Николай II

ГЛАВА 24 РАСЧЛЕНЕНИЕ ГОСУДАРСТВА РОССИЙСКОГО

Уже говорилось о схожести поведения французской Директории и Временного правительства в России. Но было и коренное различие — это был национальный вопрос, а точнее, проблема целостности государства.

Если спросить российского интеллигента, что такое Франция, то он, не раздумывая, ответит, что это часть Европы, где живут французы и где говорят по-французски. Да, сейчас это почти так. Сейчас почти все граждане Франции говорят по-французски и считают себя французами (об эмигрантах разговор особый). «Почти» потому, что на Корсике и сейчас гремят взрывы — националисты борются за независимость острова.

А вот к 1798 г. положение во Франции было совсем другое. Вся Франция делилась на большие области — провинции, где были свои законы, свои парламенты, своя налоговая система и т. д.

В течение тысячи лет до Французской революции 1789 г. эти провинции то были независимы, то попадали под вассальную зависимость французских (как, впрочем, и английских, и испанских) королей. Последний раз с независимостью провинций покончил Людовик XIV примерно за 100 лет до революции. Впрочем, Корсика была присоединена к Франции только в 1769 г.

Говорили в провинциях на самых различных языках: в районе Парижа — на французском, на востоке (Эльзас и Лотарингия) — на немецком, на западе — (в Нормандии, Бретани) — на кельтском (бретонском), на юге — на провансальском языке, в Гаскони — на гасконском, на Корсике — на итальянском.

Вспомним, что у Д’Артаньяна и де Тревиля родной язык был гасконский и по-французски они говорили с акцентом. У того же Наполеона Бонапарта (Наполеоне Буона-Парте) итальянский язык был родным, а по-французски он до конца жизни говорил с акцентом.

С первого для революции и до реставрации Бурбонов в 1814 г. все французские политические деятели (якобинцы, термидорианцы, брюмерианцы, роялисты и др.) были единодушны в одном — Французская республика (королевство) едина и неделима. В самом начале революции были упразднены все провинции, а страна была поделена на более мелкие территориальные формирования (коммуны, а затем — департаменты). Везде были введены единые законы и единый язык. Разумеется, это не понравилось многим в провинциях. Фактически на территории Франции в 1792–1799 гг. шла вялотекущая гражданская война. В Вандее и Бретани повстанцы прикрывались роялистскими и религиозными лозунгами. Зато восставшие южные города Марсель, Тулон и другие не выдвигали роялистских лозунгов, а выступали за федерализм против «тирании Парижа». Руководители восставших городов требовали создания аморфной федерации вместо унитарной Французской республики.

Восстания южных городов были оперативно и жестоко подавлены войсками республики. Кстати, взятием Тулона республика была обязана 24-летнему капитану Буона-Парте.

Что же касается Корсики, то там началась война кланов. Победил клан Паоли, который объявил о независимости Корсики.

Петроградское же Временное правительство пошло диаметрально противоположным путем, чем французы. На словах «временные» масоны выступали за территориальную целостность Российской империи. А фактически они потворствовали сепаратистам всех мастей и ни разу не применяли силу против них.

А почему, собственно, территории, входившие в состав Российской империи, дате же Польша, Украина, Финляндия, Кавказ и Средняя Азия, должны были подчиняться самозванному Временному правительству? До отречения Михаила все эти территории были неотъемлемой частью Российской империи, а их жители были подданными российского императора, который одновременно являлся Самодержцем Всероссийским, Московским, Киевским, Владимирским, Новгородским; Царем Казанским, Царем Астраханским, Царем Польским, Царем Сербским, Царем Херсонеса Таврического, Царем Грузинским; Государем Псковским и Великим Князем Смоленским, Литовским, Волынским, Подольским и Финляндским; Князем Эстляндским, Лифляндским, Курляндским и Семигальским, Самогитским, Белостокским, Корельским, Тверским, Югорским, Пермским, Вятским, Болгарским и иных; Государем и Великим Князем Новогороди низовския земли, Черниговским; Рязанским, Полотским, Ростовским, Ярославским, Белозерским, Удорским, Ободорским, Кондийским, Витебским, Мстиславским, и всея северные страны Правителем; и Государем Иверским, Карталинской и Кабардинской земли и области Армейской; Черкасских и Горских Князей и иных Наследный Государь и Обладатель; Государем Туркестанским; Наследником Норвежским, Герцогом Шлезвиг-Голстинским, Стормарнским, Дитмарсенским и Олденбургским, и прочая, и прочая, и прочая.

Население этих местностей было подданными императора и только через него связано с другими частями империи. Попытка отделения этих территорий от империи по российским законам и международному праву была бы мятежом подданных против законного монарха. Кстати, статья 100 третьей главы Уголовного уложения 1903 г. гласила: «Виновный в насильственном посягательстве на изменение в России или в какой-либо ее части установленных Законами Основными образа правления или порядка наследования Престола или на отторжение от России какой-либо части наказывается: смертной казнью».

