( Не) пара для вампира (СИ)

Глава 2

День прошёл, как в бреду. Вернее, в бреду он и прошёл.

Помню, как метался в постели, то дрожа от холода, то изнывая от жара. Перед глазами проносились самые яркие картины недавнего прошлого, перемежаясь с незнакомыми фрагментами — новыми лицами, местами, голосами.

Разобрать, что в пёстрой круговерти является реальным, а что — домыслами воспалённого воображения, не представлялось возможным.

А после обрывки воспоминаний сменились кошмарами.

Обычно я забываю их сразу после пробуждения, но один засел в голове: тот, в котором сильный незнакомец удерживал меня без движения, а другой постарше выламывал неправильно сросшееся запястье и вправлял нос. Я же выл загнанным зверем, вынужденный выносить нечеловеческую боль.

Приснится же такое.

К закату лихорадка и бред отступили, и я провалился в глубокий сон без образов и видений. Проснулся по ощущениям ближе к следующей ночи, с трудом разлепив глаза.

Я лежал в просторной комнате, освещённой тёплыми огоньками свечей и алым зевом камина. Удивившись, приподнялся на локтях. Должно быть, меня отнесли в гостевую спальню, обставленную со сдержанной роскошью.

Дорогое тёмное дерево контрастировало со светлой шёлковой тканью, которой были затянуты стены. Высокие арочные окна в пол походили на мечту фотографа, если только он не новообращённый вампир, которого может убить случайный луч солнца.

Видимо, из тех же соображений их занавесили плотными бордовыми портьерами, собранными золотым шнуром. Ироничная мысль заставила улыбнуться.

В комнату заглядывали далёкие чужие светила, наречённые мною Альфа и Омега до тех пор, пока не разберусь в местных названиях. Не зная, как отзовётся тело, осторожно сел в кровати, помедлив, поднялся на ноги.

Меня больше не мутило, мир перестал кружиться подобно обезумевшей карусели, но в конечностях ещё ощущалась лёгкая слабость.

Не успел я сделать и пары шагов по спальне, словно сошедшей со страниц книг старого мира, как дверь отворилась, впуская тоненького белокурого паренька.

Одет он был скромно, но со вкусом: строгие кремовые брюки и жилет им под стать, кипенно-белая рубашка с закатанными рукавами да шейный платок, повязанный на манер галстука и сбившийся набок, как если бы его хозяин очень торопился.

— Вы уже очнулись, милорд, — важный юнец стушевался под пристальным взглядом. Подозреваю, вид у меня не самый дружелюбный.

«Милорд?» — удивился я, а незнакомец продолжал:

— Тёмной ночи! — непринуждённый поклон, не лишённый грации. — Моё имя Э́лиот. Леди Сен Клэр приставила меня к вам, чтобы помочь освоиться в Дракарде.

Что он несёт? Леди Сен Клэр? Тёмной ночи?..

Ладно, Марк, включайся.

Видимо, такое у вампиров своеобразное приветствие. А леди Сен Клэр, наверное, та хара́ктерная рыжая вампиресска. Выходит, я её гость. Раз мне необходимо освоиться в Дракарде, значит, подноготная ей известна. Не уверен, к добру ли. Но если она в курсе…

— Где Николь? — выдохнул хрипло, осознав, до чего пересохло в горле.

Казалось, каждое слово царапает не хуже кошки. Они же заскреблись на душе.

— Маркиза Бертье́ отдыхает в своих покоях, — пояснил собеседник, не сводя с меня честных голубых глаз.

И снова на минуту я выпал в осадок: маркиза Бертье? Маркиза?..

Чувствую, мне ещё не раз придётся пожалеть о том, что я не интересовался историей. С другой стороны, если мир другой, то и история у него другая. Отчего же титулы и названия кажутся знакомыми и понятными?

Может, я, сам того не замечая, перестроился на чужой язык, как когда-то Николь?

— Я хочу видеть её, — попытался придать голосу твёрдости, но получилось вяло.

Решительный шаг в сторону, как если бы собеседник пытался меня удержать, отозвался сильным головокружением, вынуждая опереться о камин.

— Леди ждут вас к ужину, граф Маркус, — оторопев от нового титула, я не успел огрызнуться по поводу полного имени, которое никогда не считал своим. — Не хотите же вы показаться им в подобном виде?

Элиот окинул меня с головы до ног многозначительным взглядом.

Пришлось признать, выглядел я не лучшим образом: лохматый, помятый и злой, не говоря о том, когда в последний раз ходил в душ. Словно прочитав мысли, слуга жестом пригласил меня в смежное помещение, на которое я не обратил внимания.

