Николай II

ГЛАВА 23 ВРЕМЕННОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО

2 (15) марта 1917 г. в Петрограде было образовано Временное правительство. В его первый состав вошли: министр-председатель и министр внутренних дел князь ГЕ. Львов, министры — иностранных дел П. Н. Милюков (кадет), военный и морской А. И. Гучков (октябрист), путей сообщения Н. В. Некрасов (кадет), торговли и промышленности А. И. Коновалов (прогрессист), финансов М. И. Терещенко (внепартийный), просвещения А. А. Мануйлов (кадет), земледелия А. И. Шингарев (кадет), юстиции А. Ф. Керенский (трудовик, с марта — эсер); обер-прокурор Синода В. Н. Львов (примыкал к кадетам), контролер И. В. Коднев (октябрист), министр по делам Финляндии Ф. И. Родичев (кадет).

О первом составе Временного правительства историк масонства Н. Берберова писала: «1917 год оказался для русских масонов апогеем их деятельности, но общество оставалось сугубо тайным, может быть, еще даже более засекреченным, чем до революции: в первый состав Временного правительства (март — апрель) входили десять «братьев» и один «профан», который многое понимал и о многом догадывался, но был занят самим собой, своей политической биографией и той «политической фигурой», которую он «проецировал» в умах союзников. Это был, конечно, Павел Николаевич Милюков».

Либеральные историки величают Временное правительство первым демократическим правительством России. Возникает вопрос: а кто избирал сие правительство? Оно фактически было избрано на Верховном совете масонов еще в 1915 г. А 28 февраля — 2 марта его состав был подкорректирован в кулуарах Думы и на совещаниях с руководством Исполкома Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Совет представлял сборище случайных лиц, не выбранных, а буквально выкрикнутых на собраниях бунтовавших солдат и обывателей. За лидеров Петросовета не голосовало и 20 % жителей Петрограда, не говоря уже о других регионах России. Кстати, в марте 1917 г. в Советах большевиков-ленинцев было буквально кот наплакал. Даже на 1-м Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов в июне 1917 г. большевики составляли 10 % депутатов.

Таким образом, министры Временного правительства представляли исключительно самих себя. Свыше 95 % населения огромной империи фамилии Керенский, Милюков, Некрасов и т. п. ничего не говорили. Читатель возразит — и Кромвеля, и Бонапарта до прихода к власти тоже мало знали. Но в том-то и беда, что в составе Временного правительства были в основном слабые и ничтожные люди. Единственное исключение составлял Н. В. Некрасов, но он скорее подходил на роль «серого кардинала» отца Жозефа, но никак не на роль лидера страны.

Отметим, что в первый состав Временного правительства не вошел ни один военный. А ведь в России традиционно правили военные. Все цари, начиная от Петра I, представали перед подданными исключительно в военных мундирах. Министрами и губернаторами почти всегда были генералы и т. п. Наконец, страна вела тяжелую войну, враг занял несколько губерний России, а в правительстве ни одного военного!

Правда, еще 27 февраля была сделана попытка, не побоюсь прямо сказать, повернуть ход истории. На частном заседании Думы в полуциркулярном зале Н. В. Некрасов предложил установить военную диктатуру, а диктатором назначить начальника Главного артиллерийского управления генерала А. А. Маниковского. Все историки масонства единодушно считают Маниковского масоном. Оспаривать эту версию у автора нет оснований. Но я свыше 20 лет занимался историей русской артиллерии, и мне хорошо известна служебная деятельность генерала Маниковского. Я изучал фонд Маниковского в Военно-историческом архиве. Маниковский внес огромный вклад в развитие отечественной артиллерии и организацию военного производства в годы войны. Его основными идеями в 1915–1917 гг. было расширение отечественной казенной военной промышленности, полный контроль государства над частными заводами, выполнявшими заказы для фронта, и установление твердой и компетентной власти генералитета. Сейчас за такие высказывания Маниковский немедленно был бы объявлен нашими СМИ красно-коричневым.

