На волоске

Глава 17

Глава 17

Всю ночь я представляла, какой будет завтрашняя вылазка в город, что я увижу, на чем мы поедем и как я внимательно и детально рассмотрю людей. Заснула под утро, а когда Кали пришла, Крита с трудом разбудила меня. Оказалось, что время уже сильно за обед, и я пропустила завтрак, так как подруга просто не смогла меня поднять. Голова раскалывалась от того, что переспала, от жары и духоты в домике с закрытой дверью и от мыслей.

— Надевай это, - помощница хозяйки бросила прямо на меня ворох одежды и наблюдала как я встаю.

— Мне надо туда, - я указала в сторону туалета, но она не дала мне пройти. На лице ее читалось не то чтоб омерзение, но брезгливость точно.

— Одевайся, потом пойдешь «туда», - эта дрянь умело повторила мою интонацию. Значит, внимательная, не нужно ее недооценивать. И стоит на своем отлично.

Вся эта одежна надевалась поверх рубахи, в которой ходили дома. Жара плавила мозг. И это только начало лета, как я понимала. Здесь было серое с синими вставками по подолу платье с широкими, но зауженным у кисти рукавами, безрукавка, доходящая до середины бедра, застиранного синего цвета и серый платок, который завязать нужно было назад узлом.

Да, жарковато, и эта дурацкая безрукавка только добавляла тепла. Платье можно было надеть на голое тело, но Кали не позволила мне снять рубаху. То ли ее задачей было организовать мне полное неудобство, то ли они все не понимали, что это просто негигиенично. Сама она была в светлом платье с голубыми полосками по подолу, безрукавка тонкая и короткой, как жакет.

Она ослабила мой пояс, завязав его так, чтобы он просто не сваливался с бедер. У нее пояс был повязан также слабо. «Значит, талию сильно выделять не принято. Только вот служанкам или всем?» - подумала я и решила, что нужно запомнить эту деталь.

— Иди, - Кали указала на выход, а я улыбнулась Крите и поторопилась в туалет, а потом к лоханям с водой, где мы умывались. Сегодня я не успела причесаться, и это значило, что мои волнистые волосы к вечеру будет достаточно сложно расчесать.

В комнату Фалеи мы не вошли. Кали оставила меня во дворе с двумя служанками из тех, что явно не были рабынями. Пока я рассматривала двор, услышала за забором бряцанье и как открылись ворота на улицу. Но не те, через которые нас сюда привели. Значит, за стеной есть еще какие-то помещения. Ну, не может же оказаться, что там живут обычные соседи!

Когда открылись ворота, мое сердце забилось в предвкушении свободы. Да, какой бы она ни была временной, но эти каменные стены постоянно напоминали, кто я здесь. Не думаю, что кто-то из девушек мог покинуть этот дом по своему хотению даже на час. Эта маленькая победа была для меня сейчас просто огромной!

На улице стояла лошадь. Со двора я видела только ее голову, а когда эти две жандармши вывели меня на улицу, то лошадь оказалась впряженной в… нет, это было не то, что мы привыкли видеть в фильмах. Не карета, не телега, не коляска. Это площадка, как у маленького грузовика без бортов. Колеса были маленькими, и их было три с одной стороны. Про себя я улыбнулась слову «трехоска». Но самое странное было то, что стояло на этой площадке. К деревянному полу были прибиты четыре столбика, на которых, как гамак, висело кожаное кресло, застеленное подушками и тканями.

Ничего более уродливого я никогда не видела. Телега, как я все же решила ее называть, была похожа на низенький грузовик, на котором в деревне располагаются местные музыкальные группы для исполнения местных же песен в какой-нибудь день поселка.

Фалея вышла из комнаты быстро и даже не подняла на меня глаз, когда подошла к нашему смешному транспорту. Телега подкатила прямо к ее ногам. Высота платформы была сантиметров пятьдесят – семьдесят. Мужчина, тоже, скорее всего, не раб, подставил скамеечку, на которую сначала ступила Кали, потом одна из служанок. Они-то и помогли хозяйке, одетой сегодня в густо драпированное платье бордового цвета с широким светлым поясом, усыпанным камнями. Тюрбан светлее платья, больше подходил к цвету пояса, а на губах явно блестела помада или какая-то мазь, добавляющая цвета.

