Неудачник

ГЛАВА 39 СЛОАН

Готические шпили Академии Баллард возвышаются над пологими деревьями, когда ЭрДжей проезжает через железные ворота западного входа возле спортивного комплекса. Раньше мне нравился этот кампус. Каменная архитектура и тенистые дворы. Теперь же в моем желудке образовалась яма, которая поднимает кислоту к задней стенке горла.

В последний раз, когда эти коридоры видели мое лицо, я грузила коробки в багажник своей машины после уборки наших шкафчиков. Кейси к тому времени перестала выходить из комнаты.

До сих пор мне не приходило в голову, как я буду реагировать на возвращение. Или как эта экскурсия может повлиять на выздоровление Кейси.

— Я думал, Сандовер — это модно, — говорит ЭрДжей. Он выглядит как новоиспеченные родители, приехавшие на уик-энд, которые в восторге от ухоженных газонов и готической архитектуры. — Это просто дыра по сравнению с этим местом.

— Баллард лет на восемьдесят моложе, — говорит Лукас с заднего сиденья, где он большую часть поездки разговаривал по телефону. — Кроме того, богатые семьи не стесняются того, что их именами называют здания, когда они не финансируют исправительную школу для своих отпрысков-правонарушителей.

— Хорошая мысль. — ЭрДжей въезжает на парковку. Она заполнена для первого матча соперников в сезоне.

Пока он глушит двигатель, я остаюсь сидеть на пассажирском сиденье. Какого черта я здесь делаю — все это обрушивается на меня, как удар головой о раздвижную стеклянную дверь, я не уверена, что смогу выбраться из машины.

Глядя в окно на студентов, прокладывающих себе путь между машинами ко входу, я вспоминаю, что чувствовала в последние несколько недель после несчастного случая с Кейси. Ощущение, что у нас не осталось ни одного друга в мире.

— Эй, ты в порядке?

Должно быть, я выгляжу ужасно, судя по озабоченности, появившейся на лбу ЭрДжея.

Я прикусила нижнюю губу. — Я просто поняла, как Кейси может отреагировать на то, что я вернулась в Баллард.

— Что ты имеешь в виду?

— Ей до сих пор снятся кошмары. После начала занятий все снова стало плохо, но в последнюю неделю или около того она наконец-то начала спать. — Я сильнее закусила губу. — А что, если я просто зажгу динамитную шашку и брошу в ее окно?

— Нам не обязательно идти. — ЭрДжей мгновенно вставляет ключ обратно в замок зажигания.

— Тебе стоит попробовать отдать Кейси немного больше чести, — говорит Лукас позади меня. — Она сильнее, чем ты думаешь.

Я не уверена, что мне нравится намек на то, что я не знаю свою собственную сестру. Его нет рядом в три часа ночи, когда она крадется в мою комнату. Он не видел ее тонкий, бледный призрак, плавающий по дому большую часть лета. У меня есть желание сказать ему, чтобы он отвалил.

С другой стороны, может быть, есть какая-то мысль в том, что излишняя забота о Кейси может помешать ее выздоровлению. Можно утверждать, что в наши дни я могу быть немного слишком заботливой.

Кроме того, Кейси и Лукас провели достаточно много времени вместе после нашего возвращения. Вполне возможно, что она доверяет ему какие-то вещи, которыми не хочет делиться со мной. Насколько я знаю, она жаловалась, что старшая сестра создала вокруг нее удушающий кокон.

Прекрасно.

— Скажи что-нибудь. — ЭрДжей читает мое лицо в поисках подсказки о моих намерениях. Это мило, как он обеспокоен.

— У нас все хорошо. Возможно, у меня паранойя. — Чувство, которое вряд ли скоро рассеется. Я не думаю, что оно когда-нибудь исчезнет, предчувствие, которое поднимается из моего подсознания, когда я думаю о Балларде и о том, что он представляет собой сейчас.

Однако эти опасения оправдываются, когда мы едва успеваем выйти с парковки, как нас настигает дурная весть о смертельном враге номер один.

Я замечаю Милу, сидящую на багажнике кабриолета на площадке перед билетными кассами. Она одета в цвета Балларда и повязку с лентой на голове. Наверное, сейчас встречается с футболистом. Или занимается какой-то ерундой в студенческом совете. Раньше она ненавидела это дерьмо про школьный дух, так что я склоняюсь к варианту «она трахается с нападающим».

