Молот Пограничья. Книга IV

Глава 26

— У меня спина сейчас отвалится, — простонала Катя, плюхаясь на диван. — Так что чай нальешь сам.

— Чай?

— Чай, ваше сиятельство. Уж будьте любезны поухаживать за умирающей сестрой!

Судя по по тому, как умирающая сестра бодро отплясывала с электродом сварочного аппарата каких-то полчаса назад, безвременная кончина в ее планы явно не входила. Но возражать я не стал — заслужила. Мы возились в оружейне чуть ли не с самого утра, и закончили только сейчас.

Даже самые любопытные и упрямые из гридней отвалились еще до полуночи, здраво рассудив, что сон для воина куда важнее, чем возня с доисторической машиной. Я и сам думал удрать в господский дом, но оставлять сестру одну с грудой огромных железок было бы самым настоящим свинством — так что пришлось побыть подсобным рабочим еще немного.

Ну, или много: когда все пластины доспехов Святогора вернулись на свое место, и мы, наконец, прокрались в господский дом, сбросив ботинки в прихожей, часы на стене показывали два с лишним.

— Вот. Угощайтесь, ваше сиятельство. — Я поставил на столик у дивана чашку с чаем. — Изволите баранок?

— Да ладно, обойдусь.

Пока я возился на кухне, Катя успела не только забраться на диван с ногами, но и раздобыть невесть откуда здоровенное шерстяное одеяло. И теперь закуталась в него так, что наружу торчали только глаза, нос и рука, высунувшаяся за чаем.

— Замерзла? — поинтересовался я, устраиваясь в кресле рядом.

— Немного. Это у тебя внутри Огонь, — улыбнулась Катя. — Еще и в доспехах этих жарко, небось.

— Ну… нормально. — Я пожал плечами. — Сейчас-то нормально, а вот летом точно сварюсь.

— Не сваришься. Я еще один контур чар повешу тепло отводить… А вообще, расскажи — как оно? Внутри волота?

Я ответил не сразу — подбирал подходящие слова. Про огромный рост и силу, про вторую кожу, про пьяняще-дурное ощущение неуязвимости и всемогущества… Может, даже про непокорный и своенравный дух машины, который я на самом деле не очень-то успел почувствовать. И уж точно — про идеальный обзор во все стороны.

— Оно… круто, Кать. Просто круто, — наконец, произнес я, так и не придумав, с чего начать. — Пока не попробуешь — все равно не поймешь.

— А пустишь? — тут же оживилась сестра. — В смысле — попробовать?

— Не знаю. Тебе роста-то хватит?

— Ну, если под ноги проставки сделать, перчатки повыше подтянуть — наверное, достану… Хотя — какая разница? — Катя со вздохом махнула рукой. — Сейчас все равно не до того.

— А до чего? — улыбнулся я.

— Скоро Зубовы опять придут. Жихарь — сразу как лед на Неве встанет.

Я мысленно пообещал себе оторвать кое-кому язык. А может, и всю болтливую рыжую голову целиком.

— Да ладно тебе, Игорь. Я ж не маленькая уже — сама все понимаю. — Катя будто прочитала мои мысли. — И Полину давно говорит, что воевать будем. Может, и ей придется. А от меня пока никакого толку нет. Вот был бы свой волот…

— Был бы волот — все равно дома бы сидела! — сердито огрызнулся я. — И без тебя есть кому в бой ходить. Да и вообще — может, и не придет к нам никто.

— Придут. Сам ведь знаешь: как река замерзнет — так они тут как тут будут. А замерзнет скоро. — Катя со вздохом указала на окно. — Смотри, как метет.

Действительно — погода к ночи испортилась окончательно. И если все предыдущие дни снег падал тяжелыми влажными хлопьями, то теперь с неба сыпалась мелкая и колючая ледяная крошка, похожая на манную крупу. И ее было столько, что воздух на улице искрился, а сугроб на подоконнике неторопливо, но упрямо рос вверх.

