( Не) пара для вампира (СИ)

Глава 16

Пока трясся в чужом экипаже — скучаю по э-мобилям, даже несмотря на жуткие пробки Манополиса — в мыслях готовился к битве. Не физической, разумеется, ещё одну схватку я пока не потяну, но к словесной так уж точно.

Вряд ли поместье де Эвилей встретит меня с распростёртыми объятиями, в особенности если хозяин не в отъезде.

Реальность удивила: ворота распахнулись, чего я меньше всего ожидал, карета прокатилась по аллее и остановилась у парадного крыльца, к которому полукругом с разных сторон вели две мраморные лестницы.

Спрыгнув на землю, поморщился, поскольку забыл про колено, но по ступеням поднялся с легкостью, наслаждаясь тем, что тело вновь принадлежало мне.

В дверях меня встречал вышколенный лакей средних лет с очень холодными колючими глазами под стать господину. Мужчина поклонился и проводил меня в холл, где попросил подождать несколько минут.

Орэ не было видно, но напряжение ощущалось в воздухе.

— Тёмной ночи, милорд, — на широкой центральной лестнице тёмного дерева показалась служанка с аккуратно зачёсанными под чепец русыми волосами. — Госпожа сейчас к вам спустится.

Госпожа?

Что могло произойти за полторы недели, чтобы Николь превратилась в чужом поместье в госпожу? Словно в реалистичном сне, становилось всё страннее, поэтому я не мог отделаться от ощущения ирреальности происходящего.

Когда вампиресса принялась спускаться по широким, застеленным тёмно-синим ковром ступеням, улыбаясь и придерживая длинный подол, я не сразу узнал её.

Льдисто-голубое платье из тяжёлого бархата переливалось при каждом шаге, локоны убраны в высокую причёску, придавая строгость благородному лицу, на шее крупное колье из сияющих, как льдинки, топазов, в тон ему серьги и диадема.

Маркизу Бертье — а назвать её Николь и тем более Ник язык не поворачивался — сопровождала личная охрана из двух вампиров с непроницаемыми лицами. Тоже под стать господину.

Приблизившись, бессмертная протянула мне руку, по локоть затянутую в шёлковую перчатку такого же серебристо-голубого цвета, как и весь ансамбль.

— Здравствуй, Марк, — мягко произнесла подруга, не прекращая улыбаться. Ведомый её непринуждённой грацией и ожиданиями окружения, коснулся кончиков пальцев приветственным поцелуем. — Рада, что ты здесь. Прогуляешься со мной?

Рада, что ты здесь?..

Может, «рада, что ты жив» для начала?

Надеюсь, это игра на публику, поскольку тревожное ощущение сюрреализма во мне ширилось и росло, покрывая изнутри морозной корочкой льда.

— Конечно, — ответил, не спуская с неё глаз, пытаясь разгадать, что кроется за невозмутимым выражением лица. Меня накрыло чувством дежавю, разве что декорации сменились на ещё более роскошные и мы беседовали не одни.

Мы вышли в ночной сад, ярусами раскинувшийся за особняком.

Лестницы и переходы, балюстрады и арки, фонтаны и мостики, старинные скульптуры и обилие буйно цветущей зелени — не сад, а произведение искусства.

Роскошное место для съёмки с необычайно мягкими пятнами света от витых газовых фонарей. Не удивлюсь, если, следуя канонам, владения герцога закончатся огромным запутанным лабиринтом из живой изгороди.

— Красивый парк, — обратился к маркизе, чтобы прервать гнетущую тишину.

Я предложил ей локоть, но девушка покачала головой и отстранилась.

Даже в первый вечер в Шэйде, когда мы из статуса партнёров ещё не перешли в статус друзей, между нами было больше искренности и близости, чем сейчас.

— Согласна, — мурлыкнула бессмертная, с удовольствием вдыхая свежий ночной воздух, приправленный светом Цирос и Альдеи и сладким ароматом цветов.

— Они так и будут следовать за нами? — кивком головы указал на две высокие тени, державшиеся на почтительном расстоянии и создававшие иллюзию уединения, но, тем не менее, дико нервировавшие меня.

