Мормилай. Восстание проклятых

Глава 13

Родину не выбирают. И благослови Трое того, кто найдёт в себе силы остаться верным этому постулату до конца.

Минуло три дня от ночи моего побега. Я прятался. Меня так и подмывало вернуться к трактирщику, который обобрал ни в чём неповинного постояльца, дабы задать ему парочку вопросов. Приходилось себя останавливать.

«Добиться вернуть деньги сию секунду не выйдет. Он наверняка поделился с теми двумя типами, которым сдал моё бездыханное тело. Да и лишать такую хорошую девку отца как-то не справедливо, — рассуждал я. – Всё-таки он её защищал сообразно пониманию отцовских обязанностей и тому, что увидел посреди ночи. Да и наследил я уже в Дракул-Тее…».

Последнее было сущей правдой. Если раньше ко мне и могли возникнуть какие-то вопросы у власть имущих, то только с какой целью состоятельный господин соизволил посетить сие милое захолустье. Теперь же, на моих руках была кровь бойцов из городового полка, служивших тюремной охраной. Если раньше у дознавателя Ковальского не нашлось ненадуманных оснований для моего ареста, что, к слову его не очень-то и смущало, то теперь на руках Исаака имелся карт-бланш для виселицы.

Я прятался. Увы, в городе не так много мест, где может укрыться человек, не имея и гроша за душой. Поскольку я не владел талантами вора домушника, пришлось заняться банальным грабежом. Подстеречь подгулявшего простофилю, бредущего после хмельного возлияния в трактире, не составило труда. Однако, я столкнулся с досадным обстоятельством: ни один из пойманных мною пьянчужек не имел с собой сколь бы то ни было приличной суммы. Как выяснилось, матёрые завсегдатаи питейных заведений попросту не брали с собой суммы превышающие собственных возможностей выпить, и я довольствовался медяками, на которые нельзя было снять даже чулан в каком-нибудь забытым богом клоповнике. По счастью, мне не требовалось есть и спать, и я ухитрялся как-то влачить существование. Мне следовало бы сразу покинуть город, но чутьё подсказывало, что данный шаг пока преждевременный. Я спускал добытые грабежом деньги на поиск информации. Ходил по трактирам, заглядывая даже в самые мелкие пивнушки, где платил музыкантам и завсегдатаям, задавая один лишь вопрос:

— Не заходил ли сюда некто Маркус Авалос? Алексей Яровицын? Быть может, кто-то их искал?

Чаще всего я получал отрицательный ответ. Некоторые особо ушлые пройдохи, начинали плести всяческий бред, мол, да, видали такого-то и такого, дескать только вчера заходили. Я сразу заканчивал подобные разговоры, понимая, что кроме вранья не получу ничего.Но однажды удача мне улыбнулась. Когда я покинул очередной постоялый двор ни с чем, уже на улице меня догнал мальчишка, дёрнув за рукав. Перепачканное лицо, да драные лохмотья сообщили мне о нём больше, чем мог бы рассказать он сам. Парень зябко кутался в подобие плаща, сделанного из мешковины. Тощие синие от холода руки мальчик то и дело прятал за пазуху.

— Что тебе? – быстро спросил я, осматриваясь по сторонам.

— Господин, этогр, как бишь вы сказали, Алексея Яровицынского, я не встречал…

— Яровицына, — поправил его я.

— Да, вот именно так, я и хотел сказать! – тараторил мальчишка, кивая. – Но я видел людей, которые его тоже искали?

— Давно это было? – быстро спросил я.

— Да, вот дня два назад, вроде бы, — протянул пацан.

— Сколько их было?

— Двое.

— Как выглядели?

— Один такой громадный, а с ним парень, постарше меня года на три.

У меня внутри всё сжалось.

— Ты знаешь, где они могут быть сейчас? – спросил я хрипло от волнения.

— Знаю, — гордо ответил мальчишка.

— Откуда?

— У них такая громадная экипажина! – поделился мальчишка, раскинув руки, показывая какой он большой. – Мы с пацанами прокатились на заднике, пока они ехали до постоялого двора.

— А с чего ты решил, что они живут там? — осведомился я, деланно нахмурившись.

— Ну… это, — пацан немного растерялся. – Они встали, зашли внутрь. А потом конюх это… ворота открыл, да завёл лошадок и экипажу.

— Покажешь место?

— За два сребреника! – тотчас назвал цену мальчишка.

— Слишком дорого, — покачал головой я. – Пойду поищу твоих друзей, может у них дешевле.

