Мормилай. Восстание проклятых

Глава 20

Только потерявший свободу, знает её цену. Только познавший расставание, способен измерить цену любви. И только пепел знает, какого это сгореть дотла.

День скомкался, словно бумажный лист. Помню лишь всеобщий переполох и оживление. Обитатели замка радовались предстоящему событию. Дуэль благородных за честь, ведь это почти рыцарский турнир, а значит будут раскрашенные шатры, будет пир, будет зрелище. Гонцы скакали во все концы близлежащих земель, разнося весть: Ровно через одну неделю пройдёт дуэль за земли самого Басараба! Громкие слова, ничего не скажешь.

С наступлением темноты, я выбрался из спальни и отправился бродить по крепостным стенам. Не взирая на то, что драться предстояло не мне, лёгкое волнение будоражило душу. Кроме того, я не мог до конца не доверять инквизитору. Он явился вовсе не для решения земельных вопросов. Владу удалось обмануть церковника, отсрочив нашу встречу.

«Уверен, что инквизитор, как и я, это понимает. Наверняка, он в ярости. Молодому Кришану очень повезёт, если удастся дожить до дуэли, и его не испепелят в пылу ярости. И всё-таки, зачем приходил инквизитор в белом хитоне? Маркус упомянул, что так одеваются борцы с ересью. Что каратель забыл в этой глуши? Неужели меня отследили аж с самого Крампора? Невозможно. Но, допустим, что всё так и есть… Тогда случившееся сегодня – плевок ему в лицо. Он не станет ждать начала дуэли и нанесёт удар первым».

— О чём размышляешь? – окликнули меня.

— О превратностях бытия, — ответил я, не оглядываясь.

Я давно почувствовал приближение Дракулы. Я «видел» его задолго до того, как он поднялся из подземелий замка. «Слышал» его шаги, громыхающие в тишине по лестницам и коридорам. Чувствовал, как плотоядно скрипят его челюсти в ожидании ночной охоты. Конечно же, ничего из этого не смог бы воспринять ни один человек из тех, что были в замке. После последнего посещения Амбраморкс я и вправду вернулся другим. Сила, что пробуждалась во мне по ночам, теперь не просто выбиралась наружу, едва солнце исчезало за горизонтом, она хлестала фонтаном, грозя сорваться с моих пальцев каждый миг. Я стал донельзя восприимчив и осторожен, словно камышовый кот.

— Тоскливая тема. Я предпочитаю не задаваться излишне глубокими вопросами. С годами ответы зачастую разочаровывают, хоть ты и даёшь их сам.

— Я знаю. Уже и сам это понял. Но позволь тогда задать другой вопрос, более насущный.

— Спрашивай, — проговорил Дракула, вставая рядом со мной.

Мы замерли на крепостной стене, глядя во мрак перед собой. Тьма, что клубилась под стенами, не являлась помехой ни для одного из нас. Я видел десятки живых существ, укрывавшихся от заставшей их ночи: быстроногого зайца, петлявшего между стволами деревьев, спасаясь от выследившей его лисы, ондатру, отчищающую шерсть от прилипшей тины, семейство кабанов, беспокойно топтавшееся на опушке леса, словно решаясь, продолжить ли путь или заночевать здесь, и одинокую утопленницу, бредущую через бурелом, не помнящую своего имени, не успевшую познать новую суть.

— Почему ты спровоцировал Виорела Кришана на дуэль?

— Он очень заносчив и непроходимо глуп. Инквизитор привёл его на тот случай, если я всерьёз начну спорить относительно своего права не впускать их в Бран. Значит, Виорела следует устранить.

— Но ты отказался драться сам.

— А как мне прикажешь это делать при свете дня?

— Я не знаю. Но ведь это ты довёл дело до дуэли и спровоцировал его. Что если Алейо проиграет?

— Алейо не проиграет, — безапелляционно заявил Дракула. – Можно считать нашего общего друга альтруистом, а порой и блаженным, но в одном Маркусу уж точно нельзя отказать – он первоклассный наставник. Я ни мига не сомневался в Алейо, как только он провозгласил себя моим защитником.

