Неслужебное задание

Глава 20 Нет худа без добра

Через пару дней, после последнего разговора с фон Кутченбахом, заключённый Ричард Дагвард, был переведён в дальнюю военную тюрьму. В новой тюрьме заключённый Дагвард первое время доставлял немало хлопот персоналу. Страдая хроническим похмельем, он умудрился связаться с самыми проблемными заключёнными, которые поставляли ему дрянное пойло гордо именовавшееся «тюремным бурбоном». Так продолжалось примерно месяц.

Всё изменилось в один день, когда Дагвард одним ударом отправил в нокаут одного из заключённых, который, как ему показалось, грубо повёл себя с женщиной-психологом, одной из тех, кто приходили в тюрьму раз в несколько дней. Женщина была немного испугана, а Дагвард был отправлен в карцер на тридцать дней. К удивлению охраны, он не сопротивлялся и вообще, вёл себя не так, как обычно. И этот случай не ускользнул от внимания начальника тюрьмы, подполковника Эрика фон Кляйнера, которого за глаза называли не иначе как «гауляйтер». Причина прозвища крылась в тёмном прошлом семьи (далёкий предок подполковника был гауляйтером концлагеря в Польше во время Второй Мировой Войны). Надо сказать, что общих черт у подполковника и его далёкого предка было крайне мало, но было одно качество, связывающее их сквозь поколения. Эрик фон Кляйнер, как и его предок, обожал бокс. Сам фон Кляйнер долгое время был боксёром-любителем. Красивый хук справа отчётливо говорил, что перед ним боксёр. Подняв дело заключённого Дагварда, гауляйтер убедился в своей правоте — «золотые перчатки» Марса. Едва выйдя из карцера, протрезвевший Дагвард предстал перед подполковником. Сделка лежала на поверхности. Дагвард получал относительную свободу передвижения по территории тюрьмы и пятнадцать человек под своё командование. Из этих пятнадцати он должен был сделать команду боксёров к следующим соревнованиям «тюремной лиги».

Рек взялся за дело с необычным для него рвением. Он отобрал пятнадцать человек в различных весовых категориях и гонял их до седьмого пота. Уже первые тренировочные бои показали, что работы у него будет очень много. Все заключённые были любители помахать кулаками, но о боксе не имели не малейшего понятия. Первое время Рек посылал их в нокаут одного за другим уже в первом раунде. Заключённые пытались утихомирить своего зазнавшегося «коллегу по цеху», но Дагвард оказался настоящим диктатором, любое сопротивление установленным им правилам каралось на месте. В конце концов, один из членов команды не выдержал и попросил фон Кляйнера убрать его из команды. Надо сказать, что Рек не очень расстроился, ибо к тому времени в его жизни произошли два события, повлиявшие на всё дальнейшее.

Первое — женщина, которую он защитил, пришла его проведать на частном свидании. Она представилась как Матильда Милошевская («просто Мати» прошептала она, краснея на втором свидании). Сначала она приходила на час, всегда спрашивала о его здоровье и, произнеся несколько пустых фраз, уходила раньше времени. На каждом свидании, Рек всё больше понимал, что по-настоящему влюбляется. Наконец он набрался наглости и попросил «гауляйтера» разрешить ему свидание с Мати на сутки. Поначалу фон Кляйнер впал в ступор от такой наглости, но поразмыслив, разрешил. В конце концов, последние месяцы Дагвард вёл себя примерно. Он перестал пить тюремную брагу, следил за собой, привёл себя и команду которую тренировал в неплохую спортивную форму и вообще остепенился. «Хуже не будет» — подумал про себя гауляйтер и, как всегда, угадал.

Свидание проходило в так называемом «отсеке уединения» — длинном доме, разбитом на «номера» — комнаты с двуспальной кроватью, холодильником, маленьким визором с одной-единственной программой и… камерами скрытого слежения (как бы чего не вышло). Учитывая, что в «номерах» происходили свидания заключённых со своими жёнами и подругами, охранники следившие за камерами считались счастливчиками и буквально продавали «билеты на сеанс» своим сослуживцам, которым повезло меньше.