За Фалеей поднялась я и последняя служанка. Мужчина в серой рубахе под самое горло и черных широких штанах, заправленных в высокие сапоги, убрал табурет в переднюю часть площадки, присел на край, свесив ноги в ожидании, когда все усядутся.

Здесь началось самое интересное. Столбики, на который крепилось кожаное кресло, были мощные, но короткие, и присев на него, Фалее пришлось подогнуть ноги в бок. Явно неудобно, но что поделать. Дурацкое исполнение требовало дурацкой позы. Меня просто придавила к полу одна из баб – охранниц. Остальные уселись на голом деревянном помосте, прижавшись кто боком, кто спиной к этим торчащим брускам.

Когда конструкция двинулась, я чуть не хохотнула. Так нас возили «на картошку», но у машин были борта, а я сейчас ехала на какой-то передвижной виселице, о которую все и упирались спинами. Идиотизм. И он чуть не отвлек меня от тщательного и внимательного осмотра улицы перед домом. Все окна второго этажа занимали лица девушек. Вот разговоров-то будет! Я внимательно всматривалась, пытаясь увидеть лицо Палии. У меня было то же чувство, какое испытывают родители, когда устраивают детям разнос за серьезное нарушение. Знаешь, что ребенок обижен, ему горько и досадно, но понимаешь, что отказаться от этого нельзя для его же пользы. И даже пожалеть нельзя. Палии в окне не было.

Ров перед домом был, и правда, немаленький. Метра полтора ширины, глиняные берега. Он начинался под окнами и тянулся вдоль стены, где располагался наш двор. Мимо него мы и поехали. Я посмотрела туда, откуда нас привели по моим подсчетам уже пару месяцев назад. Гора сначала пологая, поросшая мелкой травой среди некрупных камней, а потом, выше, метров через пятьсот, по ней можно было подняться только по диагонали. Дорожки видись как змейка, чуть виляя между крупными валунами.

Забор, за которым был домик, в котором мы с Критой живем сейчас, и остальные домики, длился и длился. Да уж, квартал красных фонарей может выглядеть и так. Никогда бы не подумала.

Ров тянулся вдоль всей каменной стены. Когда стена закончилась и повернула, ров повторил изгиб, и я заметила, что вода в нем движется. Значит, в ров направлен какой-то ручей. Зачем? Колья внизу могли бы быть и без воды. Или же там, выше, как раз, где находится все хозяйство Парамая и поле для овец, есть река, от которой сделан отвод? И так к дому доставляется вода? Или может, благодаря этой воде вокруг дома хоть какая-то влага питает сад, что внутри?

Мы проехали поворот, и сплошной массой по обе стороны дороги потянулись кусты. Они были не выше трех метров, очень густо насажены или росли здесь сами. Ветви не колыхались, но и отсюда было видно, что они жесткие. Когда наша «карета» объезжала одну из выбоин в дороге мы достаточно близко подъехали к этим кустам, и я рассмотрела шипы. На ветках, кроме тонких, как у розмарина, иголок - листьев, были длинные и толстые колючки. Сантиметра три, не меньше. Этот бесовской лес был непроходим! Дорога пылила. Была похожа больше на сухую глину, чем пыль, но не желтая, а белая, как пепел.

Хорошо, что солнце сейчас светило в глаза вознице, а не мне. Я прадовалась, что удачно села спиной к лошади и радовалась, что на меня никто не обращает внимания. Через полчаса пути начались дома. Каменные, белые с небольшими окнами и открытыми ставнями. За всеми окнами двигались густо собранные в складку тонкие шторы. Материя похожа на дешевый ситец, явно ручной работы. Даже отсюда было видно, что переплетение нитей грубое и разное.

Видимо, так люди оберегали дом от палящего солнца. Стекол нет. Ставни открыты, и в холодное время они закрываются, вероятно, на недели, а может, и месяцы. Очага или хоть чего-то похожего на печь в доме Фалеи не было. Значит, особых холодов здесь не видели. Мысли о том, что эта жара будет мучать меня круглогодично не успокаивали. Успокаивала уверенность в побеге, только бы успеть, и не наделать глупостей, не попасться на ерунде.

