Мой испорченный рай

ГЛАВА 10

«Картины теряются, если движущая сила, побуждающая вас к действию, не является сильной и волнующей».

— Беренис Эббот

Возвращаюсь в дом как раз вовремя, чтобы увидеть, как Куинн шаркает по кухне, спрашивая о завтраке, а Джейк мчится за ней вниз, бормоча, что опаздывает на работу.

Я устроила импровизированное рабочее место на кухонном острове напротив окна, чтобы иметь возможность любоваться видом на океан.

— Ключи на крючке, — говорю я Джейку. — Я заправила бак.

Мой взгляд остается прикованным к экрану ноутбука, но я слышу, как он целует Куинн и говорит ей, что увидится с ней вечером. Она целует его в ответ и просит прислать смс, если он задержится. Я поднимаю глаза на подругу, потому что весь этот обмен был таким домашним и совсем не похожим на Куинн.

Она смотрит, как Джейк уходит, затем поворачивается ко мне.

— Что?

— Вы как старая супружеская пара.

Она наклоняет голову и смотрит на меня.

— Поза тачки, которую мы проделали двадцать минут назад, говорит об обратном.

Я кусаю губы и качаю головой, возвращаясь к своему ноутбуку.

— Хочешь блинчиков? — Она открывает и закрывает шкафы, как будто ищет смесь для блинов, которой, готова поспорить, там нет.

— Завтрак был четыре часа назад. И ты не готовишь.

Подруга вздыхает и закрывает шкаф, в который только что притворно заглядывала.

— Я подумала, что ты могла бы приготовить мне блинчики. — Она выдвигает барный стул рядом со мной, и я чувствую, как она рассматривает мою одежду, волосы, а затем изучает экран ноутбука. — Что я пропустила?

Я пожимаю плечами.

— Просто рабочие дела.

— Где Грант? — Она оглядывается по сторонам.

Мне не нравится, что я знаю ответ на этот вопрос. Мне очень не хочется, чтобы создалось впечатление, будто у нас с ним что-то есть.

— Он с несколькими парнями пошли заниматься серфингом в какое-то место, не помню названия.

Матео поехал с ними? Его джип не был припаркован возле дома, когда я вернулась. У него есть работа? Это не имеет значения — не должно иметь значения — и все же каждый звук шагов на лестнице заставляет мое сердце подпрыгивать в горле от предвкушения новой встречи с ним.

Это потому, что он спас мне жизнь? Неужели мой околосмертный опыт связал мою душу с ним таким образом, который невозможно понять или объяснить? То, что я чувствую, должно быть какой-то формой болезни, когда человек влюбляется в своего спасителя. Должно быть, этому есть название. Делаю мысленную пометку, чтобы позже погуглить это.

Как бы то ни было, я знаю только то, что мне не должно быть никакого дела до Матео, где он и что делает. И все же… черт побери.

— Срань господня, Элси, — выдыхает Куинн с ноткой благоговения в голосе. Она смотрит на изображение, открытое на экране. — Ты сделала это сегодня утром?

— Да. Тебе нравится? — Я смотрю, чтобы оценить выражение ее лица. Я всегда могу определить, когда она лжет.

Ее голубые глаза расширены, подруга отбрасывает свои волосы в сексуальном беспорядке от лица, чтобы наклониться ближе к экрану.

— Это ты?

Я изучаю изображение на экране и пытаюсь увидеть его ее глазами. Фотография получилась в некотором роде случайно. В середине моего похода я играла с выдержкой и движением. Солнечные лучи пробивались сквозь серые облака, когда я подошла к доту. Бункер времен Второй мировой войны был построен после нападения на Перл-Харбор как смотровая площадка, с которой солдаты могли наблюдать за вражескими самолетами и защищать остров пулеметным огнем.

История о душах, рассказанная мне Матео, была свежа в памяти, когда я уловила мелькание своей тени на здании. Быстрый взгляд на мой темный силуэт на фоне бетонной военной реликвии и призрачная эстетика, созданная полурассветным небом, побудили меня сделать автопортрет. Я установила камеру на штатив и запустила таймер. Я шагала, бегала и прыгала, делая сотни снимков в надежде запечатлеть что-то особенное. Я представляла себе эти призрачные формы, идущие к скалам, чтобы перейти в новую плоскость бытия, приветствуемые в объятия своих предков.