И вот отрекся Николай II, а затем Михаил. В Петрограде кучка думцев и каких-то депутатов, которых значительная часть населения страны звала «собачьими депутатами», без совещания с другими губерниями империи и Ставкой верховного командования назначает самозваное правительство. Почему бы в других частях империи не организовать собственные правительства? Петроградских же «временных» не особенно интересовали дела на окраинах. Им любой ценой нужно было удержать власть в столице. Поэтому они сами зажгли зеленый свет сепаратистам.

17 (30) марта 1917 г. Временное правительство опубликовало декларации о своем согласии на создание независимой Польши с включением туда ряда русских губерний. Позже Советской власти будут ставить в укор предоставление независимости Финляндии и Прибалтике. Но тогда согласие у московского правительства было вырвано силой под угрозой немецких штыков и британских дредноутов. В марте же 1917 г. никакой необходимости в предоставлении Польше независимости не было. Все эти губернии были оккупированы германскими войсками, и в случае полной победы Германии Россию никто не стал бы спрашивать о статусе польских территорий. В случае же победы России в войне эта «декларация» серьезно затруднила бы послевоенную внешнюю и внутреннюю политику России.

Декларация о независимости Польши для польского населения оказалась пустым звоном. А сделали ее Некрасов, Керенский и Юлишь по настоятельной просьбе своих «братьев» из французских лож. Кстати, того же требовало и французское правительство, действовавшее неофициально через своего посла.

Зато «декларация» имела широкий резонанс на окраинах России. Почему можно Польше, а нельзя нам? Тем более что сепаратистские движения во многих регионах начались сразу после отречения Михаила и упразднения монархии.

4 марта 1917 г. в Киеве на заседании представителей национальных партий: Украинской партии социал-федералистов с участием Украинской социал-демократической рабочей партии, Украинской партии социалистов-революционеров, обществ и организаций было принято решение о создании собственного правительства — «Центральной Рады».

6—8 апреля 1917 г. в Киеве собрался Украинский национальный конгресс, на который съехалось 900 депутатов. На конгрессе было избрано 150 представителей в Центральную Раду. В апреле началось формирование украинских воинских частей из состава Киевского и Одесского военных округов, а также из войск Юго-Западного фронта. К лету 1917 г. в составе украинских национальных частей насчитывалось около 300 тысяч солдат и офицеров.

10 июля 1917 г. Центральная Рада фактически провозгласила независимость Украины. В «Первом Универсале» Центральной Рады было сказано: «…не порывая отношений с государством Российским, пусть народ украинский на своей земле имеет право сам устраивать свою жизнь».

Через несколько дней было создано и правительство Украины — «Генеральный Секретариат» в составе 8 министров.

В середине июля в Киев для переговоров с Центральной Радой прибыла делегация Временного правительства во главе с Керенским. Александр Федорович, немного поломавшись, отдал в подчинение Центральной Рады пять украинских губерний — Киевскую, Полтавскую, Подольскую, Волынскую и Черниговскую.

Не следует думать, что подавляющее большинство населения всех пяти губерний горячо поддержало правительство Центральной Рады, и Керенский только признал статус-кво. Даже крайний украинский националист Орест Субтельный[98]писал: «Погрязнув в бесплодных дебатах и раздорах, члены Центральной Рады, власть которой фактически уже ограничивалась окрестностями Киева и нескольких крупных городов, утратили связь с селом, а значит, и с массами, связь, достигнутую на короткий срок благодаря различным съездам, проходившим в Киеве. Губернии были предоставлены самим себе».

Украинские национальные части были просто скопищем солдат, не желавших воевать, и они не смогли противостоять даже одной хорошо вооруженной и дисциплинированной дивизии. На Украине царил беспредел даже больший, чем в России. Поэтому позицию Керенского можно объяснить лишь предательством интересов России и боязнью, что в случае каких-либо мер против Центральной Рады в России усилится влияние военных, чего больше всего боялся самозваный премьер.

В Финляндии после отречения царя создалась обстановка, похожая на украинскую. Там фактическая власть принадлежала трем силам: финскому буржуазному сейму, рабочему сейму и русским военным частям, расположенным на юге Финляндии.

5 июля финский сейм принял «Закон о власти», ограничивавший компетенцию Петроградского Временного правительства вопросами обороны и внешней политики, то есть Финляндия де-факто стала независимой. Финская независимая буржуазия весной и летом 1917 г. сформировала щюцкор («охранный корпус») — организацию, напоминавшую штурмовые отряды нацистов, но превосходившие их по вооружению. У шюцкоровцев имелись пулеметы, пушки, боевые катера и самолеты.

Не буду утомлять читателя подробностями анархии, охватившей Кавказ и Среднюю Азию весной и летом 1917 г. Отмечу лишь, что Временное правительство утратило контроль над этими регионами.

Таким образом, именно в марте — июне 1917 г. начался распад государства Российского, усиливающийся с каждым месяцем правления Временного правительства.