ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Приняв новый пост в наркомате, Игнат понял, что партия вверила ему чрезвычайно ответственное дело. Это в разговоре с Петровским он мог и пошутить насчет назначения, и подтрунить над собой. Однако к любому делу привык относиться с предельной ответственностью и потому взялся за работу настойчиво и упорно. Каждое утро из «Астории» он направлялся в здание бывшего министерства внутренних дел и терпеливо разбирал бумаги департамента местного хозяйства, вникая в особенности жизни губерний, уездов и волостей обширней территории России.

Это оказалось адски сложным занятием, поскольку все чиновники демонстративно покинули службу. Но Игнат съездил на Металлический, на другие заводы знакомой Выборгской стороны и привез в наркомат несколько служащих, которых знал еще со времен войны. Работа пошла споро, и вскоре Игнат с помощниками Григория Ивановича составили и разослали на места обращения: «Об организации местного самоуправления» и «Инструкцию о правах и обязанностях Советов».

Новое дело начинало раскручиваться. И все же Брянский район не выходил из головы. И чем больше проходило дней, тем больше о нем думалось.

Сюда, в Питер, из Брянска к Игнату шли письма от Григория Панкова, а из столицы к Панкову летели письма Игната.


Игнат — Григорию Панкову.

17/ХII — 1917 г.

Нишу под свежим впечатлением от демонстрации. Давно я не переживал такого радостного, бодрого чувства. Более 4 часов я простоял, и при виде десятков, сотен, тысяч рабочих, солдат, красногвардейцев с массой знамен душу наполняла вера в нашу конечную победу.

Несмотря на то что демонстрация была объявлена за один день, она напоминала своей грандиозностью похороны 23 марта[1]. Только резче, народного типа, жестче лозунги: «Да здравствует Совет Народных Комиссаров!», «Да здравствует национализация банков, земли, заводов!», «Вся власть Советам, Учредительное собрание должно утвердить власть Советов!», «Да здравствует мир!», «Долой саботажников!» и так далее. С такой силой можно работать, и как бы там ни пищали кадетские подголоски, по налицо наше господство, наша сила.

Игнат.


23/ХII — 1917 г.

Дорогой Гриша!

…На 8 января назначается съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, на 15 января — крестьянских. Ввиду этого надо было бы подъехать к вам… хотя бы за мандатом на съезд, ибо перспективы таковы, что съезд может разогнать Учредилку. Все бессилие Учредилки — особенно правых с.-р. (эсеров) — уже достаточно выяснилось… Вообще Учредительное собрание — совершенно не нужно…

Что касается меня, то я сейчас подвизаюсь на совершенно новом поприще — земского деятеля. Я — «глава» целого земского отдела…

Что за комиссия, создатель, быть «главою ведомства»! Кроме сего, несу пока несложные и временные обязанности секретаря нашей фракции…

Присылайте ваши «Известия», а что, говорят, на Брянском заводе с. — р. (эсеры) победили, правда? Ну, это ненадолго…

Твой Игнат. Пиши.


25/XII — 1917 г.

Вашу, т. е. твою, телеграмму я получил и передал в Комиссариат внутренних дел. Там были получены и предыдущие ваши телеграммы — они отвечали.

А но существу… нужно давить снизу на всю сволочь, пока не лопнет. Нет солдат? Вооружайте всех большевиков!

Обратите внимание на организацию Красной гвардии. Не упускайте оружие из своих рук. Организуйте в деревнях отряды из полупролетарских слоев, спаяйте их партийной дисциплиной.

Ну, пока, до свидания!

Будь здоров. Сейчас был в Таврическом: занимал места для фракций… Церетели хочет занять левый фланг, а я рядом с его фамилией укрепил большую вывеску: «Фракция большевиков!»

Еще раз будь крепок и здоров,

Твой Игнат.


1/1-1918 г.

Я получил твои газеты. Спасибо. Я очень рад, что ты так энергично работаешь в «Известиях». Ей-богу, это хорошо. Помни, что эта невинная на вид штука — писательство — сейчас имеет громадное значение. И если бы ты больше ничего не делал, ты бы мог быть спокоен — больше тебя никто не делает…

Я сейчас только что с собрания из Смольного. Ильич созывал для важной цели, но оно не состоялось… Около Литейного по автомобилю, в котором ехал Ильич со швейцарским социал-демократом Платтеном (кажется так), был дан залп… Ильич остался невредим, но швейцарец ранен — он успел пригнуть Ильича, и пуля угодила в руку Платтена и тем миновала Ильича.

