( Не) пара для вампира (СИ)

Глава 9

В резиденцию Сен Клэр мы вернулись за несколько часов до рассвета.

Леди Шарлотта осталась покорять высшее общество до последнего, Ренару, её вознице, предстояло вернуться за графиней позднее. В сопровождении личных слуг мы разошлись по покоям, как приличные аристократы, обменявшись красноречивыми взглядами.

Если с Элиотом повезло — озорной парень ни в чем мне не препятствовал, а иногда и прикрывал спину, то с правильной до мозга костей Норой возникали проблемы.

В общем, чтобы обсудить с Николь события минувшего бала пришлось войти в стелс режим и слиться с тенью. К счастью, на изломе ночи бурная жизнь особняка затихала, и большинство слуг отпускали выспаться и отдохнуть.

Постучав костяшками пальцев в дверь чужой спальни, осмотрелся по сторонам. Не жизнь, а шпионский роман с вампирами. Будет о чём написать мемуары!

Подруга открыла быстрее, чем я ожидал.

— Ты одна? — поинтересовался, заглядывая в покои.

— Отослала Нору спать, — улыбнулась вампиресса. — Надеялась, что ты придёшь.

Николь успела переодеться и встретила меня в молочном, как её кожа, шелковом нижнем платье, ещё более развратном, нежели вечернее.

Струящаяся ткань соблазнительно провисала в области груди, прикрытой тонким кокетливым кружевом, широкие лямки рукавов спадали с плеч до сгиба локтей, и под ними таились длинные полупрозрачные рукава.

Маркиза отступила и спереди целомудренной, казалось, длинной юбки обозначился разрез с той же ажурной тканью, почти не скрывавшей стройных бёдер. Даже одетая она выглядела совершенно обнаженной.

Выдержку мою испытывает, не иначе!

— Не могу упустить случая проникнуть к чужой невесте, — не сумел сдержать ироничную усмешку.

В ситуациях из разряда «хоть смейся, хоть плачь» я предпочитаю первое.

Прикрыв за собой двери и щёлкнув ключом, прошёл в уютную спальню, обставленную с исключительным вкусом, как и всегда у рода Сен Клэр.

— Долго ты будешь издеваться? — Николь взглянула на меня с игривым укором.

Густые белоснежные волосы тяжёлыми волнами ложились на обнажённые плечи.

— Ещё чуть-чуть, — ответил охрипшим голосом, склоняясь к ней.

Маркиза приблизилась, глядя из-под ресниц, коснулась ладонями моей груди и потянула к себе за край рубашки.

Поцелуй случился сам собой. Глубокий, упоительно сладкий.

Острый язычок вампирессы мог поставить на колени любого мужчину, будь он хоть император. Мысль о сопернике, заставила прижать трепещущую красавицу к себе, ощутить каждый сантиметр молодого податливого тела за дразнящими холодными прикосновениями шёлка.

С трудом оторвавшись от призывно раскрытых губ, перевел дыхание, стараясь вернуть самообладание. Николь склонила голову и спрятала улыбку в моем плече. Если продолжим, поговорить не удастся, а нам необходимо во всём разобраться.

— Пожалуйста, перестань, — словно читая мысли, попросила бессмертная, но не отстранилась. — Я теряю над собой власть рядом с тобой.

— Ты теряешь?.. — прошептал, делая шаг к отступающей в сторону кровати девушке. Стратегически неверное направление, очень опасное! — Сколько ты собираешься бегать от меня, Николь?

— Это ради тебя, — тихо ответила она, уперевшись в изножье. Пути к отступлению кончились. — Связь между обращённым и обратившим может перерасти в губительную одностороннюю зависимость.

— Герцог де Эвиль внушил тебе эту чушь? — положил ладони на талию вампирессы, покачавшей головой. — Разве мы не проходили через манипуляции Ханта? Я взрослый мужчина, Николь. Дай мне возможность самому решать. Мне не нужна мать или сестра, пытающаяся защитить меня против воли.

— В последний раз, когда принимал решения, ты умер на Дьерском мосту, — возразила бессмертная, и голубые глаза заблестели от собирающихся слёз.

— Ну, в ту ночь почти получилось… — усмехнулся, убрав светлый локон за ушко.

