Николай II

ГЛАВА 29 УБИЙСТВО В ЕКАТЕРИНБУРГЕ

С весны 1918 г. большевистское руководство стало вспоминать о семье Романовых. Была идея судилища Николая за все «преступления царского режима». Главным обвинителем хотел стать Л. Д. Троцкий.

В марте 1918 г. Президиум ВЦИК по предложению Я. М. Свердлова решил: во-первых, подготовить открытый судебный процесс по делу о преступлениях бывшего царя перед страной и народом; во-вторых, перевезти Романовых из Тобольска в Екатеринбург; в-третьих, выделить особо уполномоченного ВЦИК для организации этого переезда в контакте и под контролем Уральского Совета.

17 апреля Николай, Александра и их дочь Мария прибыли в Екатеринбург и были размещены в доме горного инженера Ипатьева. Дом Ипатьева, получивший название «Дома особого назначения», был обнесен высоким дощатым забором, за пределы которого царской семье было запрещено выходить. Фактически это была тюрьма. Кругом стояли часовые. Николай записал в первый же день: «Чтобы идти в ванну и WC (туалет), нужно было проходить мимо часового у дверей караульного помещения». 2 мая маляры закрасили окна белой краской в помещении царской семьи, чтобы ни заключенные не могли смотреть на улицу, ни с улицы не могли видеть их.

10 мая к родителям присоединились и остальные дети. Но вскоре радость родителей сменилась огорчением — Алексей ушиб ногу и сильно заболел.

У советских, как и у антисоветских, историков стало традицией выделять отдельно убийство царской семьи от убийства других членов семейства Романовых. А ведь отделение событий в ночь с 3 на 4 июля в Екатеринбурге существенно затрудняет выяснение мотивов убийства и имен людей, непосредственно отдавших приказ. В такой ситуации тем, кому это выгодно, удается протолкнуть версию о том, что в Москве ничего не знали, а убийство царской семьи дело рук местных екатеринбургских большевиков. Опытные криминалисты, напротив, всегда пытаются найти общее в ряде похожих убийств. Именно по такому пути пошли многие западные историки. Так, американец Р. Пайпс писал: «Есть довольно веские подтверждения, что вскоре после начала чешского восстания Ленин поручил ЧК начать подготовку к уничтожению всех Романовых, проживавших в Пермской губернии. В качестве повода для убийства надо было использовать инсценированные побеги. По указанию Ленина ЧК собиралась устроить изощренные провокации…»

Пайпс немного упрощает, но, тем не менее, он очень близок к истине. В ночь с 31 мая на 1 июня (с 12 на 13 июня) в Перми убит Михаил Романов. В ночь с 3 на 4 июля (с 16 на 17 июля) в Екатеринбурге убиты царь с семьей. В ночь с 4 на 5 июля (с 17 на 18 июля) в Алапаевске убиты великий князь Сергей Михайлович, родная сестра императрицы Елизавета Федоровна и четверо князей императорской крови.

Все три групповых убийства имели совершенно одинаковый почерк. Акции проводились ночью в полнейшей тайне. Убивали не только членов семейства Романовых, но и врача, слуг, секретаря, монашку-келейницу, то есть всех свидетелей. Трупы старательно уничтожали. В официальной большевистской прессе сначала помалкивали, а затем безбожно врали, выдавая одну «дезу» за другой.

Риторический вопрос: можно ли предположить, что все эти убийства никак не связаны друг с другом? Неужели не ясно, что эта серия варварских убийств исходила из единого центра, и уж конечно не из Екатеринбурга?

Оставим эмоции и изложим только факты.

После отречения Михаил Александрович (будем называть его впредь так, поскольку его уже не называли великим князем, но и словосочетание «император Михаил II» как-то не звучит) тихо жил в Гатчинском дворце и не вмешивался в политику. Как писал М. Касвинов: «В ноябре 1917 года он явился в Смольный и обратился к В. Д. Бонч-Бруевичу, управляющему делами Совнаркома, с просьбой каким-нибудь образом «легализовать» его положение в Советской Республике, чтобы заранее были исключены возможные недоразумения. Бонч-Бруевич на бланке Совнаркома оформил разрешение на «свободное проживание» Михаилу Романову как рядовому гражданину. Когда же общая ситуация резко ухудшилась (германское наступление на Петроград в феврале 1918 года, другие события), Михаилу было предписано Петроградским Советом выехать на жительство в Пермь».

