Майские ласточки

Глава 14 ПОБЕГ

Валерка Озимок не мог признаться, что обманулся под конец в Гали Рамсумбетове. Был кореш — и не стало его.

Началась работа на буровой. Загудели со свистом газотурбинные двигатели. Заворочалась мельница, загремели решета. Погнали компрессоры воздух. Встал Гали Рамсумбетов к пульту управления и враз преобразился. Даже голос изменился, загрубел. На самый лоб нахлобучил каску. Скуластое лицо напряглось до предела. Глаза узкие — щелки. Правой рукой он вцепился в рукоятку тормоза, а левой — в кран пневматической муфты. Не разговаривал, а выкрикивал отрывистые команды, как капитан на пароходе.

— Меняем инструмент!

— Готовимся к спуску!

Команды относились ко всей вахте. Бегом несся Валерка Озимок на полати. Свечи закрепил, а потом по металлическим ступенькам вниз. Нет времени сосчитать, сколько их навешено на вышке. Под ногами глина, сам натаскал ее резиновыми броднями. Того и гляди поскользнется и загремит вниз. А на землю ему смотреть страшно. Пошел элеватор вверх — готовь новую свечу. И так все восемь часов — вверх и вниз. Не присесть, не разогнуться. Никому не скажешь, не пожалуешься на буровика. Сам напросился на работу. Влип хуже некуда. Занесло к черту на кулички. Если не убьется, то комары живьем съедят!

Вздыхая, Валерка Озимок жалел себя, припоминал вольготную жизнь. В тот счастливый первый месяц. Спасибо надо бы сказать мастеру Кожевникову, устроил курорт! Он не тратил ни одного дня зря. Облазил все озера вокруг, узнал, где можно при случае набить уток, а где гусей. Нашел и норы песцов. После отлива бродил но отмели и собирал ракушки. Но любимым местом для него была столовая.

Прислали в бригаду повариху из ПТУ. Девчонке восемнадцать лет, зовут Катька. Лицо — шар, глаза — два пятачка. Смешливая. Все в бригаде для нее «дяденьки». И даже он, Валерка Озимок, «дяденька». Стоило ему начать травить баланду, Катька-повариха усаживалась на табурет, подпирала щеку рукой и слушала, аж рот открывался от удивления.

Валерку Озимка привлекала не молоденькая повариха, а открытая дверь склада. Вроде магазин без продавца. В фанерных ящиках печенье и пряники, в коробках конфеты разных сортов, банки сгущенки, повидло и компоты. Глаза разбегались от такого изобилия. «Шуруй, Волга, лед тронулся!» — приказывал себе Валерка Озимок. В магазине есть деньги — покупай, а нет — гуляй, парень. А на складе все просто. Увидел трехлитровую банку с компотом — бери. Компот из персиков. Сроду такого не ел.

— Кать, я персиковый компот попробую.

— Бери, — милостиво разрешала повариха и рисовала в тетради палочку. Палочка к палочке — забор.

Все было бы ничего, да столкнулся Валерка Озимок с буровиком. Как-то остановил его Гали Рамсумбетов.

— Слушай, Валера, ты не инвалид войны случайно? Что это у тебя правая рука не подымается. Где отбил?

— Да нет, — промямлил парень.

— Работай тогда в полную силу. Ребята вкалывают, а ты филонишь. Я тебя взял в бригаду, выходит за тебя и в ответе.

— Пару дней мне надо еще продержаться.

— Да что с тобой?

— Не продашь? — на всякий случай Валерка Озимок оглянулся по сторонам. — Я карты делаю. У меня под мышкой бумага. Пропитается потом, вощеной станет.

— Кто научил?

— Парень в аэропорту. Срок у него кончился, в Херсон тянул.

— С кем ты стучать собираешься?

— Хотя бы с тобой? Можно в буру, можно в очко.

— Я не играю.

— Боишься проиграть? Раз, два, — засмеялся Валерка Озимок, — деньги ваши, стали наши!

— А я думал, ты умнее.

— Какой есть, не глупее тебя. Тоже нашелся мне учитель. Мастер учит, Володька Морозов норовит мораль читать, Шурочка Нетяга тянет в ученики. Спасибо инженеру Лягенько — делом занят, ему не до меня. Так я и пришел на урок, греми колокольчиком!