За дубовой дверью оказалась уютная ванная, как и спальня, освещаемая светом свечей в бронзовых канделябрах. Окинул взглядом дорогую медную ванну на ножках, наполненную тёплой водой, тканевые полотенца и аккуратно сложенную чистую одежду.

Выходит, предприимчивый мальчонка уже наведывался в комнату, пока я был в отключке.

Элиот попытался помочь мне раздеться и вымыться, но дальше прикосновения к плечу дело не зашло: я отскочил от слуги готовый к нападению. Судя по вопросительному взгляду, закрепив за собой звание придурочного пришлого.

Невзирая на робкие возражения, выставил помощника за дверь и с удовольствием смыл с себя кровь и грязь вместе с неприятными воспоминаниями. Действовал на автомате, стараясь не задумываться, что со мной произошло и отчего я едва не откинулся во второй раз.

Умереть дважды за пару дней — это перебор!

Времени часами отмокать в горячей воде подобно настоящему аристократу у меня не нашлось, а потому, вытершись и зачесав влажные волосы назад, переоделся в предложенный наряд. Обратил внимание, что правая рука, наконец, начала слушаться.

Ожидал чего-то карикатурного, как в плохо поставленном историческом кино, но, к счастью, одежда оказалась простой и удобной: плотные чёрные брюки, накрахмаленная сорочка с широкими рукавами и расшитый золотой нитью жилет.

Застёгивать пуговицы рубашки под горло и завязывать тёмно-синий шейный платок не стал. Если я нарушаю этикет, Элиот скажет, а если маленькая вольность допустима, то нечего мучиться.

На миг я задержался у зеркала, глядя под ноги. Отчего-то посетил нелепый страх не найти своего отражения, хотя я помнил, что Николь в Касии с такой проблемой не сталкивалась. Или ещё хуже: увидеть чудовище, в какое я превратился не по своей воле.

Пересилив себя, поднял взор.

Первое, что меня поразило — это золотое зеркало, больше похожее на огромное, начищенное до блеска блюдо, нежели на зеркало в привычном понимании. К отсутствию серебра, как и к новой моде, предстояло привыкнуть.

Увы, тёплый отблеск не смягчал фарфоровой бледности лица — страшного напоминания о том, что со мной приключилось на Дьерском мосту. Кожа приобрела молочно-белый оттенок, и если в случае Николь я им любовался, то сам грозил слиться цветом с рубашкой.

А второе, что вызвало немалое удивление — факт, что мой пострадавший нос остался прежним: прямым, чуть вздёрнутым, а не перекошенным на пол лица. То ли не так уж он пострадал, как мне показалось во время вспышки боли, то ли…

Нет, не хочу даже думать об этом.

Пронзительнее стали выделяться глаза: может, я не предавал значения при жизни, но радужки выглядели неестественно синими, будто им выкрутили насыщенность в графическом редакторе. Впрочем, не кроваво-красные — и то спасибо! От смерти и превращения в вампира всего можно ожидать.

Кстати, о вампирах…

Пара внушительных клыков у меня тоже имелась. И дополняющие клыки поменьше на нижней челюсти. Забавно, но новое строение рта никак не сказалось на чертах лица и не принесло ожидаемых неудобств. Разве что немного заострились скулы.

Показалось, что удлинились волосы, но я отмёл нелепую мысль. Не могли же они отрасти за пару дней? Наверное, просто распрямились от воды.

В остальном я остался собой. Мертвенно-бледным, измученным собой, однако с этим можно работать! По крайней мере, я себя узнавал. Одарив отражение усмешкой, вернулся в спальню, где меня дожидался Элиот.

На звук шагов парень вздрогнул и обернулся. Я обратил внимание, что он старался не поворачиваться ко мне спиной. Заметил и то, что, стоило мне сконцентрироваться и прислушаться, я различал его сердцебиение — то ровное, то ускорявшее темп — так же ясно, как собственное.

— Ты человек, Элиот? — слуга кивнул. Я приблизился, взглянул на отчаянного мальчишку с высоты своего роста. — Не боишься, что я загрызу тебя?..

Собеседник побледнел, но не отступил и глаз не отвёл. Смелый.

— Все слуги в поместье смертные, милорд, — его голос дрогнул лишь на мгновение, — именно потому, что графине и её гостям в любой момент может понадобиться свежая кровь.