Река привели в такой «номер» под охраной, сняли электронные наручники и, поставив счётчик времени на сутки, закрыли за собой дверь. Мати ждала его в комнате. На ней была голубая туника, из-под которой выглядывали коротенькие шорты, золотистые локоны были собраны в хвост, туфли стояли около двери. Она то и дело сновала между большой сумкой и столом, доставая угощения. Расставляя еду на столе, Мати постоянно что-то щебетала, Рек заметил, что она очень нервничает. Послушав пару минут её нелепый щебет, он взял её за талию и сильно, но не грубо притянул к себе. Мати пыталась что-то сказать, но Рек прижал палец к её губам, а затем ласково положил её голову себе на грудь. Они простояли так несколько долгих минут. Рек возвышался над Мати почти на полторы головы, за последние месяцы он накачал мускулатуру, и миниатюрная девушка казалась рядом с ним совсем хрупкой. А дальше, всё было, как в плохом кино — поцелуи, охи-вздохи, сплетение тел, короткий отдых и снова всё с начала…

Когда они, наконец, добрались до еды, Рек сказал:

— Если бы я знал, что встречу настоящую женщину только сев в тюрьму, я бы сделал это ещё десять лет назад.

— И получил бы ещё пятнадцать за совращение несовершеннолетней — ответила Мати, — мне тогда было всего четырнадцать.

Их свидания стали постоянными. Раз в две недели, Рек и Мати уединялись на сутки и выходили из «номера» уставшие, но довольные. А ещё Рек, как-то мимоходом подумал, что ему везёт на блондинок-психологов.

Команда, которую готовил Рек, начала добиваться успехов к тому же Реку удалось привлечь в неё одного из заключённых на которого он давно положил глаз. Звали его Андре Матиас.

Матиас был бойцом «буэфа» — особого подразделения полиции Рио-де-Жанейро по борьбе с наркомафией. Огромный негр за несколько лет службы уничтожил лично более сорока торговцев наркотиками. Всё было нормально, пока во время одного из рейдов, от выстрела Матиаса не погиб четырёхлетний мальчик. Матиас сорвался, натворил глупостей и в итоге попал в тюрьму. С самого начала, Рек хотел его в свою команду и, наконец, заполучил.

Вобщем, жизнь Река Дагварда, медленно, но верно входила в нормальное русло и, как ему казалось, он наконец-то мог назвать себя счастливым человеком. Даже будучи в тюрьме.

— Что ты опять натворила? — поинтересовался Гиора у сидящей напротив Анки.

— Ничего. — устало ответила девушка. Прошедшие сутки были очень напряжёнными, и Анка мечтала хоть немного поспать, но вместо этого пришлось явиться к Гиоре.

— Вождь явно к тебе благоволит. — начал Гиора и понял, что начать следовало не с этого. Анка, усталая и злая, мгновенно взвилась в «свечку».

— Что, не терпится меня к нему в койку затолкать? Очередную интрижку плетёте, Ваше превосходительство? Ан нет! Шалите! Не на таковскую напали!

— Сядь. — Гиора уже понял, что дал маху, — Я не об этом поговорить хотел.

— А о чём же? — подозрительно переспросила спецназовка.

— Постарайся вспомнить — кто дал тебе задание — встретить мнемоника?

— Генерал Вахрушев и Батя, то-есть — полковник Малинин.

— А больше в кабинете не было никого?

— Нет.

Гиора прошёлся взад-вперёд по кабинету, зачем-то постоял перед разбитым окном — стекло ещё не успели заменить, потом сел за стол напротив неё. Анка подумала, что в его виде что-то не так, но что именно — не могла понять — усталость мешала сосредоточиться. Да ещё этот разговор. Почему Эпштейн вспомнил о мнемонике сейчас? Что-то узнал?

— Я говорил как-то, что знал тех людей, на которых этот курьер работал.

Анка кивнула.

— Люди эти занимают очень высокие кресла. — продолжал Эпштейн, привычным жестом вскидывая руку к переносице и вдруг замирая так, с поднятой рукой. Несколько секунд он так сидел, застыв, потом опустил руку, и Анка сообразила, что же в облике Эпштейна не так — он был без очков.