— В самом деле, придется за тебя взяться как следует. Приедет мастер, филонить не даст. Павел Гаврилович — человек!

— Был у нас в ПТУ такой же чокнутый. Все правду искал. Хобот отбили — поумнел. Мастера тряханут в Тюмени, все болты растеряет. По головке не погладят, что буровая стояла! Я не «того», а соображаю!

— Заткнись, гадина!

— Повтори еще раз, я тебя распишу! Я гадина?!

Валерка Озимок сунул руку в карман, где лежал перочинный нож. Но не успел вытащить руку, как Гали Рамсумбетов сжал ее стальными пальцами: недаром привык играться с тяжелыми железками.

— Пусти! — зло прохрипел Валерка Озимок. От боли капли пота выступили у него на лице.

— Я взял тебя с испытательным сроком… Помнишь уговор, — спокойно сказал Гали. — Со мной не шути. Я из тебя двух зеков враз сделаю. А нож давай сюда. Буду карандаши затачивать, мой затупился.

Валерка Озимок от природы был трусом. Он сразу почувствовал силу буровика. Пожалуй, лучше с ним не связываться.

— Держи.

— Пижон, таким перышком только спину чешут, — сказал презрительно Гали Рамсумбетов и опустил маленький ножик в карман спецовки. — Умней, Валера. А карты брось. Играть с тобой никто не станет. Работой мы заняты. Говорю как товарищ. Нагляделся я на дураков. Видел и воров в законе. Блажат из них многие, кто крест нацепит на шею, выпилил в колонии обломком напильника. А другой наколет себе грудь английскими булавками и доволен. Чудят. А почему? Без мечты живут. Забыли, что люди. Ну иди гуляй! Пораскинь мозгами, подумай!

Ушел Валерка Озимок в тундру. Хорошо, что никто не слышал их разговора. Собрался было заглянуть к Катьке-поварихе, но передумал. Не избил его Гали Рамсумбетов, но обидел здорово. И распаляя себя, Валерка принялся обдумывать, как лучше отомстить буровику. «Я гадина! Я гадина! А гадина кусается. Подойдет момент, и я укушу!» Он злобно сжимал и разжимал кулаки. Вытащил из-под мышки листки из ученической тетрадки и посмотрел. Бумага пропиталась потом, посерела, но вощеной не стала. Наврал зек. «Целый месяц таскал, — зло подумал он. — Попался бы мне трепач, душу бы всю из него вытряс. В бане из-за карт не мылся. Грязью зарос!» Он хотел порвать листочки, но пожалел. Засунул их в бурильную трубу. Может быть, еще пригодятся. Сделает карты, сыграет с Катькой-поварихой в подкидного дурачка. А потом можно научить играть и в очко. Играть на сгущенку!

Прошло несколько дней. Работа за последнее время стала очень тяжелой. Сначала свинчивали десять свечей, а теперь уже тридцать. За каждую смену проходили пять — семь метров.

Валерка Озимок, уставший, спал после вахты. Снилось, что Катька-повариха угощала его персиковым компотом. Он во сне даже причмокивал от удовольствия.

— Гроши получать! — кто-то застучал кулаком по стенке балка.

Валерка Озимок вскочил, оторопело посмотрел на спящих в балке Гали Рамсумбетова, Петра Лиманского. Они сладко похрапывали.

— Гроши получать! — заорал громко он и прыгнул в резиновые бахилы, на ходу накидывая куртку.

Перед культбудкой толпились буровики. Лица у всех довольные, улыбчивые.

— Кто последний?

— Иди оденься, — рассудительно сказал Владимир Морозов. — Стыда нет, прибежал в одних трусах. Кассир твою зарплату никому не отдаст, парень!

— Значит, я за вами!

— За мной.

Валерка Озимок никогда еще не видел сразу столько денег. Кассир, сухонький старичок с выдающимся кадыком, сидел перед столом. Молча протягивал ведомость, показывал, где надо расписаться, и отсчитывал деньги. Они были разложены пачками. Рубли, трешки, пятерки, десятки, двадцатипятирублевки. Валерка смотрел на них жадными глазами: вот бы все деньги сграбастать!

— Валерий Архипович Озимок? — кассир внимательно посмотрел на верхового.

— Точно, — заулыбался парень. — Так!

— Распишись.