Благо хоть служанки остались в поместье.

— Охрана нам не помешает, Марк, — ответила маркиза. — Они здесь ради моей безопасности, а не шпионажа.

Ну да, конечно. Незаинтересованность прямо читается в каждом напряжённом жесте. От кого, хотел бы я знать, вампиры собрались защищать свою драгоценную госпожу? Или ждут, что я закину её на плечо и ускачу в рассвет?

Признаюсь, соблазн присутствовал, однако здоровье подводило.

Николь об искушении не догадывалась и привела меня в ротонду, стоявшую над небольшим искусственным прудом. С успокаивающим журчанием широкий ручей, пересекавший сад, превращался в миниатюрный водопад и впадал в водоём.

Романтика, ничего не скажешь!

Коротким жестом — очень царственным и очень ей нехарактерным — хозяйка велела сопровождению остаться на расстоянии, где они все ещё могли видеть, но не слышать нас. Шагнув к возлюбленной, я попытался коснуться её руки, но девушка спрятала ладонь за спину. Недобрый знак.

— Что произошло, Николь? — не стал тянуть время и начал с вопроса, не дававшего мне покоя уже много дней.

— Когда я узнала, что Орэ вызвал тебя на дуэль, то жутко рассердилась и попыталась расторгнуть помолвку, — нахмурившись, рассказала бессмертная. — Лорд Фредерик Эрген — Старейшина, прервавший поединок и спасший тебя — сопровождал нас в императорский дворец. Мы призвали свидетелей, способных развести нас, а после…

— Вам что-то помешало? — поинтересовался, затаив дыхание.

— Я всё вспомнила, Марк, — просто сказала подруга, а меня будто по голове огрели тяжёлым тупым предметом. — Кто я, какая я, кем являлась до злосчастного покушения. Как выглядел вампир, пытавшийся меня убить. Как я лишилась памяти, когда верная служанка Люси в последний миг успела спасти меня и вытолкнуть в портал.

Поморгав, как умственно отсталый, я решил сесть на каменную лавку, поскольку новости, мягко говоря, сбивали с ног. Я много думал о том, вернутся ли к Николь утраченные воспоминания и что она почувствует в тот миг.

Теперь, по крайней мере, выяснилось, что так изменило её, превратило из знакомой мне хрупкой ранимой девушки в величественную маркизу Бертье.

— Даже слезинки не проронишь? По утраченной семье, брату? Может, Люси, принявшей за тебя смерть? — на короткое мгновение некое неразличимое чувство действительно промелькнуло в прозрачных серых глазах и исчезло.

Николь опустилась возле меня и склонила голову.

— Плачущая вампиресса становится жалкой, — усмехнулась она. — Как справляться со скорбью — только мой выбор, и уж не тебе меня судить, Марк.

Взгляд из-под покрова ресниц вышел таким острым, что впору порезаться.

— Я не стану лить слёзы. С помощью Орэ я найду сначала того, кто сотворил это со мной, затем — виновного в гибели моей семьи, и отомщу обидчикам.

— Значит, помолвка в силе? — спросил ровным голосом, но в груди похолодело.

И пусть я знал ответ, очень хотелось услышать его от возлюбленной.

— Марк, — вампиресса попыталась накрыть мою руку своей, но я убрал ладонь. — Я дала герцогу согласие, потому что нуждалась в его силе и возможностях. Когда стану императрицей, я уничтожу каждого, кто посягнёт на честь моей семьи, и возвеличу род Бертье, подарив ему продолжение.

— Ты решила променять любовь на месть и власть? — поинтересовался, не веря собственным ушам. Легко скрыв чувства за холодной усмешкой, за ледяной иронией в голосе, за безразличием глаз. Хмыкнув, добавил:

— Если ты скажешь, что связь с вампиром не имеет ничего общего с любовью, я за себя не ручаюсь.

— Я уже не та потерянная девочка, которую ты знал и полюбил, — мне захотелось придушить её за снисходительно-сочувствующее выражение лица. — Теперь я дома, на своём месте. И ты волен поступить так же. Возвращайся в Касию, где весь мир будет у твоих ног. Отныне тебе принадлежит вечность.

