Новый порядок (Часть II)

Глава 47

I

Здесь миленько. Хотя за двадцать тысяч могло бы быть и получше, подумала Даниэль, манерно делая глоток шампанского из хрустального бокала.

Гаспар покрепче обнял ее за талию, ладонью чувствуя тепло женского тела. На Даниэль было плотно облегающее платье из тонкого голубого атласа со спущенными плечами и шокирующим разрезом юбки сбоку. Для чародейки такое платье было бы приемлемым, даже почти целомудренным и скромным, однако Даниэль играла роль обычной недалекой, пустоголовой, капризной дурочки, спутавшейся с распутным, аморальным сынком бессовестно богатого промышленника. Оттого блондинка мгновенно стала центром всеобщего внимания. Судя по эху мыслей окружающих, такого, которого лучше избегать, но ради благого дела Даниэль героически согласилась стать предметом пересудов, почаще выставляя напоказ стройную ногу в белом шелковом чулке.

За десять тоже, согласился Гаспар.

Игорный зал на цокольном этаже был практически пустым. В центре на помосте возвышался стол, накрытый зеленым сукном и огороженный столбиками с натянутой красной лентой. Света пока что хватало — испускали его не магические кристаллы, а обыкновенные свечи, которых Йозеф Вортрайх не жалел. Гостей собралось около четырех десятков, что было не так много, зал спокойно вместил бы и сотню. Охрана на турнире тоже была малочисленной. Гаспар насчитал только семерых крепких, хмурых, с пристальным взглядом парней в черных сюртуках. Видимо, эксцессы на турнирах Вортрайха были редки, и проигрыш участники воспринимали стоически.

Пожалуешься папочке, когда будешь объясняться, куда непутевый сынок истратил его двадцать тысяч, хихикнула чародейка, кокетливо постукивая краешком бокала по нижним зубкам.

Мы истратили значительно больше, помрачнел менталист . Этот фрак обошелся недешево.

Он отнял от чародейки руку, потянулся к вороту. Даниэль остановила его и осуждающе цокнула языком. Повернулась к нему и поправила лацкан.

Зато он тебе к лицу и сидит идеально. Приятно смотреть.

Вот так и оправдаешься, непутевая доченька.

Думаешь, он уже все знает?

Несмотря на тревожную мысль, лицо чародейки даже не дрогнуло. Она приветливо улыбнулась засмотревшемуся на нее мужчине. Гаспар поднял бокал в знак приветствия.

Конечно, знает. Но, между прочим, это была твоя идея, я всего лишь поддался на твои уговоры…

Даниэль вспыхнула глазами поверх бокала.

Ах вот как? Она наклонила голову, облизывая кончиком языка верхнюю губу. Ты меня непослушной девочкой хочешь сделать, паинька? Может, еще отшлепаешь сам?

Ни за что. Он предложил ей локоть . Кто вообще поверит, что ты оказываешь на меня дурное влияние?

Умница. Чародейка обворожительно улыбнулась, мельком скосила глаза . Поцелуй меня.

Сейчас?

Даниэль подступила вплотную, кладя его руку себе на шею, украшенную бархаткой с сапфировой подвеской.

Нет, потом. Быстрее же, ну.

Гаспар наклонился и крепко поцеловал Даниэль в приоткрытые ярко-красные губы.

— Хэрр Напье! — воскликнул Вортрайх, приблизившись. — Добрый вечер и добро пожаловать! Вижу, вы не теряете времени зря.

Гаспар нехотя отлип от губ Даниэль, повернулся к хозяину турнира. Чародейка взяла его под руку.

— Добрый вечер, хэрр Вортрайх, — поздоровался Гаспар и добавил с недвусмысленной усмешкой: — Зачем отказываться от одного удовольствия в предвкушении другого?

— Мудрые слова, — наставил палец Вортрайх и смерил Даниэль взглядом, задержавшись на сверкнувшем в разрезе юбки бедре и кружеве чулка. — Не представите вашу очаровательную спутницу?

— Конечно. Адель де Гранжэ, моя очень хорошая и близкая подруга.

Даниэль одарила Вортрайха самой убойной улыбкой из своего арсенала, протянула ему руку, украшенную золотыми браслетами и кольцами.

— Bonsoir, monsieur Wortreich, — промурлыкала она. — Je suis très heureux de vous rencontrer.