Посмотрел Валера Озимок в ведомость и оторопел. Получать ему тридцать три рубля двадцать четыре копейки. Точь-в-точь по расчету Гали Рамсумбетова.

«Мастер счудил, — подумал он с неприязнью о Кожевникове. — Если бы работали, получил бы я в два раза больше!»

Остался Валерка Озимок в культбудке. Поглазел на плакаты по технике безопасности. Вошел Гали Рамсумбетов. Вытащил из кармана маленький блокнот. Прежде чем расписаться в ведомости, сравнил свой расчет с поставленной цифрой в ведомости.

Долго отсчитывал старик кассир деньги буровику, среди них были и красненькие — десятки, и фиолетовые — двадцатипятирублевки.

«Вот это огреб, — чуть не присвистнул от удивления Валерка Озимок. — До фига денег!»

Гали Рамсумбетов положил деньги в карман. Удовлетворенно засмеялся и сказал громко:

— Заработал еще на два колеса к машине, поехали, — и крутанул воображаемый руль. Потом повернулся к Валерке. — Озимок, листал я Катину тетрадь. Здоровый забор ты нагородил. По-товарищески советую: сегодня же рассчитайся с поварихой. У тебя не хватит денег, я знаю. Могу одолжить тебе двадцать пять рублей.

— Ладно, рассчитаюсь.

Дорога от культбудки к столовой прямая, но Валерка Озимок выбрал кружной путь и зашагал не по настилу из досок, а по оттаявшей земле, с трудом вытаскивая ноги из вязкой грязи. Не шел, а как будто стрелял из двустволки: бах-бах!

Заглянул в столовую — ни души. Обрадовался. Катька его увидела, высунулась из раздаточного окна кухни. В вырезе платья грудь видна.

Валерка Озимок зыркнул на дверь и к Катьке. Обнял ее. Та отпрянула назад.

— Не стыдно?

— Нет.

— Дубина ты, Валерка.

— Подумаешь королева какая, дотронуться нельзя! Еще пожалеешь! — безразлично протянул он. — Пришел с тобой рассчитаться за штакетник! У кассира пришлось свистнуть деньги. Сколько начертила лишних палок! Две, десять?

— Ты что? — в Катькиных глазах засверкали слезы. — Сам бы рисовал, если мне не веришь. И незачем было воровать. Сказал, я бы за тебя внесла. А теперь, засудят.

— Много ты, телка, знаешь, — сказал авторитетно Валерка Озимок и не в силах остановиться продолжал врать с мальчишеским азартом. — В Туле сшибли мы с приятелем инкассатора. Мешок у него вырвали с деньгами. Ну и погуляли. Поняла, почему я сюда забился? От милиции скрываюсь. Славно мы погуляли. Покупались в Черном море. Он затянул песню:

— А деньги у меня есть. В Салехарде на аэродроме заначил. Если захочу, достану и рвану купаться!

— Со мной поедешь? Полетим на самолете. В гостинице снимем люкс. Ты понимаешь, деревня? Номер из трех комнат: гостиная, столовая и спальня. В гостиной — телевизор. Сам видел, не вру! Гульнем! — Валерка от возбуждения даже прищелкнул языком. — Гульнем, Катька! — воспользовавшись тем, что повариха снова высунулась из окна, он обнял ее. — Поедем с тобой, ты тащи и это добро!

— Слышь, отпусти.

— Прижался немного, а ты уже кричишь. Катька, а ты дура!

— Умный нашелся. Выкладывай деньги и проваливай! Я умней теперь будут. Сгущенки у меня не хватает. Все дяденьки серьезные, ни на кого не подумаешь. Значит, это ты три банки стащил? Говори!

— Я не дешевка, на мелочь не размениваюсь. Ты что городишь? — Валерка Озимок испуганно завертел головой, боясь, чтобы буровики не услышали Катькин крик. Врал и не думал, что все так обернется. А зачем наплел на себя — и не объяснит! Хотел геройством удивить Катьку!

В экспедиции пока не составили твердого расписания смены вахт, по которому бригады буровиков после месяца работы должны были улетать на отдых в семьи. Транспортные самолеты Ан-26 появлялись всегда неожиданно с грузами для экспедиции. И тогда диспетчер «Горки» ошалело кричал в микрофон, передавая на буровые:

— Борт пришел! Готовьте вахты к отлету на отдых!

