Молот Пограничья. Книга IV

Глава 4

Гридень — высокий, худой, похоже из новеньких — отсалютовал мне штуцером и на всякий случай вытянулся по струнке, приложив пальцы свободной руки к полям камуфляжной панамы. То ли намокшим под утренним дождем, то ли просто слегка обвисшим в силу кроя. Выглядел головной убор не слишком эффектно, зато и от солнца, и от непогоды наверняка защищал куда лучше кепок или солдатских фуражек, которые большая часть дружины носила по привычке после государевой службы.

Хотя встречались и береты, и шляпы, и даже вязаные шапочки — кто во что горазд. Мысленно пообещав себе заняться вопросом единообразия формы, я кивнул в ответ и слегка придавил тормоз. «Козлик» послушно замедлил ход, отвернул от Невы на кое-как расчищенную трактором дорогу и не спеша покатился вдоль Черной. Река то и дело мелькала слева среди деревьев, искрясь брызгами вокруг камней и притягивая взгляд, но я выискивал глазами фигуры в камуфляже.

Здесь посты стояли через каждые несколько сотен метров — иначе работяги попросту отказывались выходить на смену. Обычно лесные стрелки со своими чертовыми ящерицами нападали ночью, однако ногу лесорубу искалечили чуть ли не в полдень. Гридни умели не высовываться, а парень зачем-то поперся к самой реке, наплевав на все указания. По слухам, штуцер громыхнул с того берега, примерно с сотни шагов — и только поэтому пуля угодила не в сердце, а чуть ниже колена.

Я, конечно же, выплатил бедняге изрядную сумму в качестве компенсации, но уже на следующий день количество желающих наняться на работу в Тайгу уменьшилось примерно вдвое. И нам с дядей пришлось выгнать за Неву чуть ли не всю дружину. Сокол со своими парнями дежурил у Черной чуть ли не сутками, и я мог только догадываться, на сколько их еще хватит.

Зато на дороге работа почти подошла к концу: деревья вырубили, пни выкорчевали, а траву и мох раскатали гусеницами тракторов так, что даже Тайга пока не сумела вновь высадить их на колее. Единственной настоящей проблемой здесь стали лужи от бесконечных ноябрьских дождей, но с ними «козлик» и другие машины справлялись, хоть и не без труда.

Так что теперь работа кипела по большей части прямо у реки. Там, где всего пару недель назад была одна-единственная землянка, местность стремительно превращалось к крохотное поселение. Еще не деревню, но куда крупнее и солиднее заимки к северу от Великанова моста. И даже ночью здесь оставались не несколько человек караульных, а, можно сказать, целый гарнизон — хоть и крохотный. Жихарь рассказывал о самой настоящей дозорной башне. Точнее, о крохотном домишке, который лихие плотники из Отрадного сумели прилепить прямо к стволу сосны на высоте в десять метров.

И до всего этого богатства я не доехал совсем чуть-чуть — отвлекся на мелькнувшую слева у реки фигуру. Боровик вышел на берег то ли проветриться после работы, то ли прямиком из-за обеденного стола. В здоровенных кирзовых сапогах, штанах от списанной в утиль формы и майке. Когда-то белой, но теперь покрытой ровным слоем опилок грязи и копоти.

Явно не по погоде одежка — зато на голове у старика красовалась бесформенная меховая с оторванным ухом. Видимо, утренний воздух уже вовсю кусал морозом благородную лысину.

Когда я свернул с дороги и заглушил мотор, Боровик даже не обернулся — настолько был увлечен своим занятием. Взмах, бросок — и что-то небольшое, но увесистое плюхнулось в воду прямо у того берега, а старик уже тянулся к лежавшему у ног мешку за следующим снарядом. Подойдя поближе, я разглядел в складках брезента пару потемневших картофелин, половинку репы и покрытую плесенью буханку хлеба — как раз к ней-то и тянулась рука с четырьмя короткими цепкими пальцами.

Точнее, с четырьмя с половиной — кусок мизинца Боровик отхватил себе топором еще в молодости, когда и не помышлял о службе в княжеской дружине.

— Опять зверюгу свою подкармливаешь? — строго поинтересовался я.

— Кто?.. Тьфу ты, матерь милосердная!