— И всё-таки, Влад… — проговорил я, поворачиваясь к вампиру лицом. – Что будет, если он проиграет? Ты впустишь инквизитора в замок? Отдашь молодому барону Бран?

— Ни за что, — прорычал Дракула. – Этому не бывать.

— А что же до чести? Что подумают твои люди?

— Вот мы и подошли к пятому правилу некроманта, Алексей. Оно очень простое: Забудь про честь. Ты никогда не будешь на равных с теми, кто живёт на земле. Ты сильнее их и повелеваешь материями, которых они не чувствуют и никогда не поймут. Но ты всегда будешь для них изгоем, проклятым выродком, который повинен во всём, что уготовит случай или судьба. Никогда не играй в благородство! Оставь этот вздор для дев, что мечтают о принцах.

Я кивнул и замолчал. Дракула уже собирался уйти, но я вновь окликнул его.

— Влад, что наше обучение?

Вампир словно нехотя обернулся и проговорил:

— Пока где-то поблизости шастают церковники, это придётся отложить.

Ответ поставил меня в тупик.

— Но почему? У нас мало времени! Мы можем видеть в ночи носителей дара, да и… много кого прочих. Белым хитонам не подобраться близко, чтобы нас схватить.

— Они почувствуют чары, это будет дополнительным доказательством для обвинения в ереси, — упрямо ответил Дракула.

— За кого ты радеешь?

— За них. – Влад указал себе за спину, на тёмные окна спящего замка. – Здесь живёт много людей, капитан Яровицын. Они остались преданы мне вопреки всему. Я не могу их подвести. Если инквизиция будет иметь неоспоримые сведения о том, что в замке Бран или пусть даже за его пределами кто-то применяет некромантические проклятия, они приведут намного больше солдат. Если понадобится, даже подкатят артиллерию. Ты, видать, их плохо знаешь. Пока что каратель явился лишь за вами с Маркусом, но еже ли придётся расследовать дело о ереси, они допросят каждого из живущих здесь… Знаешь, как допрашивает инквизиция?

— Знаю, — мрачно ответил я, припомнив застенки инквизиции Крампора.

— Потому, пока не разберёмся с бароном самозванцем, придётся ждать.

— Но если Алейо всё-таки проиграет… Ты сказал, что не отдашь Бран. Тогда твои люди всё равно попадут под удар.

— Вовсе нет, — улыбнувшись, сказал Влад. – Они лишь подневольные слуги и не в ответе за потерявшего честь господина. В конце концов, если дело пойдёт совсем худо, я могу и сдаться… Впрочем, до этого ещё далеко. Мне пора.

Он растворился в ночи, но лишь на физическом плане. Я ещё долго следил за ним тёмным зрением, глядя, как стая летучих мышей, искрящаяся от переполняющей её создателя силы, удалялась за лес.

«Напасть бы на них сейчас, — рассуждал я. – Не ждать неделю и света дня. Ударить под покровом ночи, когда мы сильнее. Всё-таки странный он… Дракула. Говорит, забыть о чести, но радеет о справедливости в отношении тех, кто ему присягнул. Хотя… наверное, в этом и есть баланс, который Владу удаётся удерживать, оставаясь на грани между ночью и днём. Он верен родине, земле под ногами и своему народу, и лишь потому до сих пор не превратился в чудовище».

На другой день меня разыскал Маркус. Он был немого встревожен, но по-военному собран и суров. Едва заметив меня, рыцарь грозно сомкнул брови на переносице.

«Неужели будет опять читать проповедь о моём поведении?».

Однако паладину удалось меня провести. Он и словом не обмолвился о произошедшем между нами накануне.

— Тебе известно, где Влад?

— Нет, — честно ответил я. – Мы говорили ночью, а потом он отправился на охоту.

— Что с вашим обучением?

Маркус будто и так знал ответы на все вопросы, но всё равно задавал их, мне проверяя, не солгу ли.

