( Не) пара для вампира (СИ)

Глава 20

Неисправимая оптимистка и её лучшая подруга Дженна утверждала, что не страшно оказаться на самом дне, поскольку тебе не остаётся ничего иного, кроме как оттолкнуться от него и начать подниматься к поверхности.

Когда растрёпанная темноволосая Айла вернулась в спальню с порванным рукавом и побелевшим личиком и сообщила Николь, что граф Кросс жив, хоть и закован в подземелье особняка, вампиресса поняла, что ей осталось, за что бороться.

Ослабевшая маркиза с трудом села на кровати и поманила к себе служанку. Та с опаской приблизилась, по алым глазам предугадывая свою судьбу, но перечить невесте герцога не посмела.

Бессмертная знала, что Орэ с минуты на минуту вернётся, и нуждалась в ясном уме и восстановлении сил. Айлу Николь уложила подле Весены в ванной и накрыла бессознательных служанок покрывалом. Будет жениху сюрприз.

Увы, судьба распорядилась иначе, и её саму поджидал сюрприз: решив, что живой не дастся, и понимая, что попытка лишь одна, девушка затаилась у входа с серебряным кинжалом в похолодевших пальцах, но, когда дверь отворилась, отчаявшаяся вампиресса вместо хозяина особняка набросилась на графиню Сен Клэр.

— Шарлотта?! — изумлённо выдохнула Николь и замерла с лезвием у груди подруги, чуть не убив её. Если та и испугалась, то хладнокровия не утратила: затолкала сбитую с толку маркизу в спальню и прикрыла дверь, затем зачем-то повернула ключ в замке.

— Тише, Николь, — попросила, прислушиваясь, после чего протянула ей ладонь. — Отдай кинжал, пока ты не навредила ни мне, ни себе.

— Что ты здесь делаешь? — в замешательстве спросила маркиза, отступая на шаг.

— Кинжал, — повторила Шарлотта, сверкнув глубокими зелёными глазами. — Скорей, у нас мало времени!

— Лотти? — поколебавшись, Николь протянула графине клинок.

— Идём, — бессмертная забрала оружие и потянула подругу к окну.

Мысли в голове маркизы лихорадочно сменяли одна другую. Как графиня оказалась в резиденции де Эвилей, да ещё и одна, без охраны? Если пришла ей на выручку, то как узнала? Мог ли Марк успеть предупредить её, отправить весть?

— Мне не покинуть спальню, — попыталась предупредить она.

Шарлотта тащила её за руку к постели, поэтому Николь пришлось упереться ногами в пол, чтобы остановить подругу и всё ей объяснить. Графиня обернулась, и в её чарующих глазах сверкнуло нечто такое, что заставило вампирессу отпрянуть, но вырваться из плена сильных пальцев она не успела.

В следующий миг рыжеволосая леди развернулась и вогнала ей между рёбер клинок, который она сама же в её руки и вложила. Согнувшись от резкой жгучей боли, Николь сдавленно вскрикнула.

Не теряя времени, Шарлотта дёрнула её за руку и уронила на постель.

Перед глазами полыхнуло от ярости, от вероломного предательства, вампиресса потянулась к рукояти, но графиня опередила её и без церемоний вырвала клинок из плоти, разрывая повреждение.

— Зачем?.. — не веря в происходящее, спросила Николь, зажав пальцами рану.

Попыталась отползти на противоположный край, но слабость не позволила, подкосила локоть. Шарлотта наблюдала за её потугами свысока, поигрывая оружием в тонких пальчиках, затянутых в кожаную перчатку.

— Ты стала такой доверчивой, моя дорогая, — холод в голосе бессмертной ранил не хуже серебра. Белокурая маркиза глядела на неё со смесью ужаса и непонимания, мягкий бархат платья напитывался кровью. — Разве знакомство с Хантом не научило тебя не верить первым встречным?

— Ты… — прошептала Николь побелевшими губами, вскинув брови от изумления.

Вот почему герцог де Эвиль удивился незнакомому имени. Он не посылал за ней охотника за головами. Это сделала Шарлотта.

— Почему, Лотти? Мы ведь росли вместе, как сёстры.

— Не называй меня так! — вспылила красавица и замахнулась.