«Линзы, что ли, вставил?» — мимоходом подумала она.

— С этими людьми связан был не только мнемоник. Но и полковник фон Кутченбах. — продолжал Эпштейн, — Вот я и спрашиваю тебя — не было ли его в кабинете во время вашего разговора.

Анка подумала, что всё это смахивает на допрос, а вслух сказала:

— Нет, не было.

— А что за человек был этот твой напарник?

— Какой?

— Которого с тобой отправили.

— Прапорщик? Как Вам сказать… такой чудила. Знаете — есть такие чудаки-люди. В армии их тоже хватает. Жил один. Семьи у него, по-моему, не было. И, что характерно — тыловик был. Сидел где-то на складе. Я его немного знала по гейрианской операции. Он там ухитрился каких-то дров наломать. С трофеями. Но ему всё это сошло с рук. То ли отмазали, то ли просто «забили».

— В подробности можешь не вдаваться.

Эпштейн пожевал губами. Анка отвернулась и украдкой зевнула. Хотелось есть и спать.

— Ладно, иди пока. — отпустил её Гиора.

— Есть.

Анка поднялась и тут, не смотря на усталость и отупение, её осенило:

— Мне сказали, что задание неслужебное.

— То-есть?

— Так и сказали. Задание, мол, неслужебное. Но экипировали как в командировку. Оружие скрытое выдали. И документы нарисовали.

— О как! Ладно, иди.

Оставшись один, Эпштейн долго сидел пригорюнившись.

— Что ты за человек, Ричард? — спросила Мати.

— Обыкновенный. — отозвался Рек.

Они только что закончили заниматься любовью и теперь просто лежали рядом на кровати в комнате свиданий. Рек перебирал, пропуская сквозь пальцы, её мягкие белокурые волосы.

— Нет, ты необыкновенный человек. В тебе есть какая-то загадка. Скажи, почему ты здесь? Что ты натворил такое?

«Потому что дурак!» — хотел сказать Рек, но вслух сказал:

— Возьми моё личное дело. Там всё есть.

— В том-то и дело, что нет. Мне не дают личные дела заключённых. Вернее — дают, но не всё. Там только часть информации.

— М? А зачем тебе это знать?

— Я же сказала — в тебе есть какая-то загадка.

Рек не ответил. А про себя подумал, что лучше бы Мати этого не знать. И опять вспомнилась Эвиза. Мимоходом, без раскаяния, вообще без эмоций.

— Ты вступился за меня тогда…

— Не люблю, когда обижают женщин. Мама учила меня, что девочек надо защищать.

— Тебе неприятно говорить об этом? Извини.

— Ладно. Это покажется странным и смешным — но в тюрьме мне лучше, чем на воле.

— Даже так⁈

Рек усмехнулся.

— На воле у меня не было тебя.

— А что у тебя было на воле? Я читала в твоём досье, что у тебя был свой космический корабль.

— Ну, был. Да весь вышел.

— А что у тебя произошло?

— Тебе, всё-таки, хочется это знать? А тебе надо? Вдруг ты изменишь своё отношение ко мне?

— Когда ты только здесь оказался — ты пил.

Рек промолчал.

— У тебя была женщина? Это из-за неё?

— Зачем тебе это?

— Извини. Тебе больно об этом говорить?

— Просто не хочу вспоминать. Только здесь и сейчас я понял, что надо жить сегодняшним днём, а не прошлым. Прошлое ушло. А я всё никак не мог отпустить его.

— Теперь отпустил?

— Да. Теперь у меня такое чувство, что всё это было не со мной.

— Я не могу понять — почему она так упорно меня избегает?

— Воспитание. — Гиора подпёр щёку рукой, — И менталитет.

— Мента… чего? — переспросил Март.

— Образ мыслей. — Гиора пошевелил пальцами в воздухе и добавил голосом еврея из анекдотов: — Таки он ещё спрашивает!

