Неоспоримый

Глава 5

Ческа

Я нажала кнопку управления воротами, чтобы они открылись. Когда я выезжала, мощеную подъездную дорожку и улицу осветили фары. Ехать ночью по встречной стороне дороги было непросто, и я вздрогнула.

Ранее я заглянула в винный холодильник и обнаружила, что осталось только красное вино. Пробормотав проклятие в адрес моего брата и его друзей за то, что они не оставили приличного алкоголя, я решила срочно заказать белое вино. Отказавшись от двадцатиминутной прогулки, потому что — черт возьми, нет — я направила танк на автостраду. Я с тревогой вцепилась в руль, когда мимо меня проносились машины. Возможно, Джош был прав в отношении этой машины.

Приехав, я припарковалась и вошла в магазин. Я осмотрела ряды и выбрала две бутылки белого вина, положив их в корзину рядом с шоколадом и чипсами. Я провела своей картой, чтобы расплатиться, и сунула сумку на пассажирское сиденье, пристегнув ее ремнем безопасности.

Я выехала из гаража, и мой телефон зазвонил через громкоговоритель, когда я выезжала на автомагистраль.

— Привет, — ответила я.

— Могу ли я скучать по тебе, хотя прошло всего несколько недель? Я уверена, что нам не суждено быть разлученными, — мгновенно ответила Эби.

Наш смех смешался, когда я выезжала с перекрестка, поворачивала на сто восемьдесят на кольцевой развязке и снова выезжала на другую сторону дороги. Быстро взглянув на часы, я услышала шум на заднем плане. Она отставала от меня всего на час.

— Ты только что ушла с работы? — спросила я, обеспокоенная тем, что она практически хорошо поработала за двенадцатичасовой рабочий день.

— Да, сверхурочно. В связи с предстоящим слиянием все безумно загружены. Все менеджеры тянут дополнительные часы, чтобы завершить работу. К счастью, нам платят вдвое больше за все, что происходит в нерабочее время, — заявила Эби. — Я иду на станцию пешком. Подумала, что стоит поговорить с тобой, пока у меня есть свободная минутка, потому что я упаду в обморок, как только вернусь домой.

— Тебе нужен день отдыха, — добавила я, понимая, что она никогда им не воспользуется. Не тогда, когда нужно было что-то сделать из ее бесконечного списка дел.

Эби была трудоголиком и упивалась этим. У нас было это общее. Она прошла свой путь наверх, поднявшись по служебной лестнице в технологической компании, в которой работала в Центре Лондона, и стала менеджером по работе с клиентами, курирующим глобальную компанию стоимостью в несколько миллиардов фунтов стерлингов.

— Отдых, это новое ругательство, — она усмехнулась. — Что ты задумала?

Я заметила и свернула с дороги, петляя по дорогам и под мостом, чтобы вернуться на нужную мне сторону.

— Аварийный винный рывок. Я еду в «Range Rover», который Джош взял на прокат для меня, вместо стандартной машины вроде моей, — последнюю часть я пробормотала, все еще немного раздраженная этой ситуацией.

Эби хихикнула.

— Ты же не хочешь попасть в аварию или, что еще хуже, выехать не на ту сторону дороги. Это заложено в твоих генах.

Я застонала. Это была давняя шутка о том, что я буду единственным в моем поколении, кто будет ездить не по той стороне дороги. Это была семейная черта. Когда моя мама была моложе и только что сдала экзамен по вождению, она ехала с моим дядей и своей подругой в качестве пассажиров и в итоге выехала на автостраду. Дело в том, что она ехала не в том направлении, осознав это только тогда, когда ей замигали фары и завыли клаксоны.

Я прикусывала губу, сдерживая смех каждый раз, когда представляла себе их лица.

Размышляя об этом, мой дедушка заехал не в ту сторону на многоэтажную автостоянку. Он столкнулся лоб в лоб с другой машиной, ехавшей вниз. Он признал свою ошибку, но скрыл ее, пробормотав что-то на беглом испанском, чтобы выпутаться из неловкой ситуации. Быстро сообразил, если хотите знать мое мнение.

Однако, по крайней мере, ни с кем из них не случилось несчастных случаев. Это было самое главное. Только со мной. Возможно, унаследованная поколениями привычка ездить не по той стороне дороги перешла бы к моему брату. Чудеса могут случаться.