Инженер Лягенько принял по радио команду диспетчера. Необыкновенное волнение охватило его. Прилет самолета — это письма от близких и свежие газеты. Он торопливо вышел из балка и громко закричал:

— Самолет пришел вахтовый!

Будь Кожевников на месте, он смог бы улететь к своим родным в Киев. В экспедиции собрались рабочие со всего Советского Союза. Разлетятся они по своим городам: в Ашхабад, Киев, Мукачево, Москву, Иваново, Грозный, Баку. Отдохнут как следует и снова соберутся в один день все вместе в своих бригадах, чтобы с новыми силами браться за работу.

Из балка вышел Владимир Морозов. В руках олений рог, что-то решил из него вырезать.

— Инженер, самолет прилетел? Я не ослышался?

— Прилетел. Чья вахта должна отдыхать?

— Гали Рамсумбетова.

— Гали на вахте.

— Мы подменим.

— Хорошо.

Бригада собралась около Гали. Рабочие смотрели сверху вниз, как в сруб колодца, на своего маленького бригадира.

— Кто собирается лететь домой — в баню и на самолет! — сказал Гали и неторопливо вытер пот со лба.

— Гали, а ты разве не летишь? — спросил удивленно Петр Лиманский.

— Жена уехала на курорт отдыхать. Я слетаю в следующую очередь!

Валерка Озимок задумался. Куда ему лететь? В Туле злая-презлая тетка, от которой он убежал. В ПТУ его тоже никто не ждет. Разве показаться в детской комнате милиции Марии Ивановне? «Здравствуйте, вот я! Пришел вам сказать спасибо, Мария Ивановна. Воспользовался вашими советами. За ум взялся. Работаю. Вы газеты читаете? О нашей экспедиции «Правда» писала. Читали? Я верховым на Р-19. У нас буровой мастер Кожевников, мужик строгий, но принципиальный. За тундру здесь заступился. Не понимаете? А если скажу, что за землю заступился, — понятно? Земля уползала в море от нашей буровой. Земли в тундре на два пальца всего, а под ней сплошной лед и галька. Ну, словом, вечная мерзлота. Целый день пройдешь, а сесть негде. Ни столбика, ни пенька. Березки и ивки — смехота. Стволики — карандашики, листочки меньше копейки. Тундра, одним словом. Понимаете?»

— Валера, ты летишь? — спросил бригадир.

— Лечу.

Билет у Валерки на самолет бесплатный — туда и обратно. В киношку побегает в Тюмени. Гривенником всегда разживется. Ночевать будет у корешей из пароходства. В столовке выручит горчица да черный хлеб. Не жиреть же ему!

Валерка Озимок влетел в балок и остолбенел. Мужики включили электробритвы, и они жужжали рассерженными шмелями.

— Марафет наводите?

— А ты, парень, поторопись, — поворачиваясь к Валерке Озимку, сказал Петр Лиманский. — Вертолет должен завернуть. Доставят прямо на аэродром.

— Да я мигом! Ополоснусь в баньке, мешок на плечо — и готов.

В бане Валерка Озимок с наслаждением плескался горячей водой. Выстирал портянки и носовые платки. Неудобно в городе выглядеть неряхой. Представил, как он начнет рассказывать о Харасавэе, а вокруг рассядутся ребята, будут слушать удивленно, как повариха Катька, открыв рты. Ври, сколько душе угодно, хоть завейся, про белых медведей, моржей и тюленей. Белых медведей и моржей он не встречал, а мертвого тюленя видел — выкинуло море. Сбежались к туше песцы. Облезлые и некрасивые. Носились вокруг, пугали ворон.

Стал Валерка Озимок сочинять рассказ про экспедицию и забыл, где находится, чем занят. Чем бы еще удивить? Вспомнил, кто-то говорил, что в тундре не хватает кислорода. Знают ли они об этом? А он работает на высоте. Ему скоро должны вручить кислородную маску, как летчику-перехватчику. Мастер так сказал, Кожевников. О Кожевникове он расскажет. Молоток! Что задумал, добьется. Две другие бригады готовятся забуриться, ведут себя без скандалов. А Кожевников заступился за землю. Пусть удивляются. У их мастера башка варит. Можно приврать, что мастер сам предложил ему работать в бригаде!