— Э-э-э, сударь, стойте! Один! Один сребреник!

— По рукам, — хмыкнул я.

— Деньги вперёд, — уперев руки в бока, заявил мальчишка.

Сняв с пояса худой кошель, я достал пять медяков, которые сунул ему в ладонь.

— Это задаток. Если они окажутся там, получишь серебро сверху!

— Идёт, — кинул мальчишка, увлекая меня за собой.

Пока мы шли, я поглядывал по сторонам, прикидывая, не увязался ли за нами хвост. Знавал я таких уличных клопов. Сделают всё, лишь бы понять, если ли у тебя деньги, а потом отведут куда потише, а там дружки постарше с ножами. Следовало быть аккуратным и потому, что нарваться на городовых я вовсе не собирался. Конечно, меня знали в лицо единицы, но… Как говорится, бережёного Лот бережёт. Мало ли, кого я могу встретить. Тех, кому меня сдали молодчики отца Лиски, я не видел, зато видели они.

— Тебя как звать то? – спросил я, пока шёл за мальчишкой.

— Митькой, — буркнул паренёк.

— Родители есть?

— У меня всё есть, — уклончиво сообщил провожатый.

«Значит, скорее всего нет, – мысленно заключил я. – Беспризорник, мелкий воришка и бродяга. Не исключено, что сирота… Последствия бессмысленной кампании Поларнии против нас, окончившейся чем-то невнятным».

— Пришли, — наконец сообщил Митька.

Мы остановились у постоялого двора, довольно большого и недешёвого. Я хмуро осмотрел свою потрёпанную одежду. После побега и последующих скитаний, она выглядела не презентабельно, да и не по сезону. Я, понятное дело, не мёрз, а вот со стороны выглядел, как нищий, который кого-то грабанул. Что в сущности, так и было на самом деле.

«Могут и не пустить, — подумал я. – Ладно, решим».

— С вас сребреник, господин, — заявил мальчишка.

— Я помню, — отмахнулся я. – Уговор был, монета серебра, если мои друзья действительно окажутся там. Зайдём.

Войдя в зал, я тотчас почувствовал, как к ногам потянулось живительное тепло. К счастью, здесь было много народу. От гомона обедавших и выпивавших граждан Дракул-Тея шумело в ушах. Найдя свободный угол и усадив рядом с собой Митьку, я жестом подозвал официантку.

— Миску мясной похлёбки для него, — сказал я, кивнув на мальчишку. – И жбан пива мне.

— Какого пива изволите, сударь?

«Ого! – мысленно сказал я. – И правда хорошее место. Очень похоже на Маркуса».

— Недорогого, — нехотя сознался я.

— Пиво сейчас принесу, а похлёбку нужно будет немного подождать.

— Спасибо! – кивнул я, отпуская официантку.

Дождавшись пока весь наш заказ был на столе, я расплатился последними деньгами. Пиво оказалось на редкость хорошим, и я быстро осушил весь жбан, едва ли не в два-три глотка.

— Я во двор, опорожниться, — бросил я Митьке. – Жди здесь.

Тот угукнул, но, когда я пошёл, то оглянувшись, заметил, что мальчишка увязался следом.

«Боится, что кину, — хмыкнул я про себя. – Ну, что ж, не мудрено, при такой-то жизни не верить кому попало».

Выйдя во внутренний двор постоялого двора, я для вида отошёл в сторону, где уже справляли нужду двое мужиков. Затем, медленно прошёлся, пиная камешки, рассматривая экипажи, что стояли в ряд. Задержавшись у одного дилижанса, я еде сдержал довольную ухмылку. Это был определённо тот самый. Найдя взглядом Митьку, который всё это время шпионил за мной, выглядывая из-за угла, я подозвал его и сказал:

— Я буду ждать тех людей в этом экипаже. Возвращайся в зал и поешь. Потом сюда, тоже забирайся внутрь, чтоб не мёрзнуть. Я не собираюсь тебя обманывать. Когда они придут, ты получишь свои деньги.

Митька озадаченно глянул на меня, но всё же ушёл. Я открыл дверцу дилижанса и забрался внутрь. Здесь всё было по-прежнему. Я запомнил каждый элемент орнамента, каждую складку на сидении. Меня отчего-то окутало тёплое и умиротворяющее чувство ностальгии, будто бы что-то внутри даже соскучилось по вечно хмурому моралисту Маркусу и его шкодливому пажу Алейо. Мы встретились при весьма необычных обстоятельствах, а расстались при обстоятельствах и того хуже. И всё-таки судьба снова свела нас.