Я пытаюсь подтолкнуть нас к краю ее периферии, надеясь проскользнуть мимо, пока она отвлекается на импровизированную вечеринку. Ее окружают все, кого я раньше называла своим другом, пока они не сорвали маски, чтобы пощелкать своими вилообразными языками.

— Тебе нужно купить билеты на школьный футбольный матч? — спрашивает ЭрДжей, разглядывая очереди перед билетной кассой. — Слабо.

— Радуйся, что они не берут деньги за парковку, — отвечаю я. Я осторожно направляю наш курс, чтобы дать Миле широкий привал, используя живые щиты, чтобы избежать обнаружения.

— О, черт. — И тут Лукас срывает наше прикрытие. Он подталкивает руку ЭрДжея и кивает ему через плечо. — Идет.

Мы оба поворачиваемся и понимаем, что Мила не только отметила наше прибытие, но у нее еще и компания.

К черту мою жизнь.

— Кто? — спрашивает ЭрДжей, не понимая, что заставило нас вздрогнуть.

Я бы узнала эту вонь старых денег и высокомерия где угодно. — Оливер Драммер.

ЭрДжей смотрит на нас в ожидании более существенного ответа. — Я должен знать это имя?

— Он Дюк в Балларде, — говорит ему Лукас. — Он назначен Богом, насколько это касается его.

— Что это со школами для богатых детей и архаичными структурами власти? — Культурный шок, полученный в подготовительной школе, все еще не прошел для ЭрДжея. — Клянусь, я так близок к тому, чтобы объединиться с вами, засранцы.

Мы в ловушке. Мы медленно идем к неизбежному столкновению, пока Мила не оказывается передо мной.

У нее хватает наглости смотреть на меня. — Боже мой, Слоан. Прошла целая вечность.

Я вскидываю бровь. — Недостаточно долго.

Обращаясь к ЭрДжею, она смеется, как будто она в курсе шутки. — Не слушай ее. Она любит меня.

Это один из ее маленьких талантов. Быть абсолютно невосприимчивой к стервозности других. Как будто ее собственная стервозность настолько яркая, что свет других стерв не может проникнуть в ее роговицу.

— Как скажешь, — легкомысленно отвечает он. ЭрДжей все еще оценивает взаимодействие, смотрит на меня в поисках подсказок.

Возможно, было бы полезно провести для него ознакомительное занятие. Флэш-карты или что-то в этом роде. Это те люди, с которыми не нужно быть вежливым.

— Он милый, Слоан, — говорит Мила, ее глаза сияют. — Где ты его нашла и могу ли я одолжить?

Только через мой труп. Мила и близко не дотронется своими когтями к моему новому парню. Она красивая, мужчины бросаются в лужу ради нее. И она знает, как использовать это оружие. После того, как она предала меня, я мечтала побрить ей голову. Побрить ее на лысо. Я решила сделать ее призраком в надежде, что однажды я смогу случайно пролистать некрологи в метаверсе и узнать, что она умерла жалкой и одинокой.

— Я не совсем свободный, — замечает ЭрДжей, при этом не так уж незаметно переплетая свои пальцы с моими.

Мила замечает, но не успокаивается. — Хочешь сделать аэрографию? — Она показывает ЭрДжею талисман Ballard Bengal на своей лопатке. — Мы продаем их для благотворительности.

— Не, я в порядке, — говорит он.

Оливер замечает, что я наблюдаю за его приближением, и холодная усмешка расправляет складки его темных глаз. Если Мила заметила меня первой, он, несомненно, подошел посмотреть, что за суета. Когда его расчетливый взгляд останавливается на ЭрДжее, я понимаю, что ничего хорошего из этого не выйдет.

— Ни хрена себе, Слоан. Зацени, какие большие медные яйца на тебе.

Я сохраняю спокойный тон. — Не уверена, что появление на футбольном матче считается смелостью.

Оливер высокий и мускулистый, с руками больше, чем мои бедра. С тринадцати лет он выглядит на двадцать пять. На первом курсе он вошел в футбольную команду старших классов, и комплекс превосходства не проходит до сих пор.

— Разве не ты сказала нам всем умереть в огне, когда уходила в прошлом году? — напомнил он мне. — Надеюсь, ты не вернулась, чтобы закончить работу?