Холодает. Если так пойдет и дальше — уже через неделю лед на Неве будет достаточно толстым и прочным, чтобы выдержать даже грузовик.

Несколько минут мы сидели молча. Но потом Катя вдруг высунула руку из-под одеяла и потрепала меня по колену.

— Игорь! — тихо позвала она. — А расскажи сказку?

— Ну ничего себе…

Я прожил в этом мире достаточно, чтобы изучить местные нравы и даже историю, однако в воспитании детей, разумеется, не смыслил ровным счетом ничего. Да и собственного детства у меня, в сущности, не было: Стражи появляются на свет совсем не так, как простые смертные, хоть и вынуждены не один десяток лет провести в человеческой оболочке.

И сказок мне никто не рассказывал — у всемогущего Отца всегда находились дела поважнее.

— Ну… если честно, я не знаю ни одной, — вздохнул я. — За этим лучше обратись к бабушке.

— Не хочу к бабушке. Эти я уже и так все наизусть помню. Давай другую!

Катя заворочалась под одеялом, подтягивая ноги к груди и окончательно превращаясь из серьезной и взрослой княжны-инженера в самую обычную девчонку. Которой, видимо, отчаянно хотелось ненадолго вернуться в тот благословенный Матерью возраст, когда детям еще не положено думать о древних боевых машинах, чудищах за рекой и людях, что куда страшнее и тех, и других.

— Ну хорошо. — Я откинулся на спинку кресла. — Попробую. Только чур не критиковать.

Судя по довольному сопению, привередничать Катя не собиралась. И терпеливо ждала, пока я придумаю хоть что-нибудь. Но в голову как назло не лезло ни одной толковой мысли. Воспоминания стыдливо попряталась где-то в глубинах разума — кроме тех, что вовсе не были сказкой.

Хоть и изрядно на нее походили.

— Давным-давно жил-был на свете отважный и сильный воитель… ну, вроде богатыря, — я кое-как выудил из памяти подходящее слово. — И жил он столько, что побывал везде. И везде сражался — во всех странах, на всех островах, даже тех, что никогда не рисовали на картах…

— А как его звали? — спросила Катя.

— Тарон. — Я ответил, не задумываясь — в этой части истории придумывать было нечего. — И был у Тарона волшебный молот, который никто другой не мог поднять. И корабль… ладья, которая летала над облаками. А еще дружина — добры молодцы, один другого выше. И все до одного отважные да веселые…

— Как Жихарь?

— Ну… полагаю, свой Жихарь там имелся, — улыбнулся я. — Дружина-то большая.

— Тогда, получается, твой Тарон был не просто богатырем, а князем. — Катя внимательно прищурилась. — Раз у него дружина.

— Получается, так. — Я не стал спорить. — И долгие Тарон со своей дружиной отправлялся туда, куда велел его отец…

— Тоже князь?

— Нет, не князь точно. Тот покруче будет. — На этот раз мне пришлось слегка задуматься. Впрочем, ненадолго — подходящее слово нашлось без особых усилий. — Всемогущий и бессмертный император! Тарон со своими братьями и сестрами служил ему с самого рождения. До…

— До самой смерти? — снова встряла Катя.

— Да нет же! Не перебивай — а то рассказывать не буду! — пригрозил я. И, выждав суровую паузу, продолжил: — До того дня, как всемогущий отец решил отправиться на своей ладье в те земли, где еще никто и никогда не бывал. И ушел — а Тарона оставил за старшего.

— А дальше? — Катя осторожно высунулась из-под одеяла. — Тарон сам стал императором?

— Нет. В том-то и дело, что императором он как раз и не стал. — Я с протяжным вздохом сполз чуть ниже по кресло и забросил ногу на ногу. — Хотя, конечно, и пыжился.

— А почему?

— Да кто ж его знает, Кать. — Я развел руками. — Просто не получилось. Сил-то у него хватало, а вот ума, наверное, оказалось маловато. Иначе бы давно сообразил, что один из братьев-князей решил тайком предать остальных. И когда тот сбежал с половиной дружины — было уже поздно.

