Молот Пограничья. Книга IV

Глава 3

— Ну что? Молчит?

Плечистая фигура на мгновение появилась в дверном проеме над лестницей — и тут же отступила в сторону, освобождая дорогу. Дядя, как и всегда, знал, когда лучше выловить меня, чтобы успеть до обеда нагрузить достойными князя задачами… Ну, или просто страховал — на тот случай, если сердитой девчонке в подвале на этот раз повезет больше, чем обычно.

Он с самого первого дня говорил, что такую гостью лучше держать подальше от бабушки и сестер. С этим я не мог бы поспорить даже при всем желании, однако лучшего места запереть Одаренную, да еще и с мерзким характером, не нашлось ни в Гром-камне, ни даже в Отрадном.

— Молчит, — вздохнул я. — Как рыба об лед. Так, вытягиваем что-то помаленьку…

— Сдалась она тебе вообще? — Дядя закрыл дверь, ведущую в подземелье и полез в карман — видимо, за ключом. — Только продукты переводит. Не хочет говорить — повесить, и дело с концом.

— Даже так? — Я приподнял бровь. — Вот уж не ожидал…

Чего уж там, мне и самому уже не раз приходило в голову, что если кто-нибудь из гридней тогда, в Тайге, ненароком всадил бы лесной снайперше пулю между лопаток, моя жизнь сейчас была бы куда проще. Никаких бесед, никаких визитов в подвал с тарелками супа, никаких бестолковых угроз… и никаких бесстыже-голых ног!

Только обыденная возня с усадьбой, дружиной и лесными стрелками, которых я так рано или поздно передавлю — или по одному, или всех разом.

— А почему нет? — проворчал дядя. — Говорить она явно не собирается, а князь в своей вотчине вправе вершить правосудие.

— Ну… Я поймал девчонку в Тайге. А значит — формально на государевых землях. — Я развел руками. — И к тому же будет неплохо, если она сдаст своих друзей и того, кто заплатил им за весь этот бардак. Тогда мы, наконец, сумеем прижать Зубовых, и закон встанет на нашу сторону.

— Я бы на это не рассчитывал, Игорь. — Дядя махнул рукой. — Закон этот, что дышло…

Похоже, дядя и правда не шутил — на усталом и слегка осунувшемся от недосыпа лице я не заметил и намека на улыбку. Он и прежде всегда осторожничал, но все же был не чужд милосердия. И того, что в среде аристократов, хоть бы и провинциальных, принято называть честью. Ведь одно дело убить опасного и сильного врага в открытом бою лицом к лицу, и совсем другое — вздернуть его без всякого суда.

— Накинуть петлю на шею, да найти сосну повыше, — продолжил ворчать дядя. — Чтобы ее друзья видели, чем все закончится. А то обнаглели уже в край!

— Да что на тебя нашло? — не выдержал я. — Не с той ноги встал?

Глаза напротив сердито сверкнули — и тут же потухли. Спорить со мной явно никто не собирался. При всех своих переживаниях за сестру и бабушку дядя вряд ли забыл, что значит слово «репутация».

А она, как ни крути, пока еще была моим главным оружием в холодной войне с Зубовыми.

— Действительно… Тьфу ты, как бес попутал! — Дядя зажмурился и тряхнул головой. — Злющий хожу, как собака. Утром с Катюхой поругался, теперь вот это… Отдохнуть бы нам всем по-хорошему. Только некогда.

— Некогда, — кивнул я. — Ладно, пошли-ка на улицу. Мне тоже воздухом подышать не повредит.

Дядя молча кивнул, и через несколько мгновений мы уже спустились с крыльца и не торопясь двинулись к обрыву над Невой. Солнце уже понемногу клонилось к закату — дни становились все короче, и вечер теперь наступал чуть ли не сразу после обеда. Ветер задувал с севера уже по-зимнему сердито, но я скорее радовался холоду — он, как ни крути, остужал горячую после беседы с пленницей голову… И не только голову.