С ноября 1917 г. Маниковский в Красной Армии. В 1920 г. он погибает при довольно загадочных обстоятельствах. Роль Маниковского в создании Красной Армии старательно замалчивалась советскими историками, зато его монография «Боевое снабжение русской армии в мировую войну» до сих пор считается лучшим исследованием по истории Первой мировой войны, и выдержала три издания — 1923, 1930 и 1937 гг.

По моему мнению, в марте 1917 г. было лишь два человека, способных навести в России порядок, — начальник Главного артиллерийского управления и женевский эмигрант. Однако депутаты Думы, опьяненные запахом власти и славы, не хотели и слушать ни о каком генерале, а о господине Ульянове В. И. они даже и не вспоминали.

Период с марта по июль 1917 г. все советские историки называют двоевластием. По определению, приведенному в энциклопедии Великой Октябрьской Социалистической революции (М., 1977), двоевластие — «своеобразное и крайне противоречивое переплетение двух властей в России, существовавшее после Февральской буржуазно-демократической революции в марте — июле 1917: власти буржуазии — Временного правительства, и революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства — Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов».

С теорией «двоевластия» соглашаются и современные «демократические» историки, разумеется, с перестановкой знаков «плюс» и «минус». Теперь Советы оказываются плохими, а Временное правительство — хорошим. Временное правительство дало России демократию и вело к победе в войне с Германией, и если бы не злодеи большевики, то…

Увы, и историки-большевики, и историки-демократы бессовестно лгут: никакого двоевластия не было. Образовалось несметное множество больших и маленьких «властей», а говоря попросту, в стране начался бардак.

Установить же порядок в России «временные» не могли, да и не хотели. Их основной целью было сохранить свою власть.

Формально Временное правительство действовало вполне демократично. Еще в дни своего формирования (2 марта) оно предложило созвать Учредительное собрание. Выборы в Учредительное собрание должны были быть всеобщими, на основе пропорциональной системы, по принципу: один человек — один голос. Расчет «временных» был прост: для организации выборов пройдет не менее полугода (на самом деле так и вышло: они состоялись в конце ноября 1917 г.), а пока Временное правительство укрепит свою власть. А на всю критику оппонентов по поводу земли, государственного устройства и т. п. будет стандартный ответ: вот соберется Учредилка, с нее и спрашивайте.

Сами же «временные» были людьми, искушенными в кулуарах думской деятельности, и прекрасно понимали, что 800 человек, в подавляющем большинстве не имеющих никакого политического опыта, ничего не решат, а будут следовать указаниям «временных».

«Временные», а попросту говоря — кучка масонов, ничего из себя не представляли ни до переворота, ни после. В феврале они лишь координировали деятельность групп, стремившихся к свержению Николая II, а вот после переворота масонам предстояла во сто крат более сложная работа — взять под контроль победителей.

Проще всего «временным» удалось разделаться с великокняжеской группировкой. Для начала Некрасов и Керенский потребовали, чтобы великий князь Михаил отрекся от престола. 3 марта в 10 часов утра в Петрограде на квартире князя П. П. Путятина открылось совещание «временных» с великим князем Михаилом Александровичем.

Керенский с Некрасовым буквально напали на великого князя, убеждая его отречься. «Я не вправе скрыть здесь, — витийствовал Керенский, — каким опасностям вы лично подвергаетесь в случае решения принять престол… Я не ручаюсь за жизнь вашего высочества».

Напрасно Милюков доказывал, что для укрепления нового порядка нужна сильная власть и что она может быть такой только тогда, когда опирается на символ власти, привычный для масс. Таким символом служит монархия. Одно Временное правительство, без опоры на этот символ, просто не доживет до открытия Учредительного собрания. Оно окажется утлой ладьей, которая потонет в океане народных волнений. Стране грозят при этом потеря всякого сознания государственности и полная анархия.

Михаил попросил несколько минут на размышление и покинул комнату. Вернувшись, он сказал: «При таких условиях я не могу принять престол, потому что…» Великий князь не договорил и заплакал. Комедиант Керенский не смог и тут удержаться от водевиля: «Ваше высочество! Вы великодушно доверили нам священный сосуд вашей власти. Я клянусь вам, что мы передадим его Учредительному собранию, не пролив из него ни одной капли».

Несколько позже Некрасов, Керенский и Шульгин составили акт отречения Михаила. В нем было сказано:

«Тяжкое бремя возложено на Меня волею Брата Моего, передавшего Мне Императорский Всероссийский Престол в годину беспримерной войны и волнений народных.

Одушевленный единою со всем народом мыслью, что выше всего благо Родины нашей, принял Я твердое решение в том лишь случае воспринять Верховную власть, если такова будет воля народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием, через представителей своих в Учредительном Собрании, установить образ правления и новые Основные Законы Государства Российского.

Посему, призывая благословение Божие, прошу всех граждан Державы Российской подчиниться Временному Правительству, по почину Государственной Думы возникшему и облеченному всею полнотою власти, впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок, на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования, Учредительное Собрание своим решением об образе правления выразит волю народа.

Михаил.

Петроград.

3 марта 1917 г.»

По мнению всех окружающих, великий князь Михаил был скромный, добрый и нечестолюбивый человек. Даже большевики за 70 лет правления не нашли ни одного дурного слова для Михаила Александровича. Он бы мог быть идеальным конституционным монархом. Михаил полностью устраивал генералитет, чиновничество и большую часть обывателей. Кое-где в частях, в том числе на Черноморском флоте, без инцидентов прошла присяга Михаилу. Есть сведения, что даже группа большевиков, сосланных в Сибирь, послала приветственную телеграмму царю Михаилу. В конце 1920-х годов оппозиция обнародовала эту телеграмму. Среди подписей на ней была фамилия Сталина. Естественно, что в 1930-е годы никто о сей телеграмме и судьбе оппозиционеров уже не спрашивал.

Но Михаил никак не устраивал деятелей Временного правительства, за исключением «профана» Милюкова. В самом деле, Михаил, поддерживаемый Ставкой, мог назначить компетентное правительство из профессиональных военных, администраторов и дипломатов. Масонская лавочка — Некрасов, Керенский и К° — осталась бы не удел.

Добившись отречения Михаила, Временное правительство само себя лишило легитимности. Сбылись пророческие слова Милюкова. Временное правительство не дожило до Учредительного собрания.

Масоны обманули и великого князя Николая Николаевича. Он не получил многократно обещанной должности Верховного Главнокомандующего. Он уже ощущал себя главковерхом. По дороге с Кавказа в Могилев его овациями встречали войска и население. А в Ставке его ждала отставка. Почти все великие князья ожидали новых назначений от Временного правительства, и всем им было приказано отказаться даже от ранее занимаемых должностей.

С первого дня существования Временного правительства Керенский и компания пугали страну двумя фантомами, или бумажными тиграми, как говорили китайцы. Первый фантом — возможность реставрации Николая II — предназначался для обывателей и солдат; второй — призрак ультралевых, через некоторое время их стали называть большевиками — он был предназначен для генералитета.

Читатель может возмутиться: «Большевики — бумажный тигр!» Но это действительно так, если речь идет о марте 1917 г. Вот летом и осенью они станут единственной силой, способной спасти государственность в России. Поэтому ни в коем случае не следует путать март 1917 г. с октябрем.

Что же касается призрака реставрации Николая II, то это был 100-процентный вымысел масонов. Возможно, и были какие-то разговоры у офицеров среднего звена, но дальше них дело не пошло. Но этот призрак был жизненно необходим Керенскому и К°, поскольку они считали, что их враг № 1 — это генералитет.

Под предлогом борьбы с двумя бумажными тиграми Временное правительство планировало последовательно наносить удары то правым, то левым. Кстати, ничего нового в этом не было. Вспомните ту же Директорию во Франции. От термидора 1794 г. до брюмера 1799 г. Францией правила кучка демагогов и воров, последовательно пугавшая обывателя то якобинцами, то роялистами, и под шумок отправлявшая на гильотину в тропическую Гвиану всех своих политических противников. Директория кончила тем, что потеряла всякую опору в стране. 18 брюмера молодой генерал Буона Парте без единого выстрела взял власть у Директории. Вообще-то, «взял» — не то слово. Он поднял власть, валявшуюся на улице в грязи. То же самое сделают большевики 25 октября 1917 г.