— Когда ты поймешь, что мне не нужен ни мир, ни вечность без тебя? — произнёс с горечью и потянул носом воздух, чтобы унять дрожь в руках.

Я словно падаю по спирали с оглушительной скоростью, и ветер свистит в ушах. Одни и те же лица, одни и те же события, чувства, боль, разочарование… Предвидится ли конец затянувшемся спуску в бездну?

— Ты безнадёжный романтик, и я люблю тебя за это, — сказала маркиза с преувеличенным вдохновением, однако улыбка сползла с её лица. — Но в Дракарде отношения не строятся на любви, они строятся на власти и влиянии. Герцог де Эвиль даст мне положение в обществе, о котором моя семья не смела и мечтать.

— Тебе не нужно положение! — перебил девушку, чувствуя, что начинаю звереть.

— Тебе не нужно лгать себе! — пару мгновений мы, тяжело дыша, смотрели друг на друга, будто игра в гляделки могла решить молчаливый спор.

Я испытал невыносимое желание схватить вампирессу за плечи и от души встряхнуть, чтобы привести в чувство, и потянулся к ней, но она отодвинулась на другой край скамьи.

— Не стоит, Марк, — предупредила Николь, глядя на меня исподлобья и жестом остановив дёрнувшуюся в нашем направлении охрану. — Это всё усложнит.

— Куда уж больше? — улыбнулся непослушными губами, хотя хотелось засмеяться — в голос, на грани с абсурдом.

Вернулось ненавистное ощущение, что между женщиной, которую я любил, и её истинной вампирско-маркизной сущностью непреодолимая пропасть, но в этот раз нет ни зловещих алых глаз, ни заострившихся черт, ни угроз, ни страстного желания свернуть мне шею. Вообще никакого порыва в отношении меня — и это обескураживает.

— Марк, мне за всю жизнь не оплатить долг перед тобой, — я поморщился.

Пожалуйста, хватит называть меня по имени, так нежно, с придыханием, как получалось лишь у неё одной!

— И лучшее, что я могу сделать, это отпустить тебя, пока мы не возненавидели друг друга.

— Ты серьёзно? — я словно попал в один из своих кошмаров во время лихорадки.

— Я хочу вернуть тебе одну вещь, — Николь скользнула тонкими пальчиками в ложбинку груди под платьем и вытащила из-под него кулон-меч, заставив мои глаза расшириться от удивления.

— Знаю, он много для тебя значит, поэтому сохранила его, — вампиресса замерла, как если бы не хотела расставаться с украшением, но, справившись с собой, протянула мне. — Пожалуйста, забери его и не держи на меня зла.

В отличие от бессмертной, у меня перчаток не нашлось, так что я принял подвеску за кожаный шнурок, стараясь не обжечься о серебро.

Впрочем, мне-то бояться обжечься?..

Как во сне я поднялся на ноги и подарил возлюбленной долгий прощальный взгляд.

В глубине души очень хотелось найти в ней тень сомнения, ответы на невысказанные вопросы, толику раскаяния, хоть что-то помимо холодной решимости и сдержанного сочувствия, но лицо вампирессы не дрогнуло, она не отвела ясных серо-голубых глаз.

Меня вытряхнуло в реальность при мысли, что, возможно, я вижу их в последний раз, и это хорошая новость, просто чудесная. Чем скорее я вырву из груди губительные воспоминания, тем раньше пойду на поправку.

Отвернувшись, сложил руки за спиной и прогулочным шагом отправился в сторону экипажа. Колено не беспокоило, как и сердце — усилием воли я отсёк все чувства и эмоции, облачившись в надёжную и родную броню зверя.

Эта половина меня точно не бросит и не предаст.

Сидя в спальне и пялясь в окно без единой связной мысли, я сжимал в кулаке миниатюру меча и не чувствовал боли.

В конце концов, жутковатое характерное шипение и остатки благоразумия заставили меня выпустить украшение из рук и кинуть на стол. Посмотрел на алый крестообразный след от ожога на ладони и подумал, что шрам от серебра может остаться на всю жизнь.