В Пермь Михаил взял с собой секретаря англичанина Брайана Джонсона, шофера Василия Борунова и любимый автомобиль «Роллс-ройс». В Перми Михаил жил в гостинице «Королевская», где, кстати, жило местное руководство ВЧК. Политикой Михаил по-прежнему не занимался, и у местных властей не было не малейших претензий к его поведению, кроме того, что он, по их мнению, жил слишком «шикарно».

В ночь на 1 июня в номер Михаила вошла группа вооруженных людей. Их возглавлял председатель Мотовилихинского Совета Г. Мясников. Мясников предъявил вышедшему в коридор комиссару ордер ВЧК на арест Михаила Романова. Но звонить по телефону и Михаилу, и другим людям было запрещено. Михаил вместе с секретарем Джонсоном был вывезен за город, где они были убиты выстрелами из револьверов. Трупы Михаила и Джонсона были сожжены в плавильной печи Мотовилихинского завода.

Большевистская пресса объявила, что Михаил бежал. На этом основании было решено ужесточить режим царской семьи в Екатеринбурге и великих князей в Алапаевске. За все время существования советской власти официальные историки (включая того же Касвинова) утверждали, что Мясников и К⁰ действовали по своей инициативе. Лживость этого более чем очевидна. Мясников не только не был наказан, но в ноябре 1918 г. мы видим его среди делегатов VI съезда Советов. В дальнейшем Мясников поставил не на ту лошадку — связался с оппозицией и был сослан в Ереван. Там он перешел турецкую границу и оказался в Париже. В 1946 г. он решил вернуться в СССР, где и был поставлен к стенке. Таким образом, Мясников в точности повторил путь другого бандита-чекиста — Якова Блюмкина. Тот тоже 6 июня 1918 г. по якобы подложному мандату ВЦИК убил германского посла графа Мирбаха, затем занимал ответственные посты в ОГПУ-НКВД, связался с оппозицией и был расстрелян.

А что же в день убийства Михаила происходило в Ипатьевском доме? Давайте прочтем необычно длинную дневниковую запись Николая от 31 мая:

«Утром долго, но напрасно ожидали прихода священника для совершения службы: все были заняты по церквям. Днем нас почему-то не выпускали в сад. Пришел Авдеев и долго разговаривал с Евг. Серг. [Боткиным]. По его словам, он и областной совет опасаются выступлений анархистов и поэтому, может быть, нам предстоит скорый отъезд, вероятно — в Москву! Он просил подготовиться к отбытию. Немедленно начали укладываться, но тихо, чтобы не привлекать внимания чинов караула, по особой просьбе Авдеева.

Около 11 час. вечера он вернулся и сказал, что еще останемся несколько дней. Поэтому и на 1-е июня мы остались по бивачному ничего не раскладывая.

Погода простояла хорошая; прогулка состоялась, как всегда, в две очереди. Наконец, после ужина Авдеев, слегка навеселе, объявил Боткину, что анархисты схвачены и что опасность миновала и наш отъезд отменен! После всех приготовлений даже скучно стало! Вечером поиграли в безик».

Из текста видно, что запись сделана вечером 1 июня или даже 2 июня. Эта запись резко контрастировала с предыдущими записями в дневнике. Что это, совпадение? Нет, конечно, но зачем Авдееву потребовались басни об анархистах? Тут может быть множество объяснений: от боязни утечки информации о смерти Михаила до намерения уничтожить царскую семью одновременно с Михаилом, то есть в период с 31 мая по 2 июня.

Постепенно арестовываются придворные и слуги царского семейства. В последние дни мая (старый стиль) были без суда и следствия убиты генерал-адъютант И. Л. Татищев и обер-гофмаршал В. А. Долгоруков. Их разложившиеся тела через два месяца с трудом были опознаны белогвардейцами.

Позже, уже в конце июня, были убиты дядька царевича матрос Клементий Нагорный и слуга царевича подросток Иван Седнеев.

Преподавателям наследника С. Гиббсу и П. Жильяру было приказано покинуть Екатеринбург. Как иностранцев их решили пощадить — 20 мая их приказали отправить в Тюмень.

4 (16) июня был сменен караул. В него включили свыше десятка латышей, не говоривших по-русски.

