Охота на Лис

Глава 25. Приют никогда не был нам домом

Корабль пробудил в Ладаиме давно забытые чувства. Страх. Отчаяние. Желание закрыть глаза и очутиться подальше от тесного трюма. Так он ощущал себя в последний раз, когда был на борту хилой галеры в Жемчужном море. Ещё до того, как незримый Настоятель нарёк тивалийца Крысоловом.

Каждый шлепок паруса о мачту, каждый скрип каната возвращали его к тому дню. Четырежды в луну Ладаим ходил на раздачу молока к верблюжатнику Шалидема на окраине Идалла. Всякий раз он возвращался кратчайшим путём с дюжиной таких же ребят с коромыслами и вёдрами. И лишь в тот злополучный день девчонка по имени Итар уговорила его и ещё четверых мальчишек вернуться по берегу моря.

Посреди безлюдной песчаной косы они и наткнулись на белолицую ватагу из Нодемара. Ладаиму тогда было одиннадцать, а самому старшему из них — тринадцать. Конечно, никто детей не смог дать отпор бывалым похитителям. Их быстро скрутили и повязали на лицо тряпки, смоченные чем-то сладковатым. Ладаим очнулся без сил в тесной клетке, которую как раз затаскивали на борт галеры.

С тех пор его нога не ступала на борт даже крошечной рыбацкой лодки. Пока Калач и Хлыст договаривались с сиплым капитаном парусника в порту Сегденна, Крысолов надеялся, что страхи остались в том прошлом, в котором наивный и улыбчивый Ладаим ещё был жив. Он вдруг подумал, что многое бы отдал за возможность оказаться на том же берегу с теми же похитителями, будучи при этом нынешним собой. Бывалым двадцатипятилетним Лисом с не одним десятком загубленных душ за спиной.

Но этим вечером, пока парусник боролся с волнами озера Миларад, Ладаим вновь чувствовал себя так же, как на той галере четырнадцать лет назад. Только в этот раз похитителя он знал слишком хорошо.

А ещё с ним была Ним. Каждое слово, услышанное от неё, наполняло Крысолова силой. Каждая улыбка напоминала, за что он борется с тех пор, как в полудрёме выбрался из герцогской тюрьмы. Он так и не мог вспомнить подробности своего побега и с трудом верил, что в таком забытьи смог пройти половину замка и нагнать остальных. Но ведь смог и теперь не отдаст вновь обретённую жизнь за бесценок.

Ладаим укрылся в тесном ящике, по ошибке названным каютой. До самого потолка всё было обшито скрипучим деревом, а постелями служили рваные подстилки на полу. Не лучшие условия, хотя плату капитан взял серьёзную. С другой стороны, Лисы оказались не в той позиции, чтобы торговаться. В Басселе они наследили так, что следопыт Каддар по-прежнему отказывался бросить след.

В этот вечер Крысолову не с кем было разделить свою грусть. Другие Лисы упорно делали вид, что не происходит ничего страшного. Едва погрузившись на старый парусник, они откупорили последние запасы выпивки и пытались наслаждаться путешествием. Кроме, разве что, Хлыста. Инелай остался скорбным тюремщиком Вийма, а заодно и остальных мужчин в этой семье.

Об обществе Нималии Ладаим тоже мог разве что грезить. Девушка едва отошла от смерти Басса, когда Химера устроил ей кошмарное представление у дороги. Она успела не раз перейти от слёз к ярости и обратно за этот день. Крысолов пытался поговорить с подругой, ставшей для него чем-то большим, но Ним попросила не трогать её какое-то время.

Такими темпами «какое-то время» не закончится никогда.

Ладаим не хотел ни есть, ни пить. Он просто желал, чтобы беготня закончилась вместе с предательствами и угрозами. Он хотел встретить старых друзей, вместо которых весь путь с ним проделали какие-то чудовища в знакомых масках. Крысолов жаждал покоя.

Но тут вернулись его соседи по каюте. Запах перегара вошёл даже раньше, чем Ладаим увидел самих Полоза и Котелка. Бывшие караульные о чём-то весело судачили, то и дело прерываясь на очередной приступ смеха, а тивалиец лишь устало поглядывал на них.

— Ну ты чего, Крысолов? — не выдержал Полоз. — Укачало, что ли? Вышел бы, подышал.

— Сегодня такой закат… — мечтательно протянул Котелок.

Ладаим хмыкнул. Вырос он на берегу целого моря, так что закатов насмотрелся и за первые одиннадцать лет жизни. Чем его удивит какое-то озеро?