Ничего раскрыть не удалось. Политическое положение обостряется. Правые с.-р. идут на все, организуют вооруженное восстание и ведут бешеную агитацию в войсках, на заводах.

Участь Учредительного собрания еще не выяснена, по жизнь его уже заранее сочтена. Очевидно его полное бессилие.

Впереди еще целый ряд битв, и к этому надо готовиться. Буржуазные социалисты — Черновцы, гоцевцы, либералы — мобилизуют силы и на почве разрухи попытаются дать нам сражение. Но они и буквально хотят дать сражение.

Уже нет вопроса о том, нужна или не нужна гражданская война. Положение выясняется до отчетливости.

В моменты величайших классовых конфликтов всякие общеклассовые организации, вроде Учредительного собрания, бессильны.

Мы на всех парах идем к Советской республике, и ничего другого у нас быть не может. Надо напрячь усилия, еще немного железной воли, и мы очистим путь для Советской республики раз и навсегда…

Ну, пиши. Будь тверд, стоек, крепок духом…

Мы победим!

Твой Игнат.


Панков — Игнату. 6/1-1918 г.

Здравствуй, Игнат!

Твое письмо, 2-е, я получил 2 января, но немедленно ответить было некогда. Готовился к отъезду. В открытке я написал уже, что черносотенцы побеждают. Фактически в нашем районе мы потерпели поражение, может быть, временное, это вопрос другой. 2 января было собрание Брянского Совета.

Товбинская резолюция прошла 15 голосами больше. Послать нам при мобилизации всех наших сил удалось 7 человек из 15 на районный съезд… На съезде за ними только крестьяне. Резолюция прошла наша. Раза два дело доходило до драки…

Товбин теперь председатель Брянского Совета. Он и вся его компания делают теперь все, чтобы свалить нас и, если удастся, устроить погром большевикам.

Кидают камни и на Петроград. Вот каково положение… А работы чертова пропасть.

Приступаем к конфискации частновладельческих заготовок леса при посредничестве полевого строительного управления.

Печатники просят конфисковать типографии.

Установил контроль над кинематографами…

Ну, пока всего.

Жму руку.

Григорий.


Игнат — Григорию.

7/1 — 1918 г.

Дорогой Гриша!

Поздравляю, Учредительного собрания… у нас нет. Эх, брат, и комедия же была! Похоронили мы парламентаризм и вбили осиновый кол над его прахом.

Небывалый факт: Учредительное собрание, избранное на основе всеобщего и т. д. — распущено, и распущено чрезвычайно легко.

…Здесь лозунг «Вся власть Учредительному собранию» собрал жалкие кучки саботажников, которые быстро были раздавлены.

Учредительное собрание умерло, да здравствуют Советы!

Буржуазный строй издыхает, да здравствует социализм!

Делать здесь нечего. Еду скоро обратно.

Поработаем вместе. Всего лучшего.

Твой Игнат.


Панков — Игнату.

11/1-1918 г.

Здравствуй, Игнат!

…Я еще написал 15 декабря последнюю статью «Управы большевеют», № 80. Но тебе почему не послал, так за неимением, но я постараюсь достать. Ты не знаешь, что с переходом «Брянского рабочего» к меньшевикам газета перестала выходить. Возникла забастовка, типография объявлена под бойкотом, но мы решили создать свой орган печати. Однако за месяц не выпустили ни единого номера… Я уже просил бежицких редакторов занять эту должность, но по решению общего собрания бежицких большевиков они все должны уехать красногвардейцами на юг.

Я послал вчера тебе протоколы съезда. В моем 2-м письме я забыл спросить тебя, как у вас раньше производились выборы на Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов: от всего съезда или от рабочих и солдатских секций? Сейчас прибыло немного солдат, и можно бы свалить эсеров и меньшевиков, да беда в том, что местная публика разъезжается по разным местам и фронтам. Вот почему у них большинство было в 12 человек.

9 января были митинги. Нужно сказать, что 5-го но работали и не торговали, а 9-го рабочие организации даже и забыли про этот день. Мы закрыли кинематограф, по теперь в Союзе металлистов имеется кинематограф в столовой; тогда они дебатировали до 11 часов ночи под 9-е, дать ли столовую под собрание или под танцы с кинематографом. В конце концов решили дать под митинг, в 3 часа его открыл я.

Наш митинг прошел также без оппонентов, хотя анархисты нападали на всех, по все больше, попятно, на патриотов.

