Новый порядок (Часть II)

Глава 35

I

Бруно вздохнул. Очень выразительно. Настолько, что даже Кассан неодобрительно покачал головой.

За последнюю неделю почти честный торговец специями заметно ожил, перестал целыми днями лежать в кровати и начал даже проявлять заметную капризность, когда дело доходило до укрепляющей микстуры, оставленной врачом. Выходить на улицу он не решался. Сельджаарец в Лявилле — явление необычное, а оттого приметное. Привлекать внимание Кассан желанием не горел и, чтобы совсем уж не разучиться двигаться, бродил по комнате из угла в угол, а настроение становилось все хуже, хоть и пытался держаться. Но за две недели взаперти человек успел одуреть, и Бруно его прекрасно понимал.

Сам безвылазно провел последние два дня в «Спящей сельди» Арно дю Бономэ.

А все из-за сигийца, не появлявшегося уже третьи сутки.

Нет, он и раньше пропадал без объяснения причин и, казалось бы, повода, но всегда возвращался, если не к ночи, то хотя бы к утру. А тут… даже не взял с собой плащ и шляпу, с которыми не расставался, считай, месяц.

Бруно это не понравилось. Ему вообще мало что нравилось после шухера на Речной улице. Маэстро каждую ночь засыпал со страхом, что его разбудят вежливыми, аккуратными пинками люди с разделенными мечом имперскими львами на значках и усадят в черную карету. Но этого удивительным и почти невероятным образом до сих пор не произошло. Бруно уже всерьез раздумывал, что пора начинать молиться какому-нибудь из богов или всем сразу.

Не понравилось, что в «Сельдь» Арно прибежал уличный мальчишка. Обычный, ничем не приметный, в штанах с заплатками на коленках, какие стайками околачиваются возле каждого угла и выискивают, у кого бы свистнуть мелочи. Таких мальчишек часто подряжают за медяк надежным посыльным, который точно не прочитает письмо в силу отсутствия навыка чтения.

Мальчишка принес записку и нагло затребовал зильбер. На вопрос «От кого?» ответил, что от Эльзы. Расставшись с Ротерблицем, сигиец сказал, где его в случае чего искать. Бруно это не понравилось, но кто вообще считался с его мнением?

В записке говорилось, что Эльза ждет неподалеку, и это тоже оказалось правдой. В небольшом сквере сигийца и Бруно встретил знакомый отставной гренадер-сапожник, который рассказал, что Ротерблиц вышел на Жана Морэ и просит помощи, после чего назвал адрес и время.

Бруно все это не понравилось, однако сигиец сказал, что Эльза не лгал. Кассан тоже был не в восторге от подобных новостей. Полдня Маэстро и сельджаарец спорили и пытались донести до сигийца простую мысль, что не стоит бросаться сломя голову, но с тем же успехом могли убеждать камень не катиться по склону. К ночи сигиец собрался и ушел. Вернее сказать, просто исчез, не сказав ни слова. Один.

И вот уже шли третьих сутки, а он не возвращался.

Конечно же, Бруно за него не переживал. И не подряжался нянькой. Вот еще, больно нужно переживать и бегать за полудурком, готовым пробить стену безмозглой башкой.

Маэстро переживал за себя. Полбеды, если сигийца просто убьют. Задача эта проблематичная, но не невыполнимая все-таки. А если его взяли? Если раскололи? Или куда как проще — спросили просто. Он же дурак, все выложит, спроси только. Никто не знает, что в этой башке творится, что в нее взбредет. Вдруг он возьмет да сдаст? Вот просто потому, что так ему захочется. А список тех, кто с удовольствием закатал бы Бруно в цемент или отправил бы исследовать речное дно, за последний месяц стал пугающе длинным.

Да, Бруно переживал только о себе. О ком еще переживать в этом мире, как не о себе?

Так оно и шло два последних дня: Маэстро вздыхал, Кассан нарезал круги по комнате, неодобрительно качал головой на каждый вздох и все раздраженнее просил не вздыхать. Бруно чувствовал, что, если так пойдет и дальше, к вечеру одному из них двоих точно захочется дать другому по морде. Не скандалить же с покладистым дю Бономэ, который повода для недовольства «дорогим» постояльцам вообще не давал.

Когда Кассан наре́зал очередной круг, Бруно решил, что вот сейчас точно не вытерпит. Но вместо этого поднялся из-за стола, зашел к себе, оделся и вышел из «Спящей сельди», не сказав ни слова. Захотелось проветрить зудящие мозги. А пистолет? Пистолет у него в кобуре висел уже неделю, с той ночи, как Бруно побывал в роли приспешника огненного демона, разверзшего, если верить газетам, на Речной улице огненные врата в саму Бездну. С пистолетом Бруно обращаться научился и не сомневался, что воспользуется им вновь при первой же необходимости, если кто-то окажется слишком дерзким. По крайней мере, свое отражение Маэстро дерзить уже отучил.

Он бродил по Лявиллю около часа, вздыхая на проклятые туфли. Потом как-то так получилось, что вышел на широкую оживленную улицу и вроде бы побрел обратно к гостинице, однако заметил краем глаза едущий экипаж. Пустой. С извозчиком особо незадачливого вида, совершенно точно не заработавшего сегодня ни нидера.