— Серьёзно, мужик, — посерьёзнел Полоз. — Ты чего грустишь, как плесень? Хочешь, картишки раскинем или кости?

— Не хочу, — буркнул Крысолов.

— Оказывается, Калач столько забавных историй знает, — сказал Котелок. — Загляни к ним в каюту — может, хоть он тебя развеселит. Серьёзно, Дайбур, я чуть штаны не намочил от смеха. Как думаешь, правда из задницы пузыри могут идти, если мыла наесться?

— Да Чёрт его знает, — озадачился Полоз. — Я мыло только раз в глаза видел и жрать не пробовал.

С каждым их словом голова Крысолова болела сильнее. Он не выдержал и покинул жёсткое ложе. В низком коридоре слышался приглушённый смех Лис. Чуть дальше ворчали матросы, которым посиделки щедрых пассажиров не давали уснуть.

Ладаим остановился у крутой лестницы без перил, которая вела на палубу. Он не хотел подниматься наверх, но лишь там, в вечернем сумраке, был шанс обрести столь желанный покой.

От обещанного Котелком заката осталась только бордовая полоса с правого борта. Слева же набегали мрачные очертания туч. Ветер раздувал волны и заставлял судно подпрыгивать на их пенистых гребнях. Наверху качка чувствовалась куда сильнее, и живот Ладаима крутило в такт бурлящей воде.

Посреди палубы, в свете единственного фонаря, суетились матросы. Они обменивались выкриками, то и дело перекручивая канаты в попытке повернуть парус под ветер. Сверху, с мостика, их подгоняли ленивые реплики капитана, едва различимые сквозь гул бескрайнего озера.

Крысолов решил не мешать команде, и побрёл подальше. Тошнота расползалась по животу, так что тивалиец поспешил к тёмному левому борту и облокотился на широкую деревянную планку, идущую от самого носа к корме. Он прикрыл глаза и попытался унять бурлящее нутро глубокими вдохами. Едва открыв их вновь, Ладаим понял, что и здесь ему не найти одиночество. Причина многих его переживаний застыла в сажени от тивалийца.

Химера широко расставил руки и опёрся о борт судна. Ветер дул ему прямо в лицо, отчего длинные волосы развевались за головой, как знамя. Вечерний сумрак мешал разглядеть лицо товарища, но фигура его пришла в движение, лишь когда Ладаим заговорил.

— О чём задумался, Химера?

— О том, как здесь широко, — Варион покосился на Крысолова. — Видишь, сколько воды? Если я выпаду прямо сейчас, никто даже не заметит.

— На этом корабле есть те, кто не будет возражать, — сказал Ладаим и тут же прикрыл рот ладонью. — Извини.

— Я и не жду, что они меня поймут, — Химера медленно вдохнул и тут же выпустил воздух изо рта вместе с паром. — Я хотел защитить нас, только и всего. Хотел как лучше.

Ладаим кивнул. В Приюте всегда было своё понимание «лучшего». Как бы Химеру это ни расстраивало, в нём пробуждалось всё больше исконных Лисьих качеств.

— А другого способа не нашёл? — произнёс Крысолов. — Мог просто поговорить с Виймом наедине. Выяснил бы правду, не мучая Бертольда.

— О прошлом очень легко рассуждать, — Варион понурил голову. — Я понимаю, что унизил их.

— Не унизил, Химера. Ты их до смерти напугал и пугаешь до сих пор. Ним, Бертольд, Арбо, даже Вийм. Они не понимают, что происходит. Хотят уйти, но боятся, что тут же получат кинжал в спину.

— Ты же знаешь, что я бы не смог убить никого из них.

— И всё же, они боятся.

— А что насчёт тебя, Крысолов?

Химера выпрямился и вмиг оказался совсем рядом.

— Тебя я тоже подозревал, — продолжил он. — Почему ты говоришь только о Ним и её семье?

— В отличие от меня, они такого отношения не заслужили, — Ладаим думал, что увидит изумление на лице друга, но Варион лишь причмокнул и кивнул. — На тракте ты говорил, что я тебя уже предавал. Ты же не Броспего имел в виду, да? Не тот день, когда я привёл его в Яблони?

— Я успел встретиться с Верными до того, как Приют пал, — сказал Химера. — Ты из-за них так себя вёл, как будто хотел сдохнуть?