4 (16) июля все было готово к убийству царской семьи. Версий убийства много, я же предоставлю слово главному палачу Якову Юровскому, писавшему специальную записку советскому историку М. Н. Покровскому. Сам себя Юровский называет в третьем лице — «комендантом».

«16 июля была получена телеграмма из Перми на условном языке, содержащая приказ об истреблении Романовых. 16-го в 6 часов вечера Филипп Голощекин предписал привести приказ в исполнение.

В 12 часов ночи должна была приехать машина для отвоза трупов… Грузовик в 12 часов не пришел, пришел только в половине второго… Тем временем были сделаны все приготовления: отобрано 12 человек (в том числе 7 латышей) с наганами, которые должны были привести приговор в исполнение, двое отказались стрелять в девиц.

Когда приехал автомобиль, все спали. Разбудили Боткина, а он — всех остальных. Объяснение было дано такое: «ввиду того что в городе неспокойно необходимо перевести семью Романовых из верхнего этажа в нижний». Одевались с полчаса. Внизу была выбрана комната с деревянной оштукатуренной перегородкой (чтобы избежать рикошетов), из нее была вынесена вся мебель. Команда была наготове в соседней комнате. Романовы ни о чем не догадывались. Комендант отправился за ними лично, один, и свел их по лестнице в нижнюю комнату. Николай нес на руках Алексея, остальные несли за собой подушечки и разные мелкие вещи. Войдя в пустую комнату, Александра Федоровна спросила: «Что же, и стула нет? Разве и сесть нельзя?» Комендант велел внести два стула. Николай посадил на один Алексея, на другой села Александра Федоровна. Остальным комендант велел встать в ряд. Когда стали, позвали команду. Когда вошла команда, комендант сказал Романовым, что ввиду того, что их родственники в Европе продолжают наступление на советскую Россию, Уралисполком постановил их расстрелять. Николай повернулся спиной к команде, лицом к семье, потом, как бы опомнившись, обернулся к коменданту с вопросом: «Что-что?» Комендант наскоро повторил и приказал команде готовиться. Команде заранее было указано, кому в кого стрелять, и приказано целить прямо в сердце, чтобы избежать большого количества крови, и покончить скорее.

Николай больше ничего не произнес, опять обернувшись к семье, другие произнесли несколько несвязных восклицаний, все длилось несколько секунд.

Затем началась стрельба, продолжавшаяся две-три минуты. Николай был убит своим комендантом наповал.

Алексей, 3 его сестры и Боткин были еще живы. Их пришлось пристреливать. Это удивило коменданта, так как целили прямо в сердце, удивительно было и то, что пули наганов отскакивали отдельно отчего-то рикошетом и, как град, прыгали по комнате.

Когда одну из девиц пытались заколоть штыком, то штык не мог пробить корсаж. Благодаря всему этому вся процедура, считая «проверку» (щупанье пульса и т. д.), взяла минут двадцать.

Потом стали выносить трупы и укладывать в автомобиль, покрывая сукном, чтобы не протекала кровь. Тут начались кражи, пришлось поставить троих надежных товарищей для охраны трупов, пока продолжалась переноска… Под угрозой расстрела все похищенное было возвращено (золотые часы, портсигар с бриллиантами и т. п.).

Коменданту было поручено только привести в исполнение приговор, удаление трупов и т. д. лежало на обязанности т. Ермакова… Он должен был приехать с автомобилем и был пущен по условному паролю «Трубочист». Опоздание автомобиля внушило коменданту сомнение в аккуратности Ермакова, и комендант решил проверить сам всю операцию до конца.

Около трех часов утра выехали на место, которое должен был приготовить Ермаков (за Верх-Исетским заводом). Сначала предполагалось везти в автомобиле, а от известного пункта на лошадях, так как автомобиль дальше пройти не мог. Местом выбрана была брошенная шахта. Проехав Верх-Исетский завод, верстах в пяти, наткнулись на целый табор — человек 25 верховых, в пролетках и т. д. Это были рабочие, которых приготовил Ермаков. Первое, что они закричали: «Что же вы их нам живыми не привезли?» Они думали, что казнь Романовых будет поручена им. Начали перегружать трупы на пролетки, тогда как нужны были телеги… Сейчас же начали очищать карманы — пришлось и гут пригрозить расстрелом и поставить часовых.