— Я выдвигаю кандидатуру Джоша; он может взять выигрыш для команды.

Я объехала ряд баров, где группы людей беседовали снаружи, держа в руках свои напитки. Из некоторых доносились звуки музыки и света.

Калахонда была оживленным и популярным туристическим районом, где у нас на пороге было все необходимое для отдыха. Место было фантастическим для более тихого ночного времяпрепровождения, но более крупные бары и клубы были в Марбелье и Пуэрто Банусе.

Я поехала дальше по дороге. Вилла была расположена в одном из самых тихих районов, но все же в нескольких минутах ходьбы или езды от удобств и общей жизни. Эби рассказала мне о том, чего мне не хватало с тех пор, как я уехала — не так уж много — и пообещала позвонить ей, когда она мне понадобится.

— Это работает в обоих направлениях. Позвони мне, если тебе понадобится… — мой голос затих, и я сбавила скорость.

— Ческа! — крикнула Эби, привлекая мое внимание. Я понял, что она, должно быть, повторила это несколько раз.

Я посмотрела в зеркала заднего вида и не увидела на дороге других машин. Я съехала на обочину, на мгновение остановившись.

— Извини, но… там мужчина, — выпалила я, наблюдая, как он, спотыкаясь, поднимается на ноги.

Движения его тела выдавали его боль. Одной рукой он оперся о стену, всем весом опираясь на нее.

— Рада видеть, что ты снова знакомишься с представителями мужского пола.

Я фыркнула.

— Все не так.

— Ты же знаешь, что езда верхом на хорошем члене может решить множество проблем, — сказала Эби. — Я знаю, что ты не склонна регулярно пробовать разные меню, но метод проб и ошибок не повредит. В те времена…

Я прервала ее.

— Мне придется тебе перезвонить.

Повесив трубку, я отправила ее звонок на голосовую почту, когда она попыталась повторно набрать мой номер, и быстро отправила ей сообщение.

Ческа: Если завтра к этому времени от меня не будет вестей, предполагай худшее. Отправь поисковую группу. Может быть, я мертва, разрублена на мелкие кусочки и брошена испанской рыбе.

Аби: Ном-ном. По крайней мере, ты будешь вкусной закуской.

Поджав губы, я не была уверен, а беспокоиться мне или смеяться над ее ответом. Иногда я просто не могла с ней справиться. Я постукивала пальцами по рулю. Тебе не обязательно проверять человека, который явно ранен. Ты за него не отвечаешь.

Но я не могла оставить его здесь в таком состоянии. Откуда он взялся? Имело ли это значение?

Я выдохнула. Нет, не имело. Но я бы все равно помогла.

Я практически слышала голос моего брата в своей голове, когда заглушала машину и отправлялась на разведку.

— Будь осторожна с бездомными животными, которым помогаешь, будь начеку. Возможно, они просто набираются сил перед нападением.

Я не просто подбирала людей, куда бы ни пошла, более того, я помогала там, где была в состоянии. Если я была глуп из-за того, что не могла закрыть на это глаза, так тому и быть.

Честно говоря, это была просто человечность, доброта. Некоторые сказали бы, что у меня разбито сердце. Но я не была глупа. Говоря это…

Тусклые уличные фонари подчеркивали его высокую, четко очерченную фигуру. Он слегка сгорбился и тяжело оперся одним плечом о стену. Я откашлялась, давая ему понять, что присоединилась к нему.

Приближаясь к нему спереди, я сохраняла небольшую дистанцию между нами. Его тело было напряжено, и он казался на взводе. Я сдержала свою мгновенную реакцию на выставленные напоказ травмы. У меня вырвался вздох, но вместо этого я прикусила нижнюю губу. Мускул на его челюсти дернулся, стеклянные, но умные глаза изучали каждую частичку меня. От шлепанцев, джинсовых шорт и майки на бретелях до загорелых светлых волос, собранных в высокий хвост.

Безумный жар охватил меня. Я постучала ногой по полу, надеясь прервать его пристальное изучение.

— Нико, — я указала на машину. — Садись, и я отвезу тебя кое-куда. Я не могу оставить тебя в таком состоянии.

С гримасой он выпрямился. Он мгновение обдумывал мое предложение, прежде чем последовать за мной к машине. Я быстро убрала пакет с вином и пристегнула его ремнями к заднему сиденью. Подтягиваясь, он сморщил лицо, излучая дискомфорт, заставляя меня задуматься, насколько ему больно под одеждой.