— Тогда я думал, что всё делаю правильно, — островерхий ком распирал глотку Крысолова изнутри. — А потом ты пришёл за мной в Приют, хотя знал, что гвардейцы вот-вот заявятся, уговаривал уйти с тобой. Я думал, что не заслужил такого.

— И всё же ушёл.

— Потому что вспомнил про Ним. Я хотел предупредить её семью, чтобы все бежали из «Морды». Когда я её вытащил, решил, что с меня хватит. Пусть лучше она живёт, а мне самое место в Бездне, — Ладаим и не заметил, как слезы покатились по лицу. — А потом ты опять за мной пришёл! Но ты ведь уже знал, что это я тебя Верным сдал?

— Догадывался.

— И чего тогда? Ты же мог при всех растрезвонить это на дороге, пока пытал нас! Только не говори, что простил меня.

— Крысолов, тогда мне было не до твоих предательств. Теперь уже поздно об этом говорить. У тебя был шанс предать меня ещё раз и договориться с Каддаром Бреккским, но ты этого не сделал.

— Это другое. Тогда, с Верными, я почему-то не сомневался, что ты с ними справишься. Знаю, звучит как оправдание…

— Да помолчи ты, — Химера вдруг отвернулся. — Какая разница, простил я тебя или нет? Какой толк в прощении от того, кто похерил Лисий Приют и отправил на убой столько наших?

— Ты к чему это? Уже жалеешь?

— Не важно, что думаю я. Однажды Хлыста, Вдову и всех остальных окончательно достанет эта беготня по горам и озёрам, и они наконец поймут, из-за кого потеряли дом. И тогда уже я буду стоять на коленях со связанными руками. Я лишь надеюсь, что на мой труп не плюнешь хотя бы ты.

— Чушь, — отрезал Ладаим. — Херня. Бред. Приют никогда не был нам домом. Они сами тебе доверились. Как и я. И Ним однажды отойдёт, если ты пощадишь Вийма.

— Я же сказал, что не убью его, — Варион отвернулся и зашагал прочь. — Смотри, не выпади за борт, Крысолов. Если что, хотя бы я точно буду переживать.

Ладаим не стал смотреть ему вслед и просто выжидал, пока шаги Химеры станут неразличимы за шумом озера. Его взгляд остался прикован к волнам Миларада. Они казались такими близкими, до них так хотелось коснуться рукой.

Варион был прав. Никто не заметит, если одинокий Лис вдруг скользнёт в холодную пучину незамерзающего озера. Поплачет разве что Нималия, если, конечно, после смерти Басса в ней ещё остались слёзы. Для остального мира его гибель даже не станет потерей. Он уйдёт, не оставив и следа на всех Землях. Растворится. Смерть одинокого человека — это проблема самого умирающего, не более.

Что же, тем больше поводов прожить подольше.

Ночь выдалась бессонной. Как Химера ни старался, уснуть получалось лишь на короткие мгновения, пусть он и выторговал себе лучшую из доступных кают. Она находилась на самой корме, точно напротив палат капитана. Здесь было сразу две настоящие кровати, но Хлыст своей так и не воспользовался: он совсем не желал оставлять Вийма без присмотра.

Но главным достоинством каюты была не кровать, а замок. Лишь заперев дверь и спрятав ключ под рубашку, Химера мог быть спокоен за Лисью казну в старом холщовом мешке. И, конечно же, за мерцающий кристалл Альихора.

Уже второй день он чувствовал на себе пристальный взгляд врождённого мага. Альхиор мерещился ему в тенях, а шелест его неприятного голоса слышался в порывах ветра и выкриках чаек. Должно быть, колдун знатно разозлился на Химеру, раз выдвинулся в засаду вместе с Каддаром Бреккским. Раз так, наивно полагать, что две стрелы в грудь остановят это чудовище.

Варион сложил ладони под затылком и пытался задремать, но ему мешала качка. Здесь, у самой задней стенки судна, толчки волн ощущались слабее, но он всё равно хватался за край кровати каждый раз, когда скрипучая посудина с грохотом спускалась с очередного гребня. Ветер усиливался, а вместе с ним сгущались и тучи.

В дверь постучали. Глаз Химеры уже начинал дёргаться от этого звука. Стоило ему приблизиться к блаженной неге, как находился кто-то, кому позарез требовалась компания Лиса. Как правило, нужда эта была надуманной. То Вереск поинтересуется, не проголодался ли Варион, то Калач решит поделиться очередной хохмой.