— Не искушай меня.

Он криво улыбается, что, возможно, несколько впечатляет. Только потому, что он живет ради драмы.

— Кстати, меня зовут Мила. — Моя бывшая подружка почти написала имя ЭрДжея на своих сиськах губной помадой. — Ты определенно сюда не ходишь. Я бы заметила, как по коридору идет король ростом шесть и два.

Я бы посоветовала ей съесть мешок членов, но она, наверное, уже наелась.

— Шесть и три. А я просто осматриваю заведение. — ЭрДжей пожимает плечами, но я вижу, как его губы подергиваются от юмора. Ее безудержный флирт не остался незамеченным.

— Я знаю, кто это, — говорит ей Оливер. — Он учится в Сандовере. Новый сводный брат Фенна. — Он направляет свой взгляд на ЭрДжея. — Ходят слухи, что медовый месяц закончился, и ты в разладе с Дюком.

— Он не ценит мое чувство юмора. — Одна из вещей, которые мне больше всего нравятся в ЭрДжее, это то, что он не попадается на приманку засранцев.

Оливер наклоняет голову.

— Как я слышал, у тебя скоро будет титульный бой. Берегись этого коварного левого хука.

— Умные деньги — на ЭрДжея. — Лукасу вдруг захотелось броситься в самую гущу событий, и я только жалею, что не успел схватить его за воротник рубашки до того, как он привлек внимание Оливера. — Дюку повезет, если он очнется до Рождества.

— Следи за своим кошельком, — с саркастическим смешком говорит Оливер ЭрДжею. — Как Гейбу нравится в подготовительном учереждении Сан-Квентин, Лукас? Ты вводишь ему в задницу упаковки с окси кодоном?

Доказывая, что он круче, чем кажется, Лукас закатывает глаза. — Да, ты такой крутой, Оливер. Я не помню, чтобы ты говорил столько дерьма в лицо моему брату.

Я подталкиваю Оливера, на что он отвечает довольной ухмылкой. Я плохо знаю Лукаса, но мне не нравится видеть, как он принимает дерьмо из-за того, что его брат облажался. Это самая низкая форма издевательства.

— Ты такой мудак, — говорю я Оливеру. — У тебя что, нет гвоздей, чтобы прибить их на парковочные места для инвалидов или что-то в этом роде?

— Ай, Слоан. Сурово. Мы просто посмеялись. Правда, Сиприан?

— Неважно. — Не обращая внимания, Лукас отправляется на поиски своих друзей.

— Я слышала, что твой отец отправил тебя в католическую школу, — говорит мне Мила. В ее предательских глазах сверкает желание упомянуть имя Кейси. ЭрДжей, должно быть, чувствует мой нарастающий гнев, потому что он сжимает мою руку, чтобы крепко прижать ее к себе.

— Похоже, это не повлияло на твою жизнь на свиданиях.

— Ага. Я шлюха Вавилона. — Говорю безразличным голосом. — А этой шлюхе надо припудрить носик.

— Не терпится узнать, есть ли в ванных комнатах дворецкие. — ЭрДжей закидывает руку мне на плечо, чтобы вывести нас из гравитационного колодца злобной скуки Милы и Оливера.

Мгновение спустя мы берем наши билеты и проходим внутрь маленького кирпичного стадиона.

— Ну, вот и все, — наклоняется ЭрДжей, чтобы сказать мне на ухо. — Я никогда не буду просить тебя подрочить мне.

Я бросаю на него вопросительный взгляд. В ответ он показывает мне следы от ногтей и отпечаток моей руки на своей, когда кровь приливает обратно.

— Вот это хватка, — весело говорит он.

— Мила — нехороший человек. — Что является глубоким преуменьшением и гораздо меньшим, чем она заслуживает. — И чтобы у тебя не было никаких идей — она хочет отсосать у тебя только для того, чтобы позлить меня.

— Я имею в виду, я не совсем занимаюсь политикой. — Он тут же вскидывает руки в знак извинения перед моим угасающим взглядом. — Полегче, тигренок. Шучу.

Ревность — это что-то новенькое для меня. Мгновенный кроваво-красный территориальный инстинкт, возникающий при мысли о том, что ЭрДжей может переспать с Милой, застает меня врасплох. Невозможно игнорировать то, что это значит. Кажется, я давно это знаю, но убедить себя в обратном уже невозможно.

