Никогда не было, но вот опять. Попал 4

Глава 18

Вечером я сидел за столом и при тускловатом свете керосиновой лампы удовлетворял свой информационный голод — читал прихваченные газеты. Нынешние газеты мой информационный голод удовлетворяли не слишком хорошо. Да чего там! Очень слабо удовлетворяли. И темы публикаций казались мне какими-то мелкими и то, как подавались сведения, имело налёт сугубой провинциальности и язык, на мой взгляд, архаичен. Возможно, если чтение газет будет не эпизодическим, как в моём случае, а так сказать на постоянной основе, то впечатление от прочитанного будет иное. Возможно!

Но скорее всего всё не так уж плачевно, и я просто придираюсь. И, пожалуй, это было именно так. Я в последний год много чего, на мой взгляд, добился. Но пребывал в неком психологическом вакууме, ожидая реакции на мои довольно провокационные письма. Но увы! От Мещерякова никаких сведений для меня не поступало. Я знал, что оставленный приглядывать за мной Артемий Гурьев, периодически посылает в столицу отчёты, но ответы на них, если они и были, мне никто не показывал. Потому казалось, что мои усилия изменить, что-то в этом мире тонут в мутном обывательском болоте.

Я поморщился от очередной светской новости, уже несколько протухшей, если судить по дате и отложил последнюю столичную газету. Читать больше не хотелось, но, посидев немного, решил всё таки просмотреть и московские газеты, благо их было всего две. И «Московские новости» уже второй раз порадовали меня известиями о сибирском золотопромышленнике и миллионере Хрунове Фроле Никитиче.

Вопреки моим предсказаниям о его скорой смерти, он был «живее всех живых». Сообщалось, что у него состоялась дуэль с отставным штабс-капитаном, неким Станисловом Волотовским, который был известен как большой любитель выпить, закусить и подраться. Дрался тот чаще всего на благородных дуэлях, но и кулаки почесать был горазд. Так по крайней мере отзывался о нем автор заметки. Говорилось, что инициатором дуэли был подвыпивший отставной штабс-капитан.

Похоже, что томские кержаки, не дождавшись обещанной мною естественной смерти миллионщика, наняли бретёра. Правда, не учли одно небольшое обстоятельство. Миллионы свои Хрунов не в наследство получил, а выдрал с потом и кровью из земли и конкурентов. Наверняка в молодости был ещё тот бандит с немаленьким личным кладбищем за спиной. И штабс-капитан нарвался! Лежит теперь в больничке с простреленной грудью и, судя по заметке, выкарабкаться у него шансов не много. Может уже и помер. Газета-то двухнедельной давности. А вот Хрунову хоть бы хны, арестован только. Выкрутится конечно. Хотя и денежек не мало потратит, но у него их много, не обеднеет.

Заметка развеселила и напомнила о томских соглядатаях, Прохоре Шаркунове с компанией. Подзабыл об них в повседневной суете, а они почему-то не напомнили. Надо у Горлова Игната Степановича спросить. Однако, навещу завтра, поспрашиваю о том и сём, хотя особой надобности расспрашивать городового о барнаульских делах нет. Мне почти каждый день докладывает обо всём значимом, что происходит в городе Илюша Гуревич, который является кем-то вроде начальника отдела безопасности в моей будущей корпорации. Пока он тренируется «на кошечках» и нарабатывает навыки. Но уже сейчас у него довольно много агентов из барнаульских «гаврошей» и есть кое-кто постарше.

Про Щелкана-Шаркунова он мне в своё время докладывал, что тот исчез из поля зрения вместе со своими подельниками, то ли покинул Барнаул, то ли затихарился где — до лучших времён. Поскольку проблем от посланцев Голубцова не было, я тогда решил, что утырков спугнул полицейский надзор, учинённый с моей подачи, дружком Игната Горлова, городовым Рожневым. А вот сейчас прочитав в «Московских новостях» заметку о Хрунове вспомнил о нерешённой проблеме с томскими бандитами, которых я со своими мушкетёрами и обнёс. Может быть, уже и нет никакой проблемы? Рассосалась! Ладно, всё это пока не горит. Отложив газеты, завалился спать.

Утром выяснилось, что мои летуны-испытатели вчера поработали хорошо и Архипка уже уверенно взлетал и столь же уверенно сажал самолёт. Катька Балашова в моё отсутствие уговорила Архипку дать и ей порулить. Она погоняла по полю самолет и даже сделала подскок на несколько метров. Взлетать не решалась. Глядя на неё, и Гехт с Ярошенко, а так же Артемий Гурьев, который, если была возможность, старался тоже присоединиться к нам, покатались по полю. И только Ивану Сухову да Петьке Кожину не хватило времени порулить крылатой машиной. Ругать я их не стал, но подумал нужно пригласить фотографа, чтобы тот запечатлел исторический момент, пока эти энтузиасты авиации нашу первую машину не угробили.

Поэтому, выкатив в поле наш самолёт, послал Ивана Сухова на его таратайке за фотографом. А пока тот ездил, мы с Петькой Кожиным, получив от Архипки соответствующие инструкции, ездили по нашему аэродрому без всяких попыток взлететь.

Когда Сухов привёз фотографа с его внушительным аппаратом, то первым делом выстроились всей компанией перед нашим неказистом детищем. Владелец фотоателье и, по совместительству, фотокорреспондент первой барнаульской газеты, Семён Ильич Сорокин сфотографировал нас для истории и для местной прессы. Затем в кабине самолёта, в шлеме и очках, была сфотографирована наша пилотэсса Катька, которая, попозировав фотографу повела машину на взлёт.

Взлетев, она набрала высоту и, сделав пару кругов над нашим импровизированном аэродромом, пошла на посадку. Села она вполне прилично и, погасив скорость, остановилась, но из кабины вылезать не стала, лишь сняла шлем и очки. Семён Ильич не упустил момента и, пока мы осматривали самолет, успел снять нашу красавицу так сказать в естественном виде, то есть без очков и головного убора, но в кабине.

Не найдя никаких поломок, я дал команду Катюхе на взлёт. Та радостно смеясь, одела снова очки и шлем, и покатила по полосе. Взлетев и поднявшись метров на пятьсот, она сделала три круга и посадила самолёт почти идеально. Девчонка просто золото, а ведь если бы не один попаденец, то её, не смотря на все таланты, в деревне ждала незавидная судьба. А теперь боюсь как бы наша «валькирия» не зазвездила.

Архипке на этот раз полетать не дали. Самолётом завладели Ярошенко с двумя Иванами и Петька Кожин с Артемием Гурьевым. Они по очереди гоняли аэроплан по полю и даже делали подскоки. Фотограф, истратив все запасённые пластины, запросился в свою лабораторию, проявлять негативы. Пришлось Сухову оторваться от самолёта и отвезти фотомастера. Будем наедятся, что фотографии у него получатся и Катька станет местной звездой номер один.

Архипку и Екатерину я заставил сочинять первую в этом мире инструкцию для пилотов. За одним попросил подумать, что, по их мнению, нужно изменить в самолете для более удобного управления агрегатом. Писать инструкцию им не хотелось, но я настоял, и им пришлось подчиниться. Тем более что мотор нашего самолёта не выдержал таких нагрузок, зачихал и сдох.

Пришлось отволочь самолёт в ангар. И следующий вечер дружной тройке наших механиков и примкнувшему к ним Петьке Кожину нашлась работа. Они сняли мотор и на его место поставили запасной. Но я не разрешил продолжать испытания и учёбу пока, они не выяснят причину, по которой прежний двигатель перестал работать.

Получив передышку в авиационных делах, решил заняться текущими делами. С производством сепараторов и маслобоек на Гурьевском заводе было всё в порядке и моё участие там не требовалось. Закупку и экспорт масла мои партнёры по этому бизнесу вполне отработали, и я уже получил от них первые денежки. Хотя и староверы славились честностью в делах, слишком доверять им тоже не следовало, но проверить их у меня пока не было ни времени, ни возможности.

Вспомнив своё обещание издать роман Ольги Лиховицкой отдельной книгой, озадачил этим делом своего партнёра по газетному бизнесу. Иван Дмитриевич Ребров с радостью взялся отпечатать и переплести книгу. Тем более, что платил за всё я. Договорились, что для начала отпечатают пятьсот экземпляров и если спрос будет то допечатают ещё столько же. Я не стал пускать дела на самотёк, а привлек к этому делу Павла Степановича Иванцова, который уже пописывал кой-какие заметки для нашей газеты. Прочитав роман, Павел Степанович принялся было его критиковать, но я немного поправил борца за тонкий литературный вкус и предложил написать вполне хвалебную статью. О недостатках отметить вскользь, как о логическом продолжении достоинств женского романа.