Подойдя поближе, я подняла глаза и заметила полукровный отпечаток руки на стене. Я сглотнула и села в машину, набирая на телефоне варианты госпитализации.

Теплая рука накрыла мою, останавливая постукивание и оставляя пятна крови на моей коже.

— Никакой больницы.

Наполовину уверенная в своем немедленном решении, я убрала руку и за пять минут довезла нас до виллы. Я открыла ворота гаража и припарковалась внутри.

— Давай, я подлатаю тебя, как смогу, — предложила я, мое сердце бешено колотилось.

Я достала с заднего сиденья пакет с вином и закусками и позволила ему следовать за мной.

Открыв дверь, я бросила сумочку на приставной столик и направилась на кухню. Я отложила закуски и поставила вино в холодильник. Я почувствовала его неловкость. Казалось, он замечал все, что касалось меня и окружало его. Наблюдательный.

Неудивительно, что, в конце концов, мы были незнакомцами несмотря на то, что встречались дважды. И ты только что пригласила его войти.

Я оценила его должным образом, как не могла раньше. Глаза Нико отслеживали каждое мое движение, изучая меня. Под одним глазом образовался темный синяк, а на носу у него была небольшая шишка, как будто он был ранее сломан и таким образом зажил. Через его бровь зияла глубокая рана; я увидела, как просочилась маленькая струйка крови. Его белая рубашка была полностью разорвана, и, казалось, только несколько пуговиц удерживали ее вместе. Синяки и пятна крови покрывали его подтянутый живот и грудь.

Я мысленно встряхнулась, чтобы не пялиться на него. Возьми себя в руки, Ческа. Он ранен.

— Хочешь чего-нибудь поесть или выпить? — спросила я, не дожидаясь, пока вино охладится.

Вместо этого я повернулась спиной и налила большой бокал, положив в него несколько кубиков льда, и сделала несколько столь необходимых глотков.

— Воды, пожалуйста.

Его манеры заставили меня на секунду запнуться, но я наполнила стакан и поставила его на столешницу рядом с ним. Нико отхлебнул напиток, его лицо исказилось от явной боли. Достав какое-то обезболивающее, я протянула ему пару таблеток парацетамола, и он проглотил их.

— Оставайся здесь, — добавила я, быстро направляясь в семейную ванную. Я проверила температуру воды и достала кое-что необходимое из шкафчика под раковиной, отложив их в сторону.

Обернувшись, я подпрыгнула. Я зажала рот рукой, чтобы сдержать крик, мое сердцебиение участилось вдвое.

— Черт возьми, ты меня напугал! — я тяжело вздохнула, к его большому удивлению, если судить по выражению его глаз. — Полагаю, ты плохо воспринимаешь инструкции.

Его неповрежденная бровь слегка приподнялась в ответ. Нико продолжил раздеваться сам. Он снял свою испорченную рубашку, оказавшись топлесс. Было невозможно не заметить, насколько утонченной была каждая часть его тела, особенно дорожка волос, которая была под брюками с этой выступающей буквой V. Травмы немного отвлекали от этого. Можно подумать, я никогда в жизни не видела мужчину.

— Средство для мытья тела и все необходимое есть в душе. У меня есть запасная мужская одежда, которая тебе подойдет, — я прикусила нижнюю губу. — Потом, когда ты вымоешься, я обработаю твои раны. Хорошо?

Он кивнул; его рот скривился в сторону от дискомфорта от этого движения, прежде чем он снял остальную одежду. Расценив это как увольнение, я закрыла за собой дверь и направилась в спальню Джошуа. Порывшись в ящиках его комода, я отодвинула коробку с открытыми презервативами в сторону и достала спортивные штаны. Захлопнув ящик, я выудила футболку из шкафа.

Пробираясь по коридору, я коснулась ручки и остановилась. Я сомневалась, стоит ли вторгаться в его частную жизнь. Вместо этого я решила постучать. Я слышала плеск воды за дверью, но он не ответил несмотря на то, что я громко и неоднократно стучала.

Беспокойство охватило меня. Что, если бы он поскользнулся или упал? С этой мыслью я распахнула дверь и схватила одежду в другую руку. Я взглянула на матовую сетку душа, которая мешала мне разглядеть что-либо в четких деталях, кроме силуэта его тела. Мое воображение разыгралось.