На сей раз за дверью ожидала Сойка. Не дожидаясь приглашения, она прошествовала в каюту и поставила на единственную тумбу бронзовый подсвечник, залитый воском.

— Может, затушишь? — Химера глядел на то, как свеча угрожающе подпрыгивает на волнах.

— Тогда я не увижу твоё лицо, — Сойка приставила палец к своим губам. — Времена нынче опасные. Вдруг тебя какое чудище изуродует, а так я хоть запомню тебя красивым.

— Нам ещё дня три плыть, так что успеешь насмотреться. Откуда чудищам взяться на борту?

— Мало ли, что в этом озере кроется? — Таделия перешла на шёпот. — Котелок вчера видел, как неподалёку плескалась какая-то тварь. Длиной в сажень и с шипастой спиной.

— У Котелка один глаз, так что его наблюдения — дело сомнительное. И у меня точно нет на них времени.

— Ты каждый раз это говоришь, а сам купаешься, спишь или плюёшь в потолок, — Сойка взяла Химеру за обе руки. — Неужели у тебя нет мыслей, как можно скоротать время поинтереснее? Ты как будто отталкиваешь меня.

— Отталкиваю? — повторил Варион, вырвав свои кисти из её пальцев. — Что же это на меня нашло? Как будто убить кто пытался…

— Химера, я знаю, что у тебя огромное сердце, — девушка заметно погрустнела и опустила взгляд. — Ты ведь простил меня за эту ошибку, как простишь и Вийма. В этом твоя сила. В том, чего старшим Лисам так не хватало.

Варион вздохнул. Сойка знала, куда надавить. В последние дни он с ужасом подметил, что начинает рассуждать почти так же, как госпожа Гадюка. Поставил старину Бертольда на колени, чтобы защитить семью, которая таковой даже и не была. Так, сборище беглецов, которые вместе лишь до тех пор, пока не придумают, куда податься дальше.

— Таделия, я буду с тобой предельно честен и деликатен, — Химера подошёл к Сойке и зашептал её на ухо. — Я не буду с тобой спать.

— Чего? Да с чего ты взял, что я за этим пришла? — и одной свечи хватало, чтобы увидеть, как сильно она покраснела. — И вообще, это очень обидно слышать. Ты уже целую луну меня отталкиваешь, как только я пытаюсь просто поговорить.

— Как и ты отталкивала меня последние лет десять. Так что потерпи: осталось девять лет и десять лун — и тогда мы квиты.

Химера протянул руку к двери, подсказывая Сойке наилучшее направление. Он бы вышел первым, но нельзя было оставить её наедине с богатствами Кранца.

— Я правда хотела просто поговорить, — едва не плакала Таделия. — Про твой камень.

Варион тряхнул головой, но быстро понял, что не ослышался.

— Мой камень?

— Ты притащил какой-то красивый камень из Басселя на Сальмену, а потом спрятал его в сумку и больше не доставал. Он же ещё у тебя?

— Какое тебе дело…

— Хочу понять, что это такое. Ты обещал, что у нас больше не будет секретов, а сам прячешь что-то очень важное.

Химера выдохнул, схватил сумку с кристаллом и прижал её к груди. Он был бы не прочь показать диковинку кому-нибудь ещё, но не в таких условиях. Во-первых, ей раньше владел Альхиор, и пугливые Лисы легко решат выбросить кристалл за борт. Во-вторых, он должен прийти к этому решению сам, а не с подачи той, кто суёт свой нос в его дела.

— Это обычный кусок кварца, и я собираюсь его загнать несмышлённому торговцу из Милариона. Вот. Больше мне нечего тебе рассказать, — проговорил Химера. — Будь добра — выйди в коридор. Я хочу прогуляться, и мне надо запереть каюту.

Сойка недовольно сопела всю дорогу до палубы. Свёрток с кристаллом Варион перекинул через плечо и потуже затянул, не желая уповать на крепость корабельного замка. Почему-то именно сейчас он чувствовал, что скорее шагнёт за борт, чем даст кому-то ещё дотронуться до этих сверкающих граней.

Таделия ещё бубнила что-то ему в спину. Казалось, что притяжение кристалла успело добраться и до неё: будто взявшая след ищейка, она отказывалась отступить, пока не дойдёт до самого конца.

Взглядом Химера выискивал знакомые лица, способные спасти его от подозрительно назойливой компании. Калач, откинувшийся спиной на высокий борт у самого подъёма на капитанский мостик, стал для него спасительным маяком.

