( Не) пара для вампира (СИ)

Глава 11

— Тебе нравится?

Вкрадчивый голос герцога заставил Николь улыбнуться и опустить белоснежные ресницы. Пока она собиралась с мыслями, Орэ закрепил вёсла и подался к ней, взял за руку, коснулся тыльной стороны пальцев невесомым поцелуем.

— Здесь очень красиво, — призналась маркиза. Вид на парк и на подрагивающие огоньки соседних лодок и правда открывался потрясающий.

— Орэ, у меня есть просьба. Я с трудом принимаю новую себя, и все эти стремительные события: бал, помолвка, давление Совета пугают до мурашек. Может, ты мог бы… Отложить нашу свадьбу? На пару месяцев, — поспешно добавила вампиресса, заметив, как нахмурился жених.

— Зачем, Николь? — покачал головой чистокровный, согревая её ладони в своих. — Ты ведь понимаешь, что у тебя в Дракарде есть могущественный враг? Чем раньше мы поженимся, тем быстрее ты обретёшь покровительство моего рода и будешь в безопасности.

— Если имя твоего рода не защитило невесту, не защитит и жену, — возразила Николь и ощутила, как мужчина сжал её пальцы.

— Прости, Орэ, но это правда. Я не хочу выходить замуж из страха и безысходности, и надеюсь, что нас вновь свяжут тёплые чувства друг к другу. Как раньше, — проникновенно произнесла девушка, подавшись к собеседнику.

Вампир окинул её долгим внимательным взглядом.

— У нас осталось не так много времени, Николь, — прищурившись, произнёс он. — Я должен обзавестись наследником, чтобы склонить на свою сторону сомневающихся членов Совета.

— У нас будут очень красивые дети, — с придыханием прошептала маркиза, стараясь усыпить бдительность лорда. — Но они должны родиться в любви, чтобы приумножить силу рода.

— Я подумаю над твоим желанием, — Орэ улыбнулся уголками губ, — но тогда и ты подумай над моим. Я прошу тебя переехать ко мне и погостить в резиденции де Эвилей до принятия окончательного решения.

Николь посмотрела на высокородного из-под ресниц, гадая, что кроется за его приглашением — желание защитить или контролировать. Жених развеял её сомнения:

— Недопустимо жить под одной крышей с холостым мужчиной, проявляющим к тебе интерес, если он не твой жених. Со дня на день по Рубарису поползут слухи, и ты запятнаешь не только свою честь, но и мою.

— Я живу у подруги семьи! — вспыхнув, возразила маркиза. — И то исключительно потому, что поместье Бертье разрушено и пребывает в запустении!

— Однако он тоже живёт в особняке Сен Клэр, — парировал герцог.

— Мы оба знаем Шарлотту, дорогая, — продолжил уже мягче, видя, как подобралась вампиресса. — Графиня импульсивна и легкомысленна и не может дать гарантии, что твоя репутация не пострадает. Скажу больше, её репутация тоже находится под угрозой. Я видел, как она смотрит на графа Кросса.

— Я подумаю, — передразнила Николь, пытаясь сохранить хладнокровие.

Шпилька достигла цели, царапнула по сердцу. Орэ проверял, испытывал её. Маркиза не позволила и тени истинных эмоций мелькнуть на лице, пусть и не сомневалась, что Лотти тоже приглянулся Марк.

— Николь, — гипнотические светлые глаза жениха притягивали взор, — я не исключаю, что ты могла запутаться в своих чувствах. Граф умеет произвести впечатление, не спорю. Но тебе совершенно необязательно губить свою жизнь с обращённым.

— Орэ…

— Пожалуйста, выслушай меня, — попросил герцог без всякого притворства, и Николь пришлось согласиться. — Я знаю тебя не хуже, чем Лотти. Знаю, кто твои родители, как ты воспитана. Чем интересовалась, к чему стремилась.

Маркиза Бертье закусила губу и отвела глаза.