У меня все плохо с этим.

Без всякой причины ЭрДжей ворвался в мою жизнь и перевернул все, что, как мне казалось, я знала о себе. Мой любимый цвет — черный. Мое любимое блюдо — пикката с курицей. И я не ревнивая девушка. Только теперь, видимо, стала. И это одновременно захватывает и немного раздражает. Потому что теперь у него есть власть. Власть манипулировать моим сердцем и завязывать его в узлы, пока я стою там беспомощная и зачарованная.

К счастью, он еще не знает об этом. Так что мне лучше не раскрываться.

— Что там за история? — спрашивает он. Мы пробираемся через вестибюль в сторону концессионных киосков. Я ненавижу это место с расплавленной страстью, но у них отличные мягкие крендельки. — Вы двое раньше были друзьями?

Это вопрос с подвохом. Я делаю паузу, размышляя о том, как мне перевести опыт войны между девочками-подростками в удобоваримую форму.

— Короткая версия такова: после случая с Кейси мы поняли, кто наши настоящие друзья.

— Что случилось? — нажимает он.

— Мила решила, что лучше пустить слух, что Кейси все это выдумала. Наглоталась таблеток и бросил нашу машину в озеро. Что жалкая второкурсница хотела привлечь к себе внимание и разыграла всю эту тщательно продуманную драму, чтобы завоевать симпатию. Что является полной чушью. Но это закрепилось, и они пытали ее. Называли ее сумасшедшей, психически больной, психопаткой. Издевались над ней. Кто-то положил смирительную рубашку в ее шкафчик — я поставила на правую руку Милы, чирлидершу Конни.

Он свистит себе под нос. — Девчонки жестоки.

Он понятия не имеет.

Парни не понимают соперничества, присущего отношениям между старшеклассницами. Дружи с теми, кто тебе нравится, да. Но твоя лучшая подруга — она всегда первая, кому ты перережешь горло, когда начнется переворот. Полагаю, это моя вина, что я не поймала Милу до того, как она поймала меня.

— Они были неумолимы, пока Кейси, наконец, не сломалась и не смогла вернуться в школу.

— И на этом все и закончилось? Никогда не пытались помириться?

Ха. Через мой безжизненный, гниющий труп. — Я родилась с дефицитом прощения, — сообщаю я ему. — Мила показала свою истинную сущность и может идти вперед, и отвалить навсегда.

— Черт, женщина. Наверное, я застал тебя в удачный день для второго шанса.

— Все, что ты сделал, это разозлил меня. Но она пришла за моей младшей сестрой. Никто не будет возиться с моей семьей и не получит поблажек.

ЭрДжей смотрит на меня горящими глазами. — Я сейчас так возбужден.

Улыбка щекочет мои губы. Клянусь, этот парень всегда говорит правильные вещи, когда мне это больше всего нужно.

Мы берем закуски, и ЭрДжей пишет Лукасу сообщение, чтобы он знал, где мы будем сидеть. Я не обращаю внимания на шевелящиеся губы и бросаемые в мою сторону взгляды, на разговоры, которые ведутся в тесном кругу, пока мы идем по коридору. Как будто я и не уезжала. Они все могут задохнуться от этого.

Я убеждаю себя, что худшее уже позади. Я пережила встречу с Милой и поэтому могу спокойно делать вид, что разбираюсь в футболе. Пока мы не направляемся к туннелю на трибуны, и тут меня хватают за плечо.

— Посмотрите на этих двоих. — Дюк, одетый в футбольную форму Сандовера, стоит с поднятым подбородком, излучая ехидное негодование. Его мутный взгляд прикован к моим и ЭрДжея соединенным рукам. — Разве это не слишком публично?

— Теперь ты меня преследуешь? — спрашиваю я своего бывшего.

Он насмехается над вопросом.

— Я капитан этой гребаной команды. — Он переводит свой жесткий взгляд с меня на ЭрДжея. — Не боишься, что слухи распространятся?

Наверное, в прошлой жизни я тестировала косметику на кроликах. Потому что меня наказывают. — Ты когда-нибудь знал, чтобы я чего-то боялся? — отвечаю я. Затем я продвигаюсь вперед. — А теперь, если ты извинишь нас, мы…

Дюк прерывает мой путь. — Нам нужно поговорить. Наедине.