Многие снимки оказались непригодными, но каким-то чудом этот получился именно таким, каким я его себе представляла. Моя тень расплывается по дуге, когда я прыгаю, используя длинную выдержку, создавая призрачный силуэт.

Мне очень нравится.

— Элси, детка! — Куинн взволнованно хлопает в ладоши. — Это невероятно. И совсем не похоже на то, что у тебя в портфолио.

— Думаешь?

Она поднимает руку, и я даю ей пять, прежде чем она вскакивает со своего места и кричит.

— Ты ведь понимаешь, что это значит?

— Эм-м… — Я качаю головой.

— Шампанское!

Спустя две бутылки дешевого шампанского мы с Куинн на пляже передаем друг другу большой пакет кукурузных чипсов.

— Я думаю, он влюблен в меня, — невнятно произносит Куинн и вытирает соль с пальцев полотенцем под нами.

— Это меня не удивляет. — Я засовываю две чипсины в рот. — Все в тебя влюбляются, — говорю я с полным ртом.

Дело не только в том, что она привлекательна, а это так. Или что источает сексуальную энергию, как духи, что так есть. Куинн может заставить человека почувствовать себя самым важным человеком в ее мире. Когда она решает впустить кого-то в свой мир, она видит только его.

Я счастлива, что она нашла Джейка. Мне очень нравится этот парень. Но в конце концов она разобьет ему сердце. И мне жаль его.

— Вам надо поговорить. — Она качается ко мне, чуть не потеряв равновесие и не упав мне на колени. — Грант совершенно в тебя влюблен.

— Грант — игрок. Он, вероятно, влюблен во многих людей.

— Эй, все в порядке. — Она лезет в пакет и достает горсть чипсов, высыпая половину из них себе на колени. — Ты заслуживаешь того, чтобы тебя любил горячий парень, пока мы здесь.

— Перестань говорить «любовь».

Она морщит нос.

— А как бы ты это назвала?

— Похоть. Физическое влечение. Интрижка. — Я моргаю, чтобы сфокусироваться на ней. — Временное помешательство.

Она хмурится.

— Почему все это не может быть любовью?

Я закатываю глаза.

— Потому что любовь подразумевает что-то более глубокое.

— Кто сказал? — Она смеется.

Я смотрю на бьющиеся волны и делаю глубокий вдох, медленно выпуская воздух, прежде чем ответить.

— Понятия не имею.

— О! О! — Она сильно шлепает меня по бедру, заставляя меня подпрыгнуть.

— Ай. — Я потираю кожу.

— У меня есть идея. Давай сегодня приготовим большой ужин.

— Мы же пьяные.

— Так гораздо веселее! Мы должны приготовить лазанью.

— Мы? — сухо спрашиваю я.

— Ладно, ты. Но я могу помочь. Я сделаю салат. И хлеб. — Когда я просто продолжаю смотреть на нее, она вздыхает. — Хорошо, я куплю салат и хлеб. — Она падает вперед на четвереньки, затем медленно встает, как будто ветерок выводит ее из равновесия. Поднявшись, тянется к моим рукам.

Я протягиваю их ей, и она поднимает меня. Уклон пляжа в сочетании с гравитацией посылает нас обоих лицом в песок.

Куинн смеется и выплевывает песок.

— Это я тебя потянула вниз или ты меня толкнула?

— Не уверена, но думаю, нам нужно немного протрезветь, — говорю я сквозь смех, с трудом поднимаясь на ноги. — Прежде чем мы приготовим ужин.

— Душ. Мы примем душ, а потом пойдем в магазин.

— Хорошая идея. — Я обнимаю подругу, и мне кажется, что земля двигается, когда мы изо всех сил пытаемся удержаться в вертикальном положении. — Спасибо, что отметила мою фотографию. Это много значит.

— Вспомни меня, когда станешь знаменитой. — Она подмигивает.