Бруно нащупал в кармане кошелек. Денег осталось не так много, но сердце отчего-то повелело помочь бедному работнику мелкой компании, которая, если опять же верить газетам, в последнее время испытывала серьезные трудности из-за возросших аппетитов гиганта транспорта, постепенно объявляющего монополию на перевозки в Анрии.

Маэстро нашел благовидный повод, решив, что хватит мучить ноги, да и быстрее получится вернуться. Он сел в остановившуюся карету и скомандовал:

— К площади Байштана.

Только когда извозчик хлестнул лошадей, Бруно понял, что совершает очередную глупость.

II

Бармен в кантине «Esturión borracho», иначе «Пьяный осетр», был тем же, что и в прошлый раз, однако Бруно не узнал.

— Buenas tardes, señor, — приветствовал он.

— Buenas, buenas, — отозвался Маэстро, оглядываясь в зале. Сегодня в кантине народу было больше, чем в прошлый раз, но никого особо подозрительного Бруно не замечал. — Я к Эльзе.

— К Эльзе? — переспросил бармен.

— Да, к Эльзе, — держа себя в руках, сухо повторил Бруно. — Или что, ее опять нет?

Бармен огладил черные усики, вежливо улыбнулся:

— Угадали, señor.

— А когда будет, ты, конечно, не знаешь, — сказал Маэстро.

Бармен виновато развел руками.

— Понятно, — Бруно поскреб за ухом.

— Если хотите…

— Не-а, не хочу, — нетерпеливо перебил бармена Маэстро. — Adiós.

— Adiós, señor, — вежливо простился бармен.

Бруно вышел из «Осетра» не оборачиваясь, перебежал дорогу и пристроился у фонтана на площади Байштана, спрятавшись за вычурной морской живностью. Площадь, как и в прошлый раз, была оживлена, шумела детскими голосами и воркованием прикормленных голубей, плеском воды под гитарный аккомпанемент уличного музыканта у постамента статуи грозного фельдмаршала. Бросали в шляпу неохотно, однако гитариста это мало смущало — он трудился ради искусства.

Бруно просидел на борту бассейна фонтана с четверть часа, выглядывая из-за мраморных рыбин на кантину. Пару раз заметил на веранде бармена, разносящего напитки посетителям, прячущимся от солнца в тени навеса. Маэстро даже показалось, что бармен как будто бы смотрит на площадь, как будто бы кого-то там выискивает. Хотя это могло быть просто совпадением, бармена мог привлечь громкий детский смех или резкий окрик матери, когда ее чадо лезло в фонтан или гналось за несчастным голубем, не ожидавшим предательства и подвоха со стороны руки кормящей.

Затем Бруно решительно встал. Одну глупость сегодня он уже сделал, зачем останавливаться?

Маэстро сунул руки в карманы сюртука, приблизился к гитаристу и кинул ему в шляпу мелочь не считая. Музыкант поклонился с благодарной улыбкой и заиграл со всей страстью и чувством, провожая музыкой Бруно к парадной трехэтажного дома, в котором располагался «Пьяный осетр».

III

Дверь в квартирку сапожника на третьем этаже была заперта, хотя иного Бруно и не ожидал. Он постучался. Стук разнесся по лестничной клетке гулким эхом. Маэстро прислушался — шагов за дверью естественно не расслышал. Он постучался еще раз, обождал и постучался вновь. Эльзы дома действительно не было.

Бруно поскребся за ухом. Он делал глупость. Большую глупость, сам не понимая, зачем. Но останавливаться было уже поздно: зря, что ли, выложил четыре кроны за проезд от Лявилля до Пуэсты? И пистолет. Зря, что ли, он висит в кобуре на поясе под сюртуком? Поразительно, насколько человек чувствует себя увереннее, совершая глупость, когда его поддерживает заряженный пистолет.

Бруно постоял немного на лестничной клетке, держа руки в карманах. Очень хотелось курить, но последнюю сигару Маэстро прикончил еще два дня назад, а купить все никак не мог сподобиться.

Ему показалось, что где-то очень тихо скрипнула дверь. Затем хлопнула дверь в парадную. Бруно замер, слушая чьи-то шаги по лестнице. Кто-то поднимался. Кто-то грузный и нерасторопный, пыхтя, как котел на плите. Бруно сжался, считая шаги. Рука непроизвольно полезла под сюртук и нащупала рукоять пистолета.

Через минуту на клетку поднялся тучный, обливающийся потом мужчина с обширной проплешиной в седеющих волосах. Он остановился, согнулся, упершись в колени, и громко выдохнул. Обтер лицо, стряхнул крупные капли пота прямо на пол, разогнулся и посмотрел на Бруно, отступившего к двери квартиры Эльзы. Поиграв жидкими бровями, мужчина облизнул губы и кивнул на дверь соседней квартиры. Бруно перевел на нее взгляд и отрицательно помотал головой. Мужчина выдохнул, вроде бы даже с облегчением, широко улыбнулся, подмигнул и грузно прошагал к квартире, откашлялся, огладил плешину, расправил плечи, приосанился и, наклонившись к двери, постучался. На удивление осторожно, вежливо, как бы извиняясь.