— Нет.

Его рот сжимается. — Пять минут твоего времени, Слоан. Это все, что мне нужно. Это важно.

— Чувак, она тебя вежливо попросила, а теперь я буду вести себя как мудак. — ЭрДжей обхватывает меня за талию, чтобы притянуть ближе. — Пойми намек и отвали.

Дюк вздрагивает. — Да, блядь, скоро увидимся, чувак. Не волнуйся.

— Я выгляжу обеспокоенным?

Они оба выглядят готовыми к драке. Признаюсь, мой рептильный мозг слегка вздрогнул, увидев защитную сторону ЭрДжея. Готов защищать мою честь. Это горячо, даже если это регрессивно. Но мы ничего не можем поделать с тем, как общество запрограммировало нас на ковбоев и грубиянов.

Дюк снова поворачивается ко мне.

— Он не делает тебе одолжений, детка. Как ты думаешь, что случится, если кто-то сообщит папе, что ты затеяла?

— Кто-то, да? — Говорю я с сарказмом.

Он ухмыляется, совершенно самодовольный.

— Никогда не знаешь, кто может решить настучать, верно?

— Да? — К черту все это. Может, я и выгравирую себе надгробие, но я не собираюсь вечно жить под властью Дюка. — Тогда сфотографируй.

Я протягиваю руку и хватаю ЭрДжея за затылок, притягивая его к себе, чтобы наши губы слились в поцелуе. Это горячо и немного пошло, когда он ласкает мою задницу. И мне это нравится. Засовываю язык ему в рот и не пытаюсь сдержать стон возбуждения, который щекочет мне горло. Я знаю, что мы оба делаем это назло, но все равно не могу побороть непреодолимый всплеск похоти, который побуждает меня продолжать целовать его дольше, чем это необходимо, чтобы донести до него суть. Черт, я бы уже обнажилась и залезла на него, если бы какая-то часть моего рационального разума не знала, что мы стоим посреди стадиона, кишащего моими врагами.

Как я уже сказала, у меня все плохо.

В перерыве игра закончилась без счета после нескольких эпизодов, которые я не совсем поняла. Игрок Балларда был удален за некрасивый захват, в результате которого Фенн пробежал тридцать ярдов, чтобы толкнуть парня на задницу. Это тоже заставило Фенна поговорить, но он сумел остаться на поле. Фол привел к пенальти, который вратарь Балларда отбил под одобрительные возгласы с одного конца трибун и крики из секции болельщиков Сандовера о каком-то нарушении, которое я не могла объяснить.

Я чертовски ненавижу футбол.

Пока трибуны опустели, чтобы побежать в туалет, ЭрДжей и Лукас начали болтать о какой-то компьютерной ерунде, которую я не понимаю. Поэтому я достаю телефон и нахожу сообщение от сестры.

КЕЙСИ: Как дела? Ужасно там находиться?

Я: Не так уж плохо. Я поговорила с Милой и Оливером, но ни у кого больше не хватило смелости подойти ко мне.

КЕЙСИ: Не делай ничего безумного, ладно?

Я: Дай определение сумасшествию.

КЕЙСИ: Если люди что-то говорят обо мне, просто игнорируй их. Не нужно создавать проблемы.

Я: Не обещаю.

Я колеблюсь, затем отправляю еще одно сообщение.

Я: Ты злишься, что я здесь?

КЕЙСИ: Что? Конечно, нет.

КЕЙСИ: Серьезно. Все в порядке. То, что мой несчастный случай произошел здесь, не значит, что школа проклята.

КЕЙСИ: Просто повеселись с ЭрДжеем, ладно?

Легче сказать, чем сделать, потому что сейчас я занята мыслями об аварии. Я окидываю взглядом стадион, футбольное поле, теневые очертания зданий на территории кампуса Балларда. У меня нет прямой видимости, но я вдруг вижу эллинг, и образ заброшенной хижины всплывает в моем сознании. Крыша покрыта многолетними опавшими листьями и сосновыми иглами. Черный, зияющий рот с открытым лицом, возвышающийся над озером. Я вздрагиваю от мурашек, пробегающих по рукам.

ЭрДжей оглядывается.

— Ты в порядке?