Вортрайх замер, так и не коснувшись губами ее руки. Был сражен то ли красотой, то ли голосом, то ли не понял ни слова.

— Простите, — чуть наклонившись к нему, шепнул Гаспар, — она совершенно не говорит по-менншински.

— О, — сообразил он и поцеловал руку Адели. Выпустил из своих пальцев неохотно, желая подольше насладиться приятным холодком ее нежной кожи. — Очарован, мадмуазель.

— Хэрр Вортрайх, — Гаспар обнял чародейку за талию, посылая очевидный сигнал, в чьей собственности эти губки, эти ножки, эти грудки, эта попка и все окрестности, — скажите, когда уже начнется обещанное зрелище?

— Скоро, не переживайте, — вежливо улыбнулся Вортрайх.

Гаспар кивнул.

— А когда выступит наш участник?

В турнире участвовало шестнадцать игроков. Играли два на два по очереди с небольшими перерывами на отдых. В каждом следующем раунде количество игроков сокращалось, пока не выявится победитель.

— В последней паре первого раунда, — сказал Вортрайх. — Я оставил его на десерт, хэрр Напье.

— Уверяю, вы не будете разочарованы, — Гаспар отпил шампанского, к которому еще ни разу не притронулся.

— Ловлю на слове, — наставил палец хозяин клуба, — хоть я не сторонник голословных заявлений. Поэтому предлагаю заключить пари, — лягушачьи улыбнулся он. — Ставлю тысячу крон, что ваш участник не пройдет дальше первого раунда.

— Хэрр Вортрайх, — поморщился Гаспар, — это же несерьезно. Ставлю три, что он пройдет с блеском.

— А вы очень рисковый человек, хэрр Напье, — потер ладони Вортрайх. — Я принимаю ваши условия.

Менталист протянул ему руку.

— Soyez sigentille, chère Adèle, — бросил он чародейке.

Даниэль приложила пальчики к губам, поцеловала их и скрепила рукопожатие.

— Желаю удачи, хэрр Напье, — наклонил голову хозяин клуба.

— И вам удачи, хэрр Вортрайх, — Гаспар поднял бокал.

Уверен, что твой новый друг не подведет? — подумала Даниэль, когда Вортрайх удалился охаживать других дорогих гостей. Гаспар посмотрел шампанское на свет.

Уверен.

Даниэль подняла голову, с хитринкой сощурила не то зеленые, не то голубые глаза. Гаспар залпом осушил фужер, щелчком пальцев подозвал слугу с подносом и взял новый для себя и чародейки.

Мы здесь по работе, а не ради развлечений, подумал Гаспар. Главное, хорошенько разозлить нашего доброго хозяина, чтобы он сделал какую-нибудь глупость.

Мы бы могли дать ему пару уроков.

Менталист поднес фужер к губам, но остановился, призадумавшись.

Пожалуй, нет. Зачем нам конкуренты?

Чем займемся?

Ты — будешь блистать и очаровывать, а я сперва напьюсь. Потом начну бессовестно сорить деньгами и приставать к тебе на людях.

Даниэль прикрыла глаза и мечтательно улыбнулась. Гаспар едва не поперхнулся от промелькнувших в белокурой головке образов. Каждый раз, когда ему казалось, что удивиться уже нечему, эта женщина умудрялась поразить его изобретательностью.

Только платье мне не помни, строго наказала Даниэль . И прическу не испорти.

Они побродили по залу. Гаспар встретил пару человек, с которыми познакомился в клубе хефлигов, но не запомнил имен. Обменявшись приветствиями и ничего не значащими словами, они расходились или знакомились еще с кем-то. Гаспар кивал, делал вид, что запоминает очередного хефлигхэрра и его хорошую знакомую, племянницу, сестру троюродной тети, совершенно точно не любовницу, заверял, что очарован, и поддерживал разговор, успевая менять бокал за бокалом у пробегавших мимо слуг. Даниэль, как и положено, строила глазки, раздавала улыбки, сверкала ляжкой в разрезе юбки.

Спустя примерно полчаса свет в зале начал гаснуть, пока освещенным не остался только игральный стол. Гости, понизив голоса, стеклись к центру, столпились за ограждением. Расстояние было приличным, не позволявшим разглядеть подробности. Стоять предполагалось только с одной стороны «ринга», за чем бдительно следили угрюмые ребята в черных сюртуках.