Отдаленность нашего дома, думаю, была не случайной. Явно, не лучшее место в городе. А может, и сама хозяйка не хотела соседства. Это мне предстояло узнать, но, думаю, не в ближайшее время. Вряд ли мне кто-то позволит провести опрос среди населения на тему «как вы относитесь к тому, что в полукилометре от вас есть располагается бордель».

Передняя часть домов была открытой, а слева и справа высокие заборы из камня не давали увидеть даже часть двора. Сплошная белая стена. После каменного ограждения сразу начинался очередной дом. Как будто левая сторона улицы воюет с правой, и дорога между ними временами становится полем брани.

Ноги затекли, но я боялась пошевелиться, чтобы не привлекать внимания. Чем дальше мы въезжали в город, тем чаще начали попадаться люди. Это в основном были женщины. Открытые головы, распущенные волосы ниже плеч или собранные в жгут и подвязанные шнурком. Серые или белые платья под шею, как у меня. горловина даже сейчас давила, а завязки Кали не позволила схоть немного ослабить. Пояс - веревочка без намека на талию, но юбки были короче моей и Кали. Видны были щиколотки, на которых шнуровались кожаные тапочки, на кожаной, скорее всего, подошве.

Теперь дома не были слеплены, и между ними начали появляться проулки. Там бегали ребятишки, ходили куры и индюки. Мимо проехало несколько телег с бортами, но колеса были такими же, как у нас. Дети в рубахах серого цвета чуть ниже колен. Девочки лет тринадцати уже в длинных понявах. Тот же слабый пояс.

Везли сено, мешки, короба и деревянные ведра. Мужчины одеты, как наш возница. Смотря на это у меня было ощущение, что мы – самое красочное пятно, потому что кроме белого, черного и серого здесь просто не было цветов. Но люди, мимо которых проезжала наша делегация, не смотрели, будто не видели нас вовсе, и такие вот яркие ридганды здесь проезжают чаще, чем телеги с дровами. Они продолжали подбирать с земли ветки, подгоняли ими барашков, торопились с корзинами, полными овощей или фруктов, похожих на груши, загонять детей в дом.

Не было кучек, праздно болтающих о чем-то. Не слышно было смеха, который так свойственен деревне. Ощущения были нерадостными. Но как только мы минули небольшой мост через ручей, собранный из кругляка, на котором хорошо потрясло, все изменилось настолько, будто за мостом вылили всю краску, какая была рассчитана на весь город. И я пожалела, что сижу спиной и не увидела этого перехода из серости в калейдоскопное разноцветье.

Чего я никак не ожидала в этом мире, так это наличия такого количества красок! Дома каменные, и много плоского плитняка, которым уложены дорожки, но уже ближе к месту, где мы остановились. Это была большая площадь, и вся она была заставлена телегами и шатрами. Такие же транспортные средства, как у нас, стояли в ряд. Лошадей привязывали к длинным оглоблям, связанным между собой. Они походили на «станок» в балетной школе, только с веревками, что держали лошадей. На некоторых платформах было по два кресла – гамака. Возницы расхаживали между ними, кучковались и даже смеялись.

Дома здесь заслуживали отдельного описания, а когда я увидела стекло в окнах, то даже не поверила в начале. Оно странно переливалось, но присмотревшись, я поняла, что оно очень толстое и неровное. Словно от страшного жара местами подтекло и так и осталось.

Камень стен домов окрашен в нежно-персиковый или в нежно-вишневый, черепичные крыши темного коричневого цвета идеально подходили к цвету домов. Более серьезные трехэтажные здания были белыми, но камни вокруг окон были ровно окрашены коричневым, видимо, в цвет черепицы.

Красный преобладал, как и все его оттенки, но синий и зеленый тоже можно было увидеть, только в очень разбавленном градиенте. Здесь на площади стояли три больших белых как снег дома, похожие на дворцы. И только внимательно присмотревшись, я поняла, что они обнесены общим каменным забором. Не замок, но очень похоже. Эти три основных здания располагались полукругом, и площадь, на которую мы сейчас шли, была внутри этого полукруга. Большие ворота закрыты. Люди на площади праздно прогуливаются между большими шатрами и совсем маленькими палатками. Вся территория застлана хорошо подогнанным плитняком, и между плитками пробивалась мелкая трава. Сказочность этого места просто зашкаливала.

