Мормилай. Восстание проклятых

Глава 3

Смысл обретается лишь в истине, но, если она запрятана за пеленой собственной лжи, человек не способен её разглядеть.

Стук колес кареты время от времени сменялся шуршанием. Слуха доносились всхлипывания воды, шелест травы и деревьев. Я уже битый час притворялся спящим. После того как загадочный рыцарь забрал меня из застенок инквизиции, мы не разговаривали. Маркус Авалос грубо затолкал меня в карету, действуя с какой-то излишней поспешностью. Не взирая на всю помпезность, продемонстрированную рыцарем в момент своего явления в пыточную, едва мы оказались на улице, она улетучилась, будто унесённая ветром. Потом была долгая дорога в неизвестном направлении и томительная тишина. Я притворялся спящим, лежал с закрытыми глазами, обдумывая произошедшее.

«Кто он такой? Зачем я ему нужен? Стоп. Всё сначала, по порядку! Арест производил городской прокурор, но позднее я оказался в руках инквизиции. Как такое могло произойти? За всё время, что я прожил в Крампоре, не припомню, чтобы хоть что-то слышал о работе этого ведомства. Мне даже не было известно, где у них штаб? В вопросах религии господствовал компромиссный политеизм. Кто-то поклонялся мёртвому богу Лот, кто-то его ни то жене, ни то сестре Эвт. Лишь фигура Атраши витала где-то в сумерках, стыдливо спрятанная и позабытая. Зачем им инквизиция? Что считается ересью?».

Я припомнил слова инквизитора, пытавшего меня.

«К какому виду нечисти вы причисляете себя, заблудший? Чёрт, подери… Что он имел ввиду? Ему было известно, что я мормилай или же нет? Допустим, что нет, тогда какие могут быть варианты? Мормилай или вампир? Но вампир выглядит иначе, я сам видел. Впрочем, возможно, то чудовище — это не его первоначальный образ, а следствие длительной мутации, пока твари удалось до меня добраться. Но инквизитор не просто меня терзал, он изучал мою кровь. Тогда возвращаясь к вопросу о видах нечисти… А есть ли какие-то ещё?».

Маркус закашлялся, затем пробормотав ругательство. Я замер, вслушиваясь, но кроме скрипа колёс, более не раздавалось ни звука.

«Был ещё один любопытный момент на допросе. Инквизитор осведомился, какую именно семью я имею ввиду, назвав меня заблудшим. Ту, что поклоняется Атраше и терзает праведников в преисподней? – спросил он. Резюмируя услышанное, можно предположить, что они считают, будто кто-то втайне от церкви поклоняется Атраше, которая в свою очередь взращивает некий культ, условно, назовём его «культом про́клятых», что терзает праведников… Где? В преисподней. Бред какой-то. Если они считают себя праведниками, то как попадают в плен к той, кого отрицают? Ещё эта преисподняя. Что это за место? То, что я видел? Амбраморкс? Но там живёт не Атраша, если она вообще когда-то существовала. В Амбраморксе всем заправляет жирная тварь Дулкруд, который… Хм… Что ещё более странно… Вообще никак не отмечен во всеобщей религиозной бредятине, которая и без того не согласовывается!».

Я понял, что если пролежу ещё хоть минуту с закрытыми глазами, то совершенно точно рехнусь. Бесконечные вопросы, что сыпались на голову, вызывали уже не интерес или страх, а раздражение, граничащее с озверением. Хотелось вскочить и крушить всё вокруг. Я резко распахнул глаза, уставившись на паладина.

— Доброе утро, рыцарь Маркус Авалос, — поздоровался я, садясь.

— Скорее вечер, сударь, — заметил рыцарь.