Нико высунул голову из-за угла. Я сложила одежду и поставила ее на туалетный столик.

Я отступила назад.

— Я подожду тебя в гостиной.

— Ты уверена, красавица? — его хрипловатый тон наводил на размышления. Он слегка отшатнулся назад и прижал мыльную губку к своей загорелой коже. — Ты можешь вымыть меня дочиста, осмотреть каждый дюйм моего тела, — мой взгляд непроизвольно опустился вниз, но он намеренно прикрыл некоторые части себя, — в медицинских целях, чтобы уточнить план моего лечения.

Я медленно моргнула; должно быть, он ударился головой.

Ни одна из прежних враждебностей не была направлена против меня. Очевидно, что травмы не мешали представителям мужского пола флиртовать, равно как и представительницам женского пола не мешали глазеть на пострадавшего человека и воображать, что они принимают его предложение. У тебя слишком давно не было секса. Это разветвление.

Мои мысли забрели на опасную территорию, и я мысленно хлопнула себя по запястью. Он отвлекал себя от очевидного. Было естественно отмахнуться от боли ради чего-то более приятного. Я не обиделась на его ухаживания. Польщена? Определенно.

— Хорошая попытка, Казанова, — я покачала головой, закрывая за собой дверь и оставляя его мыться.

Я достала аптечку побольше, отодвинув в сторону основную. Поскольку Джош дрался профессионально, было гарантировано, что под рукой всегда будет хотя бы одна. Я покачала головой: ММА может быть кровавым и беспощадным видом спорта.

Я сидела за обеденным столом, скрестив ноги, разложив по всей поверхности предметы из аптечки первой помощи, которые, по моему мнению, были необходимы.

Мое внимание переключилось на Нико, когда он вошел в большую комнату открытой планировки. Гостиная и столовая были расположены в одной зоне, а кухня находилась чуть в стороне, занимая все пространство от передней до задней части виллы. Мне всегда нравилось, как безупречно это выглядело.

Он был без рубашки. Но я поняла почему. Я поморщилась от контраста цветов, покрывавших его грудь и спину. Синяки и порезы. Мой интерес перешел на его сторону. У него была татуировка во весь рукав от правого плеча с замысловатыми толстыми линиями черного и серого оттенков, которые окружали рисунки поменьше. Она артистично изгибалась и заканчивалась у его запястья.

Продолжая изучать, когда его рука наклонилась, до меня дошло, что это были не сплетенные линии, а очертания тела змеи с мелко проработанными чешуйками. Голова змеи демонстрировала острые клыки, а раздвоенный язык располагался на внутренней стороне его запястья. Смелый выбор.

Я указала на стул напротив, вытянув ноги, которые казались такими бледными по сравнению с его загорелой кожей.

— Итак, ты Нико, — заявила я.

Он осторожно взгромоздился на стул, оставив достаточно места, чтобы я могла позаботиться и о его спине.

— Николас, мои друзья зовут меня Нико, — он поморщился, когда я приложила ватку с дезинфицирующим средством к его брови, где все еще сочилась кровь. — Скажи мне свое имя.

— Все зовут меня Ческа.

Я посмотрела на него сверху вниз, моя грудь была на уровне его глаз. Нам обоим было трудно это игнорировать.

— Что случилось? — спросила я, любопытствуя узнать, как он дошел до такого состояния.

Судя по его виду, он был человеком, который мог легко защитить себя. Нико окружала та самая атмосфера, но с моей стороны было неправильно судить только по внешности.

Проигнорировав мой вопрос, он задал свой.

— Парень?

Я сильнее надавила на порез на его брови, заработав шипение в ответ. Мои губы дрогнули. Это за то, что ты заранее был груб со мной.

Я взяла со стола два предмета — клей и стежки бабочками — и подняла их.

— Предпочтения? И нет, никакого парня.

— Клей, — ответил он, высунув язык между зубами, демонстрируя полоску для пирсинга языка. Он соблазнительно зажал шарик между длинными белыми зубами.

Теперь это… было бы совершенно уникальным опытом, используемым в определенном месте. Какой еще пирсинг у него был? Мой взгляд метнулся к его ушам, увидев их с нетронутыми пирсингами. Удивительно, что их не вырвали во время его ссоры.