Это был не просто рынок. Это было огромное столпотворение разнообразных рынков. Широкие проходы между рядами, выкрикивающие что-то люди. Я забыла, зачем приехала сюда и начала рассматривать то, что предлагали продавцы.

Ткани и разнообразные иглы, крючки и нитки. Цветовая гамма поражала воображение. Ковры и разнообразные покрывала, идеально выделанные шкуры.

А самое главное – люди. Когда я немного отошла от увиденного, наконец-то смогла рассмотреть людей. Фалея шла первой. Рядом с ней, но чуть позади, Кали. Я со служанками, что встали по обе стороны от меня, шла за ними. Фалея не оборачивалась, да и вообще, даже словом не обмолвилась со мной.

Это был рынок не для простых людей. Это было местом, где ридганы и ридганды могли купить для себя и своего дома самое лучшее. За мужчинами, одетыми будто на военный парад, шли пара слуг-мужчин, за женщинами пара служанок. Фалея продолжала двигаться по широкому ряду в сторону центра – ближе к воротам, которые высотой были, наверное, метров пять.

Невысокая худенькая девушка в розовом платье и широком, как у моей хозяйки поясе привлекла все мое внимание. Ее каштановые волосы были гладко зачесаны назад, заправлены за уши. Она прошла мимо нас и я обернулась и остановилась. Ниже плеч по спине волосы перевязаны лентой, и скручены в жгут вместе с лентой, похожей на атласную. Я повернулась к Фалее. Она стояла молча и тоже смотрела на меня.

Я молча подняла брови, как бы задавая ей вопрос: «Так нормально?». Она лишь опустила веки, повернулась к воротам и пошла дальше. Теперь я старалась рассмотреть и их волосы, и их одежду. Платья, судя по всему, шились по одному принципу с одеждой служанок. Важна была ширина кроя, чтобы под поясом ткань богато сборилась, и дорогая ткань. Цветная! Плотная, гладкая, похожая на сатин.

В этом городе в почете были прямые и гладкие волосы. Неспроста эта жаба выбрала Палию. Те, чьи волосы были волнистыми, прибегали к известной всем самой простой процедуре – мочили до мокра, перевязывали тугим хвостом сзади у шеи. Пару раз мне показалось, что барышни гуляют с мокрыми волосами.

Если показать им, что можно выпрямить волосы через ткани горячим железом, половина из них просто лишится волос, а вторая будет ходить с ожогами. Больше мне не было интересно рассматривать прически. Стиль «офисная богиня» по сути, был одним из самых простых, но я шла и шла, стараясь рассмотреть пары, их поведение и даже мимику.

За одними парами шли только мужчины, за другими мужчина и женщина, или даже четверо. Пытаясь понять, как это работает я чуть не спалилась. Рассматривая женщину с «кандибобером» на голове, что был похлеще платка моей хозяйки, я привлекла внимание незнакомой ридганды с мужчиной. За ними шли четверо мужчин.

Когда мы пересеклись, она что-то тявкнула в мою сторону, и я опустила глаза. Фалея не обернулась, но как только мы достигли ворот она остановилась и не смотря в мою сторону спросила:

— Достаточно? Ридганды, которые переданы второму мужу носят на голове платки. Они могут быть завязаны по-разному, - я заметила, как она всматривается в другой ряд и явно не прочь прогуляться туда.

— Если вы не против, я бы посмотрела еще, ридганда, - также не смотря на нее, ответила я. Крыши башен на этих строениях были сложены просто идеально. Черепица, похоже, лепится в каких-то формах, и совершенно одинаковая. Я с трудом оторвала глаза от здания и уставилась на каменную стену возле ворот. Камни тоже были подточены как по линейке.

Она пошла туда, куда смотрела. Мы обошли большой шатер, начинка которого так и осталась загадкой для меня, и по соседнему ряду двинулись в обратном направлении.

«Переданы другому мужчине», сказанное Фалеей колотилось в моей голове. Что это значило? Спрашивать мне было не у кого, да и мой вопрос может принести мне немало проблем.