— До завершения дуэли и разрешения его земельного вопроса, Влад не будет меня обучать. Говорит, это опасно. Белый инквизитор может почуять чары.

— Умно, — задумчиво кивнул паладин. – Будь поблизости. Не покидай замок. Не доверяю я им. На всякий случай нужно держаться вместе.

— Согласен, — решительно ответил я. – Как Алейо?

— Нормально, — ответил Маркус, и от меня не укрылось, что его губ коснулась едва заметная улыбка. – Волнуется, но держится молодцом.

— Хочу поговорить с ним.

— Зачем?

— Дать пару советов.

Было видно, что Маркус от этого не в восторге.

— Слушай, я не собираюсь вмешиваться в твою муштру собственного пажа, но иногда совет со стороны тоже полезен.

— Что ты можешь ему дать, чего не могу я? – с интересом спросил рыцарь.

— Ты дрался на дуэлях, Маркус?

— Я не настолько глуп. Зато я прошёл три военные кампании на передовой.

— Война войной, а дуэль — это совсем другое, — упрямо заметил я. – Я пережил три.

— Ладно, будь по-твоему, — нехотя согласился Маркус. – А вот, кстати, и он.

В замковый двор как раз вышел Алейо, осматриваясь, по-видимому в поисках Маркуса. Обычно в это время они тренировались. Я приветственно поднял руку.

— Мы поговорим наедине. Не против?

— Зачем? – тотчас напрягся паладин.

— Ты ему, как отец, — сказал я, чтобы умаслить рыцаря. – Парень будет стесняться. Я хочу поговорить с ним по душам. Потом всё тебе расскажу.

— Что ж, да будет так.

Когда Алейо подошёл к нам, рыцарь пробормотал что-то вроде: «Пройдусь-ка, я… Ты, парень, побудь здесь».

Паж вопросительно глянул на меня.

— Мы тоже пройдёмся, — сказал ему я и зашагал вниз по лестнице.

Я отвёл Алейо в самое укромное и редко посещаемое место в замке – в заброшенную молельню. Алтарь давно выцвел и порос плесенью. Божественные лики на гобеленах потемнели и были изъедены молью. От свисающей с потолка пыли и паутины создавалось впечатление, что мы оказались в логове паука. Я с трудом поборол желание поджечь тянущиеся с потолка бесцветные нити. Алейо держался молодцом, и терпеливо ждал, когда я сам начну.

— Как ты думаешь, что самое главное на дуэли? – спросил я.

— Не струсить! – гордо выпалил Алейо. – Но этого со мной не случится.

— Это, конечно. Но есть кое-что поважнее.

— Что же?

— Не пожалеть своего соперника, когда он начнёт просить снисхождения. Тебе предстоит бой до смерти.

— Но он может обратиться к священнику… — неуверенно обронил Алейо.

— Да. Но нашему хозяину Владу этот человек нужен мёртвым. Ты должен будешь добить его быстро и без раздумий.

Алейо немного побледнел. Я знал, что парень не дурак подраться, но настольно прямое требование во что бы то не стало убить благородного рыцаря, ещё и барона, его несколько покоробило.

— Теперь поговорим о тактике. На что Маркус советует тебе обратить внимание?

Паж призадумался.

— Да в общем-то всё как обычно…

— Я так и думал.

— Прошу меня великодушно простить, но еже ли вы хотите предложить какой-то трюк… — пробормотал Алейо, глядя в пол.

— Никаких трюков, — отрезал я. – Только дельные советы. Дуэль — это не строевой шаг и не солдатская удача. Это хитрость и ум. Встань в стойку!

Алейо повиновался. Выставив правую ногу вперёд, он отставил левую под прямым углом, пружинисто раскачиваясь в полуприседе. Его правая рука, согнутая в локте, смотрела вперёд на невидимого противника.

— Я так и думал, — вновь заключил я. – Итак, твои ноги. Стойка слишком узкая, твой противник крупнее, он будет пытаться смять тебя. Левая нога не должна быть на одной линии с правой, выведи её в сторону на ладонь. Да, так нормально. Дальше, твоя ведущая рука. Какого чёрта ты выставил её, будто держишь саблю?