Как и шрамы на сердце.

Я не смогу вечно прятаться за личиной зверя.

Он сильнее и хладнокровнее меня, в трудных ситуациях без жалости отметает эмоции и принимает не всякие мысли, но я не могу утратить человечность, поскольку это то немногое, что осталось от Марка Кросса после встречи с Николь Бертье.

Маркиза забрала мою жизнь, мой мир, мою любовь, даже в какой-то мере мою внешность, но свою суть я ей не отдам. А потому с чувствами придётся столкнуться.

Когда альтер эго отходит на задний план, ощущения обрушиваются, как снежная лавина, сбивая с ног, захватывая и неся. Шанс выжить и не переломаться есть, но он ничтожно мал. И всё же я справлюсь.

Сколько бы жизнь меня ни била, я всегда вставал на ноги, поднимусь и теперь.

План прост до безобразия: зализать раны — телесные и душевные — одолжить у владелицы рудников с арданием пространственный артефакт и вернуться домой.

Может, Николь и правда чувствовала себя потерянной девочкой в чужом мире, однако я становиться потерянным мальчиком не собираюсь.

Не представляю, сколько времени прошло, может, Манополис изменился, но и я тоже. К счастью или нет, не знаю. Но раз уж сумел найти своё место, будучи смертным, то с вечностью в запасе невозможного для меня не существовало.

Несмотря на вдохновляющий план действий, я не мог обрести покой и перестать мерить комнату шагами. Мысли и чувства находились в раздрае, голова гудела, в груди пекло, и справляться с наваждением становилось невыносимым.

Легко решить выдрать Николь из мыслей и сердца, куда труднее сделать это на самом деле.

Чувствуя, что задыхаюсь, распахнул створки высокого напольного окна и впустил в покои прохладный ночной воздух. Постоял, выравнивая дыхание на четыре счёта, как учила меня Дженна. Тогда я посмеялся над подругой, сейчас помогло.

Ночь не перевалила и за половину, и я не представлял, чем себя занять. Спать не хотелось, охотиться тоже. Обучение и тренировки без одной маленькой настырной вампирессы теряли смысл.

К чёрту фехтование, едва не стоившее мне второй по счёту жизни, лучше по возвращении в Касию наведаюсь к Рэксу. Взбучку он мне устроит ещё ту, но я буду только рад.

Наверное, я рехнулся бы окончательно, но, к счастью, в дверь постучали.

— Войдите, — рявкнул я, ожидая увидеть Элиота или кого-то из слуг.

К моему удивлению, в спальню вплыла леди Шарлотта в тёмно-фиолетовом домашнем платье, выгодно оттенявшем её роскошные огненно-рыжие локоны.

— Не помешаю? — поинтересовалась роковая красавица и, не дожидаясь ответа, щёлкнула в замке ключом. Значит, разговор нас ждёт приватный.

— Чем закончилась встреча с Николь? — полюбопытствовала графиня.

Как я мог ответить на этот вопрос, оставшись в рамках этикета и не сорвав гнев на ни в чём неповинной хозяйке? Хотел бы я знать. Я открыл рот, закрыл, пожевал губы, снова попытался начать беседу и снова не смог вымолвить ни слова.

К чести бессмертной должен признать, что она не стала победоносно трясти кулаками и кричать: «Я же говорила! Сколько раз я предупреждала тебя?!»

С понимающей улыбкой девушка присела на краешек застеленной кровати.

— Что собираешься делать, Марк? — спросила без тени иронии и похлопала по покрывалу, приглашая составить ей компанию. Поколебавшись, я сел рядом. — Помнишь моё предложение в саду загородных владений? В отличие от маркизы, я не отказываюсь от своих слов.

Всё-таки не удержалась от шпильки в адрес подруги, значит, ещё злится.

Может, насмешка графини предназначалась Николь, но уколола меня, разбередила то, с чем я и так с трудом справлялся. Заметив, что комкаю в кулаке парчовую ткань, заставил себя расслабиться и разжать пальцы.