Новый удар пришёлся бы в середину груди, но маркиза извернулась, и лезвие вспороло плечо. Николь всхлипнула, взор заволокло пеленой собирающихся слёз.

— Ты права, я считала тебя сестрой. Жаль, что ты не разделяла моего мнения.

Леди Сен Клэр рванулась к ней, но вампиресса ушла в сторону, схватила сжимавшую кинжал руку за запястье и сдавила что было силы. Глаза Шарлотты сменили цвет, она оскалилась и, впившись в кровоточащее плечо, дёрнула противницу на себя.

Острая вспышка боли заставила Николь утратить концентрацию и разжать пальцы.

Клинок вошёл под ключицу, и в этот раз графиня не спешила его вынимать. Тяжело дыша от борьбы, подмяла подругу под себя и прижала запястья к покрывалу, позволяя яду серебра проникнуть в кровь.

— Всё приходится делать самой, — сквозь зубы процедила Шарлотта, когда слабевшая с каждой минутой маркиза перестала сопротивляться и посмотрела на неё широко раскрытыми глазами со слипшимися от слёз ресницами.

— Сколько нужно наёмников и слуг, чтобы избавиться от одной надменной пигалицы, если каждый встречный мужчина готов жизнь за неё положить?

— Шарлотта, я ничего не понимаю… — зажмурившись, призналась Николь.

— В том и дело, — с горечью произнесла графиня, после чего вырвала из неё и губительное лезвие, и жалобный крик. — Ты разрушила мою жизнь до основания и даже не помнишь об этом!

— Да что я сделала?! — сорвавшись, воскликнула маркиза, чувствуя, как горят и кровоточат раны, что она лишается не только способности здраво мыслить, но и пошевелиться.

— Я расскажу тебе. Вкратце, — заверила красавица, повторяя кончиком окровавленного клинка узоры на прошитой паутиной чёрных вен коже.

— С ранних лет ты ни во что не ставила меня, ведь считала себя лучше, красивее, знатнее. Что тебе до девчонки, лишившейся матери, той, кого бросил отец ради рудников ардания? Я стала игрушкой в руках избалованной маркизы Бертье!

— Лотти…

— Замолкни! — велела графиня и замахнулась вновь.

Николь сжалась в ожидании повторной вспышки агонии, но её не случилось.

— Ты не могла стерпеть, если что-то принадлежало мне, а не тебе. Ласка леди Эвелин, поощрение лорда Бернарда, симпатии знатных молодых вампиров. Ты уводила моих поклонников, каждый раз разбивая сердца и мне, и им. Но тебе было мало.

Николь раскрыла губы, но не нашла слов, чтобы возразить.

Как и всегда в случае Шарлотты Сен Клэр она чувствовала интуицией зверя, что подруга не лжет. О том же говорили и посветлевшие изумрудные глаза — прозрачные от собирающихся злых слёз.

— Из-за твоего эгоизма и легкомысленности погиб мой брат Даниэль! Ведь ты знала, что он ввязался в дуэль из-за слепого обожания к тебе, но пальцем не пошевелила, чтобы его спасти, слова мне не сказала!

Графиня перехватила клинок, руки девушки затрясло, и её дрожь передавалась Николь.

— Я любила тебя, любила твоих родителей, — тихо призналась Шарлотта, позволяя слезам скатиться по щекам. Всхлипнув, добавила:

— Я всё прощала тебе, поверила в ложь, что ты не знала о поединке. Но ты без сомнения знала о том, как я любила Орэ с первого дня нашей встречи. Знала, что он отвечал взаимностью, хотел обручиться со мной. Знала и вскружила ему голову, хотя никогда не испытывала к нему чувств. Зачем, Николь?!

— Я не знаю! — простонала маркиза Бертье. — Я не знаю, Шарлотта, но посмотри на меня, разве я мало наказана? Та испорченная девчонка, которая соблазнила твоего жениха и которую я не хочу вспоминать, лишилась всего, чем кичилась.

В этот раз Шарлотта хотела перебить её, но не нашлась с ответом. Села на кровати, до боли сжимая в побелевших пальцах кинжал. Который давно могла бы вонзить ей в сердце, но не решалась.

Почему?..