В баню кто-то принялся садить кулаком.

— Валерка, вертолет прилетел!

Выскочил Валерка Озимок в предбанник, ногами не мог никак попасть в брюки, с трудом всунул ноги в резиновые сапоги. В них он решил прилететь в Тюмень, прошвырнуться по улице Республики. Должны на него смотреть и удивляться. Небрежно руку засунет в карман и погремит мелочью. С Севера прилетел. «Гуляем, братва, угощаю. Знай наших!»

Вбежал Валерка Озимок в балок, а ребят из бригады уже нет. Кинулся под кровать, рванул вещевой мешок, перекинул через плечо и бегом.

Вертолет висел над площадкой, длинные лопасти винта вовсю резали воздух. Еще секунда, и должен он удариться колесами о землю, подпрыгнет чуть вверх и плавно опустится. Лопасти винта остановятся, прогнутся, упадут, как длинные уши осла. Все это Валерка Озимок наблюдал и раньше, и сейчас ему некогда глаза пялить, в пору успеть бы на вертолет. Знал он летчиков, не станут они ждать его, найдут тысячу отговорок. А на площадке собралась вся бригада, нет только Гали Рамсумбетова. Может быть, в самом деле жена его на курорте, или задумал заработать к своей машине еще и запасные колеса. Мужик он скрытный, малоразговорчивый. Его бы блокнотик полистать. Там на все вопросы можно отыскать ответы.

— Жми, Валера! Жми, Валера! — кричали буровики.

Прыгал Валерка Озимок, как заяц с кочки на кочку, по колени провалился в болото. Добежал до вертолета и чуть не упал. Отдышаться никак не мог, сипел, как кузнечные меха.

Вертолет опустился. Длинные лопасти промолотили еще несколько кругов и остановились. Последний порыв ветра охладил разгоряченное лицо Валерки Озимка. Бортмеханик откинул яйцевидную дверь. Не поздоровался, а нетерпеливо рявкнул:

— Шевелись, братва!

Валерка Озимок ткнулся на алюминиевую лавку. Не успели еще буровики усесться, как движки раскачали вертолет и он свечой пошел вверх. Развернулся над буровой вышкой и полетел вдоль берега моря.

Далеко видно с верхних полатей, но разве сравнишь обзор из вертолета. Припал Валерка Озимок к круглому окну, и глаз не может оторвать. Вот-вот должен ударить красный столб огня на «Горке», но время уже вышло, а огня все не было видно. Встревожился верховой. Повернулся и спросил у Петра Лиманского:

— Куда летим, помбур?

— На факторию летчики должны залететь. А потом по бригадам. Соберут летчики народ — и на аэродром.

— Понятно, — Валерка Озимок обрадовался, что представился случай побывать на фактории. Может, удастся увидеть настоящих охотников-ненцев.

Петр Лиманский развязал свой вещевой мешок и достал толстый кошелек. Пересчитал хрустящие деньги и усмехнулся.

— А что на фактории есть? — спросил самодовольно Валерка Озимок и похлопал купеческим жестом рукой по карману.

— Что хочешь. Надо своей хозяйке подарок купить, — сказал помбур и погладил рукой выбритую щеку.

«И мне бы что-нибудь купить. А кому? — подумал Валера Озимок, вспомнил о Катьке-поварихе. — Возьму вот и куплю ей на последний трояк духов. Пусть обливается. Не вор я, а так, шалопут. Неплохой парень!» Пододвинул ногой Валера Озимок к себе вещевой мешок, не стал доставать кошелек. Это у ребят деньги, а у него — триста копеек! Лучше не срамиться!

Повернулся он к окну и стал смотреть на берег моря. Тянется пустынная кромка берега, ни одного следа. Кое-где навален плавник. Раскатали морские волны бревна. Сохнут на ветру, как туши тюленей.

Вертолет клюнул носом, и Валерка Озимок ударился лбом о край окна.

Из кабины летчиков вышел бортмеханик, высокий парень в яловых сапогах с ремешками.

— Мужики, — сказал он, — садимся в фактории. Можете отовариться, командир дает десять минут. Берем на борт женщину — и по газам. Через два часа вы должны улетать в Тюмень. Усекли?