От неожиданности старик подпрыгнул, разворачиваясь, выронил хлеб и обеими руками схватился за висевшую на поясе кобуру с револьвером. Но, узнав меня, тут же выдохнул.

— Напугали, ваше сиятельство! — проговорил он. И, улыбнувшись, показал куда-то в сторону реки. — Подкармливаю, получается. Вот туда на берег как раз все и кидаю. У нас бывает, что и хлеб пропадет, а чем просто выбрасывать — лучше Султану отдадим. Он уж привык ко мне, по утрам сам на камни выползает — и лежит ждет.

Будто в ответ на слова Боровика на той стороне Черной раздался треск, шелест веток, и через мгновение слизень показался из леса и неуклюже, но весьма проворно спустился к воде. Мне показалось, что с нашей последней встречи Султан подрос еще немного, и теперь размерами напоминал уже не грузовик, а целый автобус — вроде тех, что ходили по Москве.

— Нормально ты его откормил, — проворчал я. — Здоровый стал. Скоро помои доест — и за людей возьмется.

— Да не может такого быть, Игорь Данилович! — Боровик принял мою шутку за чистую монету и тут же принялся оправдываться. — Он же не хищный, охотиться не умеет. И ручной уже совсем! Меня запомнил, отзывается… Да сами посмотрите! Эй, Султан! Султан!

Заслышав крик Боровика, слизень тут же всколыхнулся и пополз туда, где только что шлепнулась на камни заплесневелая буханка. Через несколько мгновений она исчезла, а Султан замер у самой кромки воды, всем своим выражая, что он нисколько не против добавки.

— И ведь до чего полезная скотина. Лучше любой собаки! — продолжил Боровик, расхваливая своего питомца. — На днях Рамиль из Отрадного пса какого-то рыжего притащил. Так он весь день носился, лаял — а ночью дрых без задних ног, хоть бы ухом шевельнул, пока хмыри эти лесные на том берегу шастали. А Султан, умничка, уже сколько раз выручал, ваше сиятельство! Если в темноте на том берегу ветками трещит — значит, разбудили. А если к реке выползет — точно за ружье берись, рядом уже. Видать, магию эту самую в ящерах за версту чует.

Я молча кивнул. Старик наверняка все изрядно приукрашивал, но в главном, похоже, не ошибся: слизень, как и любая тварь с аспектом, умел чувствовать других тварей с аспектом издалека — и особенно огненных. И в этом смысле действительно был надежнее самой сообразительной сторожевой собаки.

— Опять, значит?.. — тоскливо вздохнул я. — Сегодня тоже приходили?

— Сегодня вроде тихо, ваше сиятельство. — Боровик одним махом швырнул за реку остатки подгнивших овощей и подхватил мешок с земли. — А так, конечно, никуда не делись. Шастают на том берегу. На днях подстрелили одного.

— Человека⁈

— Ящера. — вздохнул Боровик. — Николай тогда дежурил. Аккурат перед рассветом из «холланда» шарахнул — потом еще как бы не час что-то в кустах верещало, только под утро стихло. Ну, мы, ясное дело, в темноте-то проверять не полезли, чего там и как.

— Попал? — Я поправил ножны за спиной и неторопливо зашагал вдоль реки. — А ты откуда знаешь, что там ящер, а не олень какой-нибудь огнедышащий?

— Ну так мы потом-то нашли. Здоровый, зубастый — он еще шагов двадцать прополз, только потом издох. И сбруя на нем точно была, ваше сиятельство. Седло, узда на морде. Их снять-то сняли, но следы все равно остались. — Боровик запустил пятерню под шапку и задумчиво поскреб затылок. — А стрелок, выходит, того… убег.

— Жаль.

Моя вылазка в Тайгу оказалась удачной, но после поимки дикой девчонки удача от моей дружины, похоже, отвернулась. Парни то и дело палили по соснам за Черной, однако за все это время подстрелили только несчастного ящера.

Так себе математика.

— Да ничего, ваше сиятельство. Работать, конечно, мешают, но строимся, строимся помаленьку. — Боровик чуть ускорил шаг, чтобы не отставать от меня, и свернул к реке. — Я вам сейчас все покажу!