— Твой драгоценный герцог убил моих родителей, моего старшего брата, сжёг мой родной дом, стёр память, чтобы завладеть мной, а назвав своей невестой, запер в поместье, — с горечью пояснила Николь и продолжила:

— Когда правда вскрылась, и я попыталась бежать, Орэ убил Люси — помнишь её? — и повторно отнял мои воспоминания, зная, что я могу лишиться рассудка. Он заковал в кандалы и пытал Марка, а меня связал внушением и изнасиловал. Такой судьбы ты хотела?

— Ты лжёшь… — побледнев, прошептала Шарлотта и вскочила с кровати. Пребывая в волнении, прошлась по комнате, оставив кинжал на камине и запустив дрожащие пальцы в роскошную рыжую шевелюру. — Этого не может быть!

— Ты знаешь, где сейчас Кросс? — поинтересовалась Николь, с трудом перевернувшись на живот и приподнявшись на локте, чтобы посмотреть на обезумевшую от отчаяния и сомнений подругу. — Ты ведь ему симпатизируешь. Я скажу тебе: он в цепях из серебра истекает кровью по приказу герцога де Эвиля.

— Марк пострадал из-за тебя! — оскалилась графиня, прожигая её взором, полным ненависти и боли. — Ты уничтожаешь всё, в чему прикасаешься!

— Что же ты не убила меня после перехода? — холодно поинтересовалась Николь. — Я осталась одна посреди непроглядной чащи с умирающим обращённым на руках. Лучшего момента не придумать.

— Не смогла, — помолчав, открылась Шарлотта, а у маркизы от горечи, сквозящей в её голосе, защемило сердце. — Ты изменилась и в тот вечер так походила на леди Эвелин, что я не посмела предать память женщины, заменившей мне мать.

— Отправить охотника за моей головой ты посмела, — поддела бессмертная, к физическим страданиям которой добавились душевные от обмана близкой подруги. — Как ты узнала, куда отправить Ханта?

— Когда Орэ заявил, что стал главой рода и теперь я недостаточно чистокровна, чтобы претендовать на роль его невесты, я не хотела видеть ни его, ни тебя, ни твою семью, — выдохнула графиня с печалью, устремив взгляд потухших глаз в огонь камина:

— Избавиться от тебя руками наёмника было проще, чем убить самой. Я не желала невинных жертв и связала Лео условием не убивать смертных. Роковая ошибка.

— Лотти…

— Я же велела не называть меня так! — взвилась графиня.

— Я не стану молить о пощаде, — проговорила Николь, приподнявшись на дрожащих от слабости руках. Подруга напряглась, потянулась к клинку. — Но я прошу у тебя прощения.

Рука рыжеволосой вампирессы дрогнула, коснувшись рукояти.

— Не потому, что боюсь за свою жизнь — ты слышала, она стала хуже смерти — а потому что раскаиваюсь за ту капризную эгоистичную девицу, которой когда-то была.

В два шага Шарлотта подскочила к ней и, схватив за ворот платья, с завидной силой подняла на ноги. Маркиза Бертье смотрела в метавшие молнии глаза подруги открытым взором, отдавая свою судьбу на её суд.

Губы подруги дрогнули, по щекам текли злые слёзы, однако она колебалась. Бессмертная разделяла её боль, ощущая себя чудовищем наподобие Орэ. Она отняла брата и возлюбленного у графини в прошлом, а герцог у неё в настоящем.

— Ненавижу, — прошептала Шарлотта, не сводя с неё беспокойного ищущего взгляда. Николь не сопротивлялась, да и не смогла бы, даже если бы захотела. — Как же я… тебя ненавижу…

Графиня Сен Клэр прижала её к себе спиной, одной рукой держа за шею под подбородком, а другой приставив к горлу клинок. Острие едва касалось кожи, но шипело и обжигало, заставляя слёзы собираться в уголках глаз.

Руки красавицы тряслись, грозя порезать тонкую кожу, и Николь старалась не шевелиться и дышать через раз. Прикрыв глаза, ждала решения подруги, поэтому вздрогнула, когда дверь спальни сорвало с петель.

По закону подлости те двери, которые нужны тебе открытыми, оказываются запертыми, и наоборот. Признаюсь, я слегка не рассчитал силы, когда выбил дверь с ноги, и она влетела в спальню вместо того, чтобы распахнуться.

Впрочем, открывшаяся мизансцена заставила меня позабыть о неловкости.

