( Не) пара для вампира (СИ)

Глава 1

— Ты обратила меня в вампира?!

Казалось, мой вопль мог перебудить весь район. Да что там район, он прокатился до самого Ло́ско-сити!

Приподнявшись на локте, я осмотрел ночной город чумным взглядом.

Когда очнулся, думал, что умер. Однако вскоре узнал очертания Дье́рского моста, изгибы Мены, далёкие огни центра Мано́полиса. Не веря своему счастью, решил, что пережил клиническую смерть. Умудрился заглянуть за грань и вернуться, поскольку то, что мне довелось испытать, не походило на обыкновенный обморок.

А спустя пару минут мир в прямом смысле обрушился на меня: разразился звуками, взорвался красками, ощущениями. Казалось, я слышу все звуки, улавливаю малейшую вибрацию. Глаза резало обилием света — и это посреди ночи! Луна так и вовсе стала слепящим прожектором, направленным в лицо.

На мгновение я растерялся, дезориентированный этим многообразием.

Голова кружилась, так что я не спешил встать на ноги. Зашипев от резкой боли, сорвал с шеи кулон Лары и бросил на мостовую. Серебро жгло кожу как раскалённый металл и кислота вместе взятые. Звякнув, миниатюрный меч исчез во тьме.

Последними начали возвращаться воспоминания. В памяти всплывали разрозненные фрагменты: полный безысходности крик вампирессы, перекошенное ненавистью лицо Ханта, острая боль, прошившая спину и грудь.

Этот паршивец убил меня!

При мысли о подлом ударе исподтишка меня окатило злостью, какой я не испытывал при жизни. Попытался сжать руки в кулаки, но сумел только левой, поскольку правая кисть подчинялась мало. Захотелось вскочить на ноги и искромсать тело охотника в фарш! Кстати, о нём…

Повернув голову, я обнаружил серый иссушенный труп вампира. Из его груди торчали три серебряных клинка: два преследователя и один белокурой подруги. В этом чувствовалось много ненависти. Искренней и страстной.

Кажется, Николь очень расстроилась. Мелочь, а греет душу.

Поморщившись, я продолжил восстанавливать события по крупицам. Постарался уцепиться за последнее, что помнил. Вкус собственной крови на губах — так я тогда думал.

Но что если…

Картинка сложилась меньше, чем за минуту. И вот негодующий крик разносится над мегаполисом, всполошив сонное вороньё в ближайших кустах. Задохнувшись от переполнявших эмоций, обернулся в поисках виновницы произошедшего.

— В противном случае ты бы умер, — заметила та, передёрнув тонкими плечиками.

Ровный голос показался отстранённым и чужим, а равнодушие заставило всколыхнуться нелепую детскую обиду. К счастью, её задавило отрицанием. Не может быть! Чёрт, только не со мной…

— Пожалуйста, не вставай, — попросила Николь, заметив вялые попытки пошевелиться. — Ты ещё слаб и не до конца владеешь своим телом.

Это я и так понял. Девушка сидела на земле и обшаривала труп охотника в поисках чего-то непонятного. Выдохнув, я откинулся на холодное покрытие моста и без единой мысли уставился на луну.

Завыть на неё не хотелось, уже кое-что. Или путаю понятия? В голове путались и понятия, и то немногое, что там осталось. Решив потренировать силу воли, попробовал собрать мысли в кучу.

Значит так, что мы имеем?

Я влюбился в вампирессу, которая убила человека и пару раз пыталась убить меня. И всё равно как идиот бросился её спасать, потому что не мог поступить иначе. Догадываюсь, что меня убил наёмник из другого мира. Воспользовавшись случаем, подруга избавилась и от него. Я умер и, кажется, тоже превращаюсь в вампира.

Вампиры-убийства-смерть. И я где-то в середине этой траурной круговерти. Блеск!

— Нашла, — с облегчением выдохнула Николь.

Что-то сверкнуло в её ладони, но мне было не до того.

— Как ты, Марк? — прохладные пальчики коснулись лица, провели по щеке. Бессмертная пересела ко мне, переложила голову к себе на колени.

Я испытал двоякое чувство: притяжение, смешанное с отторжением.

— Обескуражен, — признался, прислушиваясь к противоречивым ощущениям.