Март вздохнул. А Гиора продолжал тем же тоном:

— Вы мне тут говорите странные вещи! Завтра нас придут убивать, а Вы думаете за какую-то несчастную любовь! И весь мир для Вас закрыл подол одной юбки!

— Я Вас не понимаю.

— Извините, Акдак. Я… действительно — судьба Вашей планеты сейчас на волоске. А Вы…

— А я ничего не могу с собой поделать. — печально улыбнулся Вождь Счастья Человечества.

— Вам надо отдохнуть. — мягко сказал Эпштейн, — Выспаться.

Март снова вздохнул.

— Я пришёл к Вам за помощью. Что я делаю не так? — спросил он Эпштейна.

— Я не могу Вам ответить Акдак. Анна… Вы сами понимаете — давить на неё я не могу. Она воспринимает меня как начальника, и даже вздумай я говорить с ней на эту тему — доверительным разговор вряд ли выйдет.

— Я ждал, что она придёт сама…

— А вот это вряд ли.

— Вот я и хотел спросить — почему?

— Всё потому же. Воспитание. И образ мыслей. Менталитет.

Гиора снова машинально попытался поправить несуществующие очки, поймал себя на этом, усмехнулся и снова повторил:

— Вам надо отдохнуть, Март.

Смотреть в несчастные глаза влюблённого Вождя он уже не мог. Да, товарищ Акдак влюбился как пацан. И больше его ничего не волновало — даже реальность инопланетного вторжения, перед которым Гамма-249 была практически беззащитна.

А что же сама «виновница торжества»? А сама Анка Острова в искренность его чувств, похоже, не верила ни на грош. И это Гиора Эпштейн тоже прекрасно понимал. И уже не рад был, что в своё время именно он настоял на том, чтобы Анку оставили на Гамме в его распоряжении. И на отправке сюда людей Малинина. Хотя, с другой стороны, — именно Анка была тем самым ключиком к тайне. Тайне, по имени Альта Джеир.

Полковник Аз Азель встретил группу Волкодава на той самой лесной базе, где парой недель раньше Анка тренировала «Амазонок». Анки, однако, с ними не было. Её, не взирая на протесты, Гиора оставил при себе. На вопросы Стрельцова, куда они отправляются, Азель, ухмыльнувшись, туманно ответствовал: «в святая святых».

— Проектом «Чёрная Радуга» интересовались? Только не говорите, что нет. Вот решили вам показать. Не всё, но кое-что.

Проект «Чёрная Радуга» имел несколько направлений. Одно из них появилось после той, первой атаки трекларетан несколько лет назад. Счастьевцы честно изучили доставшиеся им тогда образцы техники, но не преуспели. Тогда они запрятали трофеи подальше — до лучших времён. Сейчас технику расконсервировали.

— Наша задача — поднять эту х*** в воздух. Или даже на орбиту. — сказал Аз Азель по-русски.

— А тебе-то самому летать на ней приходилось? — спросил Волкодав.

Азель выразительно пожал плечами.

— Да нашим что-то в голову не приходило. Это Дранг Ост додумался.

— Конгениально! — Джинн не выдержал и захихикал. Азель несколько обиделся.

— Использование трофейной техники абсолютно нормально. — сказал Волкодав.

— Наши решили — пока не разберутся, что к чему — не использовать. — ответил Азель.

— Разумно.

— Дагвард в кутузке сидит. — без предисловий начал Эпштейн, — На Земле. И посадил его туда фон Кутченбах.

«Так ему и надо!» — безучастно подумала Анка.

— А мне он здесь нужен! — продолжал Гиора, энергично прохаживаясь по кабинету, — Вобщем, я там провёл кое-какую работу. Слетай на Землю.

— А почему я? — уныло переспросила Анка.

— Потому что приказы не обсуждаются! — жёстко ответил Эпштейн.

— Так точно. Когда вылет?

— Вчера. «Мимоза» уже два дня стоит в космопорту.

Рек очень удивился, когда вместо комнаты свиданий, где ждала его Мати, его отвели в кабинет Гауляйтера. Ещё больше он удивился, и, прямо скажем, не обрадовался, обнаружив там вместо Гауляйтера Анку Острову.