— Carmelita… — протянул он неожиданно высоким, тонким голосом с менншинским акцентом. — Carmelita, ábrela… Soy yo, tu bebé.

Бруно шагнул по стенке в сторону лестницы, не сводя глаз с широкой спины. Мужчина был очень увлечен, сладострастно взывая к Кармелите, и вовсе не замечал, как Маэстро ретировался. Уже внизу Бруно услышал, как стук стал настойчивее, а зов — обиженно-разочарованным. Похоже, кто-то сегодня остался без любви за сколько-то крон в час.

Бруно выскользнул на улицу, почти не скрипнув даже парадной дверью. Прошелся по тротуару и обернулся, открыто глянув на окно квартирки на третьем этаже. Естественно, никто не выглянул. И даже никаких сов Бруно не заметил.

Он почесался за ухом, подергал мочку и поскреб щетину на щеке, размышляя, достаточно ли совершил уже глупостей за день или нужно еще?

IV

Пройдя от «Осетра» сотню ярдов, Бруно сделал над собой большое усилие, чтобы не остановиться. Прошел еще пару шагов, напрягая мышцы шеи, изо всех сил стараясь не вертеть башкой.

На углу соседнего дома стояла смуглая брюнетка. Невысокая, круглолицая, в черно-красном платье с открытыми плечами и без рукавов. Бруно непроизвольно облизнулся, скользнув по красавице взглядом. В последнее время он слишком уж болезненно реагировал на женщин. Становилось все труднее пройти мимо женской особи и не пялиться на нее, словно не кормленный неделю пес.

Тем хуже стало, когда он услышал оклик грудным голосом:

— Espera, guapo.

Бруно нерешительно остановился. Обернулся. Смуглая красотка широко улыбалась, упираясь в крутые бока. Маэстро ткнул себя в грудь. Девушка утвердительно кивнула, улыбнувшись еще шире и однозначнее.

— ¿No quieres divertirte un poco? — спросила она.

— Э-э-э… — растерянно протянул Бруно и развел руками, старательно вспоминая хоть пару вылетевших из головы альбарских слов. Еще больше стараний требовалось, чтобы удержать глаза на уровне карих, подведенных черной тушью глаз — все внимание приковывал вырез платья, лишь формально скрывающий пышный бюст, и в особенности милая родинка на левой груди.

Красавица забавно поморщилась и легко вздохнула. Бюст волнующе колыхнулся. У Бруно перехватило дух.

— Говорю, — произнесла красотка по-менншински с характерным акцентом, — не хотеть развлечься? Я свободна.

— Ха-кхм, — прокашлялся Бруно. — Ну…

— Не бойся, — хохотнула проститутка, нагло выпячивая грудь, — у меня божеские цена. Для тебя… — она склонила голову в раздумье, — тридцать кроны.

Бруно снова кашлянул. Тридцати крон у него не было, но разве это должно удержать от совершения глупости?

— Нет, — сказал он нерешительно, косясь на милую родинку. — Нет, пожалуй…

Тонкие губы проститутки дрогнули, она на мгновение прекратила улыбаться, коротко глянула куда-то сквозь Бруно и сразу же заглянула ему в лицо.

— Понятно, — кивнула она. — Могу развлечь тебя ртом.

— Ртом? — ошарашенно переспросил Бруно.

Проститутка приоткрыла рот и уперла язык в щеку, недвусмысленно намекая, как именно.

— Ах-ха… — протянул Маэстро, почесывая за ухом. — А почем?

Проститутка сделала вид, что раздумывает, и показала пальцы обеих рук. Приятно пухлых.

— Десятку, да? — подсчитал Бруно с некоторой неуверенностью.

Девица кивнула.

— Только для тебя, — подмигнула она. — И только сегодня.

Бруно помялся, причмокивая, оттянул ворот. Родинка в вырезе черно-красного платья так и манила. Прямо-таки гипнотизировала.

— Ну как? ¿Acuerdo? — подстегнула его проститутка, ритмично вертясь из стороны в сторону.

Бруно ухватился за навязчивую мысль о том, как сильно нужно тряхнуть этаким хозяйством, чтоб оно вывалилось и засверкало ярче солнечных бликов на оконном стекле? Мысль отчетливо отразилась на его простоватой физиономии. Проститутка хохотнула и прошмыгнула мимо, вызывающе виляя бедрами. Остановилась, оглянулась через плечо и кокетливо поманила пальцем.

Бруно вздохнул и поплелся следом. Глупостей за сегодня он совершил еще недостаточно.

V

Подъезд был куда как менее ухоженным, чем тот, где жил сапожник. Обшарпанные стены, скрипучие двери, кислая вонь, грязь на ступенях. Где-то наверху орал кот, настолько противно и громко, что Бруно попервости спутал его с ребенком. Обстановка не лучшим образом способствовала эротическим фантазиям, хотя проститутка честно старалась поддерживать интерес к товару, нахально виляя широкой, мясистой задницей, пока вела Бруно за собой.

Но Маэстро был слишком увлечен мыслями о совершаемых им глупостях. И готовился совершить еще одну.