Одна часть меня требовала оттолкнуть девушку, вскочить на ноги и убраться подальше. Да, я спас её, очистив совесть, но не собирался забывать о том, что она натворила. Другая часть тянулась к ней всем существом, поддавалась мягким прикосновениям рук и готова была отдаться в чужую власть, оставив прошлое в отнятой жизни.

— Это пройдёт, — прошептала Николь, погладив по волосам, как ребёнка. — Хуже, что превращение не закончено. Нам нужно как можно скорее вернуться в Драка́рд.

— Нам?

— Прости, но у тебя нет выбора, Марк, — вампиресса смутилась. — Процесс завершится лишь на земле бессмертных. Если не пойдёшь со мной, ты умрёшь.

— Тебе нельзя возвращаться туда, — в качестве защитной реакции мозг пропустил слова «нет выбора» и «умрёшь».

Как оказалось, выбор-то у меня был. Вот только умирать очень сильно не хотелось.

Один раз я через это прошёл — мне не понравилось.

— Знаю, но я должна вернуться ради тебя, — голос Николь дрогнул, и глаза заблестели. — Случилось то, чего я боялась: ты пострадал из-за меня. И я… не могла позволить тебе уйти. Я растерялась, на ум приходило единственное решение. Время истекало, и я напоила тебя своей кровью.

Я сел на земле, взявшись за голову.

Так уж вышло, что я не из тех, кто мечтал о такой судьбе. Судьбе вампира, расплатой за злодеяния которого станет вечность. Исходя из соображений здравого смысла, надо было отказать подруге и умереть. Исходя из соображений здравого смысла…

Да к чёрту здравый смысл!

Кто сохранит рассудок, ощущая ледяное дыхание смерти на затылке?!

Не скрою, я испугался. Испугался, как никогда, поскольку предстояло выбрать смерть или жизнь, которая могла оказаться хуже смерти. Запрокинув голову, схватил губами воздух — сладкий, пьянящий. Каждый вдох стал на вес золота.

Николь попыталась коснуться ладони, но я отдёрнул руку. Я злился и не понимал, на кого больше: на неё или на себя.

— Избыток эмоций вызван превращением, — пояснила вампиресса, и мне захотелось придушить её. За понимающий тон, за такт и терпение, за заботу, которой я не хотел и, возможно, не заслуживал.

Избыток эмоций — это мягко сказано! Чувства раздирали меня на части.

— Тебе-то откуда знать? — огрызнулся, стараясь унять дрожь в руках.

— Я кое-что вспомнила, обратив тебя, — поделилась девушка. Я с удивлением посмотрел на неё. Одни ощущения сменяли другие с нездоровой скоростью. — Увы, ничего из своего прошлого; лишь то, что касается связи между обращённым и обратившим.

— Что ты собираешься делать? — спросил как можно сдержаннее, запихивая в глубины сознания злость и непонимание, которые, как чёртик на пружинке, норовили выскочить на волю.

Ну зашибись! Новая неясная связь между нами двумя, как будто предыдущая доставляла мало проблем! В прошлый раз я умер, чего ждать теперь?

— Пойдём, — ответила Николь, помогая подняться. — Нам пора.

Раны вампирессы затягивались с течением времени, и она выглядела уже гораздо лучше, чем когда я обнаружил их с Хантом. Мои же зажили благодаря крови бессмертной и перерождению, оставив после себя предательскую слабость.

Пока принимал вертикальное положение, пришлось признать, что подруга была права, когда попросила меня не рыпаться: руки и ноги отказывались подчиняться, и я словно с нуля учился ходить.

Опираясь на бессмертную, с трудом сделал несколько шагов, но тем успехи и ограничились. Разум пронзила вспышка боли, лёгкие обожгло воздухом, в жилах закипела кровь. Как подкошенный, я рухнул на землю, скорчившись в нестерпимой агонии. Никогда не горел в огне, но кажется, испытал бы похожие ощущения.

— Марк! — подруга попыталась удержать меня, но сумела лишь смягчить падение. — Проклятие!

Почему-то мне не понравилось то, как она это произнесла. Задуматься не успел, поскольку тело затрясло в судороге. Боль усилилась, скрутила по рукам и ногам, заставив согнуться и застонать.

Не теряя времени, Николь выхватила из-за пазухи нечто наподобие маленького клинка с тёмно-алым кристаллом в перекрестье и на моих глазах рассекла им пространство. Сначала подумал, что всё — предсмертные галлюцинации, но предприимчивая девушка нырнула мне под руку и утащила в образовавшуюся прореху.

По глазам ударило режущим светом, потом непроглядной тьмой.

По ощущениям меня сплющило, перетёрло в крупицы и собрало обратно. Учитывая, что я и без того находился на грани отключки, не уверен, что произошедшее мне не привиделось. Тем более что на какое-то время я потерял сознание, поскольку организм не справлялся с перегрузками.

Когда очнулся, над головой шумел лес — тёмный, зловещий.

Боль ослабла, но тело колотило. Казалось, я так не замерзал за всю жизнь. Я лежал на спине и смотрел в чернильное небо с далёкими крапинками звёзд. Над головой сияли две луны: одна огромная и яркая, другая — маленькая и тускло-красная.

Прежде, чем успел удивиться, надо мной склонилась Николь и коснулась ладонью лица. Губы согрело кровью, струившейся между пальцев, и я разомкнул их с жадностью утопающего, не осознавая, что делаю. В те затянувшиеся мгновения меня так лихорадило, что простейшие действия выполнялись на единственном естественном желании жить.

Я не задумывался о том, что пью кровь, равно как и том, чья это кровь.

Измученный мозг вывел простую взаимосвязь: пока живительная жидкость поступает в организм, агония унимается. Учитывая, что последние минуты, обернувшиеся в вечность, были полны нечеловеческого страдания, останавливаться не хотелось. Как и отпускать вампирессу, ставшую теплее меня. А я остывал и тянулся ко всему, что могло согревать.

— Нужно встать, — с усталой улыбкой попросила бессмертная. — Крови эрла́ни не хватит надолго. Выйти к дороге — наш единственный шанс выбраться из чащи.

Эр… Кого?

Голова пухла от обилия вопросов без ответов. Однако то, что я несколько минут не терял ясности мыслей, было большим достижением. Ощупав тело и убедившись, что все конечности после перехода остались на месте, я сел в высокой траве.

Мир покачивался, я замерзал, но в целом в первый раз после зловещего перерождения чувствовал себя более-менее сносно. Боль затаилась в глубине груди, и с помощью подруги я сумел подняться на ноги и осмотреться.

Впрочем, ничего нового: непроглядная чаща, достойная классического фильма ужасов, распростёрлась во все стороны, и я не представлял, куда нас занесло. Видно, мы в пресловутом Дракарде, частичкой которого в скором времени вынужден был стать.

Пока я, словно пьяный, путался в ногах, мысли, напротив, прояснялись, и вместе с ясностью рождались сомнения.

Что задумала вампиресса — единственная ниточка, связывавшая меня со знакомой реальностью? Что я буду делать в мире, о котором не имею ни малейшего представления? Могу ли я доверять ей после произошедшего в Ка́сии? А себе? Сам-то я кто теперь такой?

Осознание новой сущности холодком пробежало между лопаток, когда я обнаружил в стороне некое подобие молодого оленя со вспоротым горлом. Так вот, должно быть, что такое эрлани, кровь которого вернула меня в сознание.

Своей, значит, вампиресса пожалела.

Вместо того чтобы испытать приступ тошноты или хотя бы отвращения, я вновь ощутил мелочную детскую обиду и невыносимую жажду. Во рту пересохло. Казалось, язык и губы вот-вот растрескаются, как иссушенная знойным солнцем земля.

Не до конца осознавая, что делаю, я потянулся к остывающей жертве и с наслаждением вдохнул аромат крови — тонкий, неуловимый, но от этого не менее дразнящий ноздри. Глаза заволокло мутной пеленой.

— Марк, сосредоточься! — Николь дёрнула меня на себя, возвращая в реальность.

Рывок оказался такой силы, что я потерял равновесие и чуть не рухнул на землю. Благо, подруга сориентировалась и юркнула под руку, помогая удержаться на ногах.

Я не сопротивлялся, начиная осознавать, что только что хотел сделать.

Причём хотел страстно: даже миновав растерзанную плоть, я не мог избавиться от мыслей о ней. И тут меня замутило — не от трупа, от себя. От того, кем я против воли становился. Слабость отступала, и к инстинктам выживания подключалось человеческое сознание, приводившее меня в ужас.

— Что со мной? — выдавил на выдохе, не надеясь на ответ.

Николь, самоотверженно тащившая на себе тушку в два раза больше неё самой, не смогла или не сочла нужным откликнуться, чем спровоцировала во мне новую вспышку раздражения.

Я испытал непреодолимое желание оттолкнуть её и во всём разобраться, высказать обиды и недомолвки, что накопились на языке и на сердце, но я в ней нуждался. Так что пришлось наступить эго на горло и идти, превозмогая головокружение.

К тому времени, когда мы выбрались к проходящей через лес грунтовой дороге, проблеск ясного сознания успел исчерпать себя. Голод заполонил разум, а дрожь — напрягшееся от возвратившейся боли тело.

Я оступился и упал на одно колено, чудом не утащив бессмертную за собой. Взял паузу, чтобы отдышаться: перед глазами всё плыло. Жутковатая тёмная аллея то исчезала, то появлялась.

Подумалось, что никто в здравом уме не поедет ночью через лес. Тем более, через огромную мрачную чащобу. А значит, корчиться мне здесь до рассвета, и с первыми лучами солнца…

Н-да, блестящая перспектива. В прямом и переносном смысле.

Я уже прикидывал, кому завещать свой прах в мире, где никому нет до меня дела, когда невдалеке раздался стук копыт, грохот экипажа и подначивания кучера.

Я решил, что ослышался, выдал желаемое за действительное, однако одного взгляда на Николь хватило, чтобы понять, что не до меня одного донёсся храп коней и скрип рессор. Вампиресса подобралась, прислушалась и жестом велела мне оставаться на месте.

Я поглядел на неё с немым осуждением: для меня и подняться — настоящий подвиг, куда я могу деться?..

Дальнейшее запомнилось урывками: видимо, любопытство во мне боролось с беспамятством. Не знаю, каким образом подруге удалось остановить экипаж, в реальность я включился, когда из него выглянула изящная, богато одетая леди.

— Ренар, что за шутки? — протянула капризная красавица.

Бросила рассерженный взгляд на растерявшегося кучера, дорогу которому перекрыла не менее решительная девица в изодранном алом пальто, судя по нарядам незнакомцев, нехарактерном для Дракарда.

— Чего застыл? Убери этих прох… Николь?!

Не берусь сказать, кто из нас троих оказался больше удивлён происходящим.

При звуке своего имени Николь вздрогнула и раскрыла губы, но так и не нашлась, что сказать. Я, позабыв о борьбе с превращением, вскинул голову, поскольку так и сидел на одном колене, как незадачливый рыцарь. Личико молодой богатейки вытянулось от изумления, но она первая совладала с собой:

— О милостивая тьма, Николь, это правда ты?.. — воскликнула, соскользнув со ступеньки кареты и бросившись к вампирессе.

Растерявшись, подруга отступила на шаг и скрестила руки на груди, словно надеялась защититься. Я дёрнулся в её сторону, но вялый рывок ни к чему не привел, и переменившаяся незнакомка повисла на шее у бессмертной. Ошалевшим взором я наблюдал за трогательной сценой.

— С момента твоего исчезновения прошло много недель, — в волнении зачастила женщина. Я постарался отыскать челюсть и наконец поднялся на ноги.

— Я боялась, что больше не увижу тебя живой! — аристократка всхлипнула и отстранилась, заключив её лицо в ладони. — Милая, скажи хоть слово! Ты пугаешь меня! Если этот оборванец похитил тебя, Ренар с ним расправится, тебе нечего бояться.

Это я-то оборванец? Ну знаете ли!

— Простите, — неверным голосом пролепетала Николь, высвобождаясь из чужих рук, — разве мы знакомы?

Оскорблённое выражение лица рыжеволосой кокетки говорило о том, что её ранили до глубины души. Выглядело настолько искренне, что на миг я даже посочувствовал той, что без зазрения совести причислила меня к местным бродягам.

— Мой спутник не похищал меня, напротив, спас жизнь и помог вернуться домой, — вампиресса запнулась на последнем слове и поморщилась, как если бы оно причиняло ей боль. Наверное, сложно назвать домом место, о котором ничего не помнишь.

— Ты меня не узнаёшь?.. — прошептала леди, прикрыв дрогнувшие губы кончиками пальцев. — Меня, ближайшую подругу детства?

— Мне жаль, миледи, я лишилась памяти и не помню никого из своего прошлого, — смягчилась Николь, всматриваясь в лицо собеседницы, точно надеясь что-то вспомнить.

Не хотелось нарушать момент, но навалившаяся на тело слабость вынудила опереться ладонями о чужую коляску, чтобы удержаться на ногах. Кучер попытался шикнуть на меня, однако уничтожающий взгляд поумерил пыл слуги.

— Но если вы и правда друг мне, — опомнилась бессмертная, — то не откажете в помощи мне и моему спасителю. Он очень…

Конец фразы растворился в густом тумане. Кажется, я снова отключился и перешёл в свободное падение, потому что в следующий раз очнулся, когда повозка подскочила на ухабе, и голову прострелило болью.

Слабо застонав, я открыл глаза и первым, что увидел, был подол бархатного синего платья, расшитого золотой нитью. Не успел сообразить, где нахожусь и что происходит, когда услышал озабоченное:

— Мрак моих глаз, ты уверена, что это верное решение — привести в Дракард обращённого мальчишку? Ты подвергаешь опасности и его, и себя. А теперь и меня, — вздохнула владелица экипажа, которая, видно, сменила гнев на милость и поддалась уговорам Николь.

Подруга сидела напротив приютившей нас госпожи. Я не видел её, поскольку полулежал у вампирессы на коленях, и непривычно тёплые ладони придерживали мою настрадавшуюся голову, чтобы смягчить тряску экипажа. В тот миг, несмотря ни на что, я преисполнился к ней благодарности.

— Тем, что до сих пор жива, я обязана ему, — повторила Николь.

Я ощутил болезненный укол между рёбер: выходит, дело ограничивалось благодарностью? Знаю, меня должны волновать другие вопросы, но сердце не желало подчиниться трезвому рассудку.

— Марк мог бросить меня в беде, но не стал. Я поступлю так же.

— Ничуточки не изменилась, — улыбнулась незнакомка. — Ты вся в отца. Сколько я помню, лорд Бернард никогда не шёл против своей совести.

Стоило головной боли поуняться, во мне зашевелился скептик. Могло ли случиться настолько счастливое совпадение, чтобы в первый же час своего пребывания в Дракарде мы столкнулись с другом, а не с врагом, да ещё каким! Кем-то, кто знал о Николь намного больше, нежели она сама.

Там, на опушке, в том плачевном состоянии, в каком мы оказались, выбирать не приходилось. Каждый, кто не пытался нас убить подобно Ханту, автоматически становился союзником. И всё же мне не верилось в поразительное везение. К милостивой богатейке стоило присмотреться, в моём случае — прислушаться.

— Импульсивное решение нам аукнется, запомни мои слова, — не унималась она.

Я испытал смутное желание треснуть спасительницу чем-нибудь тяжёлым. Если уж решила оказать услугу, то не причитай!

— Но раз ты так дорожишь своей игрушкой… — хмыкнула леди. — Надеюсь, выживет — слишком сильно горит.

— Марк справится, — в голосе вампирессы угадывалась улыбка.

Нежные пальчики прошлись по моим волосам, убирая их с лица. Я не спешил размыкать веки: во-первых, перед глазами двоилось, а во-вторых, хотелось узнать, чем закончится разговор двух подруг.

Подруг ли?

В Николь чувствовалось напряжение, и я знал, что она тоже не до конца доверяет светской леди. Расслабиться и бездумно отдаться в чужую власть, зная, что некто в Дракарде желает ей смерти, было бы опрометчивым решением.

Оставалось использовать шанс, предоставленный судьбой, и подняться на ноги как можно скорее, но не терять бдительность. Я обрадовался бы влиятельному другу в незнакомом мире, но и врагу найду чем ответить. Лишь бы пережить чёртово обращение.

На этой позитивной ноте, убаюканный приглушённым шумом экипажа, я и сам не заметил, как провалился в беспамятство.