Отложив стежки бабочкой в сторону, я промокнула кровь с его брови. Мое тело подалось вперед, чтобы сосредоточиться и выбрать правильный угол. Руки Нико свободно лежали на внешней стороне моих бедер. Я изо всех сил старалась не реагировать на его прикосновения, стягивая кожу, пока выдавляла клей по линии над небольшим порезом, держа его туго и слегка дуя, пока он застывал. Столько крови из-за чего-то незначительного, но травмы головы были именно такими.

— Ты часто приглашаешь незнакомых людей в свой дом? — спросил он.

— Не принимай мои действия за слабость. Возможно, я пригласила тебя, чтобы позаботиться о твоих ранах, потому что я такой человек — я помогаю людям, если могу, — мой голос был ледяным. — Но я могу ранить тебя и защищаться, если ты окажешься опасен для меня. Хочешь проверить эту теорию?

Нико усмехнулся, и этот звук согрел каждую частичку моего тела.

— Кто научил тебя защищаться?

Я продолжила обрабатывать остальные мелкие порезы и царапины. С синяками я особо ничего не могла сделать, кроме как намазать их кремом с арникой. Большая часть крови с его тела смылась в душе, предоставив мне чистый холст для работы.

Мне приходилось делать это для моего брата и некоторых его друзей несколько раз, особенно когда он отказывался ехать в больницу или обращаться к врачу, зная, что это дойдет до наших родителей. Затем он получил бы еще одну обстоятельную лекцию о недостатках профессии, которую он любил и которой хотел заниматься всю свою жизнь. Но они придирались к нему только из любви.

— Я не могу раскрыть все свои секреты. А что? — я одарила его улыбкой. — Ты, случайно, не серийный убийца?

На его лице промелькнуло веселье, прежде чем он дернулся от укола дезинфицирующего средства, которым я промазала еще один порез на его мускулистой груди.

— Что, если бы я был киллером, а не серийным убийцей? Это что-то изменило бы? — он ухмыльнулся. — Стал бы убийца открыто признаваться в том, что он убийца?

Я закатила глаза.

— Возможно. В зависимости от их личности, от того, чего они хотели добиться своими убийствами.

Его ухмылка расширилась до настоящей улыбки, которая заставила меня остановиться, чтобы осознать это.

— Я не буду кусаться, пожалуйста, просвети класс.

Настоящие криминальные документальные фильмы и подкасты меня безмерно заинтриговали. Я была одной из тех странных людей, которые могли расслабиться, слушая или наблюдая подробные подробности ужасов, и называли это расслаблением, пока клевали носом перед сном.

— Большинству серийных убийц нравится, когда о них пишут. Они любят публично хвастаться своими преступлениями. Они жаждут внимания. Но не все, некоторые любят прятаться на виду. Быть рядом с тобой в школе, на работе, сливаться с нормальным обществом, чтобы их никогда не поймали, — я сделала паузу, отметив, что он полностью прислушался к моей болтовне. — Ты знал, что серийные убийцы могут сопереживать? Это меня удивило, но обычно это не направлено против тех, кого они убивают. Это сложно и интересно, когда исследуешь, особенно известные дела и не очень известные. Полагаю, убийцы могут быть похожи.

Я пожала плечами.

— Как же так?

Его руки упали с внешней стороны моих бедер, и я переместилась к его спине, заклеивая несколько больших порезов, но оставляя много таких, которые со временем легко заживут сами по себе.

— У серийных убийц есть мотив или они обычно следуют определенной схеме. Не всегда, но обычно. Убийца — это тот, кто планирует убить или уже убил, но не таким образом или поведением, чтобы привлечь к себе внимание. У них может быть мотив для этого, или они могут делать это потому, что у них что-то не в порядке с головой, и они жаждут этого.

— А как насчет тех, кто убивает, чтобы защитить кого-то и свою территорию, или борется с вредом и правонарушениями?

— Самооборона, — мгновенно парировала я. — Законы Великобритании нелепы; они почти всегда поддерживают преступника. Разумная сила.

Я усмехнулась, не желая спускаться в эту кроличью нору.

Нико напевал, двигая челюстью из стороны в сторону с отсутствующим выражением лица.

— Все мы убийцы в той или иной форме. Некоторым людям нравится демонстрировать свои убийства. Даже на небе виднеется кладбище звезд, словно для того, чтобы научить нас, что смерть преследует нас по пятам.