— Здравствуй, дружище, — чуть наигранно выпалил Варион. — Какие новости, что происходит?

— Вереск напортил воздух в нашей каморке, — пожаловался Граус. — Можно я сегодня с тобой посплю лучше? Я ему говорил, что его от сыра пучит, а он опять его жрёт!

— А с чего ты взял, что там место найдётся? — Сойка с напором ворвалась в их разговор, пусть её и не приглашали. — Может, ещё желающие найдутся поспать у него?

— Да что с тобой такое? — прошептал Химера.

— Я заплачу, если что, — говорил Калач. — Чего б тебе не пообещали за койку, я дам два раза по столько же.

— Не зарекайся, Граус, — мурлыкала Таделия. — Вдруг ему девушка чего пообещала?

— Значит, деваться мне некуда, буду отрабатывать, — Граус пожал плечами и кивнул в сторону кормы. — А то Вереск так достанет, что я его в шлюпку засуну — и пусть обратно гребёт, до Сегденна. Так, погодь. Погодь-погодь-погодь.

Калач дёргал головой из стороны в сторону и что-то тихо бормотал, а затем выругался во весь голос.

— Чего случилось? — Химера напрягся и положил ладонь на рукоять меча.

— Мы не туда плывём, — теперь Граус указал на нос судна, где в утреннем тумане проступали очертания холмистых островов. — Капитан! Эй, капитан!

Калач взлетел по лестнице в сторону мостика. Скучающий доселе матрос попытался перехватить его, но тут же отступил, едва наёмник достал из-за пояса узкий нож с изогнутым лезвием. Химера бросился следом и, на всякий случай, тоже обнажил клинок. Неугомонная Сойка топала за ним.

— Какого ерша вы сюда пришли? — выпалил капитан при виде взъерошенных пассажиров. — Договор был такой, что вы на мостик не суётесь.

— Договор, сука, был такой, что ты нас везёшь в Миларион, — Калач выставил нож. — В Меранию, Чёрт возьми!

— Чё за дела? — помощник капитана подобрал треснувший черенок и двинулся на Лис.

Химера встретил его мечом. Помощник оскалил зубы и оттянул нижнюю челюсть, но дальше двигаться не рискнул.

— Спокойно, — попросил капитан всех присутствующих. — Я не понимаю, в чём дело? Нам ещё идти и идти, с чего вы взяли, что мы не в Миларион идём?

— Ты меня за придурка держишь, а? — нож Грауса замер на расстоянии пальца от груди капитана. — Миларион где?

— На юге.

— А Сегденн где?

— На севере.

— Так какого хера солнце светит в жопу твой посудины? — Калач повернулся к Химере. — Если б мы плыли на юг, оно бы слева вставало. Понял, к чему я?

Химера сощурился и взглянул на слепящий диск, лишь слегка прикрытый обрывками облаков. Раз восход случился за кормой, то и судно сменило курс на запад, вопреки всему, о чём Лисы договорились ещё на пристани.

— Ты меня, конечно, извини, — капитан попытался взяться за кончик ножа двумя пальцами, но Калач отогнал его руку резким движением лезвия. — Вы, мужики и дамы, не в своё дело лезете. Кто тут из нас опытный мореход?

— Это озеро, — заметил Химера.

— Смотря, с какой стороны посмотреть. Берегов не видно, так что такое же море, разве что не солёное.

— Зубы. Мне. Не заговаривай, — прошипел Калач и кинул быстрый взгляд на мачту. — Ветер с севера, так что нам ничего не мешает идти, куда надо. И будь я трахнут Чёртом, если перед нами не Гряда Мальны. На западе, зараза!

— Мало ли на Милараде островов…

— Любой хемеленец знает, что мало. Например, я.

Капитан опустил голову и зашевелил челюстью. Затем он негодующе взглянул точно меж Химерой и Калачом. На Таделию.

— Ты сказала, что никто не додумается!

Вопль капитана разлетелся над гладью озера и привлёк внимание всех, кто оказался на палубе. И матросы, и Лисы разом уставились на мостик. Крысолов как раз прогуливался вдоль в борта с Ним и Бертольдом, а за ними волочились Вдова и Полоз. Последний тут же бросился в сторону кают.

— Сойка, о чём он говорит? — Химера выдохнул весь воздух, скопившийся в груди, и повернулся к соратнице.

Девушка лишь округлила голубые глаза и хлопала длинными ресницами. Она медленно подняла ладони, будто слова капитана изумили её не меньше, чем остальных.