«Маркус явился на мой зов, — размышлял я. – Он в городе именно за этим. Случайностей не бывает. Значит паладин всё ещё заинтересован во мне. Однако теперь, и я заинтересован в нём и его связях больше, чем когда-либо».

Вскоре пришёл Митька. Он залез в экипаж, боязливо озираясь, как вор и сел напротив меня, затравленно поглядывая. Хотелось ему-то что-нибудь сказать, мол, не робей, не трону, но язык не повернулся этого сделать.

«Маленький забитый зверёк. Он зарабатывает, как может, ежедневно рискуя. Сегодня на кону большой куш. Может быть, этот крошечный оборванец содержит младших, а потому готов к любым авантюрам. Сидит, смотрит на меня, как мышь на кота… но не уходит. Ему нужны эти деньги. Он готов пасти меня, хоть всю ночь. Как будто, если бы я захотел прогнать, смог бы что-то мне сделать».

С улицы раздались чьи-то шаги. Они становились всё громче. Вдруг дверца дилижанса приоткрылась. На меня уставился напрочь сбитый с толку Алейо.

— Доброй ночи, — буркнул я.

— Э-э-э, доброй, — тупо ответил Алейо, и закрыв дверцу, убежал.

Его долго не было, но я тотчас сообразил почему.

«Маркус ждал меня. Он готов отбыть немедля. Наверное, собираются. Возможно, что-то узнал о моих похождениях».

Так и произошло. Когда снова послышались шаги, уже совсем стемнело. Шли двое. Дверца распахнулась и в дилижанс кряхтя забрался рыцарь, чья голова теперь была укрыта меховой шапкой из лисьего меха. Мельком глянув на меня, он протиснулся мимо, садясь на скамью рядом с бледным от страха Митькой.

— Явился, значит, — проговорил паладин, закинув ногу на ногу.

— Как видишь, — в тот ему ответил я.

— Это кто? – спросил Маркус, покосившись на паренька.

— Митька. Вы задолжали ему одну серебряную монету.

Паладин и глазом не моргнув достал кошель, а затем извлёк оттуда блестящую награду моему проводнику. Митька осторожно взял монету.

— Ну, я тадым того… пойду?

— Иди, — кивнул я.

Он тотчас юркнул к дверце, но я поймал его за руку.

— Если расскажешь кому-то про то, что сегодня видел и где был, отрежу уши.

Я почувствовал, как он вздрогнул.

— Я никому не скажу.

— Иди.

Когда дверца захлопнулась, Маркус тотчас отворил её снова, крикнув:

— Алейо, заходи.

Оруженосец рыцаря, зябко ёжась, тотчас забрался в дилижанс. Он выжидательно замер, натянувшись по струнке.

— Садись, — сказал паладин, указав ему на сидение подле меня, и продолжил. – Алексей Яровицын почтил нас своим вниманием. Мы слушаем.

— Ты говорил, что мир меняется. Я в общем-то этого не отрицал, но теперь вижу и сам. Грядут большие перемены и много крови.

Маркус кивнул, показывая, что слушает.

— В Дракул-Тей церковь Эвт полностью сместила Лот. Его образы завешивают, а по улицам разгуливают инквизиторы с боевыми отрядами.

Маркус снова кивнул.

— Я видел кое-что. Оттуда, — добавил я, чуть тише.

Маркус замер, почти не дыша. Кажется, рыцарь тотчас понял, о чём я говорю.

— В мире теней, что зовётся Амбраморкс зреет восстание. Я не знаю, как они собираются это сделать, но… те существа… проклятые, как я, да и не только… они готовятся к чему-то такому…

— Говори конкретней, — не выдержал Маркус.

— Я не знаю, что и как они сделают, — ответил я, покачав головой. – Но я говорил с их лидером. Они собираются покинуть Амбраморкс.

— Покинуть? – повторил Маркус.

— Да, и вернуться сюда. В мир живых.

— Но зачем?

— Мне не сказали, — ответил я, пожав плечами. — Арон Веленский – тот, кто поведёт проклятых в бой. Они собираются сбросить власть Дулкруда и вернуться в наш мир.

— Остался главный вопрос, Алексей. Почему ты решил разыскать меня и сообщить это?

— Ты говорил, грядёт война, а отражения – создания Эвт и Атраши, просыпаются в людях, и те, кто получит больше таких душ – будут иметь неоспоримый перевес. А ты сам… Вот лично ты, выбрал сторону?

