Обычная история

Глава 9

Кэт

Моя комиссия затягивается до самого вечера. Откуда-то издали доносятся раскаты грома, и даже, кажется, видно грозовой окоем — там, далеко, дождь стоит стеной. А у нас сухо. Только характерная духота, которая бывает лишь в преддверии ливней, давит на грудь. Жаль, кажется, сегодня я могла бы попытаться вдохнуть поглубже. Все оказалось проще, чем я думала. Да, промурыжили меня целый день, да, обязали раз в неделю ходить к психологу, но так ведь и допуск дали!

Сбегаю вниз по ступенькам, уткнувшись в сумку в поисках телефона. Теперь, когда моя судьба стала более-менее понятной, можно потребовать встречи с дочкой. И если Реутов думает, что сможет этому помешать, я просто сгною его.

Пальцы слегка дрожат. В голове мелькают кровожадные картинки расправы. Радуюсь даже им, понимая, что это — хороший признак. Значит, моя психика потихоньку приходит в норму. Злость и жажда мести точно лучше охватившей меня было апатии.

— Кэт!

Оборачиваюсь. У необычного дерева с шарообразной темно-лиловой кроной стоит Миша Стрельников. И обаятельно улыбается, будто только меня и ждал.

— Отстрелялась?

— Ага! — киваю я.

— Можно поздравить?

Разве не это я и сказала? Пожимаю плечами.

— Я так и думал. Поэтому пройдемте, гражданочка. — Подхватывает меня под локоть.

— Куда?

— Сейчас увидишь!

— Миш, я как пес устала. Давай без вот этого всего, а? Мне не до…

— Сюрприз! — машет одиноким подспущенным шариком тучная женщина неопределенного возраста. Сидящий рядом с ней парень приветствует меня вялым взмахом руки. Еще один — в забавной панаме и футболке с кричащей надписью Balenciaga вскакивает на ноги. А два других, пожалуй, самый старший и самый молодой — просто приветливо улыбаются. Перевожу взгляд с ребят на стол, заставленный контейнерами с едой из местного ресторана и бутылками. Мы в небольшом парке, разбитом у озера. Территория здесь облагорожена, и есть все для проведения пикников. Интересно, когда я привыкну к тому, что все вот так?

— Как ты уже, наверное, поняла, это наша небольшая команда, — поясняет Миша. — Вот, решили организовать скромный праздник по случаю твоего назначения.

— Это все Миша придумал, — крякает самый старший. — Я так-то считаю, что проставиться должна была ты.

— Толик, не нуди, — закатывает глаза… — Таша, — тянет пухлую ладошку та самая женщина.

— Очень приятно. Толик, Таша. — Изображаю приветливую улыбку.

— Свин, Вещий, Мот и Тай.

— А это наша Кэт. Катюх, подходи ближе. Что ты как неродная? Не любишь азиатскую кухню?

— Да она просто заебалась, Миха, — фыркает Тай — самый молодой парень с косой челкой обесцвеченных волос, заправленных за ухо.

— Миха все о тебе рассказал, — сообщает Мот, протягивая мне стаканчик с каким-то пойлом.

— Серьезно? Видно, у него слишком много свободно времени, — шучу, стреляя в Миху внимательным взглядом из-под ресниц.

— Не, — ржет Свин (странно, почему Свин, кстати, так-то он худой). — Просто Миша говорит быстро.

— А задачи нарезает еще быстрее, — это уже Толик.

— Предупрежден — значит, вооружен, — салютую я, отпивая из стаканчика. — Спасибо за праздник, ребят. Даже не знаю, что попробовать в первую очередь.

Есть совсем не хочется. Я в эйфории. Но если не закинуть в топку хоть что-нибудь, меня наверняка развезет раньше всех, а я меньше всего хочу опозориться в первую же пьянку с коллегами.

— Сашими из тунца — просто песня, — тянет Таша.

Послушно кладу на пластиковую тарелку пару кусочков, удивляясь тому, что за это время, оказывается, не разучилась орудовать палочками.

— И вот еще салат попробуй, если любишь острое. Чука с гребешком — м-м-м…

— А Филадельфию, что, уже всю сожрали? Да блин! — возмущается Тай.

— Ой, не психуй ты. На вон мою… — Таша подхватывает ролл и своими палочками отправляет Таю в рот. Я отстраненно за этим всем наблюдаю, размышляя над тем, как странно, что они вместе. Похожая на расплывшуюся жабу Таша и молоденький симпатичный Тай.

— Чего так смотришь? — улыбается Стрельников.

— А что же, в конторе допускаются отношения между сотрудниками?