Когда в зале повисла тишина, нарушаемая только покашливаниями и влажными причмокиваниями где-то позади, к столу из темноты вышел Йозеф Вортрайх. Гости встретили его аплодисментами, в которых утонул томный вздох чьей-то кузины.

Когда аплодисменты стихли, а кузина подавилась сдерживаемым смешком, Вортрайх поднял руки и громко объявил:

— Дамы и господа! Добро пожаловать на состязание лучших из лучших, где победитель получает все!

II

Первый раунд турнира закончился к часу ночи. И, как обещал Гаспар, Александер Пристерзун вышел в следующий. И действительно с блеском: из шести раздач он спасовал лишь один раз, а дважды забирал банк с такой комбинацией, что оппонент хватался за голову, не веря, что повелся на блеф. Им выступал некий барон, обладающий определенной репутацией в анрийских салонах, и победа Звонка оказалась для знающих зрителей полной неожиданностью. Прежде всего потому, что ее не должно было случиться. Ведь на последней раздаче барону повезло и выпала тройка на дамах, он рискнул сменить две карты и добрал до каре, с которым пошел ва-банк. У Звонка на руках оказалось каре на королях.

Во время перерыва Вортрайх отыскал Гаспара и пожал ему руку.

— Поздравляю, хэрр Напье, — улыбнулся он. — Вы стали богаче на три тысячи.

— Разве могло быть иначе? — пьяно ухмыльнулся менталист, держась за Даниэль. — Я же предупреждал: он — лучший из лучших.

— Начинаю в это верить.

— Желаете заключить еще одно пари? — весело рассмеялся Гаспар.

— Почему бы и нет? — вежливо улыбнулся Вортрайх. — Но давайте дождемся полуфинала.

— Чтобы риск был выше? Мне нравится ваше предложение.

— Прошу меня извинить, — склонил голову Вортрайх. — Мадмуазель.

Даниэль одарила его милейшей из улыбок.

Сколько раз ты помог своему другу?

Гаспар взял чародейку под руку, отводя ее в угол потемнее.

Не поверишь, ни разу.

Даниэль заблестела лукавыми глазами.

Точно, не поверю. Резонирующие сознания, милый мой, помнишь? Я ведь тоже вижу, что в твоей головушке происходит.

Я всего лишь придал ему уверенности в себе и смелости. Разве это преступление?

Нет, конечно. Вот бы еще кто тебе придал смелости и уверенности?

В смысле?

В голове чародейки промелькнула картинка, от которой сделалось стыдно, но Гаспар не стал ее упрекать.

Он сменил какой-то там по счету бокал. Что ни говори, а шампанское и вино здесь было неплохим. Склонность Гаспара к опустошению винного погреба Вортрайха заметили уже не только слуги, но и некоторые окружающие. Кое-кто уже мысленно делал ставки, когда он уже свалится.

Ты уже достаточно напился?

Трезв, как стекло. Самому противно.

Жаль, потому что пора бы уже приставать ко мне и сорить деньгами.

Гаспар наклонился к чародейке, поцеловал ее, бесстыдно прижимая к себе за ягодицы, затем поднял бокал и пьяно, развязно воскликнул:

— Господа! Моя дама хочет меня разорить! Кто я такой, чтобы ей противиться? Не подскажет ли кто-нибудь имя того неудачника, на котором я совершенно точно проиграю?

III

Жулик, подумала Даниэль, хлопая в ладоши и лучась от счастья.

Не осуждай меня, Гаспар поморщился, оттягивая ворот рубашки. В висках ныло, однако он держался. Я отрабатываю папины деньги.

Игрок по кличке Туз сидел в растерянности, не понимая, почему поддался неведомому порыву, и сам до конца не верил, что его пара шестерок перебила пару четверок оппонента и позволила выйти в третий, полуфинальный, раунд. Тузу срочно требовалось закурить.

— Поздравляю, — сказал кто-то, аплодируя. — Вам невероятно везет сегодня.

— Плохо, — отозвался Гаспар. — Значит, не видать мне сегодня любви! — он наклонился к чародейке, поцеловал в открытую шею.

Даниэль охотно поддалась, зажмурилась от удовольствия и заулыбалась, как подобает не понимающей ни слова дурочке с пустой головой. Поздравивший Гаспара мужчина многозначительно хмыкнул.

IV

После первой победы Звонка во втором раунде Гаспар заметно забеспокоился. Было в этом что-то странное. Менталист держался незаметно возле его сознания, как ангел-хранитель, следил за мыслями. Пристерзуну действительно почти не требовались подсказки. Он был спокоен, сосредоточен на игре. Когда торговался, его мысли были направлены на распознание эмоций оппонента, и угадывал их почти безошибочно. Когда блефовал, оставался таким же спокойным и думал исключительно о вероятности и шансах.

Гаспар подкрадывался и к его оппоненту, «заглядывал» тому через плечо, смотрел на карты. Просто так, конечно же. Что плохого в том, чтобы обозревать все поле битвы, видеть всю картину?

Однако на последней раздаче у Звонка после смены карт ко вторым торгам была тройка на валетах. У противника был стрит. Гаспар всего лишь хотел шепнуть ему пару слов, что, возможно, — всего лишь возможно, — не стоит так горячиться и радоваться раньше срока, ведь не такая уж это и сильная комбинация. Может, лучше спасовать и остаться хотя бы с утешительным призом…

Но игрок и без него сменил четыре карты и остался с парой на тузах. И почему-то поддержал ставку. А когда оба вскрылись, оппонент смотрел на свои карты так, как будто видел их впервые. Как будто в голове была совершенно иная комбинация.

Гаспар открыл глаза, судорожно вздохнул и качнулся, налегая на Даниэль. Чародейка хохотнула, восприняв это за знак внимания.

— Александер Пристерзун выходит в полуфинал наших состязаний! — объявил крупье.

В зале загремели аплодисменты. Звонок откинулся на спинку стула, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, скромно улыбнулся, выискивая в толпе Гаспара. Менталист стоял, пьяно блестя глазами, хотя играть свою роль становилось все тяжелее.

Он наклонился к уху Даниэль, почти коснулся губами.

— Отойдем, — шепнул он на лондюноре. — И думай, как мы продолжим веселиться этой ночью.

Даниэль, не меняя счастливого выражения лица глупышки, устремилась в облака, живо представляя себе, как закончится эта ночь. Настолько живо, что у Гаспара вспыхнули бы щеки, если бы его не занимала странная победа Звонка. Может, тот и выиграл бы на блефе. Может, еще пару раз повысив ставку, заставил бы оппонента спасовать. Но противник фактически сдался. Или, вернее сказать, его просто вынудили сдать игру. Неужели…

— Хэрр Напье, признайтесь, это какая-то магия? — остановил его один из гостей. Вроде бы Гаспар встречал того в клубе хефлигов, но уверен не был.

— Магия? — растерянно переспросил менталист.

— Ну как же, — рассмеялся гость, держа под руку темноволосую красавицу, наверняка кузину, которой показывал прелести тайной светской жизни Анрии. Красавица разглядывала Даниэль и начинала думать, что не такая уж она и красавица. — Ваш участник — настоящая темная лошадка этого забега. Если он победит сегодня на турнире, это повод заподозрить в нем волшебника, который видит карты насквозь.

— А разве турнир хэрра Вортрайха не для лучших из лучших? — беззаботно спросил Гаспар.

— Именно, — кивнул гость, поднимая тост.

В зале начал гаснуть свет. Йозеф Вортрайх объявил предпоследний раунд.

V

Когда в финал вышли Звонок и Туз, Гаспар больше не сомневался.

В зале был еще один менталист.

Не из слабых, работающий более тонко и изящно в отличие от Гаспара. Напье мог выступать голосом совести, разума, просто голосом в голове, утверждающим, что топить тараканов в уксусе — верный путь к спасению родины, но именно голосом. Этот же подменял чужие мысли своими и работал почти незаметно.

Звонка вели. Вероятнее всего, чтобы в финале дать с треском проиграться и хорошо нажиться на ставках. Других причин Гаспар не видел — если бы другой менталист засек его, он бы уже почувствовал это. А раз так, нужно воспользоваться преимуществом и сделать так, чтобы конкурент сутки хлебал лауданум, даже если еще не перешел на него.

VI

Последний раунд вызвал заметное оживление — турнир прошел совсем не так, как обещался. Кто-то негодовал. Кто-то оживленно размышлял о ставках. Кто-то был в бешенстве. А кто-то просто наслаждался процессом. В конце концов, даже на таких мероприятиях всегда найдется кто-то, кто искренне верит в честность происходящего.

Гаспар абстрагировался от потока мыслей окружающих, заглушил их. Остался только он сам и два сознания напротив: Пристерзун и Туз.