— Хорошо выглядишь! — глумливо ухмыльнулась та, — Кому тюрьма, кому — мать родна!

— Если ты за мной, то я против.

— А кто тебя спрашивает?

— Я что — ваш раб⁈ — вспылил Рек, — Вы когда хотите — отправляете меня в тюрьму, когда вам надо — освобождаете! А когда становлюсь опять не нужен…

— Не ори на меня. — тихо сказала Анка и Рек моментально заткнулся. Острова была не тот человек, на которого можно было безнаказанно повышать голос.

— Что я должен делать?

— Мозги включить. Если они у тебя есть. В чём я сильно сомневаюсь.

«Мимоза» поразила Река приятной чистотой и ухоженностью. Первым, кого увидели Рек с Анкой, был Шим-Панг, с муравьиным упорством тащивший какой-то ящик. Он только мельком кивнул вошедшим и сразу же куда-то исчез. В кокпите На-Ла, как всегда, тупила в компьютер, а подстриженный и свежевыбритый Серый, сменивший свои стопные наряды и фенечки на обычный лётный комбинезон, уточнял у диспетчера расписание. Река встретили, как ни в чём не бывало, словно расстались они только вчера. И ему тоже не оставалось ничего, как занять своё кресло и вести себя так, словно ничего не происходило.

— Космопорт базы на запросы не отвечает. — сказал Серый. Но ещё раньше этой новости стало понятно, что на планете происходит что-то не то. Что именно — сказать было пока нельзя.

— Отсутствует спутник связи, — сказал Шим-Панг после недолгого сканирования пространства. — На-Ла, попробуй связаться с другим полушарием.

На экране ещё ничего нельзя было понять. Планета как планета. Видимость закрывали облака. Или это не облака вовсе? Рек почувствовал неприятный холод в груди.

— Что это? Это ведь не облака.

Его вопрос остался без ответа. На-Ла, сжав губы, возилась с настройкой экранов и одновременно сканировала пространство вокруг корабля.

— На-Ла! — позвал он, — Начни расчет гиперпрыжка на случай чего… Это не облака. Это пыль.

— Я не обнаружила ни одного из восьми спутников, — доложила На-Ла, — Попробую связаться напрямую. Ни одного корабля в зоне. Ребята, если кто-то и был здесь, они уже ушли. Постой! Я принимаю сигнал с планеты.

Звездолёт продолжал снижаться по пологой траектории. Рек отрегулировал передатчик, и теперь сигнал дошёл до них. Сперва просто чьи-то позывные, неясно и беспорядочно. Но потом связь ожила окончательно.

— … известный корабль! Ответьте диспетчеру! Кто вы? — в голосе говорившего явно слышалась паника.

— Шаттл «Мимоза». Я засёк ваш сигнал, — Рек снова что-то подкрутил и удовлетворённо кивнул передатчику. — Что у вас произошло?

— Нападение. Мы не ответили сразу, думали, что они вернулись.

— Кто — они? Кто на вас напал?

Корабль вошёл в плотные слои облаков. Ещё немного — и они увидят, что творится на поверхности.

— Боевые корабли. Много. Они обстреляли планету из космоса. Мы пытались связаться с Западным полушарием. У них — то же самое.

Рек тихо выругался. Анка никогда не слышала, чтобы он так ругался. Нехорошие предчувствия продолжали сбываться.

— Послушайте! Мое имя Рудольф Доннеган! Я — капитан грузового шаттла «Мимоза». Кто у вас отвечает за оборону планеты?

— Сожалею. Военная база была уничтожена в первые же минуты…

Корабль нырнул под облака. Теперь поверхность стала видна через обзорные стёкла. Дым. Лес и дым. И так — сколько хватало видимости.

— Это произошло примерно одиннадцать часов назад, — передавали с планеты. — Они обстреливали около часа. Уничтожили несколько городов, космопорт, военную базу…

— Спасатели уже работают?

Некоторое время передатчик молчал. Рек перевёл корабль на ручное управление и продолжил снижение. Передатчик снова ожил:

— У нас не хватает людей и техники. Мы не можем охватить все районы сразу. И связь с другими планетами отсутствует.

