Магические ключи

Глава 10

Вечеринка по поводу моего графского титула всё же состоялась — правда на пару часов позже, чем мы запланировали. Поэтому Казимир получил замечательную возможность ворчать, что пирог с крольчатиной давным-давно остыл, а нежный магический салат увял, и есть его теперь просто невозможно.

— Ерунда! — решительно заявил я и отправил в рот ещё один лист салата — сочный, пряный и хрустящий.

А Гриша нерешительно покосился на Казимира и положил себе третью порцию мясного пирога.

Марта мимоходом потрепала его по макушке.

— Вкусно?

— Очень! — с набитым ртом отозвался Гриша.

Мы сидели в просторной столовой мастера Казимира и напоминали большую разновозрастную семью.

Бердышев с Александром Михайловичем и за столом обсуждали нашу находку на берегу Охты. Говорили они негромко, чтобы не потревожить рассказом герцогинь.

Но Алина и Полина не обращали внимания на хмурого Бердышева. У них нашлось занятие поинтереснее.

На обратном пути с «кровавого пляжа» я сумел дозвониться до Ани. Её переезд в новое ателье был в самом разгаре. Аня сняла помещение в Заячьем переулке, неподалёку от Смольного института, и студентки из аристократических семей уже завалили её заказами.

Несмотря на это, Аня смогла вырваться и приехала на праздник. Тут на неё сразу же насели герцогини Прусские, которым срочно требовались новые костюмы к предстоящему параду и платья для городского бала.

«Складки», «шифон», «рукав напускной»!

Я ничего не понимал в их птичьем щебетании и только улыбался, поглядывая на девушек.

Сенька подсел ко мне и взахлёб рассказывал, что в декабре он поступает в сельскохозяйственный техникум, где будет учиться на «настоящего мага-травника с дипломом».

При этом он задорно поглядывал на Казимира.

— Поглядим, чему тебя там научат, — ворчал Казимир. — Если ерунде какой-нибудь — так я твоим преподавателям свой экзамен устрою.

Я кивал, слушая Сеню, а сам наблюдал за виконтом Стоцким.

Стоцкий хмурился всё сильнее. В начале вечера он ещё держался и даже сказал тост. Но чем дальше, тем мрачнее становился виконт.

Я был настолько занят мыслями о жертве таинственного крокодила, что не сразу обратил внимание на мрачность Стоцкого. А когда обратил — прихватил со стола бутылку кальвадоса и два стакана и потянул Стоцкого за рукав.

— Идём, поговорим!

Мы устроились в креслах на веранде моего дома. Я разлил кальвадос по стаканам и подмигнул Стоцкому.

— Ну, чего ты хмуришься? Я сегодня говорил о тебе с Императором. Рассказал ему, как спас меня и Прусскую герцогиню от Мерлина.

— Это неправда! — резко сказал Стоцкий.

— Почему? — удивился я.

— Ты бы и сам с ним справился!

— Да вот чёрт его знает! Он меня врасплох застал. Если бы ты не привёл полицию и Бердышева — неизвестно, что бы с нами случилось. Спасибо, Серёжа!

Мой тон подействовал на Стоцкого успокаивающе. Он повозился, удобнее устраиваясь в кресле, а потом спросил:

— Что сказал Император?

— На следующей неделе он хочет вызвать тебя во дворец. Принесёшь клятву верности, продемонстрируешь силу матрицы. Затем Его Величество подтвердит твой титул и назначит опекуна над имуществом до окончания твоей учёбы. Отучишься — и вступай в наследство!

Говоря это, я подумал, что надо будет познакомиться с опекуном Стоцкого. И убедить его уничтожить все следы графских лабораторий.

Незачем Серёге видеть, чем занимался его отец.

Стоцкий как будто услышал мои мысли.

— Знаешь, Костя, — тихо сказал он. — Я ведь так и не был дома. С тех пор, как…

Он замолчал и сделал глоток.

— Никак не могу поверить, что отца больше нет. Не понимаю — что он сделал не так? Ведь не только отец погиб, но и вся охрана, и слуги. Значит, на него напали, а он защищался? Но почему? Никто ничего не говорит, все молчат.

Стоцкий повернулся ко мне, глаза его загорелись.

— Костя! Слушай, как же я раньше не подумал! Ведь Жан Гаврилович может знать, что натворил отец! Спроси его — может быть, он скажет!

Вот чёрт!

Удружил нам с Серёгой инструктор Магического училища поручик Скворцов, когда свёл нас вместе!