— Сбежал? — Катя заворочалась под одеялом. — И что тогда сделал Тарон?

— Ну, а что ему оставалось делать?.. Собрал своих богатырей, сел на волшебную ладью — и полетел. И догнал брата далеко-далеко в море, на маленьком острове, где тот построил свою крепость… Ну, вроде той, что у нас за Невой — только побольше, — зачем-то уточнил я. — И сражались они три дня и три ночи…

— И кто победил?

На этот раз голос Кати прозвучал совсем тихо и сонно. Видимо, история отважного князя Тарона оказалась не такой уж интересной. И ее определенно стоило поскорее заканчивать — тем более, что и рассказчику она никакого удовольствия не приносила.

Кто из нас победил? Хотел бы я сам знать. Этот вопрос мучил меня с моего самого первого дня в этом мире. А ответа не было. Так что сейчас, пожалуй, оставалось только порадоваться, что второй раз спрашивать некому.

Катя уже спала.

Фигура на троне подняла голову, и ее глаза вспыхнули в полумраке ненавистью, одно лишь касание которой едва не расплавило пластины доспеха на груди. По залу, раскалывая колонны, пробежала волна алого пламени. Крушитель вырвало из рук и отшвырнуло куда-то в сторону, а самого меня протащило подошвами по полу полтора десятка шагов.

Астральный удар такой мощи раскатал бы в тонкую фольгу защищенную броней десантную баржу, и я лишь чудом удержался на ногах. В глазах потемнело, а во рту вдруг появился давно забытый сладковатый привкус.

Стражи — не люди. И все-таки мы уязвимы — хотя бы против себе подобных.

— И это все? — усмехнулся я, стряхивая с перчатки остатки алых искр. — Что ж… Полагаю, просить тебя вернуться домой уже поздно.

— Собираешься читать нотации, Тарон? — Хрод впился в подлокотники трона черными узловатыми пальцами. — Ты мне не Отец!

— Старший брат, — отозвался я. — А это тоже что-то да значит. И когда Отец вернется…

— Глупец!

Хрод запрокинул голову и расхохотался. Его гигантское тело тряслось и корчилось, будто собиралось прямо сейчас избавиться от остатков человеческой плоти и выпустить наружу то, чем стал мой брат. Под бледной кожей на шее — там, где она еще не успела смениться уродливой блестящей чешуей — шевелились то ли тонкие веревки мышц, то ли черви, уже готовые сожрать Хрода изнутри.

— Неужели ты еще не понял⁈ — прогремел он. — Отец оставил тебя! Навсегда оставил нас всех. И ты никогда не сможешь занять его место, ведь у тебя нет даже крупицы его мудрости, Воитель!

— Может, и так. Зато у меня есть сила.

Я вытянул руку, и Крушитель, выпрыгнув из-под обломков, с лязгом ткнулся рукоятью в мою ладонь. Послушно лег в пальцы, будто и сам хотел поскорее закончить эту бесполезную болтовню.

— У меня есть сила, брат, — повторил я. — И этот молот. Так что вставай и сражайся, если у тебя осталась хоть капля достоинства.

Сон не закончился — меня просто выдернули оттуда. Силой, в самом что ни на есть буквальном смысле. Темные стены цитадели растворились в полумраке, сменившись привычными очертаниями комнаты, а вместо исковерканной Хаосом физиономии Хрода передо мной появилось встревоженное лицо Галки.

Она-то и трясла меня, как собака пойманную в амбаре крысу. А я даже не догадывался, как ей удалось тайком проскользнуть в дом, перед этим не перебудив половину усадьбы. Даже охранные чары на Галку почему-то среагировали с опозданием, и только где-то на первом этаже уже громыхали торопливые шаги. Впрочем, что-то подсказывало: уже совсем скоро и мне, и дяде, и всей дружине будет не до выяснений, откуда в моей спальне вдруг появилась вспотевшая и запыхавшаяся таежная княжна.