Приведение себя в порядок мало поспособствовало трезвости, но нам удается без происшествий дойти до продуктового магазина и купить все необходимое для ужина. Мы купили бутылку вина, чтобы пить, пока готовим. Верне, пока я готовлю, а Куинн развлекает меня.

Все возвращаются в дом вскоре после захода солнца. Они разгружают свои доски и стряхивают песок с ног, прежде чем войти в дом и застонать от запаха мяса, соуса и сыра в духовке. Я стою по локоть в грязной воде и мою посуду, когда Грант подходит ко мне сзади.

Он обнимает меня за бедра и упирается подбородком в мое плечо.

— Ты готовила. — Нежная благодарность в его голосе звучит так, будто я сделала это только для него.

— Это меньше, что мы могли сделать для вас, ребята, за то, что позволили нам ночевать здесь. — Мне нравится ощущать его большое тело у моей спины, собственнический захват моих бедер и запах моря на его коже. Я слегка отклоняюсь назад, чтобы вобрать в себя больше этого.

Парень издает гудящий звук, посылая горячее дыхание вдоль моего горла. Теплые губы скользят по моей шее. Мой живот сжимается, и я совершаю ошибку, закрывая глаза.

Я слегка покачиваюсь, благодарная за его поддержку, которая удерживает меня в вертикальном положении. Из моего горла вырывается смешок.

Он не смеется. Вместо этого протягивает руку и берет мой бокал с вином.

Я поворачиваюсь к нему лицом, когда Грант выпивает содержимое бокала.

— Я еще не закончила это пить.

Он поднимает бровь.

— Разве нет?

— Нет. — Моя челюсть сжимается. — Я не допила.

Он подходит ближе и опускает подбородок.

— Ты уже напилась.

— Нет! — Я говорю слишком громко, что подтверждает его предположение.

Он понижает голос. Его голубые глаза становятся ледяными.

— Я вижу.

Как будто мне есть до этого дело. Я упираю руки в бедра.

— И какое это имеет значение? Все в этом доме либо под кайфом, либо пьяны большую часть времени.

— Успокойся. — Он отступает и поднимает руки. — Я просто присматриваю за тобой.

— Ты ведешь себя так, будто я на грани потери сознания. Я в порядке. — Я показываю на стопку сохнущей посуды и на себя. — Я приготовила ужин.

Он ставит мой пустой бокал из-под вина в раковину с мыльной водой, как будто он мне больше не понадобится.

— И благодаря мне, ты не будешь слишком пьяна, чтобы съесть его.

Он ограничивает меня? Я буквально теряю дар речи.

— Это ненормально, Грант. Я достаточно взрослая, чтобы решать, когда я слишком много выпила. Ты не можешь просто…

Мои слова обрываются, когда он отводит от меня взгляд. Тут я замечаю, что в комнате воцарилась жуткая тишина.

— Я могу тебе чем-то помочь, брат? — То, как Грант произносит последнее слово, звучит так, будто «брат» означает нечто худшее, чем «ублюдок».

Матео небрежно прислонился к противоположной столешнице, засунув руки в карманы таким образом, что мышцы и вены на его руках вздулись. На нем нет пляжных шорт, как на всех остальных. Он одет в черные шорты, белую рубашку с логотипом «Райкер Серф» и пару симпатичных кожаных шлепанцев. Черт, даже его пальцы на ногах привлекательны.

Матео поднимает подбородок в мою сторону.

— Ты вернулась живой.

Я улыбаюсь. Почему я улыбаюсь? Я не настолько пьяна.

— Не разозлив ни мертвых, ни богов, рада сообщить.

Парень хихикает. Реально хихикает.

Я чуть не падаю в обморок.

— Вернулась? — спрашивает Грант сквозь стиснутые зубы. — Откуда?

Все еще раздраженная им, я отвечаю односложно.

— Оттуда.

Грант проводит зубами по нижней губе, затем языком.

— Ты была с ним? — тихо спрашивает он.

Куинн врывается между нами. Перекидывает одну руку через плечо Гранта, а другую — через мое.

— Кто хочет поиграть в караоке на раздевание?