Я ожидал увидеть герцога де Эвиля, измывающегося над Николь, возможно, застать их за самым нелицеприятным занятием, но никак не леди Шарлотту с болезненно горящими глазами и клинком у шеи моей возлюбленной.

Не представляю, что произошло в покоях за время моего отсутствия, но обе девушки выглядели бледными, заплаканными и измученными.

У маркизы, вдобавок, в нескольких местах было разорвано платье, и из разрезов сочилась кровь. При виде раненной вампирессы зверь взвился, и я с трудом удержал его от расправы над графиней без суда и следствия.

Грохот сломанной двери заставил обеих встрепенуться.

От неожиданности рука леди Сен Клэр дёрнулась, и острие царапнуло горло Николь, оставив тонкий алый порез. Бессмертная зашипела, а графиня растерялась, но жертву не выпустила, прикрывшись ей, как живым щитом.

— Марк… — два тихих неверящих возгласа слились в один.

Не отрывая обеспокоенных глаз от моего лица, Николь потянулась ко мне, но серебро заставило её одуматься. В груди разлилось живительное тепло: возлюбленная ждала и волновалась за меня.

К счастью, я перестал чувствовать себя переломанным зомби, но выглядел, наверное, не лучшим образом: босой, бледный, в крови и с спутавшимися волосами.

Благо хоть догадался позаимствовать рубашку у одного из стражей, чтобы прикрыть обнажённое тело и не шокировать повздоривших вампиресс. У него же одолжил кожаную портупею для холодного оружия и два серебряных клинка: короткий и длинный.

— Шарлотта, пожалуйста, давай без резких движений, — как можно мягче попросил я, приближаясь. Загнанная в угол женщина напружинилась и подтянула к себе ослабленную жертву. — Отпусти Николь и давай поговорим. Ты же разумная цивилизованная леди.

— Ещё шаг, и я убью её, — занервничала графиня.

Мне показалось, что в глубине души она сама не верила своим словам, но проверять не хотелось. Бедняжку трясло, и я понял, что она на грани истерики и в состоянии аффекта может совершить непоправимую ошибку.

Так что я остановился и медленно поднял руки, показав ладони.

История повторялась: в том же положении я просил тёмную сущность Николь пощадить Камиллу. С той лишь разницей, что белокурая вампиресса жаждала свернуть стерве шею, а графиня, похоже, по какой-то причине колебалась.

Николь молчала и, затаив дыхание, пожирала меня глазами, словно видела в последний раз.

— Шарлотта, умоляю, — добавил в голос проникновенных ноток, глядя на несчастную запутавшуюся девушку. — Не нужно этого делать. Ты ведь не такая.

А не такая ли?

Сначала сцена в спальне, когда, воспользовавшись моей болью и раздраем, графиня попыталась внушить мне покорность и обожание и соблазнить. Теперь проникновение в особняк высокородного и то ли ссора, то ли нападение на Николь.

Маски слетали с лиц, и приходило понимание, кому я обязан ожогами, шрамами и тем, что три раза чуть не потерял любимую женщину. Ничего себе гостеприимство! А ведь так плакала и переживала, ловкая маленькая лицемерка!

— Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о ней, Марк, — кусая губы, возразила бессмертная. — Хотя уж ты мог бы меня понять. Ты, как и я, лишился из-за Николь всего, даже жизни. И чем она отблагодарила тебя? Отвергла ради положения в обществе!

— Мне не нужен ни герцог де Эвиль, ни его положение, как ты не поймёшь?! — с надрывом воскликнула Николь, и в охрипшем голосе читалось больше боли, чем в криках, которые я слышал в подземелье.

— Николь находилась в плену внушения Орэ, когда отвергла меня. А ты находишься в плену иллюзий, что чужой жених вспомнит о тебе, если избавишься от соперницы, — губы графини дрогнули от обиды, и я догадался, что попал в точку.

— Думаешь я не подозревал, кто тот высокородный, что разбил тебе сердце? Готова стать герцогиней, которую будут перекраивать под себя внушением и насиловать за неповиновение?

Шарлотта выдохнула и зажмурилась, будто не желала слышать и принимать ужасающую правду о возлюбленном.