Деревья расступились, и прямо передо мной появился мост. Узенький и хлипкий с виду, зато весьма остроумной конструкции: я разглядел два пролета из наспех сколоченных бревен и опору в виде торчащего прямо из воды мокрого валуна. Перила присутствовали только с одной стороны, но в целом сооружение, несмотря на простенький вид, оказалось довольно надежным.

Боровика, во всяком случае, выдержало без труда.

— Здесь мы уже тоже расчищаем помаленьку, ваше сиятельство, — пояснил старик, спрыгивая на камни у того берега Черной. — Старые деревья, понятное дело, не трогаем, больно возни много, но молодняк уже, считайте, у реки весь срубили. Теперь сюда попробуй подойти — за сто шагов видно!

Действительно, за мостом лес изрядно поредел, и глаз без всяких усилий выцепил среди стволов сосен небольшую возвышенность в отдалении. Маскировку Боровик, как и прежде, сделал отменно, и прорезей или бойниц я от моста, но не разглядел, но почему-то сразу понял, что именно там и скрывается блиндаж.

— Правильно смотрите, ваше сиятельство, — старик улыбнулся и, осторожно потянув меня за локоть, указал в другую сторону. — А вот там второй выкопали. Наблюдательный пункт, так сказать… По полсотни метров со всех сторон — мышь не проскочит. Нам бы еще прожектор сюда — тогда вообще красота будет!

— Нельзя прожектор, — вздохнул я. — Линза дорогущая, а ее любой валенок ночью из штуцера с пару сотен шагов расколотит. Попробую охранные чары поставить.

— А сумеете, Игорь Данилович? — с надеждой уточнил Боровик.

— Постараюсь.

На полноценную защиту — вроде той, что отец, дед и прочие славные князья Костровы сплелил вокруг Гром-камня — сил бы точно не хватило. Повесить боевые заклинания тем, где в эфире круглые сутки творится невесть что, задача как минимум для профессора из столичной Академии, а не для князя-самоучки, еще не разменявшего третий десяток лет. Расставляя здесь магические ловушки, я бы рисковал как минимум своими людьми, постройками и всем вокруг: одна ошибка или колебание фона чуть сильнее обычного — и какой-нибудь Огненный Шар срывается с привязи и летит Матерь знает куда, поджигая все на своем пути.

Но дотянуть сюда от алтаря ниточки сигнальной сети стоило по меньшей мере попробовать — тем более, что Катя обещала помочь. Не знаю, в каких журналах она успела вычитать про такие хитрые системы, но теоретически…

Теоретически могло сработать.

— Вы уж попробуйте, Игорь Данилович. — Боровик развернулся и зашагал обратно к реке. — Теперь-то нам тут есть что беречь — сами полюбуйтесь.

На том берегу сосны росли погуще и закрывали всю панораму, но с моста я разглядел и ограду — колья из свежесрубленных деревьев, окружавшие небольшой клочок земли на берегу. Над ней возвышались несколько чудом уцелевших старых сосен, на одной из которых я разглядел крохотный домик. Или скорее площадку с навесом и стенами из досок. На полноценную дозорную башню это, пожалуй, не тянуло, но наблюдательный пункт получился отличный.

Прямо под ним надо кольями возвышались стены сруба, а чуть дальше стоял второй.

— Из Ижоры привезли на днях, — пояснил Боровик, проследив мой взгляд. — Его сиятельство Ольгерд Станиславович велел отправить. Ну, а мы уже тут и собрали. Крышу с окнами ставить пока рано, бревна еще не уселись, а подсушить — пожалуйста. До весны как раз постоят — чего им будет?

Я нахмурился, но спорить все-таки не стал. Лесные стрелки попортили и мне, и Боровику немало крови, однако в их способность подвести ящеров на расстояние прицельного плевка огнем и спалить постройки все же не верилось. Срубы надежно защищали частокол и река, а их, в свою очередь, гридни. Которые сидели за крепкими и толстыми стенами, а стрелять умели немногим хуже незваных гостей.

— Землянки тоже имеются, ваше сиятельство, — продолжил Боровик, неторопливо шагая к ограде. — Одну большую вырыли, и еще две поменьше. Долго ковырялись — грунт плотный, камней много… Зато теплые получились — зимой точно не замерзнем!