Я отошла, закончив ухаживать за его телом. Я стояла к нему спиной, пока собирала аптечку, запихивая все необходимое в мешок для мусора.

Мы все убийцы в той или иной форме.

Я полагаю, что мы могли бы быть такими. Эмоционально ты мог бы убить кого-нибудь или разрушить чьи-то надежды и мечты. Разные мысли проносились в моей голове, и интрига уколола меня. Я хотела узнать больше о человеке, который сильно оступился на дороге, который доверился помощи незнакомого человека и с явным интересом выслушал мои слова.

Но он был тем человеком, который дважды бросил на меня сердитый взгляд, как будто я сделала что-то не так.

Он поднялся со стула, устраиваясь на большом диване.

— Еда или вода? Тебе принести что-нибудь? — спросила я.

— Это уже второй раз, когда ты предлагаешь. Ты пытаешься напоить меня или накормить до смерти?

Я покачала головой с легкой улыбкой.

— Нет. Это называется гостеприимством. Ты сомневаешься в намерениях каждого?

— Обычно — да.

— И как тебе эта паранойя? — я приподняла бровь.

Нико прикусил уголок губы. Что-то неописуемое промелькнуло в его чертах, прежде чем разгладилось.

— Сегодня вечером не очень хорошо.

Каким-то образом я поняла, что он подразумевал нечто большее, чем просто то, чему я была свидетельницей. Я чувствовала эту сводящую с ума фамильярность по отношению к нему, хотя он был просто незнакомцем. Для меня это загадка.

— Кроме пореза у тебя над бровью и нескольких синяков на лице, других травм головы у тебя, насколько я могла видеть, не было. Я не думаю, что у тебя сотрясение мозга, но я не медицинский работник, так что не верь мне на слово, — заявила я, жалея, что не могла вместо этого отвезти его в больницу на всякий случай.

Я заметила его бумажник и телефон на буфете, цифровые часы на запястье, по которым можно было легко звонить и отправлять сообщения.

Почему он не позвал Бена или кого-нибудь еще на помощь?

Пальцы Нико коснулись брови, которую я приклеила, и проделала довольно хорошую работу, как я могла судить.

Озвучивая свои вихрящиеся мысли, я спросила:

— Почему ты никому не позвонил, чтобы за тобой приехали?

Он поджал губы; осторожный тон, когда ответил.

— Я не хотел ни с кем встречаться. Не сейчас.

— Что с тобой случилось сегодня вечером? — спросила я, испытывая свою удачу.

— Серия прискорбных событий.

Мои губы приоткрылись, чтобы задать следующий вопрос, но он оборвал меня. Его голос был добрым, но решительным.

— Пожалуйста, я бы предпочел не обсуждать это.

Его взгляд умолял меня, и я сменила тему. Хотя мне было любопытно.

— Была ли какая-то причина, по которой ты был неприятен со мной на той неделе?

— Всегда есть причина.

— Не хотел бы ты поделиться почему?

Я постучала пальцами по своему боку.

— Не особенно, — ответил он, чем вызвал у меня раздражение. Золотисто-карие глаза пристально изучали меня, удерживая на месте.

— Тебе следует перестать так на меня смотреть, — заметила я.

Он облокотился рукой на спинку дивана, держась за затылок, отчего мышцы на его руке напряглись. Мой взгляд проследил за этим направлением, прежде чем я быстро отвела его, но не раньше, чем довольная ухмылка украсила его губы. Он сделал это намеренно.

— Например, как? — задумчиво спросил он, не желая дурачить меня этим невинным поступком. Этот человек нанес мне эмоциональный удар.

— Как будто ты решаешь, в какой позе трахнешь меня в первую очередь, — выпалила я, прикусив губу, не веря, что сказала это вслух.

Я прочистила горло, чувствуя, как горят мои щеки. Я проигнорировала ухмылку на лице Нико.

— Ну… Есть много разных позиций. Но сначала я бы предпочел, чтобы ты повернулась ко мне лицом, чтобы наблюдать, как твое лицо искажается от удовольствия, когда я вхожу в эту скользкую киску. После этого… — он пожал плечами, заставив мои мысли закружиться.

И все, о чем я могла думать, это каково это — чувствовать, что он смотрит на меня, что его постоянное внимание сосредоточено только на мне.