Если бы работа менталиста не была самым скучным и безынтересным занятием на свете, можно было бы сказать, что Гаспар покинул свое тело, оставшееся стоять в толпе. Тело, которое едва держалось на ногах и сохраняло вертикальное положение только благодаря Даниэль, взвалившей весь его груз на себя. С бледным лицом, с выступившей на лбу испариной, с остекленевшими, рассеянными глазами и идиотской ухмылкой пьяного полудурка. Сознанием — легким, воздушным, не чувствующим ни боли, ни усталости, ни природных позывов — Гаспар переместился к игорному столу, поднялся над ним. Правой рукой, словно вытянувшейся, увеличившейся, коснулся лба Пристерзуна, погрузил пальцы тому в голову. Пальцы вытянулись, истончились, расползлись и оплели паутиной мозг. Гаспар увидел стол глазами Звонка. Почувствовал его волнение, уловил тревожные мысли. Они не нужны. Убрать их.

Тело глубоко вздохнуло, брови дрогнули, по виску скатилась капля пота, рука крепко стиснула ладонь Даниэль.

Звонок расслабился. Его заполнило умиротворение, безмятежность, спокойствие.

Оба игрока внесли первые ставки. Получили по пять карт. Две пары на девятках и королях. Гаспар заглянул в разум Туза: у него была тройка на восьмерках. Начались торги. Туз поднял ставку. Звонок поднял еще выше. Туз уравнял. Торги закончились. Туз сменил две карты. Звонок рискнул, сменил три и остался с тройкой на королях, бубновым тузом и пиковой дамой. Начались новые торги. Туз оставил, как есть. Пристерзун, немного подумав, поднял ставку. Туз ответил, уравняв. Звонок поднял еще. Туз поднял до лимита. Пристерзун ответил. Крупье объявил, что игроки вскрываются.

На стол легли бубновый, пиковый и крестовый короли Пристерзуна. Туз выложил свои восьмерки и добавил к ним червовую и пиковую четверку. Крупье переместил банк победителю. Зал отреагировал на победу Туза в раздаче аплодисментами.

Звонок, несмотря на поражение, остался спокоен, собран и уверен.

Крупье перетасовал карты и объявил о новых ставках.

Новый кон для Пристерзуна начался с единственной старшей картой — червовой десяткой. У Туза на руках сразу оказался стрит с двойки. Начались торги. Звонок поднял ставку, Туз лишь ответил. Менять карты не стал. Звонок сменил только одну и собрал пару на двойках. Это никак не отразилось, он с безмятежным лицом поднял ставку. Туз поднял. Звонок поднял еще. Туз поддержал. Звонок поднял до лимита. Туз засомневался.

Он сменил только одну карту, голосом разума напомнил Гаспар.

Туз посидел в напряженных раздумьях, вспоминая ушедшие карты, подсчитал шансы и спасовал, решив не рисковать.

Крупье переместил банк победителю, в зале раздались аплодисменты, карты ушли в колоду, так и не ответив Тузу, блефовал ли противник или нет.

В новую раздачу Туз был уверен, что его каре на дамах не перебить, но Звонок выложил на стол бубновый флаш рояль.

В четвертую раздачу Пристерзун спасовал, дав Тузу отыграться за предыдущий кон.

На пятой его тройка дам и пара семерок перебила пару тузов и тройку девяток.

Шестую Пристерзун выиграл блефом на двух парах троек и тузов.

Вот тут-то Гаспар и уловил в сознании Туза мысль, что надо пасовать. Мысль, как будто естественная, исходящая из опыта финального раунда, за который Туз был уверен, что разгадал противника, научился чувствовать его и понимать, когда тот блефует, а когда нет. Но этой мысли быть не должно, потому что на руках у него был пиковый стрит-флаш от восьмерки до дамы, он был уверен в победе. И все-таки спасовал.

Гаспар усмехнулся, «возвращаясь» в тело.

Ну вот я тебя и поймал, злорадно подумал он, напрягаясь от раскалывающей череп головной боли. Теперь я знаю, что ты знаешь, и ты знаешь, что я знаю.

Даниэль посмотрела на него с тревогой.

Думай, утер он пот платком. Думай, что мы сделаем с деньгами и где завтра будем веселиться.Думай о рабах-мустаимах, как можно ярче думай, подбодрил ее менталист.