— Тебе нравится всё новое. Но ты потешишь самолюбие очередной победой и охладеешь к тому, кто ничего не может тебе дать. Может, даже возненавидишь. Лучше вам расстаться друзьями, сохранив тёплые воспоминания друг о друге.

— Дело в том, герцог, что я всего этого не знаю, — холодно откликнулась вампиресса. Собеседник прищурился. — С момента возвращения в Дракард окружающие только и норовят, что диктовать мне, кем быть и что чувствовать. Я устала.

— Я стараюсь уберечь тебя от ошибки, — девушка высвободила ладони и сложила их под грудью в тщетной попытке согреться, хотя вечер стоял на редкость тёплый. — Незачем разбивать ни его сердце, ни моё.

Николь не захотела отвечать, а собеседник не стал настаивать.

Они молча вернулись на берег, выбрались из лодки и покинули парк.

Бессмертная злилась на себя за то, что позволила лишить самообладания, заронить в душу сомнения. И на герцога тоже — за проницательность, прямоту и великодушие, которых она не заслуживала и не желала.

Маркиза надеялась вернуться в поместье Сен Клэр и смыть неудавшееся свидание и чужие прикосновения в тёплой ванной, однако герцог преподнёс ей ещё один сюрприз. Скрипнув рессорами, карета остановилась через две улицы от центрального парка. Серьёзный и предусмотрительный жених подал руку, предлагая спуститься.

«Закончится ли когда-нибудь это бесконечное свидание?» — с раздражением подумала Николь и, вздохнув, протянула кавалеру тонкую кисть.

Ничто не предвещало беды, но стоило вампирессе выбраться из экипажа, как она застыла, выронив веер. Так же упало её сердце.

Она узнала родное поместье — безмолвное, вымершее, заброшенное. С тёмными провалами лопнувших от жара окон. Наполовину сожжённое, с обвалившейся в некоторых местах крышей, заросшее диким виноградом и терновником.

— Зачем мы здесь? — произнесла одними губами, холодея от ужаса и горя.

Одно дело слышать о произошедшем, другое — увидеть жалкое запустение собственными глазами. Маркиза не сразу поняла, что вцепилась в запястье Орэ ногтями, возможно, причиняя мужчине боль.

— Чтобы ты вспомнила, — прошептал герцог, согревая кожу дыханием, и увлёк её за кованные ворота, когда-то величественные, а ныне проржавевшие и покосившиеся.

Время, казалось, остановилось в зловещем саду, утратившем былое великолепие. У осыпавшихся ступеней, ведущих на парадное крыльцо, девушка очнулась и упёрлась ногами в землю.

— Я не хочу, — всхлипнула Николь, прикрыв ладонью трясущиеся губы. Глаза наполнились слезами, мешая смотреть, и бессмертная опустила ресницы. — Пожалуйста, не заставляй меня.

— Я буду рядом, — нужные слова в устах не того мужчины теряли живительную силу.

Маркиза поёжилась, и, высвободив кисть, обняла себя за плечи. Ей захотелось сбежать в объятия Марка, спрятаться в них от пугающих образов прошлого.

Увы, Кросс остался в недосягаемости, уступив её же желаниям, а Орэ, хоть и отличался мягкостью манер, внутри имел стальной стержень. Если герцог считал, что ей требуется пройти через боль и скорбь ради достижения цели, условностей вроде чувств и слабостей для него не существовало.

Поколебавшись, Николь поняла, что вампир не отступит, и нехотя поплелась к входным дверям. Если существовала расплата за ошибки и прегрешения, то для неё она выглядела именно так: ходить с нелюбимым женихом по тёмному мрачному поместью, где с пылью и пеплом смешался прах тех, кто она когда-то любила.

Слёзы бежали по щекам, заставляя шмыгать носом не как леди, но вампиресса не обращала внимания и следовала за Орэ, дожидаясь окончания жуткого посещения дома с призраками её прошлого.

Может быть, намерения поклонника не так уж благородны, и он мстил ей за холодность и отстранённость? За то, что не приняла его предложение с радостью и благодарностью? За то, что…

Мысль оборвалась на полуслове, когда они вошли в главную гостиную. Вернее, её блёклое подобие. На миг Николь перенеслась в мягкие ранние сумерки, под покровом которых на следующую ночь после ужасного несчастья в поместье Бертье приехал герцог Орэ де Эвиль в сопровождении двух Старейшин.

Ощутила всю боль и смятение, как будто трагедия и правда произошла вчера.

Как подкошенная, маркиза упала на колени и взвыла раненым зверем, забыв о присутствии высокородного жениха. Она словно снова потеряла единственное, чем по-настоящему дорожила: свой дом и семью. Брат по приказу императора много месяцев назад уехал в Кармию, и она оказалась одна со своей скорбью.

Убитая горем, равнодушная к собственной судьбе, она дала Орэ, приехавшему, чтобы забрать её из родного поместья, своё согласие. Не потому, что любила или симпатизировала герцогу, просто у неё никого не осталось. Чистокровный жених оказался единственным, кому она была нужна, кто мог позаботиться о ней.

— Зачем? — спросила Николь срывающимся голосом. — Зачем мне знать, что я согласилась от безысходности?

— Вспомнила, значит, — с горечью усмехнулся бессмертный. — Я не хочу обманывать тебя, Николь. Никогда не хотел. Да, ты согласилась на помолвку в отчаянии. Но я выбрал тебя по зову сердца, — жених обхватил ладонями её талию и помог подняться на ноги.

— Я не мог видеть, как ты страдаешь, хотел вытравить боль из твоего сердца и заменить любовью. Стоило мне завоевать твоё расположение, как тебя попытались убить. Злая насмешка судьбы, — поморщившись, мужчина сжал руки в кулаки.

— Отпусти меня, Орэ, — прошептала Николь чуть слышно и сама испугалась искренней просьбы, сорвавшейся с губ.

Вампир нахмурился, серые глаза заледенели.

— Не отпущу, Николь, — отрезал он. — Я надеялся, что ты вспомнишь вечер помолвки: теперь ты знаешь, что дала согласие в присутствии свидетелей. Тебя никто не принуждал. Ты станешь моей женой, матерью моих детей и императрицей Полночной империи. Ты для этого рождена.

— Я не готова, — могильный холод пробежал по позвоночнику, девушка с трудом сдержалась, чтобы не отпрянуть. Спрятала руки за спину, выпрямившись до боли.

— Я дам тебе время, — проникая взглядом в душу, пообещал де Эвиль.

Смягчившись, отступил на шаг и протянул руку. Сдерживая дрожь, вампиресса подала ладонь, лишь бы скорей убраться с кладбища воспоминаний, которое язык не поворачивался назвать домом.

Возвращение прошло, как в тумане.

Николь чувствовала себя настолько подавленной, что не запомнила, как вышла из кареты, как герцог проводил её до дверей резиденции Сен Клэр и запечатлел на губах прощальный поцелуй, который ровным счётом ничего для неё не значил.

Как выяснилось, я успел позабыть, каково это — сходить с ума от беспокойства за одну своенравную вампирессу. Сгорать от ревности при мысли, что она проводит ночь с другим мужчиной. Что он, в отличие от меня, имеет право коснуться её и не рискует лишиться рассудка.

Лишиться рассудка рисковал я.

Если продолжу заниматься самоистязанием и представлять любимую женщину в объятиях герцога.

Время растянулось в вечность, кровь кипела и жгла вены, голова гудела. Чем я ни занимал вечер, чтобы перестать думать о свидании Николь: обучением, и чтением, и рисованием, и верховой ездой, и фехтованием.

Алкоголь в Дракарде по-прежнему отсутствовал, да и вряд ли я сумел бы опьянеть, без плотного рабочего графика я дурел от безделья, а значит, физические нагрузки оставались единственным спасительным средством, за которое я ухватился.

К несчастью, Аскерт как глава охраны загородных владений графини не мог их покинуть без особого распоряжения, поэтому пришлось привыкать к новому наставнику.

В отличие от него, по темпераменту и методам очень похожего на Рэкса — моего тренера по кикбоксингу из Манополиса — Лиам оказался воплощением вампирского хладнокровия. Закрытый, сдержанный, просчитывавший каждый свой и мой шаг задолго до его осуществления, учитель в два счёта довёл меня до ручки.

Не сорвался на противнике, поскольку внутренний прагматик подсказывал: Лиам знает, что делает, и учит меня тому, чего моей порывистой творческой натуре не хватало.

Выяснил, что обуздать эмоции — дьявольски непростая задача. Под конец занятия, претерпев неудачу за неудачей, я чувствовал себя выжатым до капли, но зато не осталось сил на нежелательные мысли.

Как старый дед, а не вечно молодой вампир, я дополз до спальни и рухнул на кровать. Ставить занятия по верховой езде и фехтованию одно за другим оказалось очень опрометчивой идеей. Тело ныло и требовало крови, чтобы восстановить силы.

Решил сначала дать уставшим мышцам отдых и полежать в горячей воде. Леди Сен Клэр проводила ночь в городе, встречая и развлекая потенциальных торговых партнёров из Кармии, так что никто не мог нарушить моего блаженства.

Из ванной вышел другим человеком, точнее вампиром — привыкну ли я когда-нибудь? — и вместо простой тренировочной одежды надел более формальную, соответствующую статусу.

Несмотря на то, что скучал по джинсам, толстовкам и рюкзакам, я начинал привыкать к брюкам, ботинкам из мягкой кожи и рубашкам со свободными рукавами, сужавшимися к манжетам на запястьях. Последние мне понравились, было в них нечто романтическо-пиратское.

По привычке зачесал отрастающие волосы на одну сторону. К счастью, они восстанавливались быстрее, чем кожа, но и об ожогах уже напоминали лишь белые полосы и пятна. А значит, со временем сойдут и шрамы.

Вернувшись в спальню, услышал голоса и выглянул посмотреть, что происходит. Лучше бы я этого не делал, право слово: окна моей спальни выходили на парадное крыльцо, куда герцог де Эвиль проводил свою невесту и по совместительству мою любимую женщину.

Которая даже не попыталась воспротивиться чувственному поцелую в губы.

Вдох-выдох, Марк, я не для того вкалывал до потери пульса, чтобы позволить какой-то досадной мелочи вновь выбить меня из равновесия. И кулаки тоже стоит разжать, а ногти вытащить из ладоней.

С белокурой предательницей разберусь позже.

Главное, что Орэ вернул её в поместье Сен Клэр целой и невредимой. Хоть какая-то польза от напыщенного павлина-альбиноса.

Увы, моим планам не суждено было сбыться.

Я почти достиг просветления и баланса, когда в дверь постучали и, не дожидаясь позволения войти, на пороге появилась маленькая изменница, которую я пытался выставить из мыслей. Я обернулся, сдерживая язвительные комментарии, жёгшие язык, и замер при виде её лица.

Не сдерживая слёз, Николь бросилась в мои объятия и заревела — так искренне и страстно, как может, разве что, обиженный ребёнок. Оторопев, я не нашёл в себе сил оттолкнуть её. Глупый прощальный поцелуй показался мелочью по сравнению с тем, как хрупкую фигурку трясло и штормило в моих руках.

— Что с тобой, Ник? — спросил севшим голосом.

Попытался отстранить её, чтобы заглянуть в глаза, но вампиресса крепче обняла меня за пояс и уткнулась носом в грудь.

— Герцог обидел тебя? Если он причинил тебе боль, я убью его!

Маркиза помотала головой, но всё ещё не могла связать двух слов, поэтому я подхватил её на руки и перенёс к огню, опустился в кресло и усадил возлюбленную к себе на колени. Она содрогалась в моих объятиях — увы, совсем не так, как хочется мужчине — затем, выплеснув боль, начала затихать.

Я молчал и гладил её по коротким белым волосам, со временем восстанавливающим густоту и красоту, пропускал шелковистые пряди между пальцами, дожидаясь, пока бессмертная придёт в себя.

Наконец, девушка успокоилась и согрелась. Вытерла пальцами мокрые дорожки с щёк и потянулась ко мне за поцелуем.

Мысль о том, что мгновения назад этих чувственных губ касался чужой, обожгла и заставила отвернуться. Николь смотрела с тревогой и непониманием, а у меня словно яд серебра разливался по сердцу. Ревность выжигала дотла, масла в огонь подливало жаркое желание и невозможность овладеть вампирессой.

— Марк, — тихим голосом позвала она, коснувшись щеки и обращая взор на себя. — Я люблю тебя. Всю эту бесконечную ночь я думала о тебе.

Воспользовавшись моим оцепенением — Николь в первый раз по-настоящему призналась в своих чувствах — вампиресса обвила руками шею и коснулась губ в мучительном дразнящем поцелуе, разжигавшем пламя, которое могло погубить меня.

Вопреки здравому смыслу положил ладонь между её лопаток и прижал красавицу к себе, ощутил, как тёплые пальчики скользнули в мои волосы и опустились на затылок. Несколько минут мы целовались не в силах насытиться друг другом и запретными ощущениями.

— Ты мне снишься, — прошептала искусительница, щекоча губы горячим дыханием, — особенно та ночь. Только в моих снах мы идём дальше, — вторая ладонь юркнула в вырез моей рубашки, обжигая, прошлась по груди и спустилась к прессу.

— Николь… — простонал, и без сладостных провокаций ощущая мучительное напряжение внизу живота.

Хотелось опрокинуть маркизу на мягкую шкуру у камина и утолить страсть в плену её жаркого стройного тела. Ситуацию усугубляло то, что бессмертная, похоже, желала того же и сама с трудом сдерживалась, но… Но.

— Как прошло свидание? — образ высокомерного соперника подействовал отрезвляюще и помог справиться с вожделением. — Что так расстроило тебя?

Задвинув деликатность, спихнул совратительницу с колен, вынуждая переместиться в соседнее кресло.

Вот ни капельки не хочет мне помочь!

— Орэ привёз меня в поместье Бертье, — мысли о женихе, похоже, и Николь возвращали здравомыслие. По крайней мере, игривый огонёк в светло-голубых глазах погас, а взгляд похолодел.

— Это было ужасно, Марк. Я вспомнила и во второй раз пережила боль и отчаяние из-за гибели родителей и исчезновения брата. Раздавленная, я согласилась на помолвку с герцогом, потому что мне стала безразлична моя судьба.

Николь зажмурилась и отвернулась, точно слова причиняли ей страдания.

— В ту ночь жених забрал меня в свой особняк и с тех пор я ни разу не возвращалась в отчий дом. Он превратился в фантом, в жуткое напоминание о том, чего не изменить и не исправить.

Николь шмыгнула носом, силясь не заплакать снова. Я наклонился к ней и взял за руку, накрыл дрожащую ладонь своей. Короткий жест мог сказать куда больше, чем любые слова.

Каково это, когда твоё первое сознательное воспоминание — смерть, утрата и оплакивание родителей?

— Зачем он так с тобой?..

Сдаётся мне, аллергия на чистокровного грозит перерасти в острую непереносимость. Чувствовал же, что не надо отпускать её к ненавистному жениху! Боюсь представить, что она пережила в заброшенном особняке.

— Хотел, чтобы я вспомнила нашу помолвку, — с потаённой злостью произнесла вампиресса. — Чтобы знала, что согласилась без принуждения и как многим ему обязана.

— Многим — это потерей памяти и едва ли не жизни? — маркиза не ответила, схватила губами воздух. Видя, как разговор расстраивает её, решил не бередить прошлое, а задуматься о настоящем: — Ты попросила об отсрочке?

— Орэ пообещал, что даст мне время, — ну хоть что-то в нём сохранилось человеческое, — если я перееду погостить в его владения до назначения даты свадьбы.

— Только через мой труп! — не знал, что умею рычать.

Внутренний зверь, с которым мы пока неплохо уживались, по ощущениям напружинился и ощетинился, готовый разорвать всякого, кто посмеет разлучить нас.

— Я тоже чувствую себя загнанной в угол, Марк, — Николь сжала мою ладонь. — Герцог сказал, что не отпустит, собирается сделать меня императрицей, — горько усмехнулась маркиза, укореняя желание порвать конкурента на заплатки. — Как будто меня интересует власть!

— Потянем время, — протянуть и правда осталось всего ничего. Потом сделаем наследнику ручкой и пусть расхлёбывает последствия. — Что-нибудь придумаем. Всегда придумывали.

Николь улыбнулась и кивнула, хотела что-то добавить, но в дверь постучали, и в спальню заглянула темноволосая служанка с подносом в руках. Мы по привычке расцепили ладони.

При виде графина с кровью усталость и жажда вернулись, так что я решил не отказываться от поздней трапезы. Дождался, пока незнакомка поставит широкое блюдо на невысокий деревянный столик между креслами, разольёт бордовую жидкость по бокалам и, поклонившись, удалится.

— Вы ужинали? — Николь качнула головой и потянулась за одним из них.

То же мне ухажёр, даже не удосужился угостить невесту кровью. Сразу потащил в сгоревшее поместье заявлять свои права на её душу и тело. Он бы ещё на кладбище ей свидание назначил!

Пока я сетовал на отсутствие у герцога де Эвиля представления о романтике, хотя мне его слабости на руку, вампиресса сделала пару жадных глотков.

Хотел последовать её примеру, но меня отвлек непонятный шум в коридоре. Прислушавшись, поднялся с места и направился к дверям, чтобы выяснить, что случилось, когда в покои ворвался Элиот — белый, как мел:

— Граф, маркиза, не пейте! — закричал он и выбил фужер из моей руки.

Обиженно звякнув, тот прокатился по дорогому светлому ковру, расплескав содержимое. Я обернулся к Николь, вставшей из кресла, и прочитал на её лице то же замешательство, что испытал сам.

— Элиот, ты с ума сошёл? — успел спросить прежде, чем вампиресса болезненно выгнулась и выронила бокал. Тот приземлился на мрамор и разлетелся в осколки.

— Николь! — бросился к возлюбленной и поймал в объятия до того, как она упала бы на колени.

Глаза бессмертной закатились, голова бессильно откинулась, а тело затрясло, словно в припадке эпилепсии. С уголка губ потекла кровь — то ли выпитая, то ли её собственная.

— Что происходит?!

— Маркизу Бертье отравили кровью вампира! — воскликнул Элиот, вцепившись в светлые волосы, как будто это могло помочь. — Я заподозрил неладное, найдя Нору без сознания, и бежал со всех ног. Но не успел! Не успел… Мрак и милостивая тьма, сколько госпожа успела выпить?!

Короткое понимание того, что, если бы слуга действительно не успел, меня постигла бы та же участь, выбила почву из-под ног, из груди — воздух. На мгновение замер, прижимая мечущуюся в агонии девушку к груди.

Мозг отказывался осознать, что происходило и могло произойти.

— Да очнитесь же, милорд, пока не стало поздно! — слуга тряхнул меня за плечи с силой, какую не ожидаешь от паренька его комплекции, и это привело меня в чувство.

— Помоги мне, Элиот, — попросил не своим голосом и поднялся на ноги вместе с Николь, стараясь не позволить ей причинить себе вред.

Времени разбираться в причинах и следствиях не было, решение пришлось принимать быстро. Рассудив, что яд — он и в Дракарде яд, и действовать должен примерно одинаково, перенёс вампирессу в ванную. Уловив ход моих мыслей, Элиот включил воду, закрыл дверь и помог перекинуть обессиленное тело маркизы через бортик ванны.

— Николь, — позвал находившуюся в полубессознательном состоянии подругу, похлопав по щекам. — Приди в себя, ты мне очень нужна сейчас!

Бессмертная выдохнула нечто бессвязное, но, по крайней мере, приоткрыла глаза.

— Извини, приятно не будет.

Пока Элиот придерживал волосы и плечи маркизы, я заставил её вывернуться наизнанку. У человека, вращавшегося в обществе моделей и элитных проституток с их бесконечными диетами из синтетических наркотиков и крепкого алкоголя, печальный опыт вытаскивания с того света имелся.

К счастью, вампиры не принимали пищу в привычном человеку понимании, а вот то, что не пили воду, оказалось очень некстати. Процессу избавления от яда помогло бы.

Николь давилась чужой кровью и очень страдала. Когда несчастная вампиресса смогла давиться уже только воздухом, мы с Элиотом умыли её и усадили, бережно прислонив спиной к ванной, чтобы дать точку опоры.

Маркиза сидела, как сломанная кукла, раскинув в стороны руки и ноги, глядя перед собой отсутствующим взглядом. К счастью, от крови вампира сосуды не чернели, как при контакте с серебром, но выглядела бессмертная очень болезненно, хоть и перестала биться в конвульсиях.

Мы с Элиотом перевели дух и во все глаза глядели друг на друга не в силах поверить, что за фокус провернули. И особенно в то, что, благодаря дьявольскому везению, он, кажется, сработал.

Хотелось верить, что смертельная угроза миновала, но апатичное состояние девушки смахивало на начало летаргии, а значит, расслабляться не стоило.

— Элиот… — запнулся, подбирая слова. — Ты ведь догадываешься, о чем я вынужден тебя просить?

Юноша сглотнул и кивнул.

Я мог бы внушить или приказать ему, но слуга спас мою жизнь, а затем жизнь моей любимой женщины, и я ощущал себя в неоплатном долгу.

Тем паршивее чувствовал себя, когда самоотверженный блондин расстегнул манжет, оголяя запястье, взял с тумбы бритву и, зажмурившись, сделал надрез.

Поскольку Николь норовила сорваться в беспамятство, отпаивать её кровью тоже пришлось вдвоём, как маленького ребёнка. Я придерживал голову пострадавшей маркизы, а слуга вливал в посиневшие губы свою кровь, дорожкой бежавшую по руке.

— Граф?.. — протянул Элиот, и я не сразу понял, что тяжело дышу, борясь с усиливающейся жаждой.

Выцепил в гладком лезвии бритвенного станка отражение горящих потусторонним светом синих глаз. Вот опять! Выглядит жутко даже по меркам вампиров, а ведь они, вернее, мы умеем нагонять страх.

— Я справлюсь, — кивнул другу, чтобы продолжал.

Жизнь и благополучие возлюбленной для меня важнее голода.

Не то чтобы Элиот мне не доверял, но после произошедшего с Равией всё поглядывал краем глаза, не потеряю ли контроль, не наброшусь ли.

Чтобы не нервировать и без того слабеющего парня, подложил под голову вампирессы стопку полотенец и отошёл к противоположной стене. Вообще говоря, для вампира это не преграда, но смертные мыслят другими категориями, помню по себе.

К счастью, Николь вернулась в сознание и отвлекла внимание на себя, вцепившись в запястье юноши клыками. Донор вскрикнул, но руки не отнял, а когда маркиза нехотя отпустила беднягу, державшегося на ватных ногах и чистом упрямстве, зажал рану тканью, которую я протянул ему.

Поблагодарив друга за помощь, отпустил его к лекарям, велев никому не рассказывать о произошедшем. Враги подобрались вплотную, так что никому в особняке Сен Клэр больше нельзя доверять.

Подняв слабо протестующую вампирессу на руки, перенёс в кровать и уложил под одеяло, возблагодарив всех богов Дракарда, что по воле случая мне достался честный и преданный слуга.