Он плелся, держа руки на животе, словно не знал, куда их деть. Девица не обратила на это внимание, когда подошла к двери квартиры на втором этаже с окнами, выходящими во внутренний двор, и обернулась. Она лишь подмигнула, показывая ключ от замка. Бруно нервно покивал и нетерпеливо облизнул губы. Проститутка повернулась к двери, чуть наклонилась, примеряясь к замочной скважине.

Тогда-то Бруно и решил действовать.

Очень тихо шагнул, ткнулся пахом в откляченный девичий зад. Проститутка хохотнула, разогнулась, весело предупреждая неоплаченный товар руками не трогать.

Бруно выхватил пистолет, приставил дуло к боку проститутки и, пока та не успела охнуть, зажал ей ладонью рот, притиснул к себе. Девица только сдавленно хрюкнула, выронив звякнувший о камень ключ.

— Сколько их? — шепнул Бруно в ухо проститутки. От волос пахло дешевыми духами.

— Ммм-пф?.. — промычала одуревшая девица.

Бруно, мелко дрожа от нервного возбуждения, оттащил ее от двери, прижался плотнее и крепче зажал рот.

— Их. Сколько? — раздельно повторил Маэстро. — Ждут. За дверью. Меня.

Проститутка снова замычала. Она была очень горячей, от нее веяло влажным жаром. Бруно тяжело сглотнул — отступать было поздно. Он ткнул дулом пистолета в мягкий бок, щелкнул взводимым курком. Девица вся напряглась и затряслась от страха, издав тонкий жалостливый писк.

— Ну? — зашипел ей в ухо Бруно и чуть отнял ото рта ладонь.

— No entie… — запищала девица, тонко, высоко, а главное, громко.

Бруно не дал ей договорить, зажал рот. Секунду постоял, лихорадочно соображая, что делать дальше. Его самого трясло от страха, но мысль все же пришла.

Маэстро подтащил покладистую проститутку к стене, резко повернул к себе лицом и припер всем телом, пока та не успела опомниться и сообразить, что происходит, вновь зажал рот и поднес к ее лицу пистолет.

— Видишь⁈ — зло прошипел Бруно.

Проститутка спазматически закивала, косясь на дуло перед круглыми от ужаса глазами, и вжалась в стену.

— Только пикни — нажму на курок, поняла?

Она снова закивала, громко сопя и обдавая ладонь Бруно горячим воздухом из ноздрей.

— Так, — облизнул губы Маэстро. — Сколько?

Он приоткрыл проститутке рот.

— N-no… entiendo… — прерывисто прошептала она. — Не п-пон-нима-мать…

— Не строй с себя дуру! — рыкнул Бруно и придавил девку собой. — Сколько дружков?

Проститутка замотала головой, тонко пискнув. Бруно прикрыл ей рот и ткнул пистолетом под левую грудь.

— Нет… дружков… — выдавила из себя она.

Бруно засомневался. А вдруг уличная девка просто решила заработать по-быстрому? Может, залезть в карман в процессе или напоить бормотухой с сонным порошком?

— Ты меня заманивала! Зачем? Говори! Ограбить?

— ¡No!.. ¡No! — залепетала проститутка. — Я… просто… я не…

Губы у нее затряслись. Из глаз покатились слезы. Ее колотила крупная дрожь — Бруно ощущал, что девица держится только из-за того, что он прижимает ее к стене. Проститутка всхлипнула. Раз. Другой. Пожалуй, только пистолет, больно уткнувшийся в ребро, не позволил ей завыть от отчаяния.

Бруно почувствовал себя глупо. Его охватила паника и ужас. Маэстро убрал дрожащий палец со спускового крючка. Медленно отнял руку от лица проститутки, почти беззвучно давящейся и глотающей слезы. Поднес к своим губам. Девица послушно сжала челюсти, чтобы случайно не издать лишнего звука. Бруно медленно отступил на шаг, все еще готовый в любой момент схватить девицу за горло, если ей вдруг вздумается заорать.

Но она не собиралась этого делать. Ее трясло и колотило. Она молча смотрела на Бруно круглыми глазами, под которыми на щеках наметились две черные полоски от потекшей туши.

— Тссс… — велел Бруно, отступая еще на шаг к лестнице. Мельком глянул через плечо, чтобы не полететь вниз. Взялся за перила и спустился на одну ступень.

Он дошел до самого низа лестницы, продолжая грозить проститутке пистолетом, и уже намеревался развернуться с мыслью, что ему удалось избежать самой большой глупости за день.

Преждевременно. Как оно нередко бывало, когда Бруно посещали подобные мысли.

Он заметил взгляд проститутки. Короткий, как тогда, на улице, сквозь него. Услышал очень тихий шорох чьих-то шагов по камню. Бруно начал поворот на пятках проклятых туфель, но по затылку ударили чем-то тяжелым. Руку перехватили в запястье, выхватывая пистолет, а вторую — заломили за спину.

Бруно не успел крикнуть, зато успел подумать, что поблядушка ведь не обманула — дружков за дверью и впрямь не было.