Маркус сидел напротив, глядя так, словно ждал моего пробуждения, как второго пришествия Лот. В его глазах было нетерпение и интерес. Дождавшись, пока я приду в себя и сяду, рыцарь, не отрывая от меня взгляда, подхватил с сидения кожаный бурдюк. Вырвав зубами пробку, он сделал глоток и вытер пепельные усы, довольно причмокнув. В нос ударил пленительный аромат благородного виноградного вина. Рыцарь протянул бурдюк, ухмыльнувшись, и сообщил:

— Кровь Его.

— Ну, раз Его, — устало бросил я. – Тогда можно.

Учитывая контекст, с позволения сказать застолья, я без сомнений употребил бы и все содержимое бурдюка, но вынужденно отпрянул. Живительное тепло скользнуло по горлу, устремляясь дальше в пищевод, и наполняя тело жаром, разрастающимся в груди.

— Положите руки на стол, я осмотрю раны.

— Благодарю покорно, ничего не нужно. Ран нет, так пустяки.

— И всё же.

— Я отказался. Разве это не понятно?

— Вы не шибко то вежливо разговариваете с тем, кто спас вашу шкуру… Как бишь вас… Ах, да… Александр Веленский, если мне не изменяет память.

— Отнюдь, благородный рыцарь Маркус. Я же сказал «благодарю». Не вежлива была лишь ваша настойчивость.

Паладин зыркнул на меня тяжёлым, близким к раздражению взглядом. Шумно выдохнув, он смолк, изучающе глядя мне в глаза.

— У меня к вам очень серьёзное дело. Оно касается судьбы не только вашей, но и судеб многих других людей, — заговорил он, неспешно выстраивая слова в предложения, обстоятельно их проговаривая, будто беседовал с ребёнком. – Для того, чтобы не терять время, которого у нас с вами увы не в достатке, нужно достичь определённого доверия. Как я понимаю, тот факт, что вас освободили моими усилиями, не в счёт?

— Меня арестовали, не предъявив обвинения. Затем пытали, не предъявив обвинения. Затем вы освободили меня, предъявив поддельный документ. Я же никакой не ваш агент, сударь! Откуда мне знать, что вы и Матей Кнедлик не заодно?

— С какой стати мне быть заодно с этим мясником? – пророкотал рыцарь, глядя на меня стальным взглядом.

— Ну, даже и не знаю. Например, с такой, что освобождение может быть фикцией, призванной развязать мне язык.

— Вы меня разочаровали, — помолчав, заявил великан.

— Чем же?

— Очевидно, сударь, что вы мерите окружающих по себе. А то, что звучит из ваших уст, не делает чести говорящему.

— То есть по-вашему я подлец и интриган? – уточнил я.

— Выходит, что так, — пожав плечами, словно бы равнодушно ответил Маркус.

— Остановите карету.

— Сударь, прошу не глупите…

— Остановите карету! – взревел я, вскакивая.

Рыцарь и не подумал пошевелиться. Даже встав, я был немногим выше него. Маркус смотрел на меня с ещё большей антипатией, но всё же грохнул тяжёлым кулаком в стенку позади себя, зычно гаркнув:

— Алейо, останови!

-Тпрррр! – раздался голос невидимого возничего.

Не дожидаясь, пока карета полностью остановится, я открыл дверцу и выпрыгнул наружу. Мы были посреди тракта, где-то в глуши. Куда не глядь, убранные поля, то тут, то там с проседью снега. Повертев головой, я уставился на Маркуса, который последовав за мной, выбрался из экипажа.

— Вы забрали мои вещи?

— Да, — кивнул паладин.

— Когда планируете вернуть?

Рыцарь неспешно подошёл к объёмному сундуку, привязанному позади кареты. Вальяжно и будто бы даже сонно извлёк из объёмного кошеля на поясе связку ключей, затем отпер замок. Запустив огромную ручищу внутрь сундука, он извлёк нечто, обёрнутое плотной тканью, и передал мне. Я нетерпеливо сбросил ткань и чуть не ахнул. В ладони лежал амулет Арона. Поспешно осмотрев его, я нашёл заветную гравировку: «Ф.К».

«Подлинник, сомнений быть не может!».

Поскорее надев его на шею, я ощутил прежнее спокойствие. Очнувшись в застенках Крампорской инквизиции, самое большое разочарование заключалось в утрате амулета – единственной ниточки, связывавшей меня и мир Амбраморкс, в котором остались двое последних на всём свете людей, которые были за меня.

— Ваше оружие хранится там же. Вы сможете его забрать, как только выслушаете меня.

Маркусу действительно удалось меня заинтриговать.

— Спасибо, — бросил я, возвращаясь в экипаж.

Маркус последовал за мной. Всё так же невидимый кучер по имени Алейо взвизгнул на козлах, и карета снова тронулась в путь.

— Ладно, ваша взяла, — примирительно проговорил я. – Прошу простить мой прежний тон. Увы, некоторые обстоятельства моей недавней жизни, заставили меня стать прямолинейным и раздражительным.

— Вам не за что извиняться, я прекрасно понимаю о чём идёт речь, хоть мне и не известных все подробности ваших злоключений.

— Хорошо. Вы обещали мне что-то рассказать. Я очень внимательно вас слушаю.

— Да, так и есть, обещал. Но этот разговор будет долгим, и возможно, займёт не один день. Однако, прежде, чем начать, я желаю вернуться к тому, месту на котором мы остановились, до того, как начали ругаться.

— Извольте.

— Положите руки на стол, я осмотрю раны, — всё тем же ледяным тоном, что и обычно, невозмутимо заявил рыцарь.

Я вдруг понял, что Маркус Авалос оказался не только умнее, но намного хитрее меня.

«Купил амулетом, чтобы снова вернуться к теме, на которой я взорвался в прошлый раз. Ему зачем-то это надо. Вот только зачем? Инквизитор изучал мою кровь. Этот тоже будет? Что именно интересовало и первого, и второго?».

Ответ был очевиден.

«То, что стало частью меня, новой личности. Их интересует мормилай, но не обычный, а такой как я. Сумевший освободиться. Значит для них, я в чём-то опасен или уникален. Означаешь ли это, что Маркус не спасал меня, а лишь представляет иное ведомство, которое, как и инквизиция желает заполучить подопытного? Такой вариант нельзя отметать. Как он тогда сказал? Маркус Авалос, паладин ордена Карающей плети великой Эвт. Чёрт, никогда о таком не слышал. Карающая длань… Что это может быть? И снова эта Эвт, будь она не ладна!».

Я нехотя опустил ладони на откидной стол. Рыцарь бесцеремонно подхватил меня за кисть, двумя пальцами. Даже никогда не считавший себя щуплым, я нервно сглотнул. По-другому это было не назвать – лапа. Огромная лапа паладина размерами походила на медвежью. Я тотчас подумал, что, если бы этот великан захотел причинить мне вред, ему бы не понадобилось оружие. Закончив осмотр, Маркус проговорил:

— Очень быстро затягивается. У вас завидная регенерация.

— Вполне обычная, это вы подоспели вовремя. Инквизитор не успел, как следует, со мной поработать.

— Да уж как же, не успел. Слышал я, ваши крики. Будьте покойны, такое и сквозь стены услышишь.

Я не успел ничего возразить, как вдруг рыцарь быстро заговорил.

— На этом пальце ноготь неправильно растёт, он его повредил, видимо, когда колол вас. Это легко исправить. Будет жечь, но лучше потерпеть и сделать прямо сейчас.

Внезапно Маркус, сжал мои пальцы и простёр над ними кисть свободной руки. Карету озарил тёплый свет, бьющий, казалось прямо из ладони паладина. Я почувствовал тепло, сменяющееся жжением. Очень зачесалась кожа, а затем плоть начала дымиться. Я зашипел от боли, какую давно не ощущал и дёрнул руку на себя. Рыцарь держал крепко, но едва завидев моё перекошенное от боли и гнева лицо, тотчас ослабил хватку, и экзекуция прекратилась.