Брови взметнулись от изумления и недоверия, что не скрылось от чужого внимания. Кажется, Элиота моё отношение приободрило:

— Маркиза Бертье поручилась за вас, граф, — я бы на её месте не был так уверен. Не подозревая о моих мыслях, слуга добавил: — Кроме того, лекари влили в вас столько крови, чтобы ускорить процесс восстановления, что должно хватить на двое суток.

Я неопределенно хмыкнул.

Затрудняюсь сказать, что делали со мной местные медики, но за то, что вытащили из мучительного забытья, я им благодарен. Голода или жажды я и правда не ощущал. Забившую на шее парня венку отметил скорее в контексте того, как теперь ощущал смертных.

С опозданием пришла мысль, что всё это время Николь, должно быть, читала меня, как открытую книгу. Угадывала эмоции не столько по лицу, сколько по изменению сердцебиения, а значит, знала, что со мной творилось в её присутствии.

Знала и всё равно поступила так, как поступила.

— Вам не понадобилась помощь, господин, — то ли с удивлением, то ли с уважением заметил мальчишка, чтобы нарушить затянувшееся молчание.

При виде небрежно перекинутого через шею платка, его глаза сверкнули озорством, а я понял, чего не хватало моему образу — жизни.

— Не называй меня «господин», — попросил, поморщившись, но слуга впал в ступор, какого я не ожидал от несложного в общем-то пожелания.

— Но… как же мне тогда вас называть, граф Кросс?

— Зови меня Марк, — не закончив фразы, догадался, что сморозил глупость. Элиот молчал, силясь сдержать смех, но уголки губ выдавали его. — Я сказал что-то не то?

— По имени обращаются только к слугам, милорд, — с улыбкой пояснил он, — если я посмею обратиться по имени к гостю графини, госпожа Шарлотта велит выпороть меня.

— Как же твоя госпожа представила меня? — спросил у паренька, всё больше убеждаясь, что мой маленький секрет для него никакой не секрет.

— Граф Маркус Кросс, спутник маркизы Николь Бертье, — торжественно выговорил Элиот. — Также миледи упомянула, что вы прибыли из северных земель Подлунного королевства с дипломатической миссией.

— Наверняка так и было, — отмахнулся, гадая, что за Подлунное королевство и достаточная ли его север глушь, чтобы не сразу раскусить, что никакой я не граф.

В Дракарде у меня ни владений, ни своего дела, ничего за душой. Повезло, если сама душа осталась.

— Ладно, будешь обращаться ко мне «граф» или «милорд». Если ещё раз услышу своё полное имя, то сам велю выпороть тебя.

— Как прикажете, милорд, — Элиот хотел пожать плечами, но опомнился.

Полагаю, наше общение далеко от того, к чему он привык. Кем меня ни назови, по сути, я простолюдин, привыкший всего добиваться сам. Не умею задирать нос, раздавать приказы и позволять переодеть свою дражайшую персону. Позорище!

— Так ужин состоится…

— В малой гостиной, — подхватил мальчонка. — Я провожу вас, граф. Но прежде позвольте… — стоило «забыть» шейный платок на столике у камина, поскольку стараниями Элиота удавка всё же затянулась на шее.

— Леди Шарлотта внимательна к мелочам. Она огорчится, если вы проигнорируете её подарок, — пояснил он с извиняющейся улыбкой.

Хотелось ответить в ироничном ключе, но я решил придержать язык.

В конце концов, графиня Сен Клэр дала нам с Николь кров и возможность прийти в себя. Некоторым даже легенду. Не пренебрегать местными правилами приличия было меньшим, что я мог сделать, чтобы отблагодарить леди за гостеприимство.

Элиот вёл меня по коридорам и лестницам поместья, рассказывая о самых необходимых вещах, которые мнимому вампирскому аристократу полагалось знать. Слуги особняка все как один являлись молодыми здоровыми людьми, почтительно кланявшимися при встрече.

Думаю, леди Шарлотта любила красоту и изысканность во всём: не только в дорогом и со вкусом обставленном жилище и одежде из тонких тканей, но и в приятной наружности и безукоризненном воспитании подобранного окружения.

Малая гостиная, в отличие от других помещений особняка, действительно оказалась малой. Это было уютное помещение, в центре которого стоял невысокий круглый стол тёмного дерева, перекликавшийся с панелями на стенах.

Обрамляли его дугообразная софа и кресла, обтянутые переливающейся светлой тканью. Я уже успел убедиться, что владелица дома отдавала предпочтение редким породам дерева, шёлку, мрамору и свечам в тяжёлых напольных подсвечниках.