Судя по мокрым прядям на лбу, она бежала. И бежала долго — от самой крепости Боровика. Все восемь с лишним километров вдоль берега Невы, через Великанов мост и дальше вверх по холму. И причин так стараться у нее могло быть не так уж и много.

Всего несколько — причем одна хуже другой.

— Просыпайся, князь! — Галка снова тряхнула меня за плечи. — Ну же, проснись!

— Уже проснулся. — Я осторожно накрыл ладонями холодные пальцы. — А теперь будь любезна объясни, какого черта вообще происходит. Желательно до того, как сюда ворвется мой дядя.

Строго говоря, дядя уже ворвался. Но вместо того, чтобы устраивать разнос, замер в дверях примерно с тем же выражением лица, какое было у Кати в тот день, когда она обнаружила нас с Галкой на полу в кузне.

По неловким ситуациям мы с ней определенно держали уверенное первенство, и в любой другой день я, пожалуй, не постеснялся бы как следует подразнить почтенного дядюшку — раз уж так вышло — но сегодня…

Сегодня мне почему-то было не до смеха.

— Они идут! — выдохнула Галка. — Зубовы! Где-то полторы сотни человек с грузовиками и ма…

— Подожди! — Я тряхнул головой. — Откуда идут? Где? Готовятся к переправе или?..

— Нет, черт бы их побрал. Они уже на том берегу!

На мгновение я даже успел подумать, что это все какая-то нелепая шутка. Что Галка или решила разыграть меня таким образом, или вовсе задумала какую-то хитрую подставу. Нева уже давно понемногу подмерзала у берегов, однако за одну ночь лед не стал бы достаточно толстым, чтобы по нему прошла целая дружина. Зубов никак не мог переправиться через реку.

И все-таки переправился. Даже раньше, чем я сумел нащупать в Тайге сознание Вулкана, огневолк сам отозывался, буквально швырнув в меня целый ворох звуков и запахов.

Дым, порох, бензин. Пот, табак, ружейное масло. Хруст снега под ботинками гридней, мерное тарахтение моторов. И треск, с которым грузовики и легковые авто ломились через кусты и ехали по замерзшим лужам.

Все и сразу — слишком много для отряда разведчиков.

— А ты откуда знаешь? — тоскливо уточнил я, рывком поднимаясь с подушек.

— Я всегда знаю, когда в Тайге творится какая-нибудь дрянь, — поморщилась Галка. — Можешь не верить, князь, но дружина Зубова уже скоро будет у стен твоей крепости. И нам неплохо бы успеть туда раньше, чем они.

— Это… это правда?

Дядя сложил на груди здоровенные ручищи, мельком посмотрел на меня исподлобья и снова принялся сверлить Галку осторожно-недоверчивым взглядом.

— В общих чертах, — вздохнул я, потянувшись за висевшими на стуле штанами. — Но я все равно собираюсь спуститься к алтарю и взглянуть, сколько людей Зубов притащил на этот раз.

— Много! — буркнула Галка. — Нам хватит — особенно если не поторопимся.

— Черт бы их всех побрал! — Дядя развернулся к двери — видимо, сообразил, что спорить или выяснять подробности уже некогда. — Отправлю Жихаря за Горчаковым. А то он на своей развалюхе сто лет будет ехать.

Пока я одевался, Галка вела себя на удивление прилично. И даже деликатно рассматривала что-то за окном, дабы лишний раз не наблюдать за моими попытками засунуть ноги в обе штанины одновременно. Но когда тяжелые шаги стихли на лестнице, вдруг развернулась и взяла меня за руку.

— Я буду сражаться рядом с твоими людьми, князь, — тихо проговорила она. — И взамен попрошу только одного: ты вернешь мне ружье моего деда?

— Пожалуй, верну. Хуже от этого точно не будет, — усмехнулся я, застегивая ворот рубахи. — Хотя бы потому, что хуже уже некуда.