VI

Бруно очнулся, но понял это не сразу. Маэстро сидел, уставившись себе в колени, а до слуха доносились чьи-то голоса. Что-то очень знакомое было в этом пробуждении. Бруно аж похолодел, испугавшись, что, если поднимет голову, тут же увидит пару чародеев, обсуждающих, какой изощренной колдовской пыткой вытянуть то, чего он знать не знает. Бруно попробовал успокоить себя, что это всего лишь сон, причудливо смешавшийся с обрывками не самых приятных воспоминаний, и сейчас он окажется в комнате «Спящей сельди», но… наконец-то разобрал бормотание, раздражавшее слух.

Говорили по-альбарски. Один из голосов был женским.

Бруно вслушался в возбужденную речь, но узнал едва ли пару слов, которые ни о чем не сказали. Дала о себе знать боль в затылке. Маэстро не стерпел и издал тихий стон.

Разговор пресекся. Что-то где-то зашуршало. Бруно услышал шаги. Голову грубо подняли, и он заныл, не считая нужным терпеть острую боль, растекающуюся по всей голове.

Кое-как продрав один глаз, Маэстро увидел перед собой круглое лицо проститутки с горящими злостью глазами. За ее плечом стоял здоровый, как бык, чернявый парень, вроде бы чем-то похожий на девицу. Третьего Бруно не видел — тот стоял сзади и держал его за волосы. Маэстро замахал руками, только сейчас сообразив, что не связан. Правда, за руки сразу же схватили.

— Пусти, паскуда гнилая! — зашипел он сквозь зубы, за что получил по затылку. Несильно, но много Бруно и не надо было, чтобы завыть и ослепнуть от проступивших слез.

— ¡Silencio! — прикрикнула проститутка. — No le pegues fuerte, — обратилась она к кому-то. — De lo contrario, este debilucho morirá sin tenertiempo dehablar.

— Carmelita, tú misma prometiste arrancarle las bolas, — рассмеялся тип за ее плечом.

Проститутка нетерпеливо отмахнулась и склонилась к Бруно. Маэстро, кое-как проморгавшись, увидел над ее плечом свой пистолет в массивной руке.

— Видеть? — мстительно ухмыльнулась девка. Для убедительности большой палец взвел курок.

Бруно неопределенно хмыкнул.

— Где Эльзен? — спросила проститутка.

— Хто? — глухо прохрипел Маэстро, морщась.

— Са-поф-ник, — по слогам проговорила девица не без усилия. — Ты ходить к нему сегодня.

Бруно захотелось рассмеяться. Или заплакать. Он так и не определился.

— Да чтоб я знал, где эта баба бородатая! — огрызнулся он. Очень болел затылок. Будет здоровенная шишка.

Проститутка несколько растерялась, почесала кончик носа.

— Не строй… эм… с себя… дура! — пригрозила она, решившись не ослаблять напор, и даже подступила чуть ближе.

Бруно все-таки был оптимистом. Сидя на скрипучем стуле, он имел прекрасную возможность заглянуть в вырез платья наклонившейся проститутки и любоваться милейшей родинкой почти у самой ложбинки между смуглых пышных грудей.

Девица заметила его взгляд, оскорбленно хмыкнула и разогнулась, скрестив руки на возмущенно колышущемся бюсте.

— Говори, — властно приказала она, — или mi pequeño hermanito нажмет на курок, comprendido?

Бруно должен был бы бояться, однако почему-то не боялся. Он был раздражен и очень зол. На себя за непролазную дурость. На сигийца, которому вздумалось исчезнуть. На сапожника, который куда-то пропал. На шлюху, с которой они поменялись местами. На набухающую, ноющую шишку на затылке. И на ухо, за которым зудело, а руки кто-то держал. И на то, что он в очередной раз приходит себя неизвестно где с больной головой. И на глупости. На бессчетное количество глупостей, которые он совершил за последний месяц, а все из-за того, что когда-то польстился на пару накуд… Злость и раздражение прямо-таки душили и сбивали с мысли.

— Слышь, овца безмозглая, — прохрипел Бруно, лихорадочно подрагивая, — ты сама-то слышишь, что несешь, э? Или ты столько хуев отсосала, что малафья тебе вместо мозга⁈ А твой херманито может запихнуть ствол себе в жопу!

В комнате повисла тишина. Херманито растерянно повернул голову к проститутке и почесал затылок свободной рукой.

— ¿Que dijoel? — спросил он.

Девица не ответила. Она стояла, сжимала и разжимала трясущиеся кулаки. Гневно сопела и как будто становилась еще смуглее. Пышная грудь вздымалась так бурно, что только чудом не выпадали из платья.

Бруно хотел добавить что-то еще, чтоб выместить накипевшее, но проститутка тонко взвизгнула и дала ему пощечину. У Бруно в ушах зазвенело; если бы его не держали — наверняка свалился бы со стула.

Визжавшая девка замахнулась вновь, но херманито вовремя оттащил ее подальше. Бруно только нервно захихикал, все же разобрав пару слов.

Какое-то время проститутка яростно вырывалась, но запала хватило ненадолго. Она сдалась, пообещав успокоиться. Бруно с упоением пялился на ее ходящие ходуном сиськи с затвердевшими от возбуждения и выпирающими сосками и почти забыл и о боли в затылке, и о горящей щеке.