Свечи обрамляли весь периметр комнаты. Не представляю, как поместье не вспыхивало каждые два дня, но свечи горели повсюду — на полу, на подоконниках, на миниатюрном камине и, конечно, на столе. Плавное колебание огоньков успокаивало, а жара и духота не беспокоили.

Не уверен, правда, что вампирам бывает жарко. Каким-то неведомым образом тело поддерживало постоянство температуры, если не считать болезненный переход между мирами. Конечности не казались ледяными, как при нашей первой встрече с Николь.

Сама вампиресса стояла лицом к камину и на звук отворившейся двери повернула голову в нашу сторону. Кивнула Элиоту, и спутник без слов прикрыл за собой двери. Хозяйка особняка в столовой ещё не появилась, и мы остались наедине.

— Марк, — улыбнулась девушка и протянула мне руки. — Как ты себя чувствуешь?

Атласное светло-голубое платье качнулось при движении, притягивая взгляд к тонкой талии и корсету, приподнимавшему грудь, прикрытую кокетливым кружевом.

В памяти вспыхнули картины одна другой ярче: Сумрачный бал и поцелуй на набережной, наша ссора и жаркая сцена в постели, за которой последовало, наверное, худшее признание в любви в истории человечества.

Нет, это какое-то наваждение.

С тех пор, как я повстречал одну невыносимую вампирессу, жизнь перевернулась с ног на голову. Куда делся невозмутимый и рациональный Марк Кросс?

Технически, умер на берегу Мены, осталось одно только имя и ворох противоречивых чувств, над которыми я не властвовал. Дэйв любит говорить: «если не можешь с чем-то справиться, отпусти ситуацию, и решение придёт само».

Именно так я и решил поступить.

— Неплохо для того, с кем приключилось всё, что приключилось, — улыбнулся в ответ и заключил ладони вампирессы в свои. Теперь она не казалась холодной, напротив, дразнила ускользающим теплом. — А ты, Ник? Что происходит?

— Повезло, что леди Шарлотта приютила нас. Я не могу её вспомнить, однако, когда она говорит о нашем прошлом, детстве, родителях… Не знаю, как объяснить, но чувствую, что графиня не лжёт. Как будто воспоминания лежат на поверхности, но нечто не позволяет мне прикоснуться к ним.

— Ты ей доверяешь?

— Скорее да, чем нет, — Николь подняла взгляд светлых глаз, полных беспокойства. — Ты мог умереть, Марк. Твоё тело отвергало кровь вампира, и никто не может назвать причину.

Подруга зажмурилась, словно слова причиняли ей боль, но, справившись с минутной слабостью, продолжила:

— Леди Шарлотта первой почуяла неладное и привела личного лекаря, лишь его вмешательство помогло стабилизировать превращение. Вытащить из того ужасного состояния, в какое я тебя ввела.

Голос вампирессы дрогнул.

Она склонила голову, рассыпав по плечам часть пепельно-белых прядей, но не сумела скрыть слёзы, сверкнувшие на глазах. Высвободив кисти, обняла себя за плечи, как если бы замерзала.

— Перестань, — голос прозвучал тихо, но твёрдо.

Мысль о том, что я мог умереть во второй раз, чувство самосохранения выгнало на задворки мозга. Перебор потрясений для одного дня.

— Ты спасла мне жизнь. Не имеет значения, каким образом.

Я приподнял её подбородок, стёр слезу с щеки и улыбнулся. Бессмертная смотрела на меня так, точно искала ответ на какой-то важный вопрос, но задать его не успела — за спиной раздалось деликатное покашливание.

— Тёмной ночи, друзья, — леди Шарлотта Сен Клэр вплыла в гостиную, ничуть не смутившись приватным разговором, и опустилась на софу с грацией, какой учатся с рождения.

Дождалась, пока я отступлю, а Николь поправит макияж и причёску, жестом пригласила нас к столу и позвонила в колокольчик. Комната наполнилась слугами.

Одна девушка принесла вазу с цветами, отдалённо напоминавшими бордовые ирисы, другая — чашки с блюдцами и графин, похожий на высокий молочник. Алое содержимое контрастировало с белоснежным фарфором и рождало нетерпение, которое было чертовски трудно контролировать.

Когда светловолосая служанка, не поморщившись, разлила густую жидкость по чашкам, я не сдержал тихий смешок. Кровавое чаепитие, разве не чудесно?