— Лотти, ты заслуживаешь лучшей судьбы, — прошептала Николь, положив ладонь поверх руки графини, удерживавшей её за шею. — Я поступила гадко, но обещаю, что не повторю прежних ошибок.

Графиня Сен Клэр уже не сжимала Николь с былым остервенением, всхлипнув, она отвела кинжал от горла подруги и разомкнула объятия. Оставшаяся без поддержки маркиза качнулась и упала на колени, но напряжение, повисшее в воздухе, начало таять.

— Иди ко мне, — притянул к себе возлюбленную и, подняв на руки, перенёс в кресло у камина, чтобы она могла хоть чуть-чуть согреться.

Тонкие запястья упали на плисовую обивку, голова откинулась на спинку кресла, белоснежные локоны, собранные в высокий хвост, рассыпались по плечам.

— Марк, — позвала вампиресса одними губами.

— Не засыпай, Ник, сосредоточься, — осторожно потряс её за здоровое плечо, предчувствуя недоброе.

Рассеянная леди кивнула, но глаза теряли осознанное выражение.

Одно за другим внушения, ломавшие её волю и разум, изнасилование, предательство подруги, колотые и резаные раны, накопившееся в крови серебро — это куда больше, чем переход между мирами и голодное истощение.

Куда больше, чем может выдержать тоненькая вампиресса, как бы чистокровна и сильна она ни была.

Понимая, что маркизе нужна кровь и чем скорее, тем лучше, я метнулся к выходу из покоев, но в дверном проёме столкнулся с хозяином особняка собственной блондинистой персоной.

Герцог не ожидал гостей и явился к невесте в домашнем: плечо перетянуто бинтами, поверх наброшена тонкая расстёгнутая рубашка, волосы распущены.

Стоило нам встретиться взглядами, как напускная расслабленность испарилась.

— Ты… — прошипел Орэ не хуже змея, заступив мне дорогу. — Что ж ты никак не сдохнешь, Кросс?!

Не дожидаясь ответа, блондин выхватил из ножен на поясе кинжал и бросился в атаку. Интересные у них отношения, если в спальню наречённой герцог берёт холодное оружие. Как он собирался его использовать, думать не хотелось.

Да и возможности не представилось — пришлось защищаться.

— Высокая воля к жизни, — парировал, успев уклониться от стремительного выпада. Серебряное лезвие прошло в паре сантиметров от лица. — Шарлотта, время исправить ошибку. Николь нужна кровь, срочно!

Кажется, у де Эвиля тоже развилась хроническая непереносимость соперника, по крайней мере, переменился он в считанные минуты: оскалился, черты лица приобрели звериную хищность, глаза вспыхнули алым.

Вампир попытался нанести удар в сердце, но я перехватил и заломил его запястье, выбивая кинжал. Стоило на миг отвлечься, чтобы проследить, куда тот отлетел, как мощный толчок ногой в грудь откинул меня в другой конец спальни, приложив спиной об изножье кровати.

Перед глазами вспыхнуло от боли, и мне понадобилась минута, чтобы прозреть и восстановить дыхание.

— И ты здесь, Лотти, — вкрадчиво протянул Орэ, перехватив за предплечье попытавшуюся прошмыгнуть мимо него рыжеволосую вампирессу. — Злоупотребляешь моим гостеприимством, как и всегда. Что же мне сделать, чтобы, наконец, избавиться от твоего навязчивого внимания?

Схватив шокированную девушку за волосы, герцог со всей силы ударил её лицом о кофейный столик, стоявший перед камином. Графиня охнула и обмякла в руках мерзавца, как сломанная кукла.

Утратив к игрушке интерес, высокородный отбросил её бесчувственное тело к стене, словно марионетку, которой несчастная и являлась в его руках. По бледному лицу Шарлотты стекала кровь из рассеченного лба.

— Ор-рэ, — прорычал, чувствуя, как зверею, и поднялся.

Я не стал церемониться с ублюдком. Хватит с меня изящного фехтования и дуэлей, теперь разберёмся моими методами. Коронным правым ударом Рэкса сбил противника с ног и, подхватив с ковра чужой кинжал, вонзил ему между лопаток.

Де Эвиль дёрнулся и заревел, воспользовавшись заминкой, я попытался выскочить в холл, чтобы раздобыть для угасающей Николь свежей крови, но вездесущий герцог схватил меня за лодыжку и повалил на пол.