Я попытался успокоить друга.

— Перестань, Серёжа! Тебе надо о будущем думать, а не о прошлом. Тренируй матрицу, готовься к приёму у Императора.

— Ты не понимаешь, Костя! Это потому, что ты…

Он оборвал себя на полуслове и замолчал.

— Потому что я не аристократ? — спокойно спросил я.

— Я не хотел тебя обидеть.

Виконт зло сжал губы.

— Я и не обиделся.

— Понимаешь, это вопрос чести. Если отец совершил позорный поступок, я обязан его исправить! А как я могу исправить то, о чём не знаю?

— Понимаю, — кивнул я. — Но посмотри на это с другой стороны. Кому служат аристократы?

— Империи и Императору!

— Император на тебя зла не держит. Значит, и исправлять тебе нечего. Твой отец сам ответил за свои поступки.

— Ты так говоришь, будто знаешь точно!

Я знал.

— Что у тебя с матрицей? — спросил я, чтобы перевести тему разговора. — Привыкаешь?

Глаза виконта засияли.

— Ещё бы! По сравнению с тем, что было — это день и ночь! Смотри!

Он сделал неуловимое движение руками. В его ладонях вспыхнул огненный шар, пролете в воздухе и взорвался над прудом.

Блеск пламени отразился в зеркале водоёма, в воду с шипением посыпались искры.

— Видел? Раньше я бы ни за что так не смог!

— Ну, вот видишь, — улыбнулся я. — Судьба — не дура. Не стала бы она делать тебе такой подарок, если бы считала тебя недостойным. Вот и не спорь с судьбой, она этого не любит.

И протянул другу стакан. Мы чокнулись, стекло тихо звякнуло.

— Костя, — неожиданно спросил Стоцкий, — с которой из герцогинь у тебя роман?

Я промолчал, но что-то в моём лице подсказало виконту правильный ответ.

— Ну, ты даёшь! — протянул он. — Рад за тебя! Спасибо за разговор, Костя! И за помощь тоже.

— Всегда пожалуйста! — улыбнулся я. — Иди к гостям, я скоро приду.

Големы неподвижно застыли возле крыльца. От осенней сырости на камнях уже проявился зеленоватый налёт.

Интересно, не скучно им стоять здесь целыми днями? И вообще — бывает ли скучно созданиям из магии и камня?

Надо их выгулять, что ли!

Я представил, как иду по Невскому проспекту в сопровождении двух громыхающих каменных великанов, а народ перебегает на другую сторону улицы, спрашивая друг у друга:

— Кто это?

— Это граф Карельский со своей охраной!

Если ещё и лиса с собой прихватить — замечательное выйдет приключение! На радость горожанам и полиции.

Кстати, где Рыжий? Что-то я сегодня его ещё не видел.

— Рыжий, Рыжий! — негромко позвал я.

И лис тут же примчался, на бегу стряхивая с крепких побегов золотого корня вечернюю росу. Подпрыгнул и упёрся мне в грудь мокрыми грязными лапами, стараясь дотянуться языком до лица.

Видно, бегал где-то неподалёку. А может, дожидался, пока Стоцкий уйдёт, чтобы поиграть со мной без помех. Лисы ведь умные.

Лис повалился на землю, подставив под мои ладони белое брюхо. Оно тоже было мокрым — и тёплым под слипшейся пушистой шубой.

Я задумчиво чесал брюхо лиса, а сам разглядывал его магическую матрицу. Её разноцветные переливы успокаивали, помогали расслабиться.

Матрица светилась под шерстью и тонкой лисьей кожей. Она крепкой сетью оплетала всё поджарое тело лиса — от носа до кончика хвоста. А ещё мне показалось, что матрица Рыжего стала сильнее.

Может, это потому, что он жрёт мышей на ферме мастера Казимира? Мыши грызут магические растения, лис ест мышей… Вот магия и копится постепенно.

Я попробовал влить в матрицу Рыжего немного магической энергии. Совсем чуть-чуть, но Рыжий тут же насторожился. Повернул голову навострил уши и уставился на меня внимательными зелёными глазами.

А потом негромко, но требовательно тявкнул.

— Ещё? — засмеялся я. — А не лопнешь?

Лис ткнулся холодным носом в мою ладонь и облизал пальцы. Я влил ему ещё порцию энергии, а потом — ещё. Всё равно, что баловать собаку кусочками сахара.