Вот почему мы в гостиной, а не в столовой — к столу нечего подавать. И, кажется, все жильцы поместья к тому привыкли, а ведь в сосуд налита кровь кого-то из них.

На миг я задумался, можно ли кровью отравить? Со страстью вампиров к ней расправляться с неугодными становилось проще простого. На вампиров вообще действуют яды? Надо спросить у Николь.

Чашки на стол поставили пустыми, а кровь разлили из общего графина — это немного успокаивало. И всё же я решил проследить, кто первым пригубит алую жидкость. Вряд ли леди Шарлотта собиралась нас отравить, но осторожность не помешает.

Когда с приготовлениями было покончено, графиня взмахнула тонкой кистью, отпуская прислугу.

— А ты задержись, Элиот, — велела она. — Встань у дверей. Не хочу, чтобы чьи-то любопытные уши услышали хоть слово из нашего разговора, — паренёк кивнул и отошёл в тень.

— Чудесно выглядите, граф Кросс, — отметила хозяйка. Я ограничился вежливым кивком. — По вам и не скажешь, что минувшей ночью мы опасались за вашу жизнь. Маркиза такого натерпелась, бедняжечка…

Графиня вздохнула, но я затруднялся понять, правда ли она сочувствовала подруге или происходящее её забавляло.

— Отчего-то она очень дорожит своей игрушкой.

— Леди Шарлотта, — глаза Николь недобро сверкнули, но легкомысленная леди не придала предупреждению значения.

— И держитесь с достоинством, — улыбнулась светская кокетка, поправив тугой локон огненно-рыжих волос, — сразу и не скажешь, что обращённый.

Взгляд подруги стал испепеляющим, на что леди Шарлотта лишь хмыкнула:

— Ты можешь сердиться, дорогая, но эмоции не отменяют того факта, что в Дракарде не жалуют чужаков. Будь граф очаровательной обращённой девушкой, никто бы и слова не сказал, но, к несчастью… Или, к счастью, это не так.

Мне вновь достался долгий внимательный взгляд из-под ресниц.

— Поэтому нам четверым придётся приложить усилия, чтобы ваш секрет никто не узнал. По законам Полночной империи вы не имеете права на существование.

Да они тут сексисты! Кто бы мог подумать!

Хотелось бы знать, почему обращённая вампиресса имеет право на существование, а вот вампир уже нет. Виной всему патриархальное общество или?..

— Согласен, миледи, — решил не развивать тему до поры.

— Разве он не прелесть? — леди Сен Клэр залилась мелодичным смехом. Наверное, его юные аристократки часами оттачивают перед зеркалом.

— Вам придётся многому научиться в сжатые сроки, граф Кросс. И прежде всего, контролировать внутреннего зверя, — с усмешкой заметила она, глядя на мою ладонь, против воли потянувшуюся к блюдцу.

— Мы вампиры, но не животные, — дёрнула медной бровкой, не скрывая иронии в голосе. — В начале обращённым нелегко совладать с новообретённой сутью, и чрезмерная жажда крови выдаёт вас перед чистокровными.

Я сжал пальцы в кулак, чтобы удержаться от соблазна. Леди Шарлотта улыбнулась и пригубила крови, развеяв последние сомнения о яде. Чуткие тёмно-зелёные глаза ни на миг не отрывались от моего лица, наблюдая за реакцией.

Интересно у них тут всё устроено, я-то думал, к каждому вампиру-аристократу привязана личная жертва вроде обеда на ножках, а в итоге я, например, даже не в курсе, чью кровь собираюсь пить. И самое страшное, что меня их обычаи уже не пугают.

Помучив ожиданием пару минут и изучая меня, словно неведомую зверушку, графиня Сен Клэр наконец кивнула своим мыслям и ненавязчиво пододвинула блюдце с чашкой ко мне. После недвусмысленного приглашения, мы обменялись взглядами с Николь и приступили к трапезе. Сделав первый глоток, я зажмурился от удовольствия.

Ни кровь вампирессы, ни тем более эрлани не шла ни в какое сравнение с тем наслаждением, что я испытал, испробовав человеческой крови. Хотелось смаковать её, как дорогое вино, как изысканное блюдо, продлить удовольствие, как поцелуй с любимой женщиной. Тёплая жидкость пьянила и согревала, наполняла силой и бодростью.

— Необычные у вас глаза, граф, — заметила хозяйка особняка, прищурившись.

Я не сразу понял, что графиня имела в виду, пока не обратил внимание на то, что голубые глаза Николь и изумрудные леди Шарлотты потемнели, окрасившись бордовым.

