровавой расправы.

А позади орущих мужчин женщины успокаивали ревущую навзрыд Лилиан.

А чуть в стороне покидали навсегда свой дом два паренька. Один – кудрявый, невысокого роста, с волосами горящими на свету, он очень ярко и заливисто хохотал и хлопал одобрительно по спине, своего неказистого друга. И второй, тот самый неказистый бедный паренёк, с волосами и глазами серого, безжизненного цвета, что совсем недавно познал на деле злобную людскую суть. И он улыбался. В голове Тодда безостановочно повторялся один и тот же момент, когда Лилиан посмотрела на него испуганными и очень удивительными глазами, в тот миг, в её голове рухнул весь её наивный мир, и она впервые поняла, что кто-то может взять и сделать ей больно, просто потому что она горделивая маленькая мразь.

Они постепенно удалялись. Впервые они покидали свой дом, все двенадцать лет прожив в свободной деревне Хамонд, они даже не представляли, насколько огромен мир.

Тодд обернулся, не выдержав, и окинул последним взглядом округу, глазами зацепившись за высокую и кране худую фигуру в тёмном балахоне. Гхсана подняла кверху руку. Чак ответил ей тем же.

И путь начался.