Муза для темного мага

Глава 44

В этот раз луксур Таэр расположился на диване, расслабленно удерживая чашечку с компотом из теневиктуса. Прямо-таки не призыв неупокоенных душ, а посиделки с друзьями. Удивительно, как быстро человек ко всему привыкает! В первый раз я едва к праотцам не отправилась от ужаса, когда за мной гонялся желтоглазый призрак и щелкал зубами, – теперь, увидев, что глаза мага пожелтели, я только обрадуюсь: мол, здравствуй, гость дорогой, располагайся, рассказывай, что тебя привело!

– Спроси имя, – напомнил маг-призыватель. – Если получится, узнай, что последнее он помнит. Это помогает им настроиться на разговор.

– Потом обсудим домашних любимцев и комнатные растения, – шутливо подхватила я. – Станем приятелями, попьем чайку.

– Не до такой степени, – улыбнулся луксур Таэр. – Главное – выясни, где он жил, а дальше разберемся.

Когда темный маг улыбался, как сейчас – искренне и легко, – он будто становился моим ровесником, и я без труда могла вообразить его не за преподавательской кафедрой, а за партой рядом с собой. Представила, как подглядываю в конспект, написанный убористым аккуратным почерком, а зануда-отличник Ларс прикрывает лист ладонью и бурчит: «Не дам списать!»

Фух, надо мне сегодня пораньше лечь спать, пока крышечка окончательно не съехала. И, чтобы не смотреть лишний раз на красиво очерченные губы, вкус которых я теперь отлично представляла, я поскорее заиграла на флейте.

Луксур Таэр отхлебнул настойки, медленно моргнул. Глаза сменили цвет на ярко-желтый. Призрак огляделся, увидел меня и кивнул. Впервые на моей памяти дух, вернувшийся с того света, глядел так осмысленно.

– Как тебя зовут? – быстро спросила я, помня об утекающем сквозь пальцы времени.

Гость открыл рот, шевельнул губами, но не издал ни звука. Он поднес ладонь к горлу и потер его.

– Не можешь говорить? – воскликнула я, догадавшись.

Новые сложности! Почему никогда не бывает просто? Каждый дух с сюрпризом: то кусаются, то несут околесицу, то вообще, извините, кот. Теперь явился немой призрак. Весело, оригинально, совершенно непонятно, что делать дальше. После всех злоключений я смогу, пожалуй, приступить к написанию диссертации «Классификация неупокоенных душ и некоторые способы не сойти с ума, беседуя с ними».

– Пу-пу-пу… – пробурчала я, оглядываясь в поисках подсказки, как быть дальше.

Взгляд упал на стопку измятых листов бумаги, с каждого в потолок уставился нарисованный карандашом глаз. Карандаши валялись здесь же. Какая удача!

Я подвинула призраку бумагу и протянула карандаш, изо всех сил уповая на то, что тот использует его по прямому назначению, а не воткнет в меня. Гость пока производил впечатление смирного человека, но маньяки все поначалу смирные, приветливые, не кричат, не шумят: зачем жертву пугать раньше времени? Уши – и те отрезают с улыбкой. Чудеснейшие парни, но лучше, когда мертвенькие.

Гость вертел в руках карандаш, приноравливаясь к непослушным пальцам. Перевернул лист и провел неровную линию. Я выдохнула: убивать меня, по-видимому, не собирались, и придвинулась поближе, рассматривая рисунок. Несомненно, при жизни этот человек отлично умел рисовать: даже теперь, используя чужие руки – раненые руки в бинтах и перчатках, – он одними штрихами сумел за несколько секунд создать картину.

Сначала на листе бумаги появилось раскрытое окно. Рваные линии как по волшебству преобразились в колеблющуюся от ветра занавеску. За окном – верхушки деревьев, и вдали над ними – узнаваемый шпиль городской ратуши. Окно, где бы оно ни располагалось, выходило на центральный портик здания. Дом и ратуша стояли друг напротив друга, разделенные садом и оградой.

– Я поняла! – заверила я гостя, и призрак, отбросив лист, торопливо приступил к следующему наброску.

Он будто понимал, что у него немного времени, – острие карандаша стремительно летело по бумаге, создавая углы и тени.

– Стол, – прошептала я. – Это стол, да? В той комнате с окном. Ага, хорошо.

Гость отшвырнул лист, хватаясь за следующий: ящики стола выдвинуты, тумба зияет провалом. Темнота, заштрихованная быстрыми росчерками, пугала и манила. Призрак постучал острием карандаша по тумбе. Вскинул взгляд, снова шевельнул губами, могу поклясться, он произнес слово «Здесь».

– Посмотреть в тумбе?

Он кивнул и снова схватился за карандаш и, сильно нажимая на грифель, принялся писать: «Скажите ей…»

Острие надломилось, прорвало бумагу, по руке призрака прошла судорога, он откинулся на спинку дивана, и неупокоенная душа покинула мир, теперь уже навсегда…

– А у нас тут художник! – радостно известила я луксура Таэра, который разминал шею и плечи: ему всегда требовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и ощутить себя хозяином тела. – Смотрите!

Я предъявила рисунки.

– Дом рядом с ратушей, я думаю, что отыскать его будет несложно. Что-то спрятано в тумбе стола, за ящиками. А еще, поглядите, надпись: «Скажите ей…» Вот удивительно – разговаривать он не мог, но выразил свою мысль яснее иного говорящего призрака. Надеюсь только, что он там не припрятал украденные драгоценности. Такой парень приятный.

– Тебя послушать, так все парни вокруг приятные, – недовольно проворчал маг, видать, не очухался еще до конца. – Особенно Вэлиант.

– Причем здесь Вэйл? – опешила я. – К чему вы Вэйла-то приплели?

– Так, к слову пришелся. – Луксур Таэр нервно махнул рукой. – Думаешь, приходил призрак мужчины?

– Ну… – Я задумалась. – Почему-то мне так показалось. Только я не поняла, почему он не мог говорить. Даже кот смог!

– Есть такое явление – психологический перенос, – включил преподавателя темный маг. – Вероятно, при жизни наш гость был немым и настолько привык к этому состоянию, что и не попытался использовать мой речевой аппарат.

– Замудрено, – признала я. – Хорошо, что под рукой оказались бумага и карандаш! Едем?

– Собери рисунки, а я пока вызову кэб. Я знаю этот дом.