Маркиза дёрнула уголком губ и толкнула меня ладошкой в грудь.

— Я не готова пережить подобное снова. Видеть, как в твоих глазах гаснет свет, а с лица пропадает осмысленное выражение. Ты рискуешь потерять свободу воли, подсесть на меня, как на наркотик, ты понимаешь?!

— Боюсь, уже поздно, — выдохнул в искусанные от волнения губы.

Короткое движение к вампирессе, и, запнувшись о изножье, Николь потеряла равновесие. В попытке удержаться схватила меня за плечи, но я и не думал сопротивляться, поддавшись инерции, завалился на кровать вместе с ней.

— Хорошее платье, — улыбнулся, скользнув ладонью в разрез юбки и поглаживая девичье бедро.

Пару минут белокурая строптивица пыталась сопротивляться, затем, шумно выдохнув, нашла мои губы. Мы целовались, как умалишённые, пока в лёгких не закончился воздух и не начала кружиться голова.

— Мне показалось, тебе понравилось платье Шарлотты, — отвернулась ревнивица.

Всё ещё злится за наш с графиней вечерний выход, хотя измучила меня сполна.

Сцена в карете подлила масла в огонь, воля затрещала по швам. Настала моя очередь мстить: медленные чувственные поцелуи спустились по изящной шейке от уха к ложбинке груди. Сияющая жемчужная кожа покрылась мурашками, вампиресса подалась ко мне, силясь сдержать приглушённый стон.

— Я жалею только об одном, — признался, пожирая взглядом её губы, бессознательно потянувшиеся за новым поцелуем. — Что не я снял с тебя то дразнящее алое платье, — маркиза схватила ртом воздух, как утопающая.

— Но может, нам представится возможность?.. — спросил севшим голосом.

Поглаживая подушечками пальцев внутреннюю поверхность её бедра, поднялся выше, отчего любовница выгнулась и задрожала, кусая губы. Крышу сносило от понимания, что под юбками не имелось и намёка на нижнее белье.

Когда пальцы достигли цели и дразняще медленно заскользили по разгоряченной плоти, Николь сжала пальчиками рубашку на моей спине и застонала сквозь стиснутые зубы.

Ты у меня ещё не так запоешь, маленькая маркиза.

Может, мне не повезло стать твоим первым, но других ты не захочешь.

— Ты не слишком развратна для местного общества? — поинтересовался над ушком, едва касаясь там, где белокурая бестия жаждала больше всего — угадывал по движениям таза. — Где целомудренные панталончики? Не говори мне, что ты и на бал так же ходила, я ведь не сдержусь.

— Научилась в Манополисе, — облизнула губы Николь, совершенно пьяная от возбуждения, и с придыханием прошептала: — Марк, прошу…

— Мне прекратить? — остановился, но ладонь не убрал. Любовница зажмурилась, сжала губы и замотала головой, рассыпав волосы по подушке. Глубокий вздох, и высокая грудь соблазнительно всколыхнулась. — Так я и думал.

Продолжая изводить трепещущую девушку выверенными прикосновениями пальцев, спустился кончиком языка к ложбинке груди, отодвинул подбородком податливую шёлковую ткань и обхватил губами напряжённый сосок.

Ну просто платье, созданное для секса — всё в доступности!

Эротическое произведение искусства!

Стоило отвлечься, как Николь распахнула ресницы и, уже не сдерживая сладкие стоны, подалась ко мне всем телом. Сжимая в объятиях содрогающуюся от наслаждения маркизу, я и сам чуть не сорвался следом. Не припомню, чтобы меня когда-нибудь так крыло, а ведь мы даже не разделись.

Может, манипуляторская чушь не такая уж и чушь…

— Так что там с моей свободой и рассудком?

Ответить возлюбленная смогла не сразу, и я дал ей время прийти в себя.

Неверная плоть ныла и требовала продолжения, вздохнув, постарался абстрагироваться от дикой тесноты в брюках и, сев на кровати, устремил взор на огонь камина, поскольку смотреть на сияющую вампирессу было выше моих сил.

— С твоим не знаю, но я точно рассудка лишилась, — судя по шороху покрывала, вампиресса приподнялась следом. Я боролся с желанием опрокинуть её на него и закончить начатое. — Мы должны это прекратить, Марк.