— Я не знаю, — только и промолвила Таделия.

— Издеваешься? — капитан прикрыл рот перебинтованной ладонью. — Не ты меня заставила, да?

Химера перехватил меч поудобнее, а сам встал точно между Сойкой и главным по судну. Девушка всё также испуганно глядела на остальных, пока капитан выплевывал ругательство за ругательством.

— Говорите, как всё было, — шикнул Варион, не оборачиваясь.

— Вот эта девка ваша пришла ко мне в первый вечер в каюту, — голос капитана стал чуть тише. — Красовалась передо мной, сиськи выпятила, выпить предложила. А потом уговаривала сделать небольшую остановку на Гряде Мальны. За хорошую награду, между прочим.

— Я ничего такого не помню, — Сойка повисла на руке Химеры, и лицо её побледнело.

— И ты так легко согласился из-за какой-то там награды? — Варион высвободил запястье из хватки девушки.

— Она… — капитан скривился, прикоснувшись к бинтам на левой руке. — Она была очень убедительна.

Химера не успел среагировать, когда Сойка вдруг бросилась вперёд. Она пролетела мимо, стиснула руку Калача и выкрутила нож из его пальцев. В следующее мгновение она уже тянула изогнутое лезвие к шее капитана.

— Стой! — рявкнул Варион.

Он успел отвести её нож своей гардой. Лис плечом оттолкнул Таделию к Калачу, и тот сразу же взял её в тиски. Девушка билась, рычала, пыталась даже укусить Грауса, но наёмник её удержал.

— Объясняй! — Химера выставил клинок.

На шум уже сбегались остальные Лисы. Крысолов и Вдова пришли вместе с испуганным матросом, а с другого борта на мостик уже поднимался Хлыст.

— Химера, это не я, — Таделия вдруг обмякла в руках Калача. — Я не знаю, что происходит. Как будто кто-то ведёт мою руку.

Её лицо дёргалось, будто в припадке. Взгляд Сойки бегал по всему мостику, становился то хищным, то вновь перепуганным.

— Чего с ней творится? — запричитал Хлыст.

— Твоё какое дело? — Сойка обнажила зубы и облизнулась.

Зрачки Таделии расползлись и закрыли чернотой лазурь её глаз. Знакомые чёрные нити пытались опутать белки испуганной Лисы, а челюсть её дёргалась, словно противясь животному оскалу.

— Химера, Хлыст, свяжите меня, — выпалила девушка и швырнула нож на нижнюю палубу. — Это не я, клянусь, я не…

— Альхиор, — догадался Варион.

Премерзкая ухмылка на круглом лице Сойки подсказала ему, что он не ошибся. Кожа её бледнела, а под ней проявлялась чёрная сетка. Как в Яголле, как на площади у Собора. Как у всех заражённых Альихором бойцов.

— Химера, чего теперь с ней делать? — Хлыст обнажил стилет и наставил его на Таделию.

— Капитан, есть верёвка? — Вариону было не до Инелая. — Так пусть матросы несут! Привяжите её к борту, а сам разворачивай корабль. Нам нельзя на этот остров!

Команда резво раздобыла моток тугой бечёвки. Чтобы удержать взбесившуюся Сойку, потребовалась вся сила Химеры, Хлыста и Калача. Пока они втроём прижимали Лису к ограждению мостика, матросы намертво сковали Таделию.

Иногда казалось, что магия Альихора слабеет и Лиса возвращает контроль над телом. В эти короткие мгновения её глаза наполняли слёзы, а голова смиренно падала на грудь. Конечно, она не могла не помнить, что стало с теми, кем ранее овладевал проклятый чародей.

— Химера, мы же не можем её так оставить? — шептал Хлыст и обдавал ухо Вариона горячим воздухом изо рта. — Придётся её прикончить.

— Подожди, — Химера стиснул лоб, но мысли не вязались во что-то, окромя обрывистых, безнадёжных идей.

— Чего ждать-то?

— Он прав, Лис, — заговорила Сойка чужим, холодным голосом. — Время у тебя закончилось. Вор.

Верёвки сдерживали Таделию, так что брыкаться она перестала. Лишь повисла на путах и с ухмылкой следила за остальными. Корабль же так и нёсся навстречу отмели у ближайшего островка.

— Почему мы не поворачиваем? — Калач всплеснул руками и подскочил к капитану.

Тот всем телом навалился на рулевое весло, но сдвинуть судно с проