Неудачник

ГЛАВА 51 СЛОАН

Почти во всех других аспектах моей жизни повторение вызывает у меня мигрень. У меня никогда не хватало терпения на уроки игры на фортепиано или французского языка. Я скриплю зубами, когда папа хочет показать нам те же рождественские фильмы, которые мы видели бесчисленное количество раз.

Кроме бега. На трассе бесконечные петли подобны медитации. Белый шум. Так дети засыпают в машине. Когда я бегу, я настраиваю свой мозг на автопилот и практически засыпаю под мягкое шлепанье моих кросовок по прорезиненной поверхности.

Так что никто не знает, как долго он там пробыл, когда я останавливаюсь на последнем круге при виде миража, ожидающего на трибунах. Я не запыхаюсь, пока не перестану бежать. Тогда у меня как будто сдают легкие, и я не могу получить четкого ответа от своего мозга, должна ли я принять это вторжение или полностью игнорировать его.

Любопытство побеждает.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я ЭрДжея, заставляя себя не слишком надеяться. Насколько я знаю, он здесь, чтобы снова наорать на меня.

— Есть одна вещь, которую мне нужно знать, — говорит ЭрДжей, оперевшись локтями на колени. — Вы предохранялись?

— Ты, блядь, издеваешься надо мной? — Я уже начинаю уходить.

— Да, я такой. — Он улыбается про себя. — Мне нужно было растопить лед, и это лучшее, что я смог придумать по дороге сюда.

— Знаешь, ты и на десятую долю не такой смешной, как тебе кажется.

Его губы все еще подергиваются.

— Даже так. Все еще довольно забавно.

Скорее, невыносимо. Но я не могу отрицать, что мой пульс учащается при виде его.

— Если это все…

— Нет, это не так. Ей. — Он прыгает вниз по трибунам, преследуя меня вдоль забора. — Твоя сестра фактически загнала меня в угол и сказала, что мне лучше подойти и поговорить с тобой. С ней был отряд грубой силы. И какой-то парень с повязкой на глазу? Это было очень напряженно.

Кейси. Конечно. Моя сестра никогда не сможет оставить меня в покое.

Я скрещиваю руки на груди и пронзаю его ледяным взглядом.

— Тогда продолжай. Поговорим. Или ты все еще хочеш, чтобы я отстала?

У него хватает порядочности казаться раскаявшимся. — Да… это сообщение, возможно, было неуместным.

— Ты думаешь? — Моя грудь болезненно сжимается. — Я излила тебе свое сердце в своем последнем сообщении. И ты ответил гребаным «отпишись». Это было больно.

— Я знаю. Мне очень жаль. — Он прислоняется к забору и проводит рукой по волосам. — Я пожалел об этом в тот момент, когда отправил его, если это поможет.

— Это не так, нет. — Мне трудно оторвать от него взгляд. Это несправедливо. То, как он пахнет, напоминает мне о том, как мы были вместе в постели. Или то, как я люблю оттенок его глаз в солнечном свете.

— Наверное, мне следовало придумать лучшее объяснение, но я был просто мудаком. Не только из-за сообщения, но и из-за того, как я разозлился на тебя в лесу. Для меня это совершенно новая территория, — хрипло говорит он. — Я не знал, как справиться с этими чувствами, и сорвался. Я наговорил тебе ужасных вещей, которых не имел в виду. И дело было не в сексе, на самом деле нет. Это была ложь. Это та часть, которая причиняет боль. Ревность, возмущение и все остальное — в основном это было прикрытием того, что я на самом деле чувствовал. То, что вы, ребята, решили солгать мне, вызвало такую волну боли, которой я не ожидал.

Мое сердце сжимается. Потому что он прав. Это было обидно. Я знаю, что, если бы я подошла и услышала, как два самых близких мне человека заключили договор, чтобы держать меня в неведении о чем-то, я, вероятно, не отреагировала бы по-другому.

— Я знаю, и именно поэтому я уже несколько дней посылаю тебе извинения длиной в эссе, — говорю я печально. — И как бы то ни было, мне это совсем не понравилось. Я не хотела лгать. Но Фенн уже запаниковал и сказал тебе, что этого никогда не было, так что меня вроде как загнали в угол. Но я не пытаюсь оправдываться.