Ну, а пока Временное правительство утверждало свою власть любыми методами. Оно утвердило постановление Советов рабочих и солдатских депутатов: «Войска, принимавшие участие в революционном движении, не будут разоружены и останутся в Петрограде». Это постановление означало конец регулярной русской армии. Конечно, где-то по инерции отдельные части оставались верны присяге и под командованием достойных офицеров храбро сражались с немцами. Но деморализующим процессом было разложение армии. Оно шло буквально в геометрической прогрессии.

Солдаты начали выбирать командиров. Полковые и судовые комитеты стали решать, будет ли полк (корабль) принимать участие в боевых действиях, а если будет, то как. Например, полк соглашался занять только первую линию неприятельских окопов или вообще вести исключительно оборонительные бои.

В 1970-1980-х годах я читал резолюции солдатских комитетов как анекдоты. Вот, к примеру: «Запасной батальон гвардейского гренадерского полка одобрил отказ действующего полка от наступления и вынес резолюцию о недоверии Временному правительству и военному министру».

Когда возникла угроза высадки немецкого десанта на островах Моондзунского архипелага, на кораблях Балтийского флота была проведена дискуссия, стоит ли вступать в бой с немецкими кораблями.

Экипажи линейных кораблей дредноутов единодушно постановили вступить в бой, а вот экипажи эсминцев и канонерских лодок большинством голосов постановили воздержаться. Представляете, какое мудрое объяснение этому дает дамочка-историк, разбирающая эти резолюции. (В годы «застоя» почему-то именно представительницы слабого пола в основном ведали военной историей). Дамочка и не вспоминает о такой мелочи, как осадка корабля. Дредноуты из-за мелководья не могли действовать в Моондзуне.

Таким образом, еще до октября группами или целыми частями солдаты покидали позиции и уходили в тыл. Большинство брало с собой винтовки, позже стали брать пулеметы «Максим», а затем и трехдюймовки.

Временное правительство заняло самую хорошую позицию из возможных. Масоны, связанные с французскими ложами, не хотели вступать в переговоры с Германией о заключении мира. С другой стороны, они не хотели совместно с офицерами и всеми русскими патриотами навести порядок в тылу и на фронте, чтобы предотвратить развал армии.

Второй по важности вопрос после мира был вопрос о земле. И тут Временное правительство боялось сказать «да», и еще больше боялось сказать «нет» крестьянству. Слишком тесно масонство и другие либералы были связаны с землевладельцами, а то и просто сами были помещиками. Кроме того, к началу 1917 г. около половины помещичьих земель в России было заложено. То есть в случае безвозмездной передачи земли крестьянам или ее национализации пострадали бы почти все крупные банки. Поэтому в земельном вопросе «временные» тоже действовали по принципу забеременевшей гимназистки — давайте отложим его решение до Учредительного собрания, авось до этого времени все «само рассосется». Крестьяне же не стали ждать и явочным порядком стали захватывать помещичьи земли.

9 (22) марта Временное правительство издало распоряжение о привлечении крестьян к уголовной ответственности за участие в «аграрных беспорядках».

19 марта (1 апреля) Временное правительство в специальном воззвании признало необходимость земельной реформы, но объявило всякие самочинные захваты земли противозаконными. Против крестьян высылались карательные отряды. Но сил у Временного правительства прекратить аграрные беспорядки не было. Процесс, как говорится, пошел, и пошел лавинообразно.

Временное правительство могло стимулировать активность армии, разделив помещичьи земли между солдатами, а семьи дезертиров, к примеру, ничего бы не получали. А отказ в законной передаче земель крестьянам и начавшийся в деревне самочинный передел стимулировал обратный процесс. Солдаты опасались, как бы без них соседи не расхватали лучшие помещичьи земли, и бежали с фронта, благополучно прихватив с собой трехлинейки и «максимы». С каждым днем правления «временных» в стране нарастали хаос и анархия.