О Чехове

*

письме от 4 мая Антон Павлович сообщает мне что жена поправляется и что после.20 мая они прие дут в Москву. j »

Москве же под Троицу - новая болезнь Ольги Леонардовны, осложнившаяся перетонитом, которая чуть не кончилась операцией. Чехов измучился и душевно, и физически. Чтобы отдохнуть, 17 июня он с С. Т. Морозовым отправляется в его имение на Урал до 5 июля, а Ольга Леонардовна осталась с матерью

Очень интересный разговор произошел в имении Морозова между Чеховым и Серебровым (Тихоновым). Тихонов был в то время студентом Горного института и работал, как тогда говорилось, на практике. меня бывало чувство, что, когда я передавал некоторые мнения и суждения Чехова, то многие думали, что я приписываю ему свое, поэтому мне было очень приятно прочесть воспоминания Сереброва, которые подтверждают то, что и мне много раз высказывал Антон Павлович. На Урале он, вероятно, был слишком откровенен потому, что это было перед сильным горловым кровотечением.

«Вечером Чехов пригласил меня пить чай на террасу… - рассказывает Серебров. - Речь зашла о

Горьком. Тема была легкая. Я знал, что Чехов любит и ценит Горького, и не поскупился на похвалы автору «Буревестника».

Извините… Я не понимаю… - оборвал меня Чехов с неприятной вежливостью человека, которому наступили на ногу. - Вот вам всем нравится его «Буревестник» и «Песнь о соколе»… Знаю, вы мне скажете - политика! Но какая же это политика? «Вперед без страха и сомненья!» - это еще не политика. куда вперед - неизвестно?! Если ты зовешь вперед, надо указать цель, дорогу, средства. Одним «безумством храбрых» в политике ничего еще не делалось. От изумления я обжегся глотком чая.

«Море смеялось», - продолжал Чехов, нервно покручивая шнурок от пенснэ. - Вы, конечно, в восторге!.. Вот вы прочитали «море смеялось», остановились. Вы думаете, остановились потому, что это хорошо, художественно. Да нет же! Вы остановились потому, что сразу не поняли, как это так: море - и вдруг