Вертолет опустился недалеко от черной приземистой избы с маленькими окошками. К вертолету подбежала стая собак разных мастей. Расселись вокруг.

Бортмеханик открыл запоры. Буровики спрыгнули на землю — и наперегонки к открытой двери избы.

Валерка Озимок замешкался. Вбежал позже всех в темный коридор и только там понял, что две избы поставлены одна против другой под общей крышей. Коридор — вроде крытой короткой улицы. Справа дверь в жилую избу, а слева — в магазин.

Дернул парень дверь и застыл на пороге. Магазин как магазин. На прилавках выстроились бутылки с водкой и спиртом, в ящиках пряники, печенье и конфеты. С потолка свешиваются красные медные чайники. Один такой чайник он по дурости принял за солнце. Висели собачьи унты и серые валенки. У другой стены выстроились в ряд ружья, в металлических ящиках дробь и порох.

Загляделся Валерка Озимок на ружья! Стал прикидывать, какое он купит, когда разживется деньгами. Двустволки, а около них одностволки, переломки. Одна краше другой! Вздохнул он и решил купить себе граммов сто пряников и столько же конфет. На три рубля не разгуляешься. А Катька пусть подождет.

А буровики торопили продавца, требовали разные товары. Петру Лиманскому приглянулся цветной платок: по черному фону — красные розы. Бортмеханик ухватил медный чайник. Второй летчик примерял пыжиковую шапку-ушанку.

Сунул Валерка Озимок руку в вещевой мешок, чтобы достать свой кошелечек, и остолбенел: кошелька нет, а вместо него попалась картонная коробка, какой у него сроду не водилось. Пошарил еще, и под руками нащупал мягкий вязаный свитер. Он перебрал одну вещь за другой и не мог понять, что случилось. Пока на него никто не обращал внимания. Валерка Озимок выбежал из магазина, прошмыгнул длинным коридором, забежал за избу и развязал мешок. Вытряхнул вещи на мокрую траву. Глянул и ахнул. Вещи не его, а Гали Рамсумбетова. Свитер с «молнией», клетчатая рубашка-ковбойка, шерстяные носки, зимние портянки. Открыл коробку и остолбенел — толстая пачка денег. Сверху белая бумажка «Триста пятьдесят рублей».

Смахнул Валерка Озимок градины пота со лба. Увидел расширенные глаза Катьки-поварихи. Уперлись в него, как два круглых пятака.

«Вор!» Валерка Озимок втянул голову в плечи и испуганно огляделся. К нему подбежала разномастная стая собак. Уселись вокруг. Высунув красные языки, смотрели, как он ворошил вещи.

— Кш, — зло выругался Валерка. Заметил щель в поленнице и юркнул в узкую дыру. Запахло собаками. Он чихал от набившейся в нос собачьей шерсти, но не вылезал, наоборот, пробирался все дальше и дальше в глухую темноту, чтобы понадежнее спрятаться.

Скоро услышал, как взлетел вертолет. Видно, искать его не стали, торопились на аэродром к транспортному самолету Ан-26.

Из щели Валерка Озимок видел, как мимо него прошли два невысоких ненца в меховых малицах. Что-то говорили один другому, показывали вверх руками. Потом из избы вышел толстый мужик-продавец. К нему подошли ненцы. Продавец вернулся с ружьями.

Ненцы рассматривали ружья, заряжали их патронами и стреляли.

Валерка Озимок вылез из своего убежища, когда солнце успело доползти до горизонта и снова пошло вверх огромным красным шаром.

«День, ночь буду идти, а вернусь на буровую, — думал он. — Объясню Гали, как все получилось. Должен мне поверить. Не вор я, не вор!»

Идти вдоль моря долго, и он стал пересекать тундру, как сделали вертолетчики.

Валерка Озимок шел и подсвистывал собакам, чтобы не бросали его. Теперь он их не отгонял. Боялся, чтобы в самом деле не напороться на белых медведей. Говорили, что они охотятся вдоль берега моря на тюленей. А вдруг забредут в тундру! Медведи есть медведи. Дорога им не заказана!

«День и ночь буду идти, а дойду до буровой. Только бы поверили, только бы поверили…»

Собаки поняли, что незнакомец уводил их в тундру, и одна за другой стали возвращаться на факторию.

Валерка Озимок упрямо шел вперед и не оглядывался.