— Но разве так можно? — возмутился, было, наш литератор.

— Не только можно, но и нужно! — пришлось мне немного подискутировать с ним в вопросе о предназначении литературы. — Вы Павел Степанович в своём эстетическом высокомерии забываете ещё об одном очень важном предназначении художественной литературы. Кроме всего прочего, художественное произведение призвано развлечь читателя, а с этим в данном романе полный порядок.

— Но… — попытался настоять на своём Иванцов.

— Никаких но! Павел Степанович. Пусть лучше скучающие дамы читают эти сентиментальные тексты, чем проводят время в пустом злословии, — оборвал я эстетские стенания провинциального интеллигента.

О том, что главным достоинством романа для меня было получение денег от продаж книги, я естественно умолчал.

Статью Иванцов написал приличную. Пришлось, правда, её немного поправить, чуть сместив акценты и надавить на автора добиваясь его согласия на правку. Реклама женского романа, в конечном счете, получилась вполне на уровне. И я решил оплатить публикацию этой статьи в других сибирских газетах.

Кроме того, статью, пересланную по почте напечатали и в «Московских новостях». А вот в столице проигнорировали. Ну и бог сними! Забегая вперёд, скажу, что издав эту книжку, я не прогадал и получил вполне весомую прибыль. А уж как мне были благодарны авторши этого романа, словами не передать. Именно авторши, хотя и на обложке значилась лишь Ольга Лиховицкая, но без прекрасной Аннушки и без рисунков Дарьи Зотовой, такого успеха книга бы не имела.

А вот от Феодоры Савватеевны я получил изрядную нахлобучку. За Катьку Балашову.

— Ты что творишь? — выговаривала мне она. — Ведь убьётся девка на твоих аэропланах и парашютах.

— Не убьётся! Я за её безопасностью слежу. Риск, конечно, есть, но небольшой. И потом, настырная она и летать ей нравится, — попытался успокоить я ведунью.

— Следит он! — продолжала ворчать знахарка. — А вдруг не уследишь! Что тогда?

— Савватеевна! А давай и тебя Катюха прокатит на паралёте! — предложил я, надеясь сбить её обличительный настрой.

— Это как? — заинтересовалась Феодора Савватеевна.

— Да очень просто. Паралёты у нас на двоих рассчитаны. А Катька пилот от бога, мало в чём уступает Архипке, вот и покатает тебя, — говорил я в полной уверенности, что она откажется.

Но я ошибся. Недооценил я нашу ведунью. Немного поколебавшись, она произнесла:

— А давай! Только когда?

— А чего тянуть! Завтра и слетаешь, — сказал я.

На следующий день, поскольку наш самолёт стоял на приколе, вывезли на аэродром паралёты. Савватеевна сообщила дочери, о своём намерении прокатится по воздуху. Поэтому сегодня на аэродроме у нас был дамский день. Аннушка и её подруги не усидели дома и прикатили на извозчике. Полёт нашей ведуньи на пассажирском сиденье они приветствовали радостным визгом.

Когда Екатерина вместе со своей наставницей, сделав несколько кругов над нашим аэродромом, приземлилась, то на пассажирское сиденье полезла писательница женских романов. Пришлось Катюхе прокатить и её. Прекрасная Аннушка, хоть и побаивалась, глядя на бледную Ольгу Васильевну, которую похоже немного укачало, но тоже решилась прокатиться. В отличие от приятельницы полёт по кругу она перенесла нормально.

Похоже следующий роман будет о прекрасной и бесстрашной пилотэссе, которая благодаря своим талантам после долгих мытарств обретает любовь и счастье. Дарья Зотова полетать не решилась. Она, молча, тискала свой неизменный блокнот, быстрыми штрихами набрасывая на листах эскизы, на которых старалась запечатлеть своих летающих подруг.

Одним словом впечатлений дамы набрались не мене чем на полгода. Их иногда испуганные, а чаще всего радостные возгласы оживили поле, которое мы использовали как аэродром. Глядя на них, я пожалел, что не предложил воздушную прогулку Саре-Серафиме. Хотя ещё не поздно и я, взяв наш недоавтомобиль, быстренько сгонял за дамой сердца. Та, услышав, что Аннушка и её подруги вовсю летают, возжелала немедленно к ним присоединится. Сару катал я сам лично. Держалась она хорошо, хотя ей было немного страшновато.