— Тебе легко говорить, — дёрнул бровью, стараясь скрыть горечь и дрожь в голосе. Потер виски, не отрывая глаз от языков пламени, как будто они могли спасти меня. — Я хочу тебя, как ни одну другую женщину.

Николь вздохнула и обняла меня со спины, смягчая напряжение окаменевшего тела.

— Прости меня, я втянула тебя в какое-то безумие, — покаялась девушка, положив голову мне на плечо. — Давай дождёмся конца превращения, когда ты войдешь в полную силу. Если ты сумел противостоять внушению, будучи смертным, то, может, справишься и с зависимостью от обратившей?

— Если соглашусь, то по истечении месяца ты станешь моей в любых видах и позах, каких захочу? — коснулся тёплых ладоней, сцепившихся в замок у меня на поясе. — Потому что, если эта пытка продолжится, я лишусь рассудка в любом случае.

— Обещаю, — скорее услышал, нежели увидел улыбку любимых губ. — Для меня это тоже испытание, поверь. Особенно после произошедшего, — хмыкнула вампиресса.

Рад, что хоть кто-то из нас двоих способен веселиться, я в негостеприимном противоречивом мире и правда скоро взвою от воздержания.

Чтобы не искушать судьбу, пересел в кресло у камина. Николь приблизилась, покачивая бёдрами, и хотела опуститься мне на колени, но я пересадил её на широкий подлокотник.

Совсем, что ли, в ней пощады нет?

Чтобы отвлечь меня, маркиза рассказала о разговоре с леди Шарлоттой, из которого узнала о губительной зависимости, о том, как искала опровержение в книгах и не нашла, о том, каких трудов ей стоило избегать меня и как она в конце концов сломалась.

К счастью.

Когда уже научится доверять мне и решать возникающие проблемы вместе?

— Тебе не кажется странным, что в ту ночь на берегу Мены, дав мне своей крови, ты вспомнила, что мы должны вернуться в Дракард, завершить превращение и как открыть портал, но упустила крошечную деталь, что я могу сойти с ума и стать твоей безвольной собачонкой?

— Кажется, — согласилась Николь. — Я думала об этом сотню раз, искала ответы, но не готова рисковать. Только не тобой, — вампиресса погладила меня по волосам, пропустила тёмную прядь сквозь пальцы.

— Тебе к лицу новый образ, — выдержав паузу, улыбнулась она и провела подушечками пальцев по одной из трёх параллельных кос, заплетённых у меня над ухом с левой стороны, чтобы длинные пряди не лезли в глаза.

— Как они так быстро отросли? — вопрос, о котором мне не представилось случая задуматься за суматохой последних дней. — Из-за того, что я стал вампиром?

— Не знаю, — пожала плечами девушка, а я решил, что смотреть на её шею, плечи и грудь, мне ещё противопоказано. — Ты меняешься не так, как другие обращённые. Сильнее всего меня волнуют твои глаза.

Мы помолчали.

Слова вампирессы отослали меня в жуткую ночь на Дьерском мосту, когда я умер. «Что ты такое?» — спросил у меня Хант, подавившись кровью.

Хотел бы я сам, блин, знать, что я отныне такое.

— Я кое-что вспомнила, Марк, — взволнованный голос Ник заставил встрепенуться. — Короткая вспышка, скорее образ, нежели полноценное воспоминание, но…

Маркиза пересказала беседу с Орэ, которая вроде и проливала свет на трагедию, лишившую возлюбленную прошлого, но оставляла отравляющее чувство недосказанности.

Рассказывая о Люси, бессмертная смаргивала слёзы с ресниц. Она не помнила служанку, но разрывалась от боли при мысли, что за неё погиб невинный человек. Потянувшись к ней, прижал расстроенную девушку к груди.

— Ты веришь ему, Ник?

У меня по понятным причинам отсутствовало объективное восприятие герцога де Эвиля. То, что у меня на него острая степень аллергии, я понял, когда блондин заговорил с Николь и назвал её своей.

— Мог ли он пытаться убить тебя?