Чародейка закусила губу, хлопая в ладоши вместе со всеми. Ее белокурая головка наполнилась пошлыми картинками. Правда, один из мустаимов оказался подозрительно белым и очень сильно напоминал…

Ну давай, тяжело дыша, подумал Гаспар. Давай найди меня. Ты почти меня вычислил. Иди и накажи меня, ты же этого хочешь.

Он снял все мысленные барьеры, которыми укрывался весь вечер, открыл разум. Размягчил сознание, сделав его вязким, тягучим, сонным, податливым. Заполнил его бессвязным, неконтролируемым потоком пьяных мыслей, хаотично сменяющих одна другую, позволил телу подавать сигналы, всплывать нужным воспоминаниям, большинство из которых были мнимыми, придуманными. Но Гаспар слишком долго был Гаспаром Франсуа Этьеном де Напье, сыном имперского промышленника, что иногда сам начинал путать, что было придумано для поддержания легенды, а что было реальным…

И он наконец почувствовал. Мягкое касание, едва заметное и почти неразличимое, даже если ожидать и готовиться. Но почувствовал, а Даниэль и вовсе не ощутила этого. Невидимый менталист заглянул в сознание Гаспара. Осторожно, из-за плеча. Проскользнул змеей в широко распахнутую дверь, каким обычно и бывает рассудок пьяного, коснулся мыслей на самой поверхности. Прополз чуть глубже и также незаметно выполз, едва не потерявшись в хаосе сумбура и бессвязного бреда. В нем можно разобраться, но на это требуется время, которого не так много. Если тратить на каждого перебравшего зрителя, можно упустить развязку финального раунда. А нужно еще найти менталиста, который присутствует в зале.

Змей уполз. Гаспар повременил, выждал, прежде чем унять поток сумбура в своей голове. Бросил в зал несколько ярких, «громких» мыслей, которые могли бы привлечь внимание «змея». Тот не вернулся. Тогда Гаспар «выглянул», присмотрелся, за неимением лучшего слова, хотя со зрением это действие не имело ничего общего. И даже с привычным восприятием человеческих чувств. Но он «увидел» вьющуюся между голов зрителей ленту, убегающую в темноту.

Гаспар облегченно выдохнул. Подмигнул Даниэль. Та взяла платок и промокнула ему мокрый лоб.

— Дорогой, пожалуйста, не надо больше сегодня пить, — проговорила она на лондюноре.

— Еще один бокал, — ответил он столь же непреклонно, упрямо, сколь невнятно, и выхватил у нее фужер.

— Когда уже все закончится? — капризно надула губки Даниэль.

— Скоро, моя милая Адель, скоро, — заверил Гаспар и осушил бокал. — Осталось совсем чуть-чуть.

VII

Последние три раздачи были «честными». Оба менталиста вели себя осторожно и даже почти не следили за ходом игры. Звонок выиграл дважды подряд. Девятой раздачи могло бы и не случиться — сам Вортрайх предложил Тузу выйти с утешительными пятью тысячами, но Туз предпочел рискнуть.

Он рискнул, пошел ва-банк, имея на руках пиковый флаш. Звонок едва дрожащими пальцами выложил на стол туз бубен. Туз треф. Туз червей. И, чуть помедлив, кинул поверх них последние две карты. Время словно замедлилось. Очень медленно по картам скользнул и лег на зеленое сукно валет червей. Еще медленнее на тузы упал… туз пик.

— Александер Пристерзун победил в сегодняшнем турнире! — в полной тишине объявил крупье, сдвигая к Звонку банк.

Пятый Туз, сидевший за игральным столом, замер, потрясенно и потерянно глядя на четыре туза, покачнулся на стуле, медленно откинулся спинку и взялся за сердце. Зал взорвался аплодисментами. Пристерзун снял очки, протер ладонями стремительно краснеющее круглое лицо, распустил галстук и расстегнул пуговицу давящей на шею рубашки. Вид у него был очумелый, ошарашенный, испуганный, словно Звонок боялся, что принесшие победу тузы расплывутся и явят истинный облик случайных карт, не складывающихся ни в какую комбинацию.

К «рингу» из темноты вышел Йозеф Вортрайх с великодушной улыбкой во весь рот. Гаспар, «паривший» в отдалении, приготовился вернуться в свое тело, рефлекторно хлопающее невпопад, фактически вися на хрупкой чародейке, но застыл, внимательно «присматриваясь» к Вортрайху. Точнее, не к его физической оболочке, а к сознанию, от которого в темноту зала тянулась едва различимая, тонкая, хлипкая, ненадежная, но знакомая ленточка.