— Что это было?! – прорычал я, ошеломлённо глядя на ожог.

— Врать не буду, — спокойно ответил паладин. – Проверка. Моя сила исцелила бы живую плоть, но вам причинила вред.

— Сила? Да кто вы вообще такой? – вскричал я, вскакивая со скамьи.

— Маркус Авалос, паладин, — терпеливо проговорил рыцарь.

— Вы прекрасно поняли о чём я! – цедя слова сквозь зубы, бросил я. – Что это за свет?!

— Я упомянул, что нам предстоит долгий разговор, в ходе которого, вам многое станет понятно.

— Как часто за время этого разговора вы попытаетесь нанести мне вред? – мстительно осведомился я.

Рыцарь глянул на меня с упрёком. Я вдруг ощутил стыд. Он явно не пытался строить мне козни, проявлял терпение и участие, пусть и многого не договаривал, хотя, быть может, ещё попросту не успел сказать всё.

— Больше не попытаюсь, — всё тем же бесстрастным голосом заявил паладин. — Я и сейчас не хотел этого делать. Моя сила соткана из мельчайших частиц солнечного света, которые преломляются сквозь мою душу, словно через призму. Так я могу исцелять людей, несерьёзные раны – вполне.

— Никогда не слышал о подобных талантах, — проговорил я, успокаивая дыхание и вновь садясь на место.

— Это немудрено. Многие годы назад… Да, что там годы… Века! Сила ушла из нашего мира… Хотя, если точнее, не ушла, а была рассеяна. Человечество погрузилось во мрак неведения. Падение нравов, упадок, разложение. В кромешной тьме остались лишь те, кто покорился злу.

— Некроманты? – бросил я наугад.

— Некроманты, — подтвердил он. – Хотя, изначально, их не задумывали такими. Они должны были служить проводниками заблудших душ, а стали узурпаторами, тюремщиками и палачами.

— Это слово, которым вы представились… Паладин… Что за идею вы преследуете? Вы противостоите некромантам? В этом ваша цель?

— Не всем, а лишь тем из них, кто преступил божественный закон – поработил чужую душу. Я истребляю вампиров.

— Похоже, что я зря начал задавать вопросы, — хмыкнул я, подняв усталый взгляд на Маркуса. – У меня в голове каша.

— У нас очень мало времени, но лучше и правда начать издалека.

Постучав по стенке за своей спиной, рыцарь выкрикнул.

— Алейо, как найдёшь подходящее место для привала, останавливай!

— Да, господин! – донеслось снаружи.

Обратив на меня взор, полный торжественности, словно отец собирался поведать сыну о величайшем деле своей жизни, Маркус вкрадчиво заговорил.

— Когда-то их было трое. Первым в мир пришёл Великий Лот. Он создал себе жену Эвт, а затем подарил той сестру – Атрашу. Лот и Эвт – муж и жена правили миром живых, а Атраша – бестелесный бог сумрачных пустошей, правила миром мёртвых. Но однажды между ними случился раскол. Атраша, завидовавшая счастью старшей сестры Эвт, сумела отравить Лот, и первобог впал в вечный сон. Атраша спрятала его тело под чёрным солнцем мира, который тайно создала. Она назвала его Амбраморкс – мир тюрьма. Тогда Эвт пошла войной на Атрашу. События, что произошли после, едва не стоили жизни всему живому. Богини бились веками. Создавались ордены и культы, взращивались последователи. Поняв, что не могут одолеть друг друга один на один, богини начали создавать из своей силы сущности или как их ещё называют отражения. Всего отражений было двенадцать, по шесть на каждую из сестёр. И тогда… порядка семисот лет назад случилась самая страшная битва, какую помнил наш истерзанный мир. Победителей не было, остались лишь проигравшие. Человечество впало в забытье, а боги и их отражения растворились, словно исчезнув.

— Они перебили друг друга? – вступился я.

— Вроде того. Может не все погибли, но те, что уцелели обессилили настолько, что мир лишился самого главного чуда – магии. Среди людей перестали рождаться те, кто обладал отголоском божественной силы. Мы надолго затормозились в развитии, стали разобщены, да и пережитки войны, в которой многие народы оказались по разные стороны баррикад, тоже не просто забыть.

— На минуту вернёмся к тому, что ты со мной сделал, — остановил его я.

— Да, — кивнул паладин впервые улыбнувшись. — Ты всё правильно понял. В мир возвращается сила. Снова стали появляться те, кто может быть носителем огня первых трёх.

— Но ты причинил мне вред. Наша сила чужеродна?

— Совершенно так, — снова кивнул рыцарь.

— Значит, мы с тобой, как ты выразился, по разные стороны баррикад? – уточнил я, только теперь заметив, что мы перешли на «ты».

— И да, и нет. Война Сестёр окончена! Сила возвращается в наш мир! Мы с тобой, — он вдруг встал, и фанатичный блеск в глазах паладина вызвал у меня оцепенение. – живём в особое время! В век, когда мир вновь увидит чудеса! Мы должны сделать всё, чтобы сохранить силу и приумножить её.

— Кто мы, Маркус? – спросил я напрямую.

— Я представляю Орден Пера и Луны.

— А как же Карающая плеть великой Эвт?

— Фальшивка для инквизитора.

Я грустно улыбнулся. Враньё. Враньё. И ещё раз враньё. Я так от него устал и сам так в нём погряз, что давно перестал чувствовать и ощущать себя иначе, как игроком, актёром на сцене какого-то безумного театра.

— Я уже дважды встречался с представителями этого ордена… — начал я, но паладин меня тотчас перебил.

— Нет, не дважды! Лишь однажды. Вампир ударил первым! Это и правда были наши люди. Они присматривались к тебе, пытались понять, изучали! Он убил их обоих, обратив на свою сторону, а затем использовав, чтобы поймать тебя.

Я тяжело вздохнул и расхохотался.

— То есть мы снова возвращаемся чёртовому некроманту, который вампир, да ещё и высший, как теперь выяснятся! Ваш разговор с инквизитором происходил при мне! Ты же сам утверждал, что высших не существует.

— Не существовало и очень давно. Не сотню лет, как думает Матей Кнедлик. Много дольше. Но мир меняется! Сила снова возвращается в него, и падший некромант стал высшим вампиром.

— Очень хорошо, — проговорил я, чувствуя такую ярость, что готов был поклясться, услышу ещё хоть одну ложь — залеплю ему в морду. – Тогда как я, безвольный мормилай, смог убить высшего вампира, который ранее меня же и создал?!

— Ты не безвольный мормилай. Ты смог освободиться. Ты прошёл через Амбраморкс. Только ты и мог его убить, как равного! Только на тебе и не было его власти, потому, что ты его творение и проклятие.

— Которое тот не добил… — пробормотал я.

— Что? – переспросил Маркус.

— Так… Пустое… Ладно, оставим эти древние сказки. Уж, извини, но на сегодня с меня хватит. Но последний вопрос. Зачем вам нужен я? Пусть и освободившийся мормилай. Я убил своего создателя, я разыгранная карта.

— Ты больше не мормилай в привычном понимании этого слова. В момент смерти высшего вампира происходит выброс его силы, энергии душ, которую он накопил за годы своего существования. Если бы рядом не было другого некроманта, пострадал бы целый регион. Сила некроманта могла поднять мёртвых в радиусе пяти вёрст. Нет ничего хуже, чем осквернённый погост… Крупный город мог кануть в небытие. Но Крампор цел и процветает. Это значит, что ты не безвольный мормилай. И, чёрт подери… Как тебя по-настоящему зовут?

— Алексей Яровицын.

— Значит не полянец, а рус, — хмыкнул рыцарь, глядя на меня стальным взором. – Алексей Яровицын, ты больше не мормилай, ты – некромант.