— Наш орден не поддерживает сторон, — проговорил Маркус, грозно сверля меня взглядом. – Наша задача не дать бойне случиться.

— Так вот, она случится, Маркус. Потому, что проклятые сторону выбрали. Они собираются вернуться в этот мир и убить всех до единого некромантов.

Повисла тишина. Казалось, эта новость просто пригвоздила рыцаря к месту, на котором тот сидел. Я понял, что он поверил мне. Поверил, даже не задумываясь кривляться и проверять.

— Я снова спрашиваю, — заговорил я, не дожидаясь, пока Маркус опомнится. – На чьей вы стороне? Потому, что для меня это вопрос принципиальный. Я – потенциальный некромант, и в соответствии с их правдой должен быть убит.

— А я отвечаю вновь, что мы поддерживаем нейтралитет к этому безумию! – взревел Маркус, даже подскочив со скамьи.

— Ты говорил про друга, который такой же, как я.

— Не такой же… — прошептал Маркус, садясь обратно. – Но… в общем да. Он тот, кто тебе нужен. И я помогу, не взирая на твоё безрассудство и неблагодарность. Ты не спроста пришёл в Дракул-Тей… Ох, и не спроста.

Маркус вдруг расхохотался.

— Ты мог пойти куда угодно, но сам явился в его вотчину!

— Он большой человек здесь? – с интересом спросил я.

— Не большой, а страшный, да и не человек, — с ухмылкой ответил рыцарь. – Скоро узнаешь! Я сведу вас.

— Спасибо, — со вздохом ответил я абсолютно искренне. – Полагаю, в путь?

— Да, не будем ждать, — согласился Маркус. – Алейо, запрягай!

Застучали копыта лошадей, заскрипели старые колёса. Мы покидали Дракул-Тей в погоне за страшной тайной, отправляясь на встречу с неким жутким призраком, а я почему-то радовался. Радовался в душе тому, что, наконец-то, угадал, принял верное решение. Со времён жизни в Крампоре мне не везло. Не везло тотально и гадко. Любой шаг оборачивался пропастью. Но тогда, глядя на заснеженный и гаснущий в отдалении Дракул-Тей я был уверен, что всё сделал правильно.

Несмотря на то утверждения Маркуса относительно того, что мы совсем недалеко от места назначения, пришлось дважды сменить коней. Повстречав очередное перепутье, Алейо остановил дилижанс и соскочил на землю, проверяя надежность крепления колес.

— Не ровен час сломается, — посетовал он. — То снег, то жижа, это нас доконает. Скорей бы холода покрепче ударили.

— Если глаза не лгут мне, — сказал Маркус, выглядывая из экипажа. – Его замок вон за той горой.

Я проследил за его взглядом, всматриваясь в линию горизонта. Верхушки елей смотрели остриями тысяч зелёных стрел у подножия горы с пологими склонами. Дилижанс тронулся, а Маркус извлёк из недр сидельного ящика уже знакомый мне бурдюк. Он отпил несколько глотков. Помолчав, что-то обдумывая, затем передал вино мне и заговорил так, словно открывал сокровеннейшую из тайн, неспешно смакуя слова:

— Порой судьба и вседержитель распоряжаются так, что рождаются люди, чье предназначение — страдать. Не всегда это телесная боль. Иные страдают за свою родину, землю под ногами, веру, народ. Однажды Хали́вская отчизна родила очень особенного мальчика. Его назвали Влад. В честь отца. Герве́нский престол уже много лет бился с Сонамской империей за владычество в регионе. Исход противостояния сменялся от года в год. Ох, Алексей, сколько же крови детей Трёх впитала эта земля. Когда мальчику исполнилось четырнадцать лет, отец отправил его на службу к Сонамскому султану. Это стало частью сделки, залогом халивского воеводы, подтверждающим тем самым его лояльность Сонамскому престолу, которому он и присягал, отталкивая Гервенский. Влад прожил в плену четыре года. Формально это не было пленом, но вернулся на родную землю он другим.

— Что и понятно, — вставил я. – Я знаю массу подобных примеров. Увы, не все возвращаются из заложников без демонов в голове.