Вернувшись за стол, я выбрал момент и тихо спросил доктора Лунина:

— Александр Михайлович, у вас остались фотографии и записи по делу Стоцкого?

Александр Михайлович откинулся в кресле, разглядывая гостей сквозь пузатый бокал, в котором плескался Императорский коньяк. Умеет доктор получать удовольствие от жизни!

На мой вопрос он удивлённо поднял брови.

— Остались, конечно. Они вам нужны, Константин?

— Нет. Но я очень прошу вас убрать их подальше — так, чтобы никто не наткнулся, даже случайно. Вы же понимаете, что будет с Сергеем, если эти материалы случайно всплывут в Сети?

— Вот вы о чём! Пожалуй, вы имеете право беспокоиться. Хорошо, я подберу для них надёжное место. Уничтожить эти документы я, к сожалению, не могу.

Нас бесцеремонно прервал Бердышев. Он шлёпнулся в кресло напротив Лунина и заговорил:

— Александр Михайлович! Завтра с утра я подскочу к тебе в госпиталь. Приготовь мне личное дело этого санитара. Никиту Сергеевича я уже озадачил — пусть покопает его прошлое с пелёнок.

— Зачем? — удивился доктор Лунин. — Он же мёртв. Да и преступления не совершил. Фотографировать на улице у нас не запрещено.

— Мне нужен автор статьи, — нахмурился Бердышев. — Во-первых, надо ему напомнить, что не все материалы можно выкладывать на всеобщее обозрение. Во-вторых, хочу вытряхнуть из него список агентов. Это проще, чем проходить гребнем все городские службы. Наверняка на него работал не только санитар.

— А как же свобода слова? — хитро прищурился Александр Михайлович.

— Свободой тоже надо уметь пользоваться правильно, — отрезал Бердышев.

И в подтверждение своих слов пристукнул ладонью по подлокотнику кресла.

Засиделись мы за полночь. Бердышев уехал первым — решил, во что бы то ни стало, разобраться с утра в биографии несчастного санитара. Вместе с ним собрался и доктор Лунин — Жан Гаврилович обещал завезти его домой.

Аня тоже уехала — с утра у неё была назначена встреча с важной клиенткой. Герцогини проводили гостью до такси и ещё минут десять болтали о том и о сём, заставляя водителя ждать.

Теперь Алина и Полина беззастенчиво зевали над чаем с клубничной ватрушкой, которую Марта испекла прямо во время ужина.

Стоцкий и Гриша отправились ночевать к Сеньке в мансарду. А мы с герцогинями собрались в свой дом.

Завтра утром у нас был запланирован поход по магазинам. Герцогиням позарез требовался новенький ноутбук, чтобы с его помощью связываться с отцом. На мой вопрос, чем плохи уже имеющиеся ноутбуки, девочки дружно ответили:

— Костя, но они же старые! Как можно ставить старый ноутбук в новый дворец?

Аргумент был убойный, и я согласился.

Пока девочки помогали Марте убирать посуду, я вышел на крыльцо.

Холодный северный ветер разогнал облака. В тёмно-синем небе висела ослепительно-яркая луна в окружении искрящихся звёздных россыпей.

Я запрокинул голову и вдруг услышал в дальнем конце сада возню и рычание. Прислушался и различил голос Рыжего. Лис неистово тявкал, захлёбываясь от ярости.

Что за чертовщина там творится?!

Не раздумывая, я сорвался с крыльца и помчался, перепрыгивая через грядки и петляя между чёрными стволами яблонь. Если бы не луна — точно обо что-нибудь споткнулся бы!

Подбежав ближе, я отчётливо различил звуки грызни и стук камней. Затем кто-то жалобно взвизгнул.

Рыжий!

Я бросился на голос, на бегу одевая ладони ледяной бронёй.

На дальнем берегу пруда метались чёрные тени. Я не мог разобрать, что там творится, пока не включил магическое зрение. И только тогда увидел, что Рыжего окружила свора бродячих псов.

Чёрт их знает, как они пробрались на ферму! Но теперь эти твари пытались сожрать моего Рыжего.

Жан Гаврилович как-то объяснял мне, что под магические выбросы чаще всего попадают крысы, голуби и бродячие собаки.

Три основных вида городских животных.

И теперь стая бродячих псов каким-то образом пробралась на ферму мастера Казимира и напала на моего лиса!

На помощь лису пришли големы, но толку от них было мало. Собаки ловко ускользали от неповоротливых каменных великанов и сжимали кольцо.