— Я не знаю, — буркнул Алейо.

— Вы будете даться на булавах. Да, деревянных, но веса хватит. Если он первым ударом проведёт батман, целя в оружие, твоя рука улетит в сторону. Тогда он ударит тебя ногой в грудь, ты окажешься на земле. Всё, тебе крышка.

Алейо молчал.

— Оружие на плечо, вот так, чтобы можно было быстро поставить защиту, но спрятать руки, они не должны выпирать. У тебя дубина, ты не можешь ею колоть, держи её всегда в таком положении. Теперь левая рука. Какого дьявола она у тебя за спиной?

— Меня так учили. Если я фехтую без кинжала, убрать руку за спину.

— Вздор. Во-первых, так ты заставляешь мышцы левой быстрее уставать, зажимая её за спиной.

— Но я же ей не фехтую…

— Не перебивай! – грозно отрезал я. – Ею ты не фехтуешь, но общая усталость всё равно на этом растёт. Отставь руку в сторону. Приготовься бороться!

Я подхватил с пола бару досок, одну вручив Алейо.

— Поставь пятую защиту, — велел я.

Оруженосец Маркуса вскинул над головой вооружённую деревяшкой руку. Я медленно опустил своё «оружие» на его, будто пытался провести удар в голову.

— Он будет давить из этого положения, ты слабее. Свободной рукой хватай мою вооружённую и сталкивай в сторону. Да, вот так! И сразу бей в голову, желательно не в лицо, а в висок.

— Я понял, — закивал Алейо.

— Пользуйся финтами. У булавы центр тяжести не такой как у рапиры, сабли, меча…Не важно. У неё нет гарды, чтобы защитить руки. Зато из-за тяжёлого набалдашника её хорошо раскручивать. Делай показ удара в лицо, а когда он закроется бей в вооружённую руку. Немного удачи и ты сломаешь ему пальцы, на этом дело может и закончиться.

— Ясно.

— Что ты планируешь делать, когда прозвучит сигнал к бою?

— Буду кружить вокруг него, пока не откроется окно для атаки.

— Неверно. Если атакует навстречу, ты труп.

— А что тогда?..

— Барон тоже молод, но всё равно крупнее тебя. Ты должен играть от обороны. Булава — это просто тяжёлая палка, для успешной и результативной атаки нужен хороший замах. Замах легче прочитать. Не пытайся взять защиту, если видишь, что успеваешь уклониться. Бери защиту дистанцией и пытайся бить на отходе по рукам.

— Как-то это не слишком по-рыцарски…

— А это совершенно не важно. Твоя задача – выжить. Дракула смог выкружить для тебя максимально комфортные условия — бездоспешный бой. Тебе надо понять главное. Противника нужно сначала обмануть, а потом придётся добивать. Сломай ему пальцы, выбей плечо. Но потом всё равно придётся добивать. Скорее всего он умрёт не сразу, и тебе придётся вырвать из него душу, размазывая черепушку в крошки. Ты будешь с ног до головы в крови, когда забьёшь барона, и сделаешь это как животное, жестоко и страшно.

Алейо окончательно сдрейфил, глядя на меня, как на сумасшедшего.

— Я потому и говорю с тобой об этом сегодня, а не в конце недели, которая есть на подготовку. Ты должен понять, что так будет, хочешь ты этого или нет. Вопрос лишь в том, кого будут добивать на арене.

— Я всё понял, капитан Алексей.

Я хмыкнул.

— Это ж надо, второй раз за сутки…

— Простите, что?

— Ничего, забудь. Ступай, Алейо. Тренировать я тебя не буду. Сейчас главное случайно не отбить тебе пальцы. Я поговорю с Владом, дабы он распорядился плотникам к завтра сварганить тебе балду для упражнений. Удели особое внимание финтам.

— Ещё раз спасибо… — пробормотал паж, глядя в пол.

— Ступай.