— Знаю. Ваши спутники связи уничтожены. На-Ла! Передай узким лучом на Землю сигнал бедствия.

— Уже сделано.

— Связь с Центральным Космопортом в Сверкающей Мечте есть?

— Нет. — отозвался передатчик, — С ними связь потеряли почти сразу.

— Я выберу площадку и посажу шаттл. Мы сами будем искать.

Они летели почти над самым лесом, но никто не волновался из-за вопиющего нарушения правил безопасности. Грузовой корабль был втрое больше любого авиалайнера и гораздо тяжелее. На бреющем полете в атмосфере он тратил массу топлива, и только искусство пилота спасало их от падения. Дым сильно мешал видимости, к тому же Рек старался держаться так близко к поверхности, как это вообще возможно. Иногда они срезали верхушки деревьев.

— Недалеко от тренировочного комплекса была поляна, — вспомнила Анка. — Мы могли бы сесть на неё… Если она ещё осталась.

— Эта?

Анка едва нашла в себе силы кивнуть, надеясь, что Рек поймёт её ответ не оборачиваясь. Что-то внутри неё окончательно оборвалось и дыхания не хватало для слов. Рек всё понял и включил маневровые двигатели, заходя на посадку. Вырвавшийся из-под днища воздух расчистил место от мусора, корабль качнулся на репульсорах и застыл. Снаружи щёлкала остывающая обшивка.

Когда Рек вывел наружу катер и все погрузились в него, это был единственный звук, сопровождающий их прибытие.

Базы больше не существовало. И тренировочного центра тоже. Земля была срыта метра на три в глубину, словно по ней прошлась гигантская борона. Отдельных воронок почти не попадалось. Местами в землю были вмешаны камни от ещё недавно стоящих здесь построек и поломанные, словно спички, деревья. Те, кто спланировал нападение, методично уничтожали всё, что оказывалось в радиусе действия лазерных пушек и орбитальных бомб. Счетчик Гейгера молчал. Радиации не было. Но в остальном это было ещё более страшно, чем на кадрах видеохроники.

Для пятерых человек здесь было работы на несколько лет. Вскоре Рек вынужден был вернуться на корабль и, в очередной раз, плюнув на собственную безопасность и расход энергии, летать из конца в конец в двух десятках метров над поверхностью, используя все датчики и сканнеры, какие вообще могли найтись на оснащенном самой современной аппаратурой корабле. Серый, Анка и На-Ла трудились внизу, где облетая на катере, где после сигналов Река, опускаясь на поверхность и вручную разрывая подозрительные кучи и канавы в тщетных поисках хоть кого-то живого. Они продолжали и ночью в свете корабельных прожекторов. Если находили что-то похожее на останки — свозили их в то место, которое по расчётам Анки, было центром тренировочной базы.

К утру, когда все уже падали с ног, Рек неожиданно исчез за деревьями и почти сразу вышел на связь.

— Я что-то нашел.

Усталость, отчаяние — всё слетело вмиг.

— Что это? Где? — Анка вырвала рацию из рук На-Лы.

— Следуйте за пеленгом. Я не могу тут приземлиться. Буду висеть над поверхностью. Увидите.

Они ринулись к катеру и помчались на электронный зов. Минут через пять полёта над кашей из болота и деревьев они увидели корабль, висящий над чем-то напоминающим островок. Но это был не островок. Это была впечатанная в землю крыша комплекса.

— Я попробую расчистить вокруг неё воздухом, — передал Рек.

Шим-Панг опустил катер вне досягаемости воздушной подушки корабля. Анка понимала, что надо подождать, но не могла просто сидеть и смотреть, выпрыгнула из катера. Шаттл медленно поворачивался над поверхностью, зависнув метрах в пяти от крыши. Направленная струя воздуха чертила аккуратный круг, разбрасывая в стороны землю, воду, обломки деревьев. Зрелище было завораживающее. Если бы у кого-то были ещё силы восхищаться и завораживаться. Все просто смотрели и молились каждый на свой лад, чтобы корабль не рухнул и чтобы все старания хоть к чему-то привели. Корабль совершил полный оборот и снова завис.