— Понятно, — кивнул я. — А публика как? В Отрадном вольники, говорят, уже появились. А сюда как — дошли?

— Так точно, ваше сиятельство. — Боровик махнул рукой часовому на сосне, открыл калитку и отошел в сторону, пропуская меня вперед. — Человек двадцать уже есть. Кто-то со своим скарбом, кто-то так… Ну, мы их кое-как поселили. Обживаются понемногу.

— Что хоть за люди? — Я шагнул за ограду. — Ведут себя как — прилично?

— Разный народ, Игорь Данилович. С виду-то не скажешь, что на уме, а документов мы не спрашиваем… Да и без толку оно. — Боровик пожал плечами. — Но пока сидят тихо. Знают, чье это все, и что у вашего сиятельства со всяким сбродом разговор короткий.

— Правильно знают, — усмехнулся я. — Молодец. Приглядывай тут за ними, и чтобы без дела не сидели. Пусть слушаются. Ты же теперь вроде как тут комендант. Как в Орешке — только крепость поменьше.

— Ну прям уж… Скажете тоже, Игорь Данилович.

Боровик отмахнулся, тут же густо покраснев, но я успел заметить, как на обветренных от холодного воздуха Тайги губах мелькнула улыбка. Старик работал ничуть не меньше, а может, даже больше любого из молодых лесорубов и плотников, однако все же оказался не чужд тщеславия.

И хорошо — в его годы куда лучше рулить стройкой и бытом по эту сторону частокола, чем собственноручно махать топором.

— А так — у каждого свое занятие есть. Кому деревья валить, кому в патруль. А кому кашеварить. — Боровик указал на людей, рассевшихся вокруг костра. — Как раз вот обедают.

Я насчитал полдюжины мужчин разного возраста, от совсем молодых парней до седовласых ветеранов — один даже оказался чуть ли не ровесником Горчакова. Двое были одеты в камуфляж моей дружины, а остальные — как попало, в армейские штаны с карманами и выцветшие куртки без погон, шевронов или каких-либо знаков отличия.

Вольники. То ли охотники, то ли золотоискатели, то ли просто бродяги, приехавшие на Пограничье попытать счастья в Тайге. Люди самого разного происхождения и возраста сидели бок о бок и трапезничали — котелок, висевший на палке над костром, объединял и уравнивал всех.

Большинство ели молча, нарушая тишину только постукиванием ложек о миски, но одного беседа, похоже, интересовала куда больше супа. Невысокий худой парень с убранными в хвост светлыми волосами сидел к нам спиной и отчаянно жестикулировал.

— … а я вам говорю — это все неспроста! — проговорил он, взмахнув рукой. — Это не простой человек за рекой бродит. А тот, кого и пуля не берет, и сабля не рубит — иначе давно бы уж поймали. Не может такого быть, чтобы у князя Кострова гридни стрелять разучились!

Судя по голосу, парень был совсем молодой — мой ровесник, если не младше. Но вещал с такой убедительностью, что мужики, которые годились ему чуть ли не в отцы, слушали, не перебивая, а старик и вовсе перестал орудовать ложкой.

— Так кто же это такой? — тихо спросил кто-то с той стороны костра. — Князь Зубов?

— А вот и нет. Это сам хозяин Тайги! — Парень сделал театральную паузу, уже почти шепотом закончил: — Черный Ефим!

Вольники дружно выдохнули, а один из гридней даже отшатнулся, забавно задрав ноги. Парень, похоже, именно такого эффекта и добивался — и тут же продолжил замогильным голосом.

— Можете не верить — только я его сам встречал. Он ведь не всем показывается, не просто так, а только если…

Когда мы с Боровиком подошел поближе, вольники тут же подобрались, а гридни отставили миски с супом и вскочили, чтобы меня поприветствовать. И только парень так ничего и не заметил. Все прочие едоки уже вовсю делали страшные глаза и показывали пальцами ему за спину, а он продолжал рассказывать, как ни в чем не бывало.

— … а за плечами ружье носит. И не простое, а старое, такие еще при царе Петре были. Мушкет называется! Говорят, из такого с пятиста шагов пулю оленю в глаз положить можно, а если в человека стрелять…

— Интересно, интересно, — усмехнулся я, положив парню руку на плечо. — Черный Ефим, говоришь?