Проститутка выдохнула, заправила за ухо упавшую на лоб прядь черных волос, потянула носом воздух и подступила к Бруно.

— Слушать меня, — сказала она, злобно сверкая глазами. — Говори, где Эльзен, а не то… — она осеклась, захлебнувшись воздухом. — Не то отрезать твой хер и буду трахать тебя им, пока не сдохнешь, понял, mierda occimana?

— Да пожалуйста! — не то смеясь, не то плача, выдавил из себя Бруно. — Хоть целый день, пока не заебешься. Но ты, дура, сперва мозгой пораскинь: ежель я знаю, где этот… Эльза, или как там его, на кой хрен я к нему на хату поперся, а?

Проститутка уже было закипела вновь и готовилась влепить очередную пощечину, но вдруг замерла, широко раскрыв глаза, по которым за пару секунд можно было прочитать всю гамму эмоций и чувств человека, переходящего от праведного гнева к смутному понимаю собственной дурости.

— Ну? — не вытерпел Бруно и, затопав туфлями-мучителями, дернулся, подскакивая со стула. — Дошло наконец, сука ты тупая, или нет⁈

Проститутка затравленно оглянулась на брата, или кем он ей приходился на самом деле. Похлопала на него глазами, приложив ладонь сперва ко рту, затем к сердцу. Здоровяк хоть и держал Бруно под дулом пистолета, вопросительно уставился на сестрицу.

Вместо ответа в дверь постучали.

— ¿Es Miguel? — спросил тот, кто держался позади Бруно.

— Quizás, — повела плечом девица. — Es hora deque él venga.

Она развернулась и торопливо направилась к двери. Недолго повозившись с замком, девица приоткрыла дверь, выглянула и быстро распахнула ее шире, отступая вглубь комнатки. Бруно выглянул из-за массивной фигуры херманито и даже не удивился тому, кого увидел на пороге.

Это был бармен «Пьяного осетра».

Хоть Бруно и увидел того лишь мельком — руки стоявшего позади приятеля девки усадили его ровно и дали затрещину — что-то в бармене насторожило. Держался тот скованно, а через порог шагнул несколько неуклюже. Но девица этого то ли не заметила, то ли не успела, закрывая за ним дверь.

Того, что произошло дальше, Бруно уже не увидел.

Не увидел, как между дверью и дверной коробкой втиснулась нога в кабирской туфле. Не увидел, как в комнату проскользнул мужчина в сюртуке и старомодной треугольной шляпе. Как улыбнулся, не размыкая губ, не успевшей ничего сообразить девице. Та перевела взгляд на бармена, но он лишь тоскливо вздохнул, осторожно потер правую руку и покорно прошагал к центру комнаты. Мужчина ладонью указал проститутке пройти туда же.

Бруно увидел все лишь тогда, когда херманито отступил в сторону и развернулся. Маэстро уже почти обрадовался и разозлился еще сильнее, решив, что явился сигиец. Но эта мысль быстро покинула его голову, едва «сигиец» окинул из-под шляпы всех присутствующих хитрыми карими, почти черными глазами на смуглом, заросшем бородой дервиша, лице с едва заметными следами сильных побоев. В левой руке он перебирал большим пальцем четки.

— Каам, сайидат, — поздоровался Кассан, слегка поклонившись. — Саида́, — поклонился он проститутке чуть ниже. — Да осветит негасимое Солнце это скромное жилище, ибо Альджар-Рахим улыбается каждому, кто чтит закон гостеприимства. Привет, сади́к Бару́н, как прогулка?

— Заебись, — шмыгнул носом Маэстро.

«Саида» совсем потерялась и, приоткрыв рот, лишь хлопала глазами то на сельджаарца, то на бармена. Херманито настороженно стоял, подняв на Кассана пистолет. Его приятель держал Бруно за плечи и не давал шелохнуться.

— ¿Quién eres tú?— сердито спросил брат девки.

Стоявший рядом с девицей Мигель хотел ответить, но Кассан прервал его, подняв руку.

— О, простите мне невежество, — проговорил сельджаарец. — Я совсем не владею вашим прекраснейшим из языков. Посему, сайиде Мерииль, — обратился он к бармену, — окажите любезность, побудьте моими устами и ушами и донесите до ваших друзей, что я имею сказать.

Он улыбнулся, стараясь не показывать зубы. Улыбка, которая должна была быть приветливой, вышла довольно жуткой. Херманито непроизвольно передернул плечами и покрепче обхватил рукоять пистолета. Мигель держался за правую руку. Проститутка отступила к переворошенной кровати в углу комнаты. А Бруно гадал, чего он еще не знает о почти честном торговце специями.