Дамы устав от новых ощущений и впечатлений потребовали, чтобы мы их доставили домой к Аннушке. Они решили, что столь знаменательное событие в их жизни должно быть достойно отмечено. С собой они решили прихватить и нашу пилотэссу. Пришлось мне и Ивану Сухову на двух таратайках везти их обратно в город. Взгляды, что бросала на меня Сара, говорили о том, что я попал и, что этой ночью мне спать не придётся. А что! Я не против.

На следующий день пришлось навестить нашего кутюрье Хайкина Абрама Семёновича, который по моим с Дарьей Зотовой эскизам, шил из тонкой хорошо выделанной кожи одежду для полётов, для всей нашей пилотской группы. Хайкин прислал мальчишку, который сообщил, что наши лётные куртки готовы, не худо было бы их забрать и денежки заплатить. Заплатить не проблема, но сначала померить.

Свою я примерил. Поглядевшись в зеркало, нашёл, что выгляжу несколько экзотично, но вполне в духе эпохи. В такой одежде и пилотских шлемах, изготовленных ранее, да ещё в больших очках не стыдно предстать и перед самим императором. Надежду встретиться с ним я пока ещё не потерял. Хотелось все таки немного подправить течение российской истории, если, конечно, это будет возможно.

Революция это конечно «хайпово», но людей жалко. И время, чтобы все потихоньку начать реформировать государственную машину, ещё было. Знание, как происходили события, пусть в другом, но очень похожем мире поможет избежать многих смертельных для империи ошибок. Было бы желание у властей предержащих. Или они как северные лемминги с завидным упорством будут ломиться сквозь всякие тернии, но не к звездам, а к своей погибели в огне революций.

Ну да бог с ними! Я сделал многое, чтобы заинтересовать своими предсказаниями самоё высокое начальство, но пока реакции никакой. Интересно получил ли по башке саблей наследник престола, или в этом варианте истории всё обошлось? Российские газеты помалкивают, а иностранных в нашем захолустье нет. Навестить, что ли помощника исправника Граббе Карла Оттовича? Наверняка какие-то слухи до него доходят, но не факт, что он со мной ими поделится.

Ладно! Хватит размышлять о высокой политике. Тут своих дел не переделать. Надо вон всей команде примерить пилотскую форму, да у портного выбить скидку за пошитое. Тем более мы с Анной Глебовой являемся его партнёрами по пошиву новомодных интимных дамских аксессуаров, а по простому, лифчиков и вполне нормальных трусов.

Нет, конечно, я официально не участвую в этом щекотливом деле, но идею и деньги на организацию фирмочки по пошиву этих вещиц, красавице Аннушке дал я. Её вклад в это дело — реклама и продвижение продукта в страдающие дамские массы. И надо сказать, у неё это вполне хорошо получается. Жёны и дочери чиновников, инженеров и купцов вполне оценили данные аксессуары и я потраченные денежки уже отбил и даже получил небольшую прибыль. Пора подумать о расширении производства, этих вещиц.

Да что там бюстгальтеры и женские трусы? Ерунда! Это лишь для затравки. В планах у меня производство туалетной бумаги и женских прокладок. Вот где при должном подходе можно денежек заработать. Вот только найду специалистов и инженеров, которые смогут спроектировать соответствующее оборудование, так сразу и займусь.

Плюнув на грандиозные планы, по внедрению гигиены в среду лиц среднего класса, остальным пока это не по карману, я решил навестить Горлова Игната Степановича. Но тот нашёл меня сам. Его, как и раньше послали за мной. Карл Оттович Граббе желал меня лицезреть.

Пресса в Российской империи к 1917 году была одной из мощнейших в мире: различная периодика выходила более чем в 180 городах. Московские газеты ежегодно выходили общим тиражом в более чем 450 миллионов экземпляров, в Петрограде выходило около 150 газет и более 400 журналов. По количеству газет и журналов, а также по структуре и организации печатного дела Российская империя стояла в одном ряду с Великобританией, Францией и Германской империей. В 1914 году всего в стране выходило 916 газет и 1351 журнал на 35 различных языках.

Ломакин Д. А., к. и. н., заведующий фондовым отделом «Периодическая печать в повседневности профессорской семьи в России в первой четверти ХХ века: по материалам коллекции профессора А. Н. Деревицкого»

https://museum.cfuv.ru/ломакин-д-а-к-и-н-заведующий-фондовым-о-2/