— Спасибо, Шарлотта, но я не планирую задерживаться в Дракарде дольше необходимого, — произнёс, овладев собой и глядя в недоверчиво прищуренные глаза собеседницы. — Я и так в неоплатном долгу перед тобой. И если я могу что-то сделать, чтобы отблагодарить тебя…

— Вообще-то можешь, — мурлыкнула графиня, демонстрируя аккуратные клыки.

Колдовские изумрудные радужки сверкнули в непосредственной близости от моего лица, и я поймал себя на том, что залюбовался вампирессой.

С эстетической точки зрения природа собрала в леди Сен Клэр идеальный типаж: миниатюрная фигурка, не обделённая соблазнительными округлостями, гладкая сияющая кожа, густые рыжие локоны, чарующий цвет глаз.

В «Дэйвиле» её оторвали бы с руками и ногами, но и в Дракарде, похоже, прехорошенькая молодая женщина осознавала свою власть над мужчинами.

Это я понял по тому, как бессмертная прогнулась в спине, ненавязчиво демонстрируя глубокое декольте платья, и потянулась ко мне, запечатлев в уголке губ дразнящий невесомый поцелуй. Взглянула из-под тёмно-коричневых ресниц и одарила улыбкой искусительницы.

— Шарлотта… — сглотнув, выдохнул я, понимая, что не в силах отстраниться.

Что хочу опустить ладони и сжать тонкую талию, притянуть красавицу к себе и утонуть в смеющихся зелёных глазах.

— Да, Марк? — с придыханием спросила она и провела кончиком языка по губам — медленно, провокационно, как женщина, которая знает, чего хочет, и не скрывает своих намерений.

Одной части меня захотелось забить на всё и отдаться во власть соблазнительных пухлых губ графини. Второй же владели другие губы — те, что так сладко стонали и шептали моё имя; те, которые парой слов умели выжечь меня до состояния пепелища.

Зря я вспомнил о Николь, поскольку против воли меня захлестнуло возбуждением, а Шарлотта, прочитав животный голод по глазам, приблизилась и обвила руками мою шею, коснулась кончиком носа моего и нежно попросила:

— Поцелуй меня.

Несколько томительных мгновений мы целовались, не помня себя, не способные оторваться друг от друга. Острый язычок графини умел разжечь в мужчине страсть, и я не заметил, как тоненькая леди перебралась ко мне на колени.

Когда в твоих руках такая роскошная и темпераментная женщина, как графиня Шарлотта Сен Клэр, отзывчивая, трепещущая от каждого прикосновения, гипнотизирующая бархатным голосом, а твоё сердце разбито, остановиться нет сил.

Плавно покачиваясь на моих бёдрах и заставляя пах каменеть от желания, вампиресса, дразня, расстегивала одну за другой золотые застёжки верхнего платья. Я поймал себя на том, что следил за ловкими движениями пальцев, затаив дыхание, как будто от них зависела моя жизнь, и странное ощущение отрезвило.

Вздохнув, я заставил себя оторвать взор от полного бюста графини и отвернуться, но тут Шарлотта дрожащим голосом произнесла:

— Помоги мне избавиться от платья, — и вот я уже послушно стаскивал с узких плеч тяжёлую бархатную ткань, чернильной кляксой стёкшую на пол.

При виде полупрозрачного нижнего платья с широкой юбкой и свободными рукавами, я потерял мысль, за которую цеплялся.

Там, где оно сидело вплотную к телу, просвечивала аккуратная грудь и зовущие напряженные соски, к которым я припал губами. Графиня выгнулась и застонала от удовольствия, запустив пальцы в мои волосы.

Складки длинной многослойной юбки ещё скрывали ноги и бёдра любовницы, распаляя воображение.

Воспоминание о том, как пальцы скользят по бедру Николь, задирая похожую полупрозрачную ткань, всплыло в голове внезапно и оказалось такой яркости и силы, что я пропустил вдох, поморщившись, как от зубной боли.