Я часа 2 говорил, Кулькову понравилось, но я не удовлетворен. Мне хотелось вспомнить историю борьбы с 1905 года, жаль, не было материала из жизни Петербургского Совета рабочих депутатов и других…

На пашем митинге публика по внешности очень отличается от их меховых шуб, боа и прочего, так было и 5 января.

Я на съезд, кажется, не еду, много дел…

Таиса скоро приедет сюда, если не умерла с голоду, покуда получит теперь деньги, посланные мной 23 декабря…

Жму руку.

Григорий.


Игнат — Григорию. 16/1-1918 г.

Дорогой Гриша!

Я уже писал тебе, что возвращаюсь к вам. В этой мысли я еще больше укрепился. Хорошо в Питере, хотя и голодно. Съезд… колоссальная сила. Да, мы все же побеждаем. Вчера получил резолюцию и твое письмо… Речь Ленина — чудеса политики.

Последние вести — Рада пала, казаки объявили войну Каледину. Австрийский центральный комитет социал-демократической партии подал в отставку, так как рабочие Будапешта не подчинились приказам прекратить стачку.

Ночью Троцкий поехал в Брест.

Саботажники… заискивают и обивают пороги комиссариата. Несмотря на голод (хлеба нет, днями его не вижу, говорят, уже выдают 1/4 фунта, картофель вместо хлеба)… несмотря на это, дисциплина поразительна.

Умирая с голоду, мы побеждаем!

Твой Игнат.


Григорий — Игнату.

16/1-1918 г.

Здравствуй, Игнат!» Сегодня получил твою ободряющую открытку о приезде.

Как я рад!..

К нам обращаются в первую голову: «Что думает правительство в лице местной власти?» Недавно я послал тебе письмо. Теперь же я прошу тебя купить для меня обязательно: 1) «Русская фабрика», Дементьева и 2) «Правила о вознаграждении и пенсиях вольнонаемным мастеровым, рабочим и служащим в Артиллерийских заведениях Военного ведомства с приложением выработанных Особой комиссией Инструкций медицинского освидетельствования». Издано под редакцией Н. М. Лисовского, С. -Петербург, 1908 г., цена 50 коп. Эту книжечку можно достать в министерствах, но надо обязательно. Потом, между прочим, но обязательно захвати новинок книжных, на свой вкус… Твое письмо шло 8 дней. Я послал тебе телеграмму.

Твоя открытка приводит всех нас в веселое настроение, все рады…

Ну, надо кончать… Сейчас надо бежать на собрание Полевого Строительного Управления.

Сейчас, в 2 ч. дня, было собрание солдатских секций. Уже мы можем свалить эсеров и меньшевиков. Но теперь я буду ждать тебя, выберем тебя председателем Совета и исполнительного комитета и разгоним эту банду.

Ну, пока все.

Жму руку петербуржцу.

Твой Григорий.


Всего каких-нибудь два с половиной месяца пepeдышки, и то со стремлением буржуазии и черносотенце» поднять восстания, со стрельбой из-за угла и попыткой покушения на Ленина…

Нет, ни на миг не прекращалась война, объявленная пролетариату черными силами контрреволюции. А теперь, с начала восемнадцатого, эта война вступила в иную, еще более обострившуюся стадию.

Пролетарский Брянск взрывали изнутри, а с запада, всего в одном или двух переходах от пего, разводили пары германские бронепоезда.

Обстановка требовала возвращения Игната домой. Перед отъездом в последний раз заглянул на Театральную — проститься с Петровским и Дзержинским.

К Феликсу Эдмундовичу зашел вместе с Михаилом Ивановым. Председатель ВЧК уже знал от Игната о захвате меньшевиками и правыми эсерами Совета рабочих депутатов в Бежице. И теперь об этом зашла речь.

- Совет надо избавлять от явных и замаскированных врагов рабочего класса, — сказал Дзержинский. — Но борьба с ними может оказаться долгой и упорной.

— А мы ее поторопим, — произнес Иванов. — Бежицкая милиция в наших руках. Потому, если что, самых оголтелых на мушку…

Глубокие глаза Дзержинского, особенно выделявшиеся на осунувшемся, усталом лице, внимательно посмотрели на Михаила.

— Говорите, на мушку? Этого мы как раз не должны допускать! Очистить Совет надо без крови.

— Вот и товарищ Игнат мне это же говорит, — несколько смутился Михаил. — Только очень обидно, товарищ председатель ВЧК: огромный завод и краснобаи им заправляют.

— А вы убедите рабочих, что они — хозяева. Тогда и за винтовки не надо будет браться…

Загрузка...