Больше я не докучал парню с советами. Маркус наверняка всё у него выспросил, но от того, что рыцарь не явился с критикой, я решил, что паладин в коем-то веке со мной согласен. Потянулись хмурые и серые будни в ожидании боя. Я занимал себя тем, что сам тренировался во дворе, восстанавливая навыки, которые тело начало потихоньку забывать. Ночами же, мне доставляло удовольствие уже привычно блуждать по стенам, всматриваясь вдаль.

Дракула не появлялся три дня. Вернее, мне было известно, что он регулярно показывался в замке, но мы не сталкивались. В прошлом Бран имел обширную библиотеку, но, увы, во время пожара большую часть манускриптов не удалось спасти. Однако та секция, которая представляла для меня наибольший интерес не была затронута ни огнём, ни всеобщим разложением, что царило повсюду. Местом для хранения особого знания служила крошечная каморка, которую и не сразу удавалось заметить. Здесь всегда было темно, сколько не приноси свечей и факелов. Свитки, содержащие описания проклятий, словно питались светом или отторгали его. Даже моё ночное зрение здесь пасовало, хоть я и мог различать, что беру в руки. И всё-таки странное место манило, являясь ко мне в редких грёзах, на границе между явью и сном, когда я путешествовал, отпуская прочь разум. На четвёртый день после объявления дуэли, меня словно что-то позвало, будто неслышимый колокольчик тихо, но упорно зазвучал в ночной тишине, направляя мой путь. Я пришёл в библиотеку совершенно точно зная, что буду сегодня искать.

Пальцы скользили по манускриптам, будто могли считывать, хранящиеся в них тайны. Наитие или чутьё тому причиной, не знаю, но не приходилось даже открывать иные труды, чтобы понять – не то. Наконец, искомый текст был найден. Чёрная обложка из воловьей кожи с едва различимым рисунком: нагой человек, раскинувший руки и ноги в стороны, а у него на груди горящее сердце. Бережно потянув ладони к манускрипту, я ощутил волнение и дрожь, разыгравшиеся внутри меня. Вдруг показалось, что кончики пальцев обжигает, будто бы хранящееся там знание, жаждало вырваться наружу. Быстро убрав книгу за пазуху, я вернулся в спальню, опустился на постель и начал читать.

Руководство по применению проклятия Церценима. Создание Мормилая. Теодор Кириан.

…Из всех проклятий, какими располагает присягнувший на вечную службу чёрному солнцу, нет более изощрённого и изуверского ритуала, чем создание мормилая. Потому ты, читающий эти слова, выжги калёным железом в своём сознании и помни всегда: не душу усопшего проклинаешь ты, создавая себе слугу, но свою собственную, ибо нет более тяжкого греха пред Великим создателем Лот, чем осквернение его творения…

Я читал древний текст и чувствовал, как по коже бегут мурашки. Сознание охватывало и одновременно отталкивало потаённое знание, сулящее не только безграничную власть над человеческим существом, но и дававшее ответы на вопросы о сути моего собственного бытия.

…Мормилай, сиречь проклятый, создаётся на исходе третьего дня собственной смерти. Амулет мормилая, есть ни что иное, как портал, связующая нить между Амбраморкс и Прималвер. Человеческий труп, расставшийся с жизнью в Прималвер, не будет подвержен разложению и по истечении многих лет. Секрет его существования – энергия, идущая через амулет. Чем дольше душа проклятого находится в темнице Амбраморкс, тем сильнее эта связь. Однако, нахождение в иных мирах пагубно влияет на рассудок проклятого, ибо в Амбраморкс нет дня и ночи, восхода и заката. Время не властно над землями, что замерли под чёрным солнцем. А потому даже минута в Амбраморкс кажется вечностью. Существует примерный расчёт, что гласит: один час в Прималвер равен тридцати в Амбраморкс. От того и происходит так, что пленённая душа, не будучи очищенной, каково ей положено стать согласно Великому Плану, выгорает, навсегда лишаясь всего человеческого. Рано или поздно она обугливается, навсегда меняясь, став частью Его, того, что Вечно спит, а он её пожирает. Но случается, что такие души вырываются. То происходит крайне редко и только тогда, когда мертв создатель проклятого. Если будет убит некромант, пленённая душа просыпается, сбрасывает оковы, устремляясь к свету. Чем дольше проклятый прожил под чёрным солнцем, тем чернее его будущее воплощение. Так в Прималвер являются будущие неистовые духи. Рождаясь младенцами, они не живут, как все. Те чада мстительны и жестоки. Они тяготеют и обращаются ко злу, едва научившись ходить. Редко, кто из них доживает до пятнадцати лет. Что-то случается в их судьбе, болезнь ли, несчастный случай, война иль разбойничья стрела. Смерть находит беглянку. Так и появляются неистовые духи, сиречь нечисть. Они не могут снова попасть в Амбраморкс, оттого, что их души уже не тянутся на тот свет, чтобы переродиться. Они не помнят, что было с ними там, не знаю дороги назад, и очень боятся снова оказаться в заточении, стать добычей для Того, кто Вечно спит и голоден. Так они и скитаются по земле, без надежды увидеть свет и ощутить дыхание ветра.