Тут обнаружилось, что на Татьяне, Ольге и Анастасии были надеты какие-то особые корсеты. Решено было раздеть трупы догола, но не здесь, а на месте погребения. Но выяснилось, что никто не знает, где намеченная для этого шахта. Светало. Комендант послал верховых разыскивать место, но никто не нашел.

Выяснилось, что вообще ничего приготовлено не было, не было лопат и т. п…Отвезли от Екатеринбурга и остановились неподалеку от деревни Копятки, это было в 6–7 часов утра.

В лесу отыскали заброшенную старательскую шахту… В шахте было на аршин воды.

Комендант распорядился раздеть трупы и разложить костры, чтобы все сжечь. Кругом были расставлены верховые, чтобы отгонять всех проезжающих.

Когда стали раздевать одну из девиц, увидели корсет, местами разорванный пулями, — в отверстии видны были бриллианты. У публики ярко разгорелись глаза.

Комендант решил сейчас же распустить всю артель, оставив на охране несколько верховых и 5 человек команды. Остальные разъехались.

Команда приступила к раздеванию и сжиганию. На Александре Федоровне оказался целый жемчужный пояс, сделанный из нескольких ожерелий, зашитых в полотно. Бриллианты тут же выпарывались. Их набралось (т. е. бриллиантовых вещей) около полупуда (около 80 тыс. каратов, цена их несметна). Это было похоронено на Алапаевском заводе, в одном из домиков в подполье, в девятнадцатом году откопано и привезено в Москву. Сложив все ценное в сумки, остальное, найденное на трупах, сожгли, а самые трупы опустили в шахту. При этом кое-что из ценных вещей было обронено, а при попытке завалить шахту при помощи ручных гранат, очевидно, трупы были повреждены и от них оторваны некоторые части…

Но Романовых не предполагалось оставлять здесь — шахта заранее предназначена была лишь временным местом погребения. Кончив операцию и оставив охрану, комендант в 10–11 часов утра (19 уже июля) поехал с докладом в Урал — исполком, где нашел Сафонова и Белобородова. Комендант рассказал, что найдено, и высказал им сожаление, что ему не позволили в свое время произвести у Романовых обыск. От Чуцкаева (пред, горисполкома) комендант узнал, что на девятой версте по Московскому тракту имеются очень глубокие и заброшенные шахты, подходящие для погребения Романовых.

Комендант отправился туда, но до места не сразу доехал из-за поломки машины, добрался до шахты уже пешком — нашел действительно 3 шахты очень глубоких, заполненных водой, где решил утопить трупы, привязав к ним камни. Так как там были сторожа, являвшиеся неудобными свидетелями, то решено было, что одновременно с грузовиком, который привезет трупы, приедет грузовик с чекистами, которые под предлогом обыска арестуют всю публику. Обратно коменданту пришлось добираться на случайно захваченной по дороге паре.

На случай, если бы не удался план с шахтами, решено было трупы сжечь или похоронить в глинистых ямах, наполненных водой, предварительно обезобразив трупы до неузнаваемости серной кислотой.

Вернувшись наконец в город, уже к 8 часам вечера, начали добывать все необходимое — керосин, серную кислоту. Телеги с лошадьми без кучера были взяты из тюрьмы… к шахте с веревками, чтобы вытаскивать трупы и так далее, отправились только в 12 часов 30 минут, ночью с 17-го на 18-е. Чтобы изолировать шахту (первую, старательскую), на время операции объявили в деревне Копятки, что в лесу скрываются чехи, лес будут обыскивать, чтобы никто из деревни не выезжал ни под каким видом. Было приказано, если кто ворвется в район оцепления, расстрелять на месте. Между тем рассвело (это был уже третий день, восемнадцатое). Возникла мысль часть трупов похоронить тут же, у шахты; стали копать яму, почти выкопали. Но тут к Ермакову подъехал его знакомый крестьянин, и выяснилось, что он мог видеть яму…

Решено было везти трупы на глубокие шахты. Так как телеги оказались непрочными, разваливались, комендант отправился в город за машинами (грузовик и две легковые, одна для чекистов).