Магическая матрица Рыжего сияла ярким светом. Он стоял, напружинив лапы, и следил за врагами, чуть поворачивая остроухую голову. Один из псов уже валялся на земле — стремительным броском Рыжий разорвал ему горло.

— Рыжий! — заорал я, больше для того, чтобы отвлечь собак.

Я рассчитывал их напугать, но вышло наоборот.

Две чёрные тени метнулись мне навстречу.

Я толкаю энергию в матрицу, и время застывает, словно желе. Пальцы рук взрываются болью — сквозь них прорастают кривые когти. Я снова превращаюсь в оборотня.

Две лохматые твари медленно бегут ко мне. Я уворачиваюсь от острых зубов и на бегу разрываю когтями косматое горло. Пёс мохнатым клубком катится по земле, а я слышу низкий утробный рёв. Краем сознания понимаю, что тварь визжит, но звук замедляется и становится ниже.

Вижу, как голем ударом каменной ноги отправляет одного из псов в полёт. Тварь врезается в ствол яблони, и я слышу хруст собачьих костей.

Второй пёс прыгает на меня. Приседаю и встречаю его ударом когтей в брюхо. Из распоротого живота хлещет кровь. Тварь падает на землю, хрипит, но подняться уже не может.

Моя матрица судорожно глотает магическую энергию умирающих тварей. Для этого достаточно одного прикосновения — неважно, когтями, или ледяной паутиной.

Разделавшись с тварями, которые напали на меня, я бегу к лису. Половина собачьей стаи лежит на земле. Остальным сейчас самое время смыться, но вместо этого они разом бросаются на Рыжего.

Големы застывают в нерешительности. Между ними на земле катается рычащий и хрипящий комок из мохнатых тел.

Я с разбега врезаюсь в него. Не обращая внимания на укусы, разбрасываю тварей. Ломаю хребты и челюсти, и добираюсь до лиса. Он успел схватить за глотку одного из псов, но остальные вцепились в него. Даже умирая, они продолжают сжимать челюсти.

Несколько отчаянных ударов, несколько торопливых глотков — и твари умирают.

А я падаю на колени перед телом Рыжего.

Он ещё жив.

Его бока покрыты кровоточащими ранами, одна лапа вывернута под невозможным углом, а матрица разорвана в клочья.

Я хочу взять его на руки. Но Рыжий неожиданно кусает меня за пальцы, вскакивает и ковыляет прочь.

В нескольких метрах передо мной из темноты проступает наполненный светом тоннель. Магическая линия! Она опять стала видимой, и лис идёт именно к ней. Бредёт на трёх лапах, шатаясь и оставляя кровавый след на мокрой желтеющей траве.

Несмотря на растерянность, я почти успел схватить Рыжего. В последний момент он вывернулся и рухнул в светящийся тоннель. А я, не раздумывая, шагнул за ним и оказался внутри магической линии.

Поток света сбил меня с ног и потащил, крутя и переворачивая. Я словно угодил в течение стремительной горной реки, и оно понесло меня вниз по скалистому склону. Я бестолково размахивал руками и ногами, но уцепиться было не за что. Ничего не осталось вокруг, кроме слепящего безжалостного света, который тащил меня в полную неизвестность.

— Рыжий! — отчаянно закричал я.

Или не закричал, а только подумал. Но в этом потоке света мысль прозвучала, как оглушительный крик. Сверкающее марево вокруг меня задрожало и потекло быстрее.

А затем я почувствовал, что растворяюсь. Моя магическая матрица прорастала прямо сквозь кожу и соединялась с потоком света. Я превратился в немыслимую медузу и ощетинился тысячью щупалец. Магия волнами проходила прямо сквозь меня, сдирая остатки одежды, отслаивая мясо с костей и жадно облизывая сами кости.

Наверное, именно так чувствовали себя твари, когда я разрушал их магические матрицы. Теперь я оказался на их месте и умирал так, как раньше умирали они.

Я стремительно терял себя, растворялся в безжалостном сверкающем потоке, превращался в пятнышко света, неотличимое от остальных.

Только мысль о том, что я должен найти Рыжего, помогала держаться.

— Рыжий! Где ты?

Каким-то непостижимым образом я нащупал в пространстве света тёплый живой комок. Схватил его — не руками, рук у меня к тому времени уже не было — притянул к себе чудовищно разросшейся матрицей.

И вывалился вместе с ним в холодную осеннюю темень.