— Ещё не решила, — призналась красавица. — Чувствую, он и правда часть моего прошлого, но не уверена, как всё произошло. Я думала о покушении с его стороны, но не сходится: Старейшины говорят, что Орэ долго добивался моей руки.

Маркиза поморщилась, словно не верила своим словам, и продолжала:

— В столицу нас сопровождали подчинённые герцога. Один приказ, и мы не добрались бы до Рубариса живыми. Да и не стал бы он во всеуслышанье заявлять о своих намерениях, если бы хотел избавиться от невесты.

— Прости, — смутилась вампиресса, видимо, ощутив, как окаменели мои плечи. — Я поговорю с Орэ, Марк. Вряд ли он согласится разорвать помолвку, но я попрошу его отложить свадьбу. Придумаю предлог, выиграю нам время.

— И что потом?

Худший кандидат в женихи, чем Орэ де Эвиль, разве что почивший император Вацлав III. Влиятельный, амбициозный, гордый до абсурда, в любой стране Дракарда вампир не даст нам покоя. Оставался маленький шанс улизнуть в Касию, но если Николь там нашёл наёмник, то будущий правитель найдёт и подавно.

— Обращение закончится, и, если… — Николь запнулась.

Ах да, если я не свихнусь, конечно же.

— В общем, мы затеряемся в мире смертных, где Орэ до нас не дотянется. Хант нашёл меня в тот же вечер по остаточному следу перехода. Если разминемся хотя бы в сутки, герцогу придётся сдаться.

— Пожалуйста, будь с ним осторожна, Ник, — притянул любимую к себе и поцеловал в шею. — Твой жених не похож на тех, кто сдаётся.

Вместо ответа маркиза сползла ко мне в кресло, и мы просидели в обнимку до рассвета, беседуя обо всём в двух мирах, неспособные наговориться. Сортра, должно быть, уже вышла из-за горизонта, но мы не знали, поскольку светило скрывалось за плотными тёмными портьерами.

Нас начинало клонить в сон, а значит, стоило вернуться в свою спальню.

Страшно не хотелось уходить, но теперь, когда маркиза оказалась обручена, приходилось скрываться тщательнее. Сорвав с губ Николь короткий прощальный поцелуй, направился к себе. Сутки выдались долгими, требовалось восстановить силы.

Полусонный, я добрался до покоев без нежелательных встреч и приключений и коснулся ручки двери, когда чуткий слух вампира уловил душераздирающий крик. Голос я узнал сразу, сердце пропустило удар, и я метнулся в обратную сторону.

Ворвался в комнаты Николь и ослеп от яркого света, ударившего в глаза. Зашипев, отскочил в сторону, пряча обожженную от плеча до запястья руку за спину.

Когда сумел раскрыть веки, взгляду предстала страшная картина: бархатные гардины сорваны, карниз рухнул, высокие арочные окна заливают спальню безжалостным сиянием Сортры, куда более низкой и жаркой, нежели земное Солнце.

В центре спальни — моя любимая женщина, горящая заживо в отчаянной попытке закрыться руками. Вероятно, смертоносные лучи застали вампирессу врасплох, и она впала в шок, поскольку даже не попыталась отползти.

Картинка пронеслась перед глазами в доли секунды. Не полностью осознавая, что делаю, я метнулся к ней, вспыхнув, как факел. Кожа обратилась в сущий покров агонии, но времени думать и тем более жалеть себя не осталось.

Рванув одну из портьер так, что кусок карниза отлетел в противоположном направлении, закинул тяжёлую, не пропускающую свет ткань себе на плечи и подхватил искалеченную маркизу на руки.

Николь закричала от боли, но мне удалось оттащить её в тень, ближе к дверям, и укутать в ткань штор, пресекая пламя. Одежда сползала с нас клочьями, подозреваю, волосы тоже, но в ту минуту было не до эстетики.

На крики и шум сбежались слуги и замерли при виде жуткого зрелища.

Мне захотелось убивать. Натурально.

Тушить себя — занятие малоприятное, к счастью, в спальню подоспел Элиот, у которого осталась капелька мозгов и предприимчивости. Слуга и помог мне не прожариться до состояния готового стейка.