— Те, кто помнили улыбчивого и легкомысленного мальчишку, не узнали нового Влада, — мрачно кивнув, продолжил Маркус. — Он был хмур и неразговорчив, его тяжелый, не по годам холодный взгляд, мало кто мог выдерживать на себе даже на краткий миг. Отца тогда уже не было в живых, как и старшего брата. Гервенцы убили. Влад без труда узнал, кто за всем стоит. Родню прикончили халивские бояре по приказу одного родственничка. Я даже не хочу осквернять воздух, называя имя этого подлеца. С той поры и начался путь Дракулы. Такое прозвище он взял, вслед за отцом. С халивского Дракула — это дьявол или дракон. Отец был рыцарем Ордена Дракона. Влад поднял упавшее знамя. Как ворон он скитался по землям Халивии, стонущей под пятой врага. Он всходил на престол, вершил расследования, казнил, а потом опять исчезал, когда кольцо заговорщиков сжималось. Влад воевал с сонамцами против гервенцев, а потом и с гервенцами против сонамцев. Истинный сын Халивии, он готов был пойти на всё ради того, чтобы вырвать хотя бы краткий миг мира, спокойствия и счастья для своей пылающей в огне родины. Я познакомился с ним в Дракул-Тей. Влад собирал добровольцев для похода на Гервенцев, чтобы очередной раз заставить их престол уважать себя. У него было мало людей, а с юга давили сонамцы. Набеги учащались, людей угоняли в рабство, а полянцы стояли в стороне. Не знаю почему, но он мне тогда сразу пришелся по нраву. Я увидел в нём человека чести. Верного сына родной земли, который сражался на два фронта, но не сдавался. Второй раз я встретил его уже совсем в другом качестве. Тогда Дракула не отбивался, а сам гнал врага. Армия Влада переправилась через Нарду на сонамскую территорию и одну за другой осадила семнадцать крепостей, Яровицын. Семнадцать! — рыцарь повысил голос, и выхватив у меня вино, сделал несколько глотков.

На пол кареты упал опустевший бурдюк. Я молчал, ожидая продолжения рассказа. В тот день Маркус не на шутку завелся. Его глаза горели от ярости, пережитой очень давно. Кулаки сжимались. Казалось, он вот-вот выхватит из ножен саблю.

— Не мне судить Влада Дракулу. Он платил врагу за каждый потерянный год, за каждый дюйм отцовской земли, за каждую загубленную жизнь. Большинство захваченных крепостей Влад сжигал. Население окрестных деревень и городов из числа сонамцев он вырезал под корень, чтобы ни одни рабочие руки, ни одна живая душа не могли взяться за восстановление форпостов проклятущей империи, которую с такой яростью крушил Дракула. Он знал, что с востока придет воинство, какого не видывал свет, но все равно атаковал. Знал, что не может рассчитывать на помощь сюзерена. Гервенцы вроде и обещали, но так и не прислал войска. Я тогда был рядом с ним и готовился отдать жизнь. Что может не полная тысяча против почти десяти? Влад доказал — многое. Под покровом ночи мы проникли в их стан, и началась резня. Казалось, что горит сама земля, пожирая ненавистных сонамцев. Влад подобно неудержимой смерти мелькал то тут, то там на вороном коне, разя каждого, кого мог достать. Он ревел как демон преисподней и купался в крови. Сонамцы бежали, а Дракула их гнал. Пощады не было никому. Пленных в ту ночь брали лишь для того, чтобы потом сажать на колья. Влад ещё ребенком видел эту казнь у сонамцев, находясь в заложниках султана. И он платил с лихвой, отринув все заветы Трёх. Тогда сонамцы бежали, но не долго длилось господарство Дракулы. Его непрестанно предавали и однажды всё-таки достали. По ложному обвинению гервенцы бросили Влада в темницу на долгих двенадцать лет. Но едва он вышел оттуда, стало ясно: Дракулу не успокоит никто и ничто. Он снова рвался к походам и власти. Тогда-то его и убили. По слухам. Я не видел тела Влада, как и никто не видел его могилы. Тень его жизни оборвалась двадцать лет тому назад.

Рыцарь замолчал, погружаясь в воспоминания. Его остекленевшие глаза замерли, лишь желваки поигрывали, выдавая бушующую в душе ярость.

— Как нам найти того, кто мертв? — спросил я, неловко нарушая опустившуюся на дилижанс тишину.

— Ходят слухи, что прежний господарь год тому назад захаживал на земли Халивии. Бывал и в Дракул-Тей… Да навел там такого шороху, что эхо докатилось до океана. Он здесь… — проговорил Маркус, сжимая кулаки. – Я нутром это чую. Здесь!

— Он некромант, так? – спросил я напрямую. – Это и есть то, что помогало ему побеждать сонамцев, находясь в меньшинстве?

— Да, — кивнул рыцарь. – А теперь скорее всего вампир.