Я читал и внутренне сжимался от боли и отчаяния. Некоторые фрагменты текста были настолько омерзительны, что мне казалось, будто пустой желудок вот-вот извергнется потоком рвоты. Кости ломило, словно меня мучал холод, а порой и вовсе кидало в жар. Мне было то стыдно, то страшно, то тревожно, то наоборот накатывала неподдающаяся описанию весёлость, и я хохотал, как умалишённый, заливисто и безумно, срываясь на кашель.

Коснись лба его и своего, затем молви «Туум!» (Мысль).

Коснись его живота и живота своего и молви «Сабрегнум!» (Царствие).

Коснись левого запястья его и своего и молви «Форзадей» (Сила).

Коснись правого запястья его и своего и молви «Аэтерия» (Слава).

Скрепи ладони вместе, там, где бурлит сила твоя, и молви «Семперо Сита Хок Сат Ло́тто» (Во Веки веков, по воле Лота).

Повернись на восток и яви лики трёх, начертав символ их (треугольник) вокруг тела проклятого, так чтобы стрелой он смотрел к восходу. Ступай по кругу от правой звезды к левой, затем к острию.

Молви, имя того, кто всё начал — «Примал Падрес Лотто» (Праотец наш Лот).

Вернись по кругу на назад на одну звезду, затем молви: «Амор Фати Атрашия» (Хозяйка судеб Атраша).

Затем ступай ещё шаг назад на одну звезду и молви: «Доми Фати Эфтерия» (Владычица жизни Эвт).

Шагни в треугольник, лицом к лицу встань над телом, скажи ему: «Эго Кам Вобра Новус Фатум» (Вверяю тебя новой судьбе).

Простёрши руки, закрой глаза и прерви дыхание, пусть мысли говорят за тебя: «Инсам Косупту Аним Мин Новус Поста Умрано Декстремия Мия Филици Филла Дер Синистра Инвоко Вирес Тау Аэтерия» (Передо мной новая душа; позади меня её тень; справа от меня дочь дня; слева от меня дочь тьмы. Призываю силу твою, вечно спящий!).

Я резко захлопнул книгу. В голове звучали чужие голоса. Их были сотни и тысячи. Руки дрожали, как у пропойцы. Плечи сгибало так, словно я держал на себе само небо. Уже очень давно я не испытывал такой усталости и опустошения. Отложив в сторону манускрипт, я встал с постели и тотчас чуть не упал. Ноги не слушались. Мышцы кололо и дёргало, а в горле стояла нестерпимая сухость. На силу доковыляв до окна, я открыл ставни и увидел, что уже рассвело. Ласковые солнечные лучи, пронзили меня встречая тёплым и весёлым поцелуем. Я отшатнулся, будто обожжённый. Коснулся кожи. Всё было в порядке. Но сердце не покидал страх. Я понял, что именно теперь совершил нечто... Нечто важное и ужасное… Шагнул за грань, приняв особое знание, чем навсегда изменил себя.