И не только у меня: прошло несколько минут, и недовольное сопение дяди, стоявшего рядом среди сосен, наконец, стихло.

— Ладно… Вешать девку, конечно, не дело, — тихо проговорил он, поправляя ворот куртки. — Но и здесь держать тоже не стоит. Сбежать, может, и не сбежит, но крови попортит точно. Отвези ее в Орешек к Павлу Валентиновичу — пусть сам разбирается. И с судом, и со следствием, и со всем остальным. Места в крепости много, а охранять и солдаты могут. Им за это государь жалованье платит.

— Вот только этой занозы им там и не хватало, — усмехнулся я. — И что ты с нее спросишь? Землянку в Тайге с ящером своим подожгла? Ну так за это месяц посидит — и отпустят. Если раньше не сбежит.

— Ну… может, подстрелят ненароком — при попытке, так сказать… — проворчал дядя — правда, теперь уже без особой злобы. — Здесь держать тоже нехорошо… А что еще сделаешь?

— Да черт его знает. — Я поморщился и сплюнул на пожелтевшую траву. — Но с лесовиками этими надо кончать… Понять бы, кто они такие. И откуда взялись.

— Да все оттуда же. — Дядя ковырнул ботинком какой-то камушек. — Тайга большая, а денег у Зубовых много. Нашли дураков.

— Одаренных? С огнедышащими ящерами? — Я усмехнулся и покачал головой. — Не припоминаю, чтобы такие встречались на Пограничье на каждом шагу. Нет, дядь Олег. Может, за рекой бродят и наемники, но уж точно не обычные. И отыскать их логово будет куда сложнее, чем спалить пару сараев в Орешке.

— Тоже верно, — вздохнул дядя. — Они и правда как не люди, а призраки какие-то. Уже такие слухи по Отрадному ходят, что скоро к нам работать ни за какие коврижки народ не пойдет.

— Это какие? — мрачно уточнил я.

— Да всякие, Игорь. Столько напридумывали, что половину и не упомнишь. — Дядя махнул рукой. — Одни говорят, что это сами Зубовы по лесу бегают. Другие, что Тайга на нас обиделась, и скоро в Гром-камне все от болезней помрут. А третьи — что у беглых каторжан на Котлином озере свое поселение. И у них там свой князь, свои гридни — прямо как вотчина настоящая, только власти государевой не признает.

Я поморщился. Первая версия явно была плодом чьей-то чересчур богатой фантазии, а вторая походила на сказку. Третья… третья, пожалуй, тоже — но и истины в ней хватало. Кто бы ни повадился обстреливать по ночам нашу стройку за Невой, у них имелось и оружие, и те, кто умеет с ним обращаться не хуже гридней, солдат и вольников.

И даже Одаренные… Одаренная. Может, и не княжна, но явно и не простая девчонка.

— А ты сам что думаешь? — спросил я.

— А я думаю — бредни это все и слухи. Сказки для малых детей. — Дядя развернулся на каблуках ботинок и зашагал обратно к дому. — У Котлина озера на юге до Гатчины все-то километров тридцать. Хоть и по Тайге, но дойти можно, а доехать — тем более. Старик Зубов с вольниками на короткой ноге всегда был, но такой дряни у себя под боком терпеть бы не стал. Давно бы уже собрал дружину с сыновьями и спалил там все к чертовой матери, даже если чего построили.

— На юге… — задумчиво повторил я, прикидывая в уме расстояние от Великанова моста до тех мест, куда ни местные, ни Горчаковские гридни не ходили уже лет двадцать. — А на севере? Есть что-нибудь?