Накал возбуждения при мысли об отвергнувшей меня маркизе не спал, напротив, тело свело напряжением, но в сердце будто вонзилась раскалённая игла.

— Что с тобой, Марк? — кусая губы от нетерпения, выдохнула Шарлотта.

Обняв ладонями мои щёки, вновь обратила внимание на себя, и я попал в плен замутнённых желанием глаз, засасывающих, как морские глубины, и таких же опасных.

— Прошу, не останавливайся…

Я подчинился, утратив возможность осмыслить почему. Почему я покрывал поцелуями тело одной женщины, если любил другую? Почему я в постели с Шарлоттой, если во всех моих мыслях и снах там всегда было место только для Николь?

«Марк, прошу…» — отчаянный шёпот маркизы Бертье, сохранившийся в памяти, опять выбил меня из наваждения.

Ночь походила на чертовски заманчивый и притягательный сон, и, как во сне, я себя не контролировал. Я принимал происходящее как данность, следовал за каждым словом и повелением графини, пока не понимая, что всё не по-настоящему.

Это не мои чувства. Это не мои желания. Это не моя женщина.

Тело каменеет от напряжения, но я хочу не Шарлотту.

Вижу перед собой другую вампирессу, ту, которой не могу владеть. Ту, которая тоже не могла владеть собой в моих руках. Ту, которой я позволил обмануть себя. Ту, которая позволила обмануть себя и свои чувства, как я сейчас позволяю графине Сен Клэр.

— Прости, я не могу, — покачал головой и приподнялся на вытянутых руках, но рыжеволосая бестия не привыкла сдаваться: схватив меня за подбородок, поймала взгляд и прекратила таиться.

В меня ударило силой внушения — уже не тщательно замаскированного и ненавязчивого, а самого что ни на есть сминающего волю.

— Останься, Марк, — ласково попросила Шарлотта, но глаза аристократки приказывали, ядом проникая в голову. Ирония состояла в том, что, когда я понимал, что на меня воздействуют, мощь влияния таяла.

И тут до меня дошло ещё кое-что важное.

Запрокинув голову, я рассмеялся.

Графиня посмотрела на меня со смесью страха и растерянности, очевидно, решив, что бедолага-обращённый в конце концов двинулся умом. Однако в моём уме, напротив, всё встало на свои места.

Второго такого легковерного дурака в Дракарде надо поискать!

Орэ даже стараться не приходится, но это ненадолго.

Хитрый ход с вернувшимися воспоминаниями, ими можно многое объяснить. Правда, сдаётся мне, ничего Николь на самом деле не вспомнила. Она под умелым внушением герцога де Эвиля — таким же ловким и незаметным, какое почти удалось провернуть графине.

Если бы я не научился противиться ему, план не дал бы осечки, и я превратился бы в постельную игрушку леди Сен Клэр, как она и хотела.

— Ты великолепная женщина, Шарлотта! — смеясь, я поднялся и протянул графине руку, намекая, что она злоупотребляет моим личным пространством и пора бы на выход.

— Увы, со мной такие фокусы не проходят. Видишь ли, я действительно люблю Николь, и этого не исправить ни твоим природным очарованием, ни тем более внушением.

— Но как?.. — пролепетала вампиресса, хлопая ресницами и не скрывая удивления.

Она и не думала раскаиваться, хоть бы попробовала отрицать вину ради приличия!

Тоже мне, подруга-спасительница. Что за нравы у них в Дракарде?

— Вот так, дорогая, вот так, — усмехнулся, выковыривая остолбеневшую недо-любовницу из своей постели. — Если ты не собираешься выгнать меня в рассвет, то я иду в ванную. А когда вернусь, надеюсь, тебя здесь не будет. И забудем о произошедшем.

Захлопнув дверь, как не подобает благородному лорду, кем я и не являлся, повернул ключ в замке и наконец остался один. Глянул в зеркало: глаза шальные, да ещё и светятся, мышцы закаменели, сексуальное напряжение бродит по телу.

Справляться придётся своими руками, потом — горячая ванна, а после — сон. Восстановившееся тело и ясные мысли мне понадобятся. Следующая ночь обещает быть сложной.