— Альджар свидетель, — проговорил Кассан, щелкнув бусиной четок, — все это — досадное недоразумение и глупое недопонимание. Вы, очевидно, приняли дорогого, почти родного мне друга за кого-то другого. Кем бы вы его не сочли, уверяю, сайидат-эйзара, он им не является. Вы только взгляните в эти честные, невинные глаза, — сельджаарец хитро уставился на Бруно. Бармен не удержался и тоже перевел на того взгляд. — Разве может такой человек замышлять нечто недоброе? Он просто очень переживает за дорогого нам обоим человека и, признаю, мог совершить пару необдуманных поступков. Но дабы это недоразумение не стало чудовищной и непоправимой ошибкой, я сердечно прошу вас, отпустите моего друга, и мы разойдемся, как караваны среди горячих песков. Сайиде Мерииль, — Кассан посмотрел Мигелю прямо в глаза, — подумайте еще раз над моим щедрым предложением и спросите совета ваших добрых друзей.

Мигель не вытерпел взгляда сельджаарца, но, потирая руку, кратко перевел сказанное им. Насколько Бруно мог судить, более чем вольно. Лицо херманито и без того не было обременено могучим интеллектом, а услышанное заставило его мозг работать за пределом возможностей, чего здоровяк выдержать долго не смог.

— ¡Vete ala mierda, marrón! — наконец громко крикнул «маленький братик», не дослушав.

— Он не согласен, señor, — перевел бармен, легко усмехнувшись.

— Кэф бимра ларди ан се, — грустно покачал головой Кассан и щелкнул четками.

— Вы зря пришли сюда, — заговорил Мигель, несколько осмелев. — Не знаю, на что вы рассчитывали. Нас трое, и мы вооружены, а вы один. Счет не в вашу пользу, señor. Видите ли, мы тоже очень переживаем за дорогого нам человека, и пока не узнаем, что с ним сталось, отпустить вашего друга не можем. И вас тоже, раз уж вы оказались здесь. Вы поступите мудро, если не станете делать глупостей и присоединитесь к нему.

— А если нет?

— А если нет, — дипломатично улыбнулся Мигель, — мой друг будет вынужден применить оружие.

Кассан чуть наклонился в сторону, разглядывая пистолет в руке херманито.

— Это? — уточнил он.

— Sí, señor.

Кассан встал ровно и молитвенно сложил руки.

— Покорнейше прошу меня извинить, а что вынудит вашего друга применить оружие? — спросил он.

— Любое ваше необдуманное действие.

Сельджаарец огладил запущенную за недели безделья бороду, перебрал несколько бусин четок.

— Например, такое? — поинтересовался он и шагнул к херманито, заложив правую руку за спину.

Тот вскинул пистолет как можно более грозно.

— ¡Detente! — предупредил он.

Кассана не испугал ни пистолет, ни окрик. Он сделал еще один шаг, совершенно свободно и непринужденно.

— ¡Detente, marrón! — повторил херманито. Пистолет дрогнул. — ¡Dispararé!

— Так чего же ты ждешь? Стреляй, — любезно произнес сельджаарец и шагнул еще раз, оказавшись от парня на расстоянии вытянутой руки.

Парень облизнул губы. Пистолет задрожал, дуло повело из стороны в сторону, но палец с крючка он не убрал. Кассан заглянул ему в глаза и улыбнулся, не размыкая губ.

— Стреляй, — сельджаарец ткнулся грудью в ствол пистолета.

Херманито перекосило от злости. Он напряг руку, потянул спусковой крючок. Проститутка тихо ойкнула, закрыв лицо ладонями.

— Стреляй, аб он-яляб-фойрин! — резко крикнул Кассан.

Парень выстрелил, крепко зажмурившись. Больше от испуга, нежели сознательно. Боек курка щелкнул по крышке пороховой полки, высекая искру. Вспыхнул порох, облачком взметнулся к потолку сизый дымок и… ничего более.

Мигель первым сообразил, что случилось, и кинулся на Кассана. Сельджаарец швырнул четки бармену в лицо, тот рефлекторно отмахнулся. Четки сбили напавшего с толку, Кассан качнулся в его сторону и коротко ударил левой под подбородок. Мигель звонко клацнул зубами и схватился за лицо, глухо взвыв от боли. Сельджаарец дал по руке херманито, вынудив того выронить пистолет, и ударил под колено носком туфли. Альбарец охнул и присел на подогнувшейся ноге, Кассан почти без замаха добавил ему правой по челюсти, и херманито, сдавленно крякнув, рухнул окончательно. Сельджаарца же совершенно неожиданно перекосило, он стиснул челюсти и схватился за кулак.

— Хак-ир он-хурбе! — злобно зашипел он.

Проститутка с запозданием отметила несостоявшееся убийство и начало драки пронзительным, режущим уши криком.

— ¡Maldito marrón! — зарычал Мигель.

Он снова отчаянно бросился на Кассана и огрел по спине сцепленными в замок руками. Сельджаарец каким-то особым чутьем почувствовал угрозу, почти успел уклониться и ответил с полуоборота ребром ладони в основание шеи. Подскочил к бармену, обхватил за плечи и ударил коленом под дых. Мигель закашлялся, согнулся. Кассан добавил ему локтем между лопаток и с силой оттолкнул так, что бармен едва ли не кубарем покатился к кровати.