Чувствуя, что не справляюсь с дикой болью, а силы покидают меня, дотянулся до ближайшего к нему слуги — Элиот с мозгами мне ещё пригодится — дернул малознакомого мальчишку к себе за запястье и впился в шею. С каждым глотком горячая кровь возвращала жизнь, унимала агонию. Ожоги начали затягиваться.

— Позовите лекарей! Разбудите графиню! — закричал Элиот, как будто из-под воды.

Жертва уже не трепыхалась, так что парня пришлось отпустить, пока тот не умер от истощения. Изуродованный шрамами, но хоть не открытыми ранами, поднялся на непослушных ногах и стряхнул с себя обгоревшие ошмётки рубашки, брюки укоротились до состояния обожжённых шорт.

Николь не шевелилась, эта мысль разорвала время на до и после.

Лекари, я смотрю, в поместье Сен Клэр не торопятся, а может, и вовсе спят.

Превозмогая боль, я опустился на колени перед маркизой, сломанной куклой лежавшей у стены, прислушался к дыханию. Ровная, час назад фарфоровая кожа сходила лоскутами.

Меня затрясло от гнева и безысходности. Обернулся в поисках помощи.

Похоже, вид у меня был зверский, потому что слуги отступили.

В расширившихся глазах читался суеверный ужас. Заминка длилась минуту, показавшуюся самой длинной в моей жизни. Из толпы перепуганных смертных качнулась Нора. Белая, как полотно, подошла на негнущихся ногах, неловко опустилась возле госпожи и протянула запястье.

Служанка вскрикнула, когда я впился в него клыками, разрывая плоть, но в обморок не упала, хотя зрелище было пугающим, а боль, подозреваю, дикой. Приподняв голову Николь, я вливал в раскрытые губы кровь смертной — единственное, что могло сейчас помочь.

Вампиресса не подавала признаков сознания, алая дорожка стекала с уголка рта, наши с Норой усилия обращались в прах, но в миг, когда я отчаялся вытянуть возлюбленную с того света, маркиза вздохнула и сделала глоток.

Распахнула глаза, заполнившиеся багровым, — такие страдания сумел бы вынести лишь зверь с безумной тягой к жизни. Потянула к себе руку и впилась в окровавленное запястье Норы. Зрачки девочки закатились, и она без сил рухнула рядом с Николь.

Высвобождать служанку пришлось в экстренных условиях — зверь на пороге смерти не отдавал свою добычу. Если бы не Равия, подскочившая к нам и отвлекшая внимание одичавшей вампирессы на себя, с Норой пришлось бы попрощаться.

А так маркиза села, как во сне, схватила её за волосы и впилась в шею. Долго пила кровь без какого-либо осознания себя во взгляде, затем дрогнула, отпустила несчастную и отключилась. Я насилу успел поймать её голову, чтобы не ударилась о каменный пол.

— Что, милостивый мрак, за столпотворение?! — всклокоченная и заспанная леди Шарлотта в полупрозрачной ночной рубашке, едва прикрытой верхним платьем, ворвалась в покои в сопровождении перепуганных лекарей.

Не зря боятся!

— Николь! — вскрикнула рыжеволосая вампиресса.

Увидев подругу, бросилась к нам, забыв про свет Сортры. Обожгла обнажённые руки, зашипела и опустилась на колени возле маркизы. На медных ресницах заблестели слёзы. Она повернулась ко мне с немым вопросом, и, когда поняла, что мне тоже немало досталось, её глаза расширились от ужаса.

— На месте маркизы могла оказаться я! — закричала графиня, кажется, впав в истерику. — Мог оказаться граф! Любой из моих высокородных гостей! Как такое могло случиться в доме Сен Клэр?!

Очнувшись ото сна, слуги забегали, засуетились. Лекари с осторожностью, будто хрустальную, подняли бесчувственную Николь с пола.

— Отнесите маркизу в спальню графини Сен Клэр, — велел я, видя, что Шарлотта не в состоянии. Лекари замешкались, но после кивка госпожи подчинились. — Отпаивайте кровью. Если хоть волосок с её головы упадёт, я лично перегрызу вам глотки.

— Как это произошло? — наконец, сумела выговорить леди Шарлотта, трясущейся рукой стирая слёзы с щёк. — Николь хоть…

— Жива, — подтвердил ледяным тоном. — Я тоже хочу знать, как это произошло.