— В порядке, — заверяю я его. Но мои колени немного шатаются, когда я поднимаюсь на ноги. — Ты не возражаешь, если я ненадолго покину тебя?

В его глазах мелькает беспокойство. — Куда ты идешь?

Я издаю тревожный вздох.

— Есть кое-что, что я хочу сделать. И я должна сделать это одна.

ЭрДжей крепко обхватывает меня за талию, когда я пытаюсь уйти.

— Мне это не нравится. Позволь мне пойти с тобой.

— Нет. — Я мягко убираю его руку. — Со мной все будет в порядке. Просто немного прогуляюсь. Телефон все время будет у меня в руке, и, если что-то случится, я позвоню тебе. Но ничего не случится, хорошо?

Даже если бы случилось, я, наверное, не стала бы ему звонить. Это то, что я должна сделать одна. Потому что, если вдруг я сорвусь, я не позволю никому, даже ЭрДжею, увидеть меня в самом уязвимом положении.

— Не уходи надолго, — наконец говорит он, и его разочарованное выражение лица говорит мне, что ему не нравится капитулировать.

И вот так, несколько минут спустя, я обнаруживаю, что совершаю прогулку по дорожке воспоминаний.

До озера рукой подать. Раньше здесь был тротуар, но сорняки давно заросли, а огромные корни деревьев превратили тропинку в горный хребет из потрескавшихся и разбитых плит. В Академии Балларда уже два десятилетия не было команды. С тех пор как слухи о безжалостном тренере, дедовщине в команде, допинге и первокурснике, найденном повешенным на стропилах, привели к тому, что школу запретили в дивизионе. Теперь эллинг — это просто место, куда дети приходят выпить, покурить или переспать.

Или чтобы чуть не умереть.

Та страшная ночь до сих пор стоит в моей памяти огромной и пугающей. Преследует меня. Но я надеюсь, что есть что-то терапевтическое в том, чтобы встретиться с этим снова, отвоевать свое здравомыслие у монстра под моей кроватью.

Я нахожу дорогу с помощью фонарика своего телефона. Когда я иду, я смотрю на землю, чтобы следить за выбоинами и не вспоминать, когда я ходила по этой тропе в последний раз.

Не успеваю оглянуться, как оказываюсь на том месте, где когда-то стояла моя машина после того, как эвакуатор вытащил ее на берег. Освещена желтыми вращающимися фарами эвакуатора, стекающейся водой, покрытая грязью. Но это не первое зрелище, с которым я столкнулась в ту ночь, когда сошла с тропы и добралась до озера. Нет, это было гораздо, гораздо страшнее.

Воспоминания внезапно нахлынули на меня. Словно приливная волна, образы ужаса обрушиваются на меня, затрудняя дыхание.

Первое, что я увидела, была моя машина, наполовину погруженная в озеро. Багажник торчал из воды, а задний фонарь освещал деревья красным. Затем я увидела кучу на земле у кромки воды. Это была Кейси. Мокрая и дрожащая.

— Черт, — выдохнула я, мой голос прозвучал тоненьким и слабым в кромешной тьме.

Я помню, как я бросилась к ней. Кто-то протянул мне пиджак от смокинга. Кажется, Дюк. Я плотно обмотала его вокруг ее тела, оттолкнула упавшие пряди волос, налипшие на глаза. Она была едва в сознании и едва могла говорить.

Мое сердце замирает в горле. Пульс учащается при воспоминании о том, какой бледной была ее кожа. Тушь стекала по ее щекам.

Чувство, похожее на головокружение, выводит меня из равновесия. Я понимаю, что это странное ощущение — адреналин, который мое сердце посылает в кровь. Затем в моем черепе возникает низкий гул, а зрение сужается, и я не могу перевести дыхание.

Это была плохая идея. Я думала, что смогу справиться с этим одна. Я верила, что я достаточно сильна, но я гребаная обманщица. Я вовсе не сильная. И я задыхаюсь, когда дрожащей рукой набираю имя ЭрДжея на телефоне. Я задыхаюсь, когда звоню ему.

Он мгновенно берет трубку.

— Все в порядке?

— Нет, — шепчу я. — Я… — У меня перехватывает дыхание, и я хриплю. — Пожалуйста, прейди. Ты мне нужен.

— Сбрось мне местоположение, — приказывает он. — Я сейчас буду.