Смогли отправиться в путь только в 9 часов вечера. Пересекли линию железной дороги, в полуверсте перегрузили трупы на грузовик. Ехали с трудом, вымащивая опасные места шпалами, и все-таки застревали несколько раз. Около четырех с половиной утра девятнадцатого машина застряла окончательно, оставалось, не доезжая шахт, хоронить или жечь… Последнее обещал взять на себя один товарищ, фамилию комендант забыл, но он уехал, не выполнив обещания.

Хотели сжечь Алексея и Александру Федоровну, но по ошибке вместе с Алексеем сожгли фрейлину. Потом похоронили тут же, под кустом, останки и снова разложили костер, что совершенно скрыло следы копания. Тем временем выкопали братскую могилу для остальных. Часам к семи… яма… была готова. Трупы сложили в яму, облив лица и вообще все тела серной кислотой как для неузнаваемости, так и для того, чтобы предотвратить смрад от разложения (яма была неглубока). Забросав землей и хворостом, несколько раз проехали — следов ямы здесь не осталось. Секрет был сохранен вполне — этого места погребения белые не нашли».

На самом деле после убийства царской семьи в ночь с 4 на 5 (с 17 на 18) июля в Алапаевск прибыл конный отряд «неизвестных лиц» и захватил несколько членов семейства Романовых. Среди них были великий князь Сергей Михайлович, князья императорской крови Иван Константинович и Константин Константинович (дети великого князя Константина Константиновича, внука Николая I) и князь Владимир Павлович Палей (сын великого князя Павла Александровича, сына Александра II). Вместе с ним была родная сестра императрицы Александры Федоровны Елизавета Федоровна, урожденная Элизабет Гессен-Дармштадтская. Всех их посадили в крытые экипажи и увезли в лес к заброшенной шахте. Членов семейства Романовых и их приближенных монахиню Варвару и секретаря Сергея Михайловича Федора Ремес живыми сбросили в шахту на глубину около 30 метров. Затем в шахту бросили две бомбы. Позже белые следователи провели патологоанатомическую экспертизу и выяснили, что сразу погибли Сергей Михайлович и Ф. Ремес, а остальные несколько дней умирали в шахте.

После этой серии убийств большевики создают плотную завесу дезинформации. Так, например, лишь через 5 дней после убийства Михаила Александровича в столичных газетах публикуется сообщение о его побеге. А через месяц Совнарком официально подтверждает, что Михаил Романов прибыл через Омск в Лондон.

19 июня 1918 г. Председатель ВЦИК Свердлов официально заявил, что: «…был раскрыт новый заговор контрреволюционеров, имеющий целью вырвать из рук советской власти коронованного палача. Ввиду всех этих обстоятельств президиум Уральского Областного Совета постановил расстрелять Николая Романова, что было приведено в исполнение. Жена и сын Николая Романова отправлены в надежное место…

…За последнее время предполагалось предать бывшего царя суду за все его преступления против народа, только развернувшиеся сейчас события помешали осуществлению этого суда. Президиум, обсудив все обстоятельства, заставившие Уральский Областной Совет принять решение о расстреле Романова, постановил признать решение Уральского Областного Совета правильным».

Убийство в Алапаевске также длительное время скрывалось советской прессой. Вместо этого говорилось о побеге Романовых.

Любопытно, что позже советские представители, особенно дипломаты, продолжали нагло врать.

Так, убийство членов царской семьи официально опровергалось Георгием Чичериным 20 сентября 1918 г., Максимом Литвиновым 17 декабря 1918 г., Григорием Зиновьевым 11 июля 1920 г. На конференции в Генуе в апреле 1922 г. Чичерин в интервью газете «Чикаго трибюн» сказал: «Вопрос: Приказало ли советское правительство убить дочерей царя или дало на это разрешение, а если нет, то были ли наказаны виновные?

Ответ: Судьба царских дочерей мне в настоящее время неизвестна. Я читал в печати, что они находятся в Америке. Царь был казнен местным Советом. Центральное правительство об этом ничего предварительно не знало. Это произошло перед тем, как данный район был захвачен чехословаками. Был раскрыт заговор, направленный на освобождение царя и его семьи для отправки их чехословакам. Позже, когда Центральный Комитет получил информацию по существу фактов этого дела, он одобрил казнь царя. Никаких указаний о дочерях не было. Так как из-за оккупации этой зоны чехословаками связь с Москвой была прервана, обстоятельства данного дела не были выяснены».