— Да нет там ничего, Игорь! — Дядя уже не пытался скрывать раздражения. — Нет — и быть не может. Это тебе не лес за за Невой, а самая настоящая Тайга. А в ней, небось, и сейчас такая дрянь водится, что хоть целую роту солдат с картечницами отправь — назад не вернутся. Дороги за неделю зарастут, а ржавчина любое железо так жрет, что хоть в три слоя штуцер смазывай — все равно сгниет. Моторы барахлят, радио толком не работает, компас не работает. Лес во все стороны одинаковый, чуть от своих отбился — все, считай, пропал… А сейчас еще и темнеет рано, и холод! — Дядя покачал головой. — Нет места в Тайге для человека, и не было никогда. И не будет.

— Без компаса, конечно, тяжело. — Я шагнул на крыльцо. — Но откуда-то эта ящеричная кавалерия ведь взялась? Или, думаешь, тоже Зубовы? У себя в подвале из куриных яиц выращивали?

— Да ладно тебе ёрничать! — огрызнулся дядя. — Приручили как-то. Лошади с собаками тоже не сразу появились.

— Не сразу… — задумчиво повторил я, открывая дверь. — Но они хотя бы без аспектов. А ящеры огнем плюются. Таких попробуй приручи.

Через прихожую и гостиную мы шли молча. Уже у двери, ведущей на кухню, дядя недовольно засопел, вздохнул, но так и не ответил — крыть ему, видимо, оказалось уже нечем.

— Я, конечно, здесь всего-то с сентября живу, — продолжил я, осторожно разливая в две чашки полуостывший чай. — Зато книжки иногда читаю. И там русским по-белому написано, что таежная фауна за редким исключением не поддается дрессировке. Звери за рекой крупнее, сильнее, агрессивные обычных, а такие, как эти ящеры, наверняка еще и не против подкрепиться человечинкой.

— Значит, их дрессировали с… вот пока голова вот такого размера была — тогда и дрессировали. — Дядя поднял сжатую в кулак руку. — Приучали ходить под седлом. Защищать хозяина.

— Ну наконец-то. Теперь соображаешь, — ухмыльнулся я, ставя на стол чашку. — Брали мелкоту, а не взрослых чудищ. Такое не провернешь за год… И за десять, наверное, тоже. Кто бы ни затеял это все, времени он потратил немало.

— К чему ты клонишь? — буркнул дядя, грузно плюхаясь на стул.

— К тому, что мы знаем о Тайге куда меньше, чем хотелось бы. — Я развел руками. — А если вдуматься — то вообще почти ничего. Вспомни карту в кабинете. Пометки только за рекой и на куске около Котлина озера, прямо над владениями Зубовых и Горчакова. А дальше на север, считай, ничего. Сплошные белые пятна.

— Ну и нечего там делать, Игорь.

Дядя снова огрызнулся — но уже как-то тихо и неуверенно. Сама мысль о том, что где-то там, в нескольких десятках километрах за Пограничьем, могут жить не только твари с аспектами, но и люди, явно не приводила его и восторг. Но убедительных возражений, похоже, так и не нашлось.

— Пока отец с Мишкой в Тайгу не полезли — тихо ведь все было. — Дядя тоскливо вздохнул, отхлебнул из кружки и поморщился — видимо, чай оказался то ли горьким, то ли слишком холодным. — И вот хотелось им?.. Жили себе и жили, пусть небогато, зато тихо-спокойно. А сейчас что не день, так новое приключение. То зверье с аспектом, то автоматоны, то упырей целая толпа… Теперь еще и капюшоны эти с ящерами!

— Да уж. — Я осторожно уселся на край стола. — Ну прямо ящик Пандоры открыли.

— Вот! И я говорю! — Дядя, похоже, не услышал в моем голосе иронию. — А теперь еще и ты туда лезть хочешь!

— Не хочу, — честно признался я. — Вот совсем не хочу. Но придется. Потому как сама по себе эта дрянь точно не прекратится. Ни сейчас, ни через полгода. Что бы там ни разворошили отец с братом, спать оно ляжет нескоро.