— Эм… Отношения? — Миха переводит странно искрящийся взгляд с Тая на Ташу, потом опять на меня: — А ты с какой целью интересуешься?

— Да просто.

Ну не объяснять же чужому мне человеку, что я просто хочу понять мотивацию его шефа? Интересно, почему он меня отшил, почему не позволил себе ничего лишнего, хотя мог и хотел, о чем наглядно свидетельствовал крепкий даже с виду стояк. А эта лекция его? Господи. Стыдно как… И справедливо, наверное. Как бы тяжело мне не было в этом признаться.

— Не думаю, что какие-то правила заставят Ташу отказаться от сына.

— Так она его мать? — открываю рот.

— Угу. А ты что подумала, маленькая извращенка?

Заставляю себя хмыкнуть, показывая, что я тут всеми силами веселюсь, ага… А сама на телефон кошусь в ожидании новостей по квартире. Накануне я созвонилась с риелтором, а потом подняла рабочий контракт и прикинула на бумажке свои доходы-расходы. К счастью, моей заначки хватало на первоначальный взнос, а остальную сумму можно попытаться взять в ипотеку. Теперь дело за малым — получить одобрение банка. Но если новоиспеченному сотруднику нашей конторы любой кредит выдают едва ли не с радостью, то вчерашней зэчке — не факт. Знала бы, что перевесит в итоге, я бы… Что? Продала почку, лишь бы наскрести необходимую сумму? Возможно. Без одной почки я, наверное, как-то смогу прожить. А вот без дома, где была когда-то так счастлива — вряд ли. Казалось бы — обычная сделка с недвижимостью, а для меня — как будто спасение. То единственное, за что я держусь в своей покачнувшейся действительности.

— Да ну тебя.

— Давай еще набадяжу… — кивает Миха на мой опустевший стакан.

— Тут кампари, да? Только немного.

— А что так скромно?

— Боюсь, шеф отругает, если я приду с бодуна в первый рабочий день.

— А, да-а-а, — заливается Миха. — Еще как отругаю, — а потом наклоняется ко мне и, обжигая щеку теплым дыханием, шепчет: — Но ты можешь меня умаслить.

У него улыбчивые губы, нахальные глаза и потрясающе красивый разворот плеч. Он действует слишком в лоб, но это скорее притягивает, чем отталкивает. Все же есть что-то эдакое в мужчинах, которые не только четко понимают, что им нужно, но и знают, как это взять. Моей израненной душе, как оказалось, очень заходит такое внимание. Цементирует пошатнувшуюся веру в себя, дает утраченную опору. К тому же, боги, я ведь не знала другого мужчины, кроме Реутова. И сейчас, когда он меня предал, верность ему кажется едва ли не чем-то кощунственным. Я не верю во все эти «клин клином» и прекрасно осознаю, что меня тупо не хватит на новые отношения, что будет вообще ошибкой в них ввязываться, но чисто для галочки, чтобы вымарать это издевательское «единственный» напротив имени мужа, теперь уже бывшего, почему нет?

Приглядываюсь к Михе внимательней.

— Гуляете?

Вздрагиваю, расплескав коктейль на руку.

— Присоединяйтесь, Таир Усманович.

— Да нет. Я просто мимо шел. Все хорошо? — задерживается на мне темным взглядом немного раскосых глаз.

— Допуск есть, — салютую ему бокалом.

Валеев коротко кивает. Стоят они с Мишей в ряд. И, конечно, когда на них смотришь вот так, у последнего нет никаких шансов. Стрельников просто теряется на фоне более взрослого и матерого Таира. Хотя тот не делает ничего ровным счетом, чтобы подчеркнуть свое положение, просто стоит, сунув руки в карманы брюк, но ты точно понимаешь, кто здесь настоящий хозяин жизни.

— Отлично. Ну, праздник праздником, а долго не задерживайтесь. Завтра полно работы.

— Чет опять смурной шеф, — чешет в затылке Толик, когда тот отходит на достаточное расстояние.

— Со своей ехидной небось поцапался, — хмыкает Таша. — И не боится же, дура, что уведут.

— Кто? Ты? — ржет Мот.

— Кончайте. Как бабы базарные, — одергивает подчиненных Стрельников.

— Да очень надо. Просто обидно. Такой мужик! А кто-то не ценит.

— Не ценит, потому что знает — никуда он от нее не денется. Они Крым и рым вместе прошли. Таир в жизни жену не бросит.

Почему-то нет сил это слушать. Отхожу дальше от столика, поближе к воде. Здесь, конечно, комары, но как-то спокойней. Крым и рым… Да если бы это кого останавливало. Мы с Реутовым тоже вон сколько пережили. Оценил?