Я взглянул в зеркало, висевшее над камином, и замер от удивления. Мои радужки не краснели, напротив, светились синим, как вспышка молнии, расчертившая грозовое небо. Странно, в спальне они себя так не вели. Оторвавшись от отражения, я поймал взгляд Николь, полный скрытого беспокойства.

— Это особенность обращённого? — спросил, предугадывая ответ.

Графиня покачала головой.

— Вы полны загадок, граф, — томно протянула она. — Я начинаю понимать, чем вы зацепили мою милую Николь. Женщины любят таинственных мужчин.

Леди усмехнулась и, помолчав, продолжила:

— Нет, ни у обращённых, ни у чистокровных вампиров я не встречала ничего подобного. Боюсь, вам придётся контролировать каждый вздох, Маркус. Высшее общество Полночной империи опасается необычных метаморфоз.

— Прошу, миледи, не называйте меня так, — я сделал глоток, чтобы скрыть раздражение в чашке. — И я не собираюсь входить в ваше высшее общество.

— Очень зря, граф. Вы одарены древним аристократическим именем, вероятно, занесённым в мир людей из Дракарда, но избегаете его. Впрочем, как хотите, — передёрнула покатыми плечиками вампиресса. — Вы спутник пропавшей маркизы. Когда о её чудесном спасении станет известно, вам не избежать выхода в свет.

— Свету не обязательно знать о моём возвращении, — возразила Николь.

Подруга стёрла подушечкой пальца алую дорожку с уголка рта и обхватила его губами, слизнув кровь. Мимолётный жест, но я не мог оторвать от неё глаз, на миг утратив нить разговора.

— Они узнают, дорогая, — вздохнула леди Шарлотта. — После убийства императора в столице и окрестностях неспокойно, Старейшины напуганы, шпионы влиятельных родов рыщут по округе. Я дала вам время, но меня призовут на бал дебютанток, хоть я и не соответствую названию.

Графиня хихикнула совсем как девчонка.

— Видишь ли, после кончины отца и вступления в наследство я стала завидной невестой. Меня обязуют явиться в столицу. Лучше бы к тому моменту вам самим заявить о себе или вернуться в мир смертных.

— Что нам мешает отправиться завтра же?

Идея вернуться в родной мир показалась очень привлекательной, раз уж я больше не умираю. Лео Хант убит, и в Касии я куда твёрже стою на ногах.

Я надеялся услышать мысли Николь, но леди Шарлотта опередила её:

— Преимущественно вы, граф. Превращение займёт полный цикл Альде́и, к тому же не уверена, что вы в полной мере контролируете себя и, опьянев от крови, не пойдёте убивать людей ради развлечения, поставив под угрозу тайну существования Дракарда.

— Альдеи? — недоверие и насмешку собеседницы постарался пропустить мимо ушей. В конце концов, мы друг другу никто, а ссориться с леди мне не на руку.

— Алое светило, — подсказала Николь. — Цикл длится чуть дольше месяца.

— Не говоря уже о странностях вашего обращения, — напомнила графиня, нахмурив лоб. — Задержаться придётся, так что завтра вы начнёте обучение основам, без которых легенда не просуществует и дня даже в моих владениях. Слухи, знаете ли, упрямая вещь.

— Основам?

— История, география, политика, экономика, фехтование, верховая езда, танцы, этикет, — загибала тонкие пальчики леди Шарлотта, а у меня голова шла кругом.

— Выдуманного титула недостаточно, вы должны сыграть свою роль, чтобы все поверили, или мы пострадаем. Требуется умение держаться, вести беседу, разбираться в именах, титулах, родах. И, конечно же, безукоризненное самообладание.

Весёленькое дельце, попал так попал.

Похоже, Николь придерживалась схожего мнения. И хотя сама она адаптировалась к моему миру в рекордно короткие сроки, я сомневался, что сумею так же. Учиться я умел, но время поджимало, и освоить требовалось огромный массив информации.

Допив кровь, закончившуюся раньше, чем мне того хотелось бы, мы продолжили обсуждать легенду и план действий. Несмотря на лёгкое пренебрежение, с каким относилась ко мне леди Шарлотта, вечер прошёл в дружеской обстановке, и я начинал успокаиваться.

Хант мёртв, его заказчик скорее всего ещё не подозревает, что Николь в Дракарде, и будет продолжать искать её в Касии. Значит, у нас есть драгоценные часы, чтобы восстановиться и перевести дух. С этой обнадеживающей мыслью я покинул малую гостиную.