Я не знала, что такое бывает, но это неважно. Мой ответ такой же.

— Нет, спасибо, — говорю я.

— Да, черт возьми.

Мы с Грантом отвечаем в унисон.

Он хмурится на меня.

— Ты всегда такой любитель вечеринок, Южная Дакота?

Я бросаю взгляд на Матео, чтобы проверить, играет ли он. Его ответ вполне может изменить мой. А это значит, что я точно пьяна.

Но парень ушел. Ускользнул, пока я была сосредоточена на Куинн.

Я хочу спросить, куда он пошел. В каком направлении. Ушел ли он в ночь, или отправился в свою комнату? Он не будет ужинать с нами?

Я уже знаю ответ на этот вопрос. Но это заставляет меня задуматься. Человеку нужна еда. Так где же он питается и с кем?

Я все-таки перестала пить, но это было связано не с тем, что Грант мне запретил, а с моими навязчивыми мыслями о Матео. Этот парень был полным мудаком по отношению ко мне, и вот менее чем за двадцать четыре часа он проявил ко мне доброту. Дважды.

Кто такой Матео на самом деле? Чем занимается, когда его здесь нет? Что за история с татуировкой возле его глаза? И почему его соседи по дому относятся к нему так, будто его не существует?

Мое любопытство, разбавленное слишком большим количеством алкоголя, могло привести к неловкой перепалке, когда буду стучать в его дверь, требуя ответов, поэтому я позволила Гранту одержать эту победу и потягивала воду.

Джейк вернулся с работы до того, как Куинн удалось уговорить всех на стрип-караоке. Он тут же подхватил ее на руки и исчез за их дверью, оставив меня наедине с соседями.

— Ты никак не сможешь обогнать Марка Хенли, — говорит Шон с пугающе стереотипным акцентом калифорнийского серфера. Он показывает на темную воду снаружи. — Не там.

— Я вырос на доске для серфинге в Грейвеард²⁵, — с гордостью говорит Дилан.

— Хенли занимался серфингом в Мавериксе, когда ты был еще в пеленках, тупица, — огрызается Финн со своим очень крутым новозеландским акцентом.

Я пытаюсь следить за разговором, хотя понятия не имею, о ком они говорят и какое отношение к этому имеют кладбища.

Энди щелкает Финна по уху, заставляя того выругаться.

— Вы, ребята, одного возраста.

— Какой смысл спорить об этом? Все равно ни один из вас, идиотов, не годится для серфинга с Хенли. — Грант вмешивается в разговор, одновременно вторгаясь в мое личное пространство.

Он весь вечер то сжимал мое колено, то нежно убирал волосы с моего лица и всегда следил за тем, чтобы мне было где сесть, прямо рядом с ним. Разглагольствовал о том, каким вкусным был ужин, и не позволил мне даже пальцем пошевелить, чтобы убрать посуду. У меня такое чувство, что парень пытается загладить нашу перепалку. И это работает.

— Ты даже не смог выгрести из той бухты в Канакапиаи, — насмехается Дилан. — Тебя спас гребаный спасатель.

Лейн качает головой.

— Не будь придурком. Ему повезло, что он остался жив.

— Что случилось? — Слышу я свой вопрос.

Грант лениво проводит пальцами по моим волосам.

— Финн попал в неприятное разрывное течение в прошлом году. Его чуть не унесло.

Мои брови сходятся вместе.

— Разрывное, — объясняет Лейн, — это течение, которое утащит тебя в море. От Канакапиаи на Кауаи ближайшая земля к северу — Аляска. Между ними только океан.

Я вздрагиваю, вспоминая силу океана. Мысль о том, что он может унести человека, теперь кажется мне совершенно представимой.

— Это опасно, — говорит Грант, и в его словах чувствуется тяжесть, которая привлекает мое внимание.

— Вы знаете кого-нибудь, кто погиб от такого течения? — спрашиваю я.

В комнате становится не столько тихо, сколько неподвижно. Как будто все коллективно затаили дыхание.

— Да, — говорит Энди.

Грант переводит на нее взгляд, но она опускает подбородок, как будто избегая его взгляда.

— Мы уходим. — Грант резко встает, поднимая меня за собой. — Я устал.

Я думаю возразить, что еще не готова ко сну, но правда в том, что если хочу завтра рано встать, чтобы поймать лучший свет, то мне лучше лечь спать.

— Дартс, есть желающие? — Лейн вскакивает на ноги, и Шон, Финн и Дилан следуют за ним.

— На этот раз без обмана! — кричит Финн.

— Чувак, в дартс жульничать невозможно!

Спор между Финном и Диланом продолжается позади меня, пока я поднимаюсь наверх. Грант готовится ко сну в ванной, пока я переодеваюсь в пижаму. Сегодняшний разговор вызывает у меня ощущение соленой воды, обжигающей слизистую носа и заднюю стенку горло. Я надеюсь, что чистка зубов поможет, но это не избавляет от призрачного привкуса. Пью воду из бутылки, запивая три обезболивающих, надеясь, что это нейтрализует действие дешевого шампанского.

Джейк и Куинн не показывались на глаза, с тех пор как он увел ее в свою спальню, поэтому у меня не было возможности спросить, могу ли одолжить его машину. Я могла бы постучать в их дверь, но, судя по стонам, доносящимся из-за нее, решаю повторить попытку утром.

Когда прихожу в комнату Гранта, обнаруживаю его в постели без рубашки и в спортивных штанах, его голова покоится на подушке, пока парень набирает текст на своем телефоне. Когда подхожу к кровати, он поднимает взгляд на меня.

— Ты постирала простыни Шона, — говорит он, его челюсть сжимается от, как я предполагаю, разочарования.

Верхняя койка застелена, и комнату пронизывает запах смягчителя ткани.

— Вообще-то, это сделал Шон.

Грант пожимает плечами и возвращается к экрану своего телефона.

— Ты упускаешь возможность. Я собирался заобнимать тебя до смерти этой ночью.

Прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы не улыбнуться.

— Как бы заманчиво это ни было, мне действительно нужно поспать.

— Как хочешь. — Кажется, он сосредоточен на социальных сетях, которые просматривает.

Где веселый, дразнящий Грант? Ненавижу напряжение между нами.

Я забираюсь на верхнюю койку и проскальзываю под чистые простыни. Грант выключает свет, и, когда комната погружается в темноту, мои мысли возвращаются к тому, как я чуть не утонула.

— Спокойной ночи, Южная Дакота.

Я плотнее зажмуриваю глаза и пытаюсь сосредоточиться на чем-нибудь другом.

— Спокойной ночи.

Простыни пахнут чистотой, но матрас жесткий, а подушка слишком тонкая. Я переворачиваюсь на спину. Перекатываюсь на бок. Соленая вода все еще обжигает горло. Моя рубашка словно наждачная бумага прижимается к ноющему рубцу на плече. Голова болит над ухом, в том месте, где я ударилась о риф. Я сосредотачиваюсь на звуке разбивающихся волн, доносящемся из окна. Мягкий ритм в конце концов заставляет мой пульс замедлиться, и мои веки опускаются.

Вздрагиваю и хватаю ртом воздух. Мои легкие горят. Мне нужно больше воздуха. Соль щиплет нос и горло. Я сажусь в кровати, моя одежда влажная от пота. Я снова оказалась под водой. Беспомощная бороться с течением, которое крутило меня, пока я не поняла где верх, а где низ. Мой рот наполнился водой. Легкие так сжались, что готовы были лопнуть.

Сон.

Это просто сон.

Или, скорее, воспоминание.

Отбрасываю длинные пряди волос со лба и шеи и пытаюсь отдышаться.

Перекидываю ноги через край койки и спрыгиваю вниз. Грант мирно спит, отвернувшись лицом к стене. Я устраиваюсь спиной к нему, хотя это заставляет мои согнутые колени свивать с матраса. Подтянув одеяло к носу, я закрываю глаза и говорю себе, что я не под водой. Я в безопасности. Дышу. Живая.

В конце концов, я снова проваливаюсь в беспокойный сон, и мне снятся скалы и прыгающие души.