Рот заполняется горечью, которая не смывается, даже когда я до дна осушаю стаканчик. Чтобы отвлечься от невеселых мыслей, думаю о том, что сейчас бы меня здорово выручили Реутовские пять миллионов. Пусть я ни за что не возьму эти деньги, ведь они — своеобразная плата за его спокойный сон с другой бабой, помечтать я могу.

А Ника? Интересно, что она чувствует теперь, когда я на свободе?

Мучает ли ее совесть? Или она боится, как бы он ко мне не вернулся?

Последнего, пожалуй, хочется больше всего.

Чтоб он ее бросил. Чтобы она пережила весь тот ад, что переживаю я…

Но скорее всего, для них ничего не поменялось. И с этим невозможно смириться. Часы показывают восемь вечера. Через час Сашка отправится спать, и они, возможно, переберутся на балкон выпить по бокальчику Пино Гриджио, или завалятся посмотреть какой-нибудь фильм. А может, едва дождавшись, когда моя дочь уснет, закроются в спальне, чтобы потрахаться.

Это мазохизм чистой воды, да… Но зачем-то я вновь и вновь это представляю.

Лазарева сказала, что баба Реутова примерно его возраста… Блядь, наверное, мне было бы не так обидно, если бы он нашел молодую соску. Но нет. И вот чем она его взяла, а? Разговорами о высоком?

Ненавижу. Как же я их всех ненавижу!

Достаю телефон из сумки. Прикладываю к уху. Чем бы вы, суки, ни занимались, придется прерваться, да…

— Алло, — слышится родной голос, шум и стук захлопнувшейся двери. — Кэт? Что-то случилось?

— Я заеду за Сашей в пятницу. Заберу на выходные.

— Кэт… — вздыхает, но я и слова не даю ему вставить.

— Это не обсуждается, Реутов. Твои будни — мои выходные. И попробуй только начать ее против меня настраивать.

— У меня даже мысли подобной не было! — ощеривается тот.

— Ну, вот и хорошо. Значит, около семи пусть будет готова. Я заеду. Только адрес скинь. И кстати, почему ты не купишь ей телефон?

На том конце связи повисает неловкое молчание.

— Или ты купил, только мне не говоришь номер, да? — сама над собой смеюсь, сжав между пальцами переносицу. Господи, это какой-то сюр… Как это со мной случилось? Со всеми нами? Не понимаю. Все кажется, я во сне и вот-вот проснусь. — Какой же ты мудак, Витя-я-я. Боишься чего? Что я по телефону ей стану рассказывать, как ты со мной поступил? Так не надо, Витя-я-я, не бойся. Пусть сначала вырастет. А там, конечно, расскажу обязательно. Не ради мести, Витя… Нет. Чтобы она, не дай бог, не повторила моих ошибок. А то вдруг, Вить, в такого, как ты, вляпается? Тебе же, наверное, тоже для дочки такого бы не хотелось, ну?

Молчит. Ну, а что тут скажешь, правда? Я тоже замолкаю, прислонившись спиной к шершавому дереву. Зачем я это говорю, на кой черт выворачиваю перед ним душу? Нет, пусть боится, конечно. Пусть мается виной… Пусть она его жрет, пусть подтачивает их отношения, делая их невыносимыми.

— Все сказала? — хрипит.

— Нет! Сейчас… — возвращаюсь к столику, знаками прошу мне подлить чего-то, и, отпив половину стаканчика, опять отхожу к воде: — Вот еще… Даже не вздумай называть свою шлюху Сашкиной мамой, вкладывая ей в голову эту мысль. Мама у нее одна — плохая, хорошая — там сама решит. Услышу, что она зовет ее матерью — заберу с концами. И ни-че-го вы мне сделаете. Я уже узнавала в конторе. Скажи, что ты меня понял.

— Я понял.

И столько арктического холода в голосе… Мамочки. Понять бы еще, с чего? Тон мой триггерит? Или сам факт запрета? Да как бы там ни было — пошел он! Пошел он…

— Молодец. Люблю понятливых.

— Надеюсь, ты ее трезвой заберешь, а не как сейчас… — бьет в ответ Реутов. Ах ты ж падла! Думает, я тут горе заливаю, что ли?

— Кэт, ну ты идешь, елы-палы?! — очень вовремя окликает меня Стрельников.

— Да, — бросаю Михе, заливаясь деланно-счастливым смехом. — В общем, мне бежать надо. Жду номер дочери, Вить. Пока.