Среагировал и третий — худощавый, низкорослый совсем молодой парень лет шестнадцати — метнулся к отвлекшемуся на Мигеля Кассану… Бруно тоже принял участие в завязавшейся драке, хотя отметил свое решение лишь тогда, когда уже вскочил со стула и вцепился парню в ремень штанов. Вообще-то он примерялся к плечам или рукам, но дотянуться сумел лишь до ремня. Ремень был то ли слабо затянут, то ли просто не выдержал веса Бруно… Одним словом, когда оба, и Маэстро, и мальчишка, неуклюже, с грохотом оказались на полу, Бруно первым делом увидел оголенный тощий зад. Парень панически взвыл, взбрыкнулся и предпринял попытку уползти, но спущенные штаны предательски сковали движения. Не чувствуя боли в затылке и отбитых коленках, Бруно взгромоздился на мальчишку, зажал тощие бока ногами. Парень зарыдал, извиваясь под ним. Нелепость положения привела Бруно в бешенство. Он схватил парня за волосы обеими руками и от души приложил мордой об пол. Маэстро с удовольствием сделал бы это еще, но краем глаза уловил движение, сопровождаемое отчаянным писком.

Кассан откинул полу плаща, выхватил левой рукой из ножен на поясе кривой кинжал. Родовая джамбия сверкнула лезвием, отгоняя опомнившегося херманито. Этим и воспользовалась девица, удивительно прыткая для своей полноты. Кассан отвлекся, потерял ее из виду всего на секунду, и та, подтянув юбку, запрыгнула ему на спину, обхватила руками шею, примеряясь зубами к уху. Сельджаарец от неожиданности едва не сел под ее весом, слепо отмахнулся джамбией от херманито, попытался скинуть отчаянную потаскушку.

Бруно бросил обмякшего и затихшего на полу парня, подскочил к висящей на закорках Кассана девице, кое-как перехватил поперек талии и попробовал стащить. Девка стиснула сельджаарца в объятьях еще крепче и все-таки укусила за ухо. Кассан зашипел, отмахиваясь от наседающего херманито. Бруно не придумал ничего лучше, чем впиться зубами в голое плечо проститутки. Та стерпела пару мгновений, крепче сжимая челюсти на ухе Кассана, но на большее ее не хватило. Она тонко и жалобно запищала и сдалась, ослабляя хватку. Бруно рывком совал девку со спины сельджаарца. Та оказалась тяжелее и брыкалась сильнее, чем он рассчитывал, а кровать — ближе, чем запомнилось.

Уже лежа под девицей, Бруно попытался сообразить, что болит сильнее: отдавленный живот или отбитый затылок. Нахальная девка едва не ускользнула, на прощанье отдавив каблуком ногу, но Маэстро вцепился в проститутку, обхватил ее под грудью и уже вновь примерялся к плечу, на котором остались следы от его зубов. Девица заелозила, извиваясь, лягаясь и тыча локтями. Бруно со злости зарычал, боднул ее лбом в затылок и завалил на бок. Он взгромоздился сверху, вдавливая в кровать всем своим не столь уж большим весом, получил пару пощечин, прежде чем перехватил ее руки. Тогда-то его и принялись стаскивать за ноги.

Пока шла постельная борьба, Кассан разобрался с херманито, хоть и пропустил от него пару ударов. Но от третьего уклонился и, когда парень, окончательно рассвирепев, накинулся на сельджаарца медведем, Кассан полоснул его по плечу, заходя за спину, и пихнул ногой. Херманито громыхнул пару шагов и столкнулся с Мигелем, который стаскивал Бруно с проститутки, сшиб и повалил на Маэстро, а сам рухнул следом. От тяжести еще двух тел на себе глаза девки на лоб полезли. Деревянные ножки не выдержали лишних участников нелепой оргии, треснули, надломились, и кровать, подняв облако пыли, оглушительно бухнула об пол.

В комнате наступила тишина, нарушенная сдавленным стоном придавленной тремя мужскими телами девицы. Херманито выругался и сполз на матрас. Бруно заворочался и кое-как поднял втиснутое Мигелем в пышущее жаром декольте лицо, глотнул воздуха, уставившись на выпавшую из платья правую грудь проститутки. Красивую, мягкую, горячую грудь. Впечатление портила только неопрятная, очень уж большая ареола вокруг коричневого соска.

— Кармелита… — проговорил кто-то тонким, высоким голосом. — Кармелита, что… что здесь происходит?

Бруно с трудом повернул к двери голову и бессильно припал щекой к горячему, дрожащему бюсту девицы, за которым бешено стучало сердце.

На пороге стоял тот самый тучный, плешивый мужчина, который вроде бы пропотел еще больше. Он смотрел на произошедшее ошарашенными глазами и в ожидании ответа раскрывал и закрывал рот, как рыбина, выброшенная на сушу.

— Эт-то не то, что ты дума-ать… — простонала Кармелита, вяло поелозив под Бруно и Мигелем.

Мужчина заохал, привалился к дверной коробке.

— Одного бы я тебе простил, — пробормотал он одышливо, утирая пот со лба. — Двух… Но троих за раз! И… содомитов⁈ А этот… — он кивнул на Кассана. — Этот очереди ждет⁈

Сельджаарец, стоявший посреди комнаты с кинжалом в руке, посмотрел на ревнивого обвинителя, на обрушившуюся кровать, снова на ревнивца и неожиданно для всех рассмеялся.