— Я знаю. Я понимаю. — ЭрДжей качает головой. — Я не должен был так выходить из себя.

— Нет, — соглашаюсь я. — Но я тоже это понимаю.

— Этот разговор мог бы пойти по-другому, если бы я не позволил своей гордости встать на пути, — заканчивает он, криво пожимая плечами.

Несмотря на то, что его слова того дня все еще причиняют боль, я знаю, к чему он клонит. Ни у кого из нас нет большого опыта в функциональных отношениях. Наши эмоции имеют тенденцию подкрадываться к нам незаметно. Мы тратим так много времени на борьбу с ними, что для системы становится настоящим шоком, когда они прорываются вперед. Как и он, я раз или два поддавалась своим худшим порывам.

— У нас есть это общее. — Нет почти ничего хуже, чем проявить слабость, особенно перед тем, кто способен причинить боль. Это становится оружием. Что вынуждает нас к обороне. — На днях я разозлилась на отца. — ЭрДжей поднимает на меня брови.

— Все прошло не очень хорошо.

— Ты в порядке?

— Не знаю.

Честно говоря, я уже давно не чувствовала себя самой собой, так что я не уверена, что помню, как выглядит базовая линия. С чем себя сравнивать. Этот год был одним огромным потрясением за другим, и это совершенно выбило меня из колеи.

— Слушай, я не могу обещать, что больше не облажаюсь, — говорит ЭрДжей. — Мы знаем, что я склонен к приступам идиотизма. Но я могу пообещать, что не облажаюсь дважды. Я не позволю своей ревности и неуверенности снова встать у меня на пути. Даю тебе слово.

Он берет меня за руку, чтобы вплести наши пальцы, проводя большим пальцем по моей коже мягкими кругами. Это завораживающее ощущение, которое напоминает мне, как сильно я скучаю по его прикосновениям.

— Я все еще не думаю, что понимаю, как сильно ты мне небезразлична. Это удивляет меня каждый день. — Черты его лица смягчаются. — Это не то, что у меня было с кем-то раньше, и до сих пор я делаю дерьмовую работу, чтобы справиться с этим. Мне просто нужно, чтобы ты поняла, что это потому, что я эмоционально отсталый идиот, а не потому, что я не безумно влюблен в тебя. Ты — лучшее, что случилось со мной за последние годы.

Я смотрю на него с удивлением.

— Безумно влюблен в меня, да?

— Я имею в виду. Может быть, немного. — Один уголок его рта застенчиво приподнимается, и это так очаровательно, что я едва могу это вынести. — Это то, с чем ты можешь согласиться?

Невозможно контролировать мой пульс. Он пускается галопом, отчего у меня слабеют колени.

Могу ли я согласиться с тем, что ЭрДжей любит меня?

С ответной любовью к нему?

Когда я не отвечаю сразу, ЭрДжей продолжает.

— Я знаю, ты думаешь, что должна быть сильной ради всех остальных, что никто тебя не прикроет, но это неправда, Слоан. Твоя сестра прикроет тебя. Я это сделаю. В твоей жизни есть люди, которые тебя любят. И тебе не обязательно все время делать это в одиночку. Если ты позволишь мне, я был бы горд быть рядом с тобой.

Когда я встречаю его серьезный взгляд, я вспоминаю, каково это, когда мы часами разговариваем. Что он единственный человек, который когда-либо понимал меня. Единственный человек, который, кажется, действительно видит меня, который понимает, что мне иногда трудно, и позволяет мне опереться на него. Это врожденная частота, которую мы обое разделяем. Я чувствую это сейчас, и это все равно, что вернуться в свою собственную постель. Знакомый и совершенный. Я бы узнала это в темноте.

Это должно учитываться.

Я прикусываю губу, чтобы сдержать улыбку, угрожающую поглотить все мое лицо.

— Я думаю, что могу согласиться с этим.

— Да? — Его голос хриплый. — Ты уверенна?

— Ага. — Я стараюсь говорить небрежным тоном. — И, может быть, я чувствую то же самое. — Когда его улыбка становится шире, я предупреждающе сужаю глаза.

— Правда, совсем немного.

— Конечно. — Не говоря больше ни слова, ЭрДжей хватает меня за талию и тащит через забор, чтобы с облегчением поцеловать в мои соленые от пота губы.

Впервые за много дней все кажется правильным.