— Я подцепил её антигравом, — сообщил Рек, — Заходите с левой стороны. Буду держать, сколько хватит энергии.

Гоблин подогнал и посадил катер на крыше, в «мёртвой зоне» антиграва. Дальше всем пришлось спускаться в жидкую грязь и руками отрывать вход в бункер. Автоматика естественно не работала, и заклинившую дверь пришлось растаскивать, используя подручные средства. Все перемазались в грязи, взмокли, все стояли по колено в ледяной воде. И каждый гадал, что они увидят. Если внутри и были люди, они вполне могли задохнуться по причине того, что автоматика вышла из строя. Должна была выйти… Наконец дверь подалась. Серый тут же скользнул в проём, рискуя быть раздавленным створками, уперся спиной в одну, а руками и ногами в другую. Анка и На-Ла быстро подпихнули куда могли палки и камни.

— Держит, — прохрипел Серый, ещё немного подержал створки, чтобы убедиться, что действительно держит. Потом проскользнул внутрь. Фонари были наготове. Аккумуляторы в них ещё не сели. Так что, оказавшись внутри, они сносно осветили полуразрушенный коридор, уходящий вглубь. Если бы сейчас створки захлопнулись, спасатели оказались бы в ловушке. Рек мог помочь им только тем, что не давал сомкнуться жидкой грязи. Иначе остатки строения окончательно погребло бы бездонное болото.

Они нашли троих: Айвора и двух молоденьких спецназовок-«амазонок», которых Анка не знала. Айвор был ранен, с перебитыми ногами, но жив. Двое других только контужены. Они зашевелились, как только их принялись тормошить. Одна из них приняла На-Лу за иноземного захватчика и попыталась отбиться. Нужно было как можно скорее убираться, пока антиграв корабля не дал сбой. По счастью, техника не подвела. Катер вынес всех, хотя и тащился над самой поверхностью. Как только они отлетели на безопасное расстояние, Рек поднял корабль вверх. Освобождённая болотная жижа хлынула, погребая под собой то, что ещё оставалось от существовавшей здесь тренировочной базы.

— На корабль! — потребовала Анка.

С ней никто не спорил. Надо было заняться раненым, а уж потом думать, что делать дальше.

Спасательная команда прибыла к полудню, когда «Мимоза» прочно установилась на знакомой поляне, а её экипаж, наскоро напившись кофе, вернулся на место базы. Их ещё ждало дело, куда более безнадёжное и скорбное, чем поиски живых.

Не так просто было перебираться по изрытой и искорёженной земле, поминутно натыкаясь на преграды из разбитых стволов и кусков стен. Поэтому спасательные катера полагались больше на аппаратуру, чутко фиксирующую всё живое и мёртвое. Экипаж грузовоза, хотя теперь уже буквально падал на каждом шагу от усталости, всё ещё ползал от кучи к куче, надеясь непонятно на что. Теперь к ним присоединились те две молоденьких спецназовки, что отошли от контузии и просто не могли сидеть и смотреть, как трудятся другие. Анка переползла через кучу перемешанной земли и кирпичей и увидела, что Рек сидит, свесив ноги в какую-то ямку, и что-то разглядывает. Девушка подобралась к нему и рухнула рядом на колени. Рек держал в руках измазанную грязью женскую заколку. Руки у него как всегда дрожали, хотя именно сегодня это никого бы не удивило. Анка села рядом и забрала заколку из его руки. Несколько мгновений она пыталась вспомнить, не видела ли такую у кого-нибудь. Но не смогла вспомнить ни одного лица. Рек обернул колено полой грязного донельзя пальто и сцепил на нём пальцы.

— Помню, как вернулся из мастерской, а они лежали на пороге дома. — Анка поняла, что он говорит о родителях. — То, что осталось… Здесь ничего не осталось.

Анка сунула заколку в карман. Что можно было сказать? Наверное, ничего. У каждого из них была своя «сожженная земля» и они понимали друг друга.