Гаспар вернулся. Сделал несколько вдохов-выдохов, унимая боль, но все-таки нашел в себе силы ободряюще подмигнуть Даниэль. Чародейка хоть внешне не подала виду, но помрачнела. Ее рука, прошмыгнувшая Гаспару под фрак и лежащая на влажной от пота спине, напряглась.

Вортрайх крепко пожал Пристерзуну руку, помог ему встать, подвел к краю помоста, дружески обнял за плечо.

— Дамы и господа! — провозгласил он, дождавшись тишины. — Встречайте нашего чемпиона! Лучшего из лучших на этой неделе! Надеюсь, вы довольны сегодняшним состязанием. Если нет, — он улыбнулся, — то это лишь горечь поражения, ибо я, лично, не вижу ни одной причины для недовольства. Это было потрясающе! Я невероятно доволен нашими играми! Все участники показали непревзойденное мастерство!

Зрители похлопали в ладоши. Пристерзун стоял, пытаясь улыбаться не слишком дурацки. За его спиной хмурые парни в черных сюртуках вывели из-за стола еле передвигающего ноги Туза.

— Но с прискорбием вынужден сообщить, — продолжил Вортрайх, — что сегодняшние игры подошли к концу. Сейчас уважаемая публика, та ее часть, что оказалась достаточно удачливой, может получить выигрыш и продолжить вечер, точнее, уже ночь за бокалом вина и обсуждением нашего скромного турнира. Или же…

Вортрайх сделал драматичную паузу, дожидаясь тишины.

— Или же мы можем устроить такое зрелище, которого наш клуб не видел уже давно!

Уважаемая публика зашепталась.

— Хэрр Напье! — обратился Вортрайх.

Гости заозирались в темноте, нерешительно расступились, освобождая коридор, ведущий к Гаспару и обнимающей его Даниэль.

— Хэрр Напье, думаю, настало время для еще одного пари, — сказал Вортрайх с деликатнейшей из улыбок.

Гаспар вскинул голову.

— Скажите, хэрр Напье, насколько вы уверены в нашем чемпионе?

— Я уверен в нем так, как никогда не был уверен в себе, хэрр Вортрайх.

— Восхитительно! А как вы смотрите на то, чтобы проверить, действительно ли хэрр Пристерзун лучший из лучших мастеров, когда-либо садившихся за этот стол?

— Строго положительно, хэрр Вортрайх, — усмехнулся Гаспар.

— В таком случае предлагаю удвоить выигрыш нашего чемпиона, — провозгласил хозяин игр. — Как вам такое предложение?

— Почему бы сперва не спросить нашего чемпиона? — заметил Гаспар.

— Разумеется, — заулыбался Вортрайх и повернулся к Звонку. — Что скажете, хэрр Пристерзун?

Чемпион, только что от волнения красный, побледнел, как полотно. Он принялся бегать по залу глазками, отыскал Гаспара. Не нужно быть менталистом, чтобы понять, что Звонок был в ужасе перед открывающимися перспективами. Гаспар едва заметно кивнул ему.

— Я-а-а-а… — глухо протянул Пристерзун, испугавшись собственного голоса. — Да-а-а…

— Превосходно! — воскликнул Вортрайх. Публика поддержала его аплодисментами. — Тогда мы продолжаем!

— Позвольте! — сквозь гром аплодисментов пробился голос Гаспара. — А кто же бросит вызов нашему чемпиону? Кто оспорит титул лучшего из лучших?

— С вашего позволения, им стану я, — скромно склонил голову Йозеф Вортрайх.

Зрители дружно издали вздох изумления. Звонок лишь чудом устоял на ногах.

Гаспар достал из кармана жилетки часы, взглянул на циферблат. Было уже полчетвертого утра.

— За такое зрелище не жалко отдать последние деньги! — пьяно рассмеялся он.

— Решено! — прокричал сквозь поднявшийся гомон Вортрайх. — Мы начнем через несколько минут!

— Что ты делаешь? — одними губами спросила Даниэль, привстав на цыпочки.

— То, ради чего мы пришли, милая Адель, — ухмыльнулся Гаспар, захлопнув часы. — А ты… будь готова. Когда наш чемпион выиграет, его придется наградить так, как никто не награждал.