Чем дольше я размышлял о происхождении таинственных таежных стрелков, тем больше убеждался, что байки вольников про княжество далеко за Невой могли оказаться…

Могли оказаться не такими уж и байками. И если так — девчонка, запертая в подвале, все-таки не врала: она действительно пришла по мою душу не потому, что кто-то заплатил ей и остальным лесным бродягам денег. Они просто защищали свою землю от захватчиков, явившихся с тракторами и провонявших всю Тайгу бензином и порохом.

— Впрочем, пока можешь не переживать, — продолжил я, кое-как отогнав невеселые мысли. — До весны — никаких экспедиций, никаких дальних вылазок, от силы километров на десять — и хватит. В мороз по Тайге далеко не уйдешь.

— Думаешь, без мороза легче будет? — ехидно поинтересовался дядя. Но потом все-таки через силу кивнул. — Но делать нечего — из-за реки нам уходить уже поздно. Придется как-то на том берегу окапываться.

— Люди нужны… Да много чего нужно, если разобраться. — Я на мгновение задумался. — Сколько у нас сейчас человек?

— Где-то три дюжины. И еще двое из Новгорода едут. У них отец у Белозерского служит, а сами сюда решили. — Похоже, дядя искренне обрадовался, что мы, наконец, сменили тему беседы на более насущную. — Я их давно знаю — ребята молодые совсем, но крепкие, хорошие. Кровь горячая… И машина своя имеется.

— Машина — это хорошо, — кивнул я. — А с солдатами чего? Приехали?

— Еще позавчера Сокол из Орешка привез. Говорит — толковые, головой ручаюсь.

— Все равно мало. Надо больше. — Я потянулся, разминая затекшие плечи. — Оружие, форму надо… Никаких денег не напасешься.

— Ага. А ты решил на лесопилку эту вашу все потратить. Еще и целого профессора из Москвы выписал. Бетон тоже в копейку встанет…

Дядя явно настроился высказать мне за все и сразу, но не успел. За дверью раздались негромкие шаги, и через мгновение на кухне появилась бабушка. Как и всегда, одетая в простое домашнее платье и с аккуратно уложенными на голове седыми косами, но бледная и усталая, будто ночью не спала, как положено, а до самого утра стояла здесь у плиты.

— Вы чего тут сидите? — хмуро поинтересовалась она. — Середина дня, а все чаи гоняете. Будто заняться больше нечем.

— Так мы это… работаем. Разговариваем, точнее, — недоуменно отозвался дядя. — Зашли вот.

— Кабинета мало? — Бабушка уперлась ладонями в бока и, развернувшись ко мне, сдвинула седые брови. — А этот на столе сидит… Тебя что, медведи в Тайге воспитывали?

— Анна Федоровна!

Я редко обращался к кому-то из своей семьи на вы или по имени и отчеству. Но когда такое случалось, обычно это означало… в общем, означало. Бабушка безраздельно властвовала в обеденном зале, гостиной и уж тем более на кухне, и в любой другой день мне было бы попросту лень с ней спорить, но беседа с дядей случилась сразу после рандеву в подвале — и весь свой сегодняшний запас терпения, милосердия и благодушия я, похоже, исчерпал.

— Да ладно уж. Сиди, если так хочется. — Бабушка махнула рукой и поморщилась. — Извини, Игорь. Я сегодня с самого утра заведенная хожу. Вон, даже с Полиной полаялась.

— Ты? С Полиной?

Определенно, в Гром-камне творились странные дела. Дядя мог просто устать от переживаний за домашних, меня по самое не балуй накрутила девчонка в клетке, да и бабушка демонстрировала фирменный Костровский характер не так уж редко, однако поссориться с Полиной в принципе было почти невозможно. С самого моего появление здесь такое случилось…

Да, пожалуй, впервые.

— Что это с ними такое? — негромко поинтересовался дядя, когда бабушка вышла. — Не с той ноги встали?

— Вот уж не знаю. Погода, наверное, портится. — Я шагнул к окну и взглянул в сердито-серое и низкое осеннее небо. — Зима близко.