— Ты же её убьешь, высокородный тупица! — попытался пнуть соперника в лицо, но тот уклонился. Выносливый и быстрый, даже с ножом в спине.

— Лишь один из нас умрёт сегодня! — огрызнулся вампир, подминая меня под себя.

Несколько долгих мгновений мы провели на полу в борьбе, затем Орэ закинул руку назад, вырвал из спины клинок и вонзил мне под ключицу. Метил в горло, но в последнюю секунду мне удалось уйти от прямого удара.

Серебро и кровь другого вампира представляли собой страшную смесь: левая половина тела выше пояса почти сразу онемела.

Повезло, что сердце не прекратило биться.

Мою правую руку герцог с лёгкостью прижал к полу за запястье, а свободной ладонью вытащил второй кинжал из ножен на поясе и с гадкой ухмылкой замахнулся.

— Отвали! — зарычал уже не я, а внутренний зверь, понимая, что во второй раз блондин не промахнётся.

Де Эвиль тупо моргнул и замер.

Я так оторопел от неожиданности, что на миг перестал сопротивляться. Герцог отпустил меня и поднялся на ноги. Серые глаза сделались стеклянными. Оружие выпало из ослабевших пальцев.

Одумавшись, я вытащил клинок из тела.

Плохо с точки зрения потери крови, но гораздо лучше, чем позволить ослаблявшему меня яду распространяться по венам. Решил не дожидаться, пока противник придёт в себя, и всадил ему кинжал по самую рукоять если не в сердце, то, по крайней мере, куда-то очень близко.

После увиденного я вообще сомневался, что у него есть подобный орган.

Взревев, Орэ вышел из оцепенения и потянулся, чтобы вытащить оружие, но я сдавил пальцами раненое плечо мужчины, сбил его с ног и прижал коленом к полу. Залитая алым грудь вампира представляла собой печальное зрелище, он взвыл от боли и рванулся ко мне, но не преуспел.

Я столько раз представлял, как искромсаю урода в лоскутки за то, что он сделал с Николь и со мной, но в решающий момент не испытал ничего, кроме презрения и холодного безразличия.

— Так боишься меня, что спешишь истечь кровью? — поинтересовался у блондина ласково. — Кстати, про истечь кровью. Знаешь, каково это, когда твои руки сжигает серебро?

Не рассчитывая на ответ, пробил запястье Орэ его же кинжалом, пригвоздив к полу, затем повторил ту же манипуляцию с другой стороной и собственным клинком. Вампир взвыл не своим голосом и выгнулся от мучения.

— Откуда такая сила? — прохрипел де Эвиль, давясь кровью.

И тут меня осенило: меня спас вовсе не случай.

Герцог отпустил меня, потому что я велел ему отвалить!

В отличие от меня, вложившего в короткое слово лишь ярость, истинная суть дополнила его ментальным приказом. Внушением, которому не смог воспротивиться даже один из самых чистокровных негодяев Дракарда.

Вот так номер!

— Не твоё дело, — улыбнулся, обнажив клыки. — Как поступим, дражайший герцог? Я бы предпочёл оставить тебя под лучами Сортры, чтобы ты сгорел заживо. Но до рассвета остаётся время, стража придёт в себя, кто-нибудь да спасёт твою шкуру. Крысы вроде тебя всегда выживают.

— Будь ты проклят, — в исступлении выдохнул высокородный.

Должен признать, хотя силы покидали его тело, аристократ не терял лица.

Но я это исправлю.

— Взаимно, — ответил с усмешкой. — Знаю, Орэ. Ты ведь любишь внушение и насилие, правда? — прокусив клыками свою ладонь у основания большого пальца, уронил пару капель крови на лицо вампира.

— Пей.

Герцога де Эвиля перекосило то ли от ужаса, то ли от отвращения.

Собрав последние силы, он боролся с чужим внушением. Я с неприкрытой иронией наблюдал за его потугами. Пусть побудет в шкуре своих жертв, прочувствует «удовольствие» превратиться в безвольную игрушку в чужих руках.

— Что же ты, герцог? — поинтересовался я, приподняв бровь, поднёс раненую руку к тонким губам и приказал уже в полную силу:

— Я сказал, пей.