— Кто готовил покои к возвращению маркизы Бертье? — совладав с собой, дрожащим то ли от страха, то ли от гнева голосом спросила графиня. Слуги подобрались. — Кто проверял окна?!

В спальне воцарилась тишина.

Глядя на изуродованные руки, подумал, что вампиры, по крайней мере, во владениях Сен Клэр, слишком легкомысленно относятся к своей жизни. И я не исключение. Гардины… Еще бы тюль повесили. Против живого огня, на котором я вспыхнул, как спичка, а Николь провела несколько долгих минут.

— Я, госпожа, — в неверном голоске я узнал Равию.

Зажимая ладонью раненую шею, девушка выступила вперёд в гробовом молчании. Далее произошло то, чего я меньше всего мог ожидать.

— Змея! Предательница! — прорычала леди Шарлотта и подскочила к служанке, растеряв привычную грацию и степенность.

Замахнувшись, ударила девочку по щеке. Та всхлипнула, но глаз не опустила. Я придержал Элиота, дёрнувшегося за моей спиной, как если бы пощёчина досталась ему.

— Довольно, графиня, — поймал за запястье бессмертную, занёсшую руку для новой оплеухи. Обернувшись, вампиресса посмотрела на меня так, словно я тоже предал её.

— Николь чуть не умерла, а ты защищаешь эту… Эту… — вампиресса схватилась свободной ладонью за ключицы, точно ей не хватало воздуха.

Я догадался, что истерика ещё не миновала. Приняла форму отрицания и поиска виноватых, но не позволяла светской львице мыслить здраво.

— В краях, откуда я родом, не чинят расправу без доказательства вины, — вступился я. — В конце концов, это мог быть и несчастный случай.

Элиот окинул меня благодарным взглядом и скользнул к плачущей девушке, поддержал бедняжку за плечи. Равии крепко досталось, и я взял на себя смелость кивком головы отпустить их обоих.

В случайность я не верил так же, как и в вину Равии.

Если предатель и есть, искать надо среди слуг городской резиденции. Девчонка же приехала вместе с нами и всё время оставалась при госпоже, у неё не нашлось бы возможности испортить карниз. Да и не стала бы она подставляться и помогать Николь и Норе ценой собственной жизни.

Недоброжелатель мог прийти и извне.

«Вы выполните мою просьбу, маркиза, или поплатитесь за упрямство самым дорогим», — всплыл в памяти властный тон герцогини де Лонтельи. Хотел бы я знать, чем Николь заслужила гнев влиятельной особы, и о какой просьбе шла речь, ведь начало разговора я не застал.

Оставив слуг разбираться в спальне маркизы, увёл леди Шарлотту в её покои, пока разгневанная вампиресса не навредила другим или себе.

Николь, едва живая, пересобранная по кусочкам, лежала без сознания в постели графини. При виде неё леди снова ударилась в панику, так что лекарям пришлось дать ей успокоительное и уложить спать рядом с подругой. Благо, широкое ложе позволяло.

Один из лекарей бережно обрабатывал ожоги графини, поскольку с Николь они успели закончить, другой осматривал меня. В зеркало я предпочел не глядеться, вида изувеченных рук и ног хватало с лихвой.

На предложение перевязать раны я махнул рукой, шагнул к столику у постели, на котором стоял высокий кувшин с кровью и жадно припал к нему. Глаза молодого человека расширились, но лезть под руку он не решился.

Сила хлынула в истощённое тело, повреждения вновь стали заживать. Странное дело, уже не в первый раз я замечал, что кровь живой жертвы оказывала на меня иное влияние, нежели остывающая жидкость в сосуде из металла.

Подавил в себе страстное желание броситься на одного из лекарей — так от них было бы куда больше толку. Частое рваное сердцебиение раззадоривало зверя, и я насилу дождался, пока они, поклонившись, покинут спальню.

Николь и Шарлотта спали, повернувшись друг к другу, как два ангела, которыми они не являлись. Придвинув к кровати кресло, я берёг их сон.

Веки тяжелели, голова клонилась к плечу, а я всё гадал, кто и за что ненавидел мою любовь настолько, что попытался уничтожить самым жестоким из возможных способов.