Когда уже ряды повозок стали видны, я заметила, что Фалея начала активно вертеть головой, будто здесь ее что-то могло заинтересовать, я присмотрелась к навесам слева и сначала просто не поняла – что она там увидела. Ведь никаких лавок с нагромождением вещей здесь не было, и только потом поняла, что люди, сидящие в тени – рабы. Фалея решила совместить необходимое с приятным. Как мы, выйдя за хлебом, вдруг замечаем магазин с баннером о скидках или вспоминаем, что сломалась мясорубка, и пора бы купить новую.

Когда она указала полному и потному мужчине в синей безрукавке на рыжую девушку с хорошими прямыми волосами я поняла, что наш паук вошел во вкус! Она наконец-то поняла, что в отличие от всех этих женщин, которых мы видели, со мной у нее есть шанс щеголять с разными волосами.

— Ридганда, это плохая служанка, и ее не продать мужчинам. У нее уже были дети, - нахмурился толстяк, вытирая серой тряпкой потный лоб. – Возьми эту, ее привели вчера, - он откинул плотную ткань, за которой сидели четыре девчушки лет тринадцати, и выцепил испуганную черноглазую девчонку.

— Нет, покажи эту. Пусть покажет волосы, - безапелляционно заявила Фалея, не сделав ни шага с широкой тропы.

— Иди, - мужчина поднял за плечо рыжую с веснушками по всему лицу, и от этого кажущуюся совсем молоденькой, девушку, а я беспрестанно смотрела на девочку лет тринадцати – четырнадцати с кудрявыми черными волосами и черными глазами. Она явно была из одного места с Лафатом. Белая когда-то рубаха ниже бедра, широкие шаровары. Все, как он описывал. Широкий, но в то же время чуть вздернутый нос отметал все сомнения. Это его землячка, и их там, за шторкой еще трое.

Девочка, видимо, поймала мой взгляд и смотрела мне в глаза теперь почти безотрывно. Мое сердце просто разрывалось от жалости и беспомощности.

— Смотри, - голос Фалеи вывел меня из шока, и малышка, видимо, тоже почувствовав, что ей ничего пока не грозит, попятилась назад, к своим.

Я посмотрела на Фалею, спиной к которой стояла рыжая. Стоящие волосы, густые, но они просто не могут быть прямыми. Волосы у женщин этого типа волнистые.

— Они кудрявые, как мои, - сказала я, не смотря на хозяйку. – просто грязные, и от этого тяжелые.

— Да? Ты уверена? – Я подняла глаза на Фалею, и увидела, как она хочет этот оттенок. Она не касалась девушки руками. Я подошла ближе, взяла прядь с самого низа и, как пружинку, сложила на ладони. Смяла в кулаке и отпустила. Локон сложился в привычный завиток.

— Если их помыть, они от самого корня будут виться, - уверенно сказала я.

— Есть такая с чистыми волосами? – брезгливо спросила Фалея продавца.

— Есть, я приведу, - он явно суетился и мечтал продать хоть кого-то. Покачав головой, он что-то профурчал непонятное. Из-за шторы вышел молодой парень и поклонился Фалее. Толстяк побежал куда-то вперед.

— Девушки с такими волосами все кудрявые, - уверенно сказала я Фалее.

— Все? – она явно не верила мне.

— Все. Есть травы, которыми можно покрасить прямые волосы, и они будут похожими хоть немного на эти, а потом остричь, - добавила я, имея в виду хну. Если поэкспериментировать, то можно найти что-то похожее. В этом я уверилась, увидев их красочные дома. Явно это не искусственные красители.

— Ты найдешь такие? – с надеждой спросила Фалея.

— Я не видела их, но говорят, что они есть. Я должна узнать, чем красят ткани в ваших землях. Из чего эта краска. И мне нужны черные волосы, на которых я могу пробовать эти краски, - добавила я.

— Девушкам нельзя портить волосы, - перебила меня Фалея.

— Возьмите эту, - указала я на девочку, выглядывающую из-за занавески. Она не красива, как ваши девушки, а волосы ее очень хорошие. На них я смогу найти цвет.

Мысль о том, что же я творю, пришла позже, но обратной дороги уже не было – эта маленькая испуганная малышка шла рядом со мной к нашему транспорту. Я немного оттянула момент, когда нам могли бы поотрезать языки, но я уже готова была сама его себе отрезать, чтобы не усложнять и так трудную ситуацию. Я не смогу оставить ее Фалее.