Мормилай. Восстание проклятых

Глава 5

Ровняя других в собственной страсти, мы становишься врагами.

Карета выехала с постоялого двора, и постукивая колесами по мощеной мостовой, Алейо безмятежно насвистывал, правя в сторону восточных ворот. Мне было не по себе. Я сознавал, что предаю доверие, а возможно и дискредитирует своих спутников. Но каждый раз, когда просыпались сомнения, вспоминая зеленые глаза замерзшей до полусмерти девчонки, я оправдывал свой выбор необходимостью.

«Так надо и всё! — говорил я себе. — Меня никто не спрашивал, хочу ли я восстать из мёртвых, быть спасённым и так далее».

— Ты что-то необыкновенно молчалив сегодня, — заметил рыцарь, испытующе глядя меня. — Тебя что-то гложет?

— Удалось что-нибудь узнать? – спросил я, меняя тему разговора. – Кого именно ловили?

— Я не знаю, кого ловили. Может, ведьму, может, алхимика, может, мормилая, да хоть святого, — хмуро доложил Маркус. — Всё зависит от доказательств. Сканьда весьма народный город. Здесь верны традициям открытых процессов, и категорически отвергают подземные следственные мероприятия инквизиторов. Если доказательства окажутся косвенными, то весьма вероятно, подозреваемого отпустят сегодня же.

— Зачем поднимать такой шум, если они не прямые?

— Представление. Людям нужно как-то развлекаться. Так они чувствуют себя частью системы правосудия. Это полезно и верхам, и низам, — ответил рыцарь, посмеиваясь. — Одни забывают о своих горестях, играя в коллективную значимость, другие манипулируют их сознанием, отвлекая от действительно важных проблем.

По мере того как карета продвигалась в сторону центра, стал слышен усиливающийся людской гомон. Я осторожно отодвинул занавеску, наблюдая за тем, что происходит снаружи. Вкруг нас шагало множество людей, все спешили, то и дело толкаясь и спотыкаясь. Многие уличные торговцы проворно снимали свои прилавки со снедью, спеша за толпой.

«Сегодня им удастся за час-другой продать весь товар, если конечно гарнизон не прогонит, — думал я. — Жаждущие увидеть своими глазами чужую смерть, да ещё и законно, с готовностью отдадут последние деньги, лишь бы в этот момент что-то жевать. Если же никого не казнят, что ж, тем лучше. Вынести оправдательный вердикт на сытый желудок куда как сподручнее».

Иногда в просветах между домов была видна площадь, к которой тянулись потоки людей. Город стоял на холмах, поэтому за всем светопреставлением можно было наблюдать сверху. Задержавшись на одном перекрестке, пропуская колонну всадников, мы смогли лицезреть вдалеке три столба, вокруг которых сооружали кострища. Не один, три. Площадь перед ратушей окружала толпа, насколько хватало глаз. То тут, то там реяли дворянские знамена. Не только чернь, весь свет общества собирался принять участие, отчего происходящее приобретало и политический окрас.

— Столбы неспроста. Мне даже стало любопытно… Неужели ересь? Заехать, что ли, узнать кто будет выступать обвинителем? Впрочем, ладно, пустое. Нам-то какая разница. Если задержанные по подозрению в ереси принадлежат к знати, пускай и небогатой, не исключено, что начнётся резня, — заметил рыцарь, как и я, следивший за происходящим со своей стороны окна. — В наших интересах оказаться как можно дальше отсюда.

Поскольку окраины города опустели, карета без труда достигла восточных ворот. Скучающие стражники, завидев упряжку лошадей, несколько приободрились, однако вышел из караулки лишь один. Облокотившись на древко алебарды, он дождался пока карета с ним поравняется, поднимая ладонь вверх.

— Сто-о-о-ой, — крикнул стражник. – Досмотр.

Если бы на карете имелся герб, то страж непременно избрал иной тон. К тому же Алейо не был одет как паж богатого дворянина. У стража, навидавшегося за службу всякого, закрались подозрения и робкая надежда взять контрабандистов. Рыцарь небрежно отворил дверцу, придерживая её ногой.

— Маркус Авалос, — медленно процедил паладин. – Что-то ищешь, ищи, только не задерживай понапрасну! Мы спешим.

Говорил паладин, не вставая со скамьи, небрежно и чуть раздражённо. Страж несколько оробел, сознавая, что остановил кого-то не того, но оглянувшись на своего напарника в надежде на помощь, не встретил поддержки. Рыцарь явно не собирался покидать карету, как и помогать городовому с досмотром. Чувствуя себя не в своей тарелке, стражник неловко коснулся дверцы, заглядывая внутрь экипажа, и осторожно осведомился:

—Маркус Авалос имеет желание покинуть город?

— Да и побыстрее, — было ответом.

— Приказ о закрытии ворот еще не отозван, — осторожно продолжил стражник.

— Мои глаза говорят мне о том, что ворота открыты, — надменно заявил паладин.

Ворота действительно не были заперты на засов, а защитные решетки подняты. Поскольку формально городу не угрожала опасность, приказ о закрытии можно было трактовать лишь как запрет на выезд. Сложно сказать, что послужило причиной тому, что ворота так и не были закрыты: природная лень или банальная усталость гарнизона, который ещё не сменился после ночной смены. Ополчение подняли во всеоружии ранним утром, а значит заменить зевающих у ворот вояк было попросту некем. Видя сомнения стражника, рыцарь перехватил инициативу.

— У меня нет времени ждать, пока ведьм сожгут. Инквизиторы только начали готовить костры! Делай, что должно, да пропускай.

— Ведьм? Их несколько? Значит, таки пожгут? — мечтательно протянул стражник, присвистнув.

— Поймали троих, вроде бы. Жалеешь, что не посмотришь? Я бы тоже поглядел, но дело не терпит, впереди дальняя дорога. Держи, отдохнешь после смены, — пробасил Маркус, кидая стражнику серебряную монету.

— Да уж, не повезло нам! — довольно оскалился служивый, засовывая серебряник за пояс. — Конечно же сейчас вас пропустим, господин. Я все понимаю, сам на службе, только… Извольте предоставить к досмотру поклажу… Такой порядок.

— Делай всё, что необходимо, — буркнул рыцарь, явно разочаровавшись в решении стражника. — Алексей, отопри сундук.

Мне стало не по себе, но ситуация развивалась слишком стремительно. Я медленно покинул карету, обошёл её и замер подле громадного сундука, закреплённого верёвками. Дождавшись, когда страж подойдёт, я поднял крышку, следя за реакцией мужчины. Он заглянул внутрь и замер, застыв словно истукан. Кажется, даже его зрачки замерли.

— Всё в порядке? – осведомился я.

— Да… В порядке… — пролепетал стражник, пребывая в состоянии странной апатии.

Он отстранился, словно желая, как можно скорее уйти прочь, и зашагал к воротам, то и дело останавливаясь, будто забывая куда и зачем идёт. Я посмотрел в ящик, нагая беглянка сидела, обхватив колени, но уже не тряслась от холода. В её глазах постепенно таял отголосок только что пущенной в ход силы. Не знаю, от чего я сразу понял, что всему виной именно она. Но клянусь, в тот момент зелёный цвет её совсем ещё детских глаз сменился ультрамариновой бездной, что смотрела на меня хищно и с вызовом. Ничего не сказав, я захлопнул крышку сундука, и забрался в экипаж. Алейо гикнул на лошадей, снимаясь с места, пока страж не передумал. Тот как раз открывал ворота. Маркус выглядел всё таким же рассерженным, как и во время разговора со стражей. А на меня он неприязненно косился, но ничего не говорил. Прошло часа с два, когда карета вдруг остановилась. Алейо отворил дверь, доложив:

— Господин, местечко тихое, как вы заказывали!

Мне это тотчас не понравилось, поскольку я не слышал их разговора и распоряжения, отданного рыцарем. Выйдя из кареты, я осмотрелся. Вокруг нас сплошной стеной стояли могучие ели. Узкая тропа, по которой проехал экипаж, терялась в буреломе.

«Когда и о чём он его просил? Когда я отходил со стражем?».

— Заряжай, — скомандовал рыцарь, бросив Алейо мушкет, а сам нарочито медленно и неуклюже извлёк из ножен огромный полуторник.

Привыкший выполнять приказы, особенно не задумываясь об их сути, оруженосец принялся за дело. Пока Алейо возился, паладин надменно разминал суставы, всем своим видом показывая, что не собирается посвящать меня в детали того, что происходит. Я невольно сделал три осторожные и как мне показалось незаметные шага назад.

— Алексей, ты тоже присоединяйся, — громыхнул паладин, грозно глянув на меня.

— К чему? – уточнил я.

— Доставай пистолеты и заряжай. Сейчас будет интересно.

— Ты вернул мне лишь саблю, — заметил я.

— Так возьми пистолеты сам, — нехорошо улыбнувшись, проговорил рыцарь. – Они в сундуке… Там… Позади кареты.

— Готово, — отрапортовал Алейо, как раз зарядивший мушкет.

Маркус тотчас приказал:

— Целься в сундук.

Происходящее выглядело, как какое-то испытание. Я занервничал, чувствуя подвох. Сверля меня взглядом, рыцарь заявил:

— С такого расстояния Алейо поразит цель, не сомневайся. Скомандуй для выстрела сам.

— Выстрела во что? – медленно проговорил я. – В сундук? Для тренировки можно найти цель получше.

— У тебя есть какие-то предложения?

— Нет, — ответил я и выжидающе замер.

Рыцарь смотрел на меня, а я на него. Нарушил тишину Алейо:

— Так мне стрелять?

— Нет, — покачал головой я.

— Потрудись объясниться, Яровицын, — прорычал паладин, наконец, теряя терпение. — Какого черта, прости меня милостивый Лот, за подобное святотатство, ты себе позволяешь?

— В колодце на постоялом дворе я нашел девушку. Она прыгнула туда, спасаясь от погони обезумивших горожан. Когда я её достал, бедняжка еле дышала и почти окоченела от холода. Я не мог бросить девушку в беде и помог.

— Там девушка? — присвистнул Алейо.

— Это нечисть, — отрезал паладин. — Если высунется, снеси ей голову.

— Я и сам нечисть, рыцарь Маркус Авалос. Забыл? Я – мормилай. Мне тоже голову снесёшь? Для этого ты достал меч? Струсил?

— Выбирай выражения, — прошипел паладин.

— Э-э-э, господа!.. – растерянно начал было Алейо, но Маркус его тотчас заткнул.

— Целься в сундук!

— Лучше сразу в меня! – крикнул я.

— Это можно устроить, — кивнул Маркус.

— Может, это ты её бросил в тот колодец? — выпалил я, чувствуя, что закипаю от гнева.

— Эй, ты, в ящике! — пророкотал рыцарь. — Быстро наружу!

Крышка осторожно поднялась вверх, и на свет явилась голова испуганной девочки. Обсохшая за время поездки, она теперь выглядела ещё младше. Растрепанные светло-русые волосы стояли торчком, напоминая одуванчик. Когда она вылезла, зябко кутаясь в слишком большой для неё свитер, который нашла в ящике, Алейо зарделся румянцем. Маркус же подобрался так, будто смотрел не на испуганного ребёнка, а на чёртова дракона.

— Держи её на прицеле, — приказал рыцарь, хлопнув Алейо по плечу, и добавил, переведя взгляд на девушку. — Подойди поближе.

Она казалась маленькой и беззащитной на фоне громадного и отчего-то злого паладина. Ступая по заиндевевшей пожухлой траве, девушка украдкой поглядывала на меня, явно ища защиты.

— Ты верно замерзла, милая. Вот, возьми, выпей, — произнес Маркус, протягивая ей свой бурдюк с вином.

Осторожно принимая угощение, девушка припала губами к горлышку, делая глоток. Внезапно она вскрикнула, и подавившись, закашлялась. Её вырвало. Несчастная упала на колени, захлебываясь плачем и кашлем. Я было кинулся к ней, но паладин остановил меня, схватив под локоть.

— Это не человек, — процедил он сквозь зубы, не отрывая взгляда от девушки.

— Ты что глухой? Я и сам не человек! — взорвался я.

— Это освещенное вино, кровь Лот, — спокойно продолжил Маркус. — Оно не причинило тебе вреда, помнишь? А ей выжигает нутро, потому, что она тварь из ночи. Попроси свою подружку открыть рот и показать ожоги.

— Прошу, скажи им, — взмолилась девушка, бросаясь ко мне, но подойти не успела.

Громыхнул выстрел мушкета. Пуля угодила бедняжке в живот. Я ошеломленно уставился на Алейо, как вдруг Маркус, толкнув меня в грудь, шагнул к согнувшейся девушке и стремительным взмахом перерубил ей шею. Оцепенение и оторопь от жестокости спутников, на моих глазах, убивших ни в чём не повинную девушку, сменились ненавистью, а затем ужасом. Она и не думала умирать. Отрубленная голова кричала, да так, что мы попадали на колени, зажимая уши ладонями. Зелёные глаза, вновь подёрнутые ультрамариновой дымкой, сияли, челюсти безостановочно клацали. Вместо аккуратненьких детских зубов, во рту её были длинные кривые клыки. Спустя минуту голова бедняжки смолкла, глаза потухли, а язык вывалился наружу.

— Из всех людей, которых ты встретишь, Алексей Яровицын, тебе стоит верить только мне и Алейо.

Я ничего не ответил, с отвращением глядя на отрубленную голову. Изо рта девушки сочилась темная жидкость, совершенно не похожая на кровь. Алейо не теряя времени даром сооружал костер, то и дело нервно поглядывая на изуродованный труп. Парень сделал всё, что от него требовалось, но было видно, что он сильно перетрухал.

— Что это было? — я наконец-то смог выдавить из себя хоть какие-то слова.

— Ундина, — ответил паладин, с омерзением вытирая клинок бастарда. — Особый вид водной нечисти. Такие как она были призваны Атрашей во время войны отражений.

— Допустим, — выговорил я, с опаской обходя труп по кругу. — Но она не пыталась мне навредить. Я спас её. Она могла бы напасть, когда мы были наедине, но не сделала этого.

— Это значит лишь то, что в её планы не входило немедленно тебя убить, — вздохнул Маркус. — Ундина живет в реке. Сканьда стоит на холмах, вдали от реки Наяду. Что нечисти делать в центре города так далеко от воды?

Я лишь пожал плечами.

— Она охотилась. И, возможно, учитывая то, где ты её нашел, охотилась именно на тебя.

— Но она же не напала на меня, когда мы были наедине, — упрямо повторил я.

— Ундина не бьет ножом или по голове, она забирается к тебе в самое сердце. Её добыча — мужчины, ундина подчиняет их волю, делая своими марионетками.

— Даже если это так. Мы не знаем, хотела ли она зла или действительно убегала.

— Думаешь, ты умён и справедлив? — хмуро вопросил рыцарь. — Чем она по-твоему питается?

— Не знаю, — невозмутимо ответил я. — Рыбой?

Я и правда не знал, но догадывался, что Маркус собирается меня удивить, рассказав очередную сказку, а потому начинал попросту валять дурака. Мне категорически претило его настойчивое желание монополизировать правду.

— Ундина не ест пищи, не пьет воды, — заметил паладин. — Она питается только краденными душами. Хотела она зла тебе или нет, это совершенно не важно. Сам факт её существования говорит о том, что она охотится. Причиняет зло, боль, забирает чужие судьбы. Ундины, которые долгое время голодают, выглядят не так, они похожи на скорченных годами старух. А эта словно совсем девочка. Такие самые опасные и жестокие!

— А еще я помню, что вы, Алексей, кидали ведро в колодец, — добавил Алейо немного погодя. — Ведра всегда держат снаружи, чтобы не ржавели в воде. Если бы ундина спустилась вниз по цепи, спасаясь от погони, то ведро должно было остаться при ней. Но его кто-то поднял наверх! Кто-то, с кем она пришла…

— Что ты ей рассказал про себя? — снова накинулся на меня рыцарь.

— Ничего, — честно ответил я. — Времени поговорить не было.

— Она тебя целовала? Говори, как есть, — продолжил допрос Маркус.

— Да, целовала, — нехотя признался я, срывая очередной восторженный взгляд Алейо.

— А потом ты смотрел ей в глаза, — заключил паладин.

— Не только в глаза, непогрешимый Маркус, — процедил сквозь зубы я, поигрывая саблей. — Ещё на грудь.

— У нас ещё меньше времени, чем я думал, — резюмировал рыцарь. — Нужно немедленно выдвигаться. Алейо, сжигать тело не будем. Скорее, в путь!

Алейо тотчас замельтешил, вокруг дилижанса. Подойдя к ящику с поклажей, я достал перевязь с пулями и порохом, свои пистолеты. Затем принялся с невозмутимым видом собирать хворост.

— Алексей, времени нет, — звенящим от раздражения голосом окликнул меня Маркус.

— Ну, так езжай, — с вызовом ответил я. – Идите своей дорогой, убийцы. Нам не по пути.

Повисла гнетущая тишина. Я видел, что паладина разрывают сомнения и противоречия. Его глаза бегали, а рот свело такой судорогой, словно он закрыл его навсегда. Наконец, глянув на меня, словно на сына, который его разочаровал, он плюнул себе под ноги.

— Алейо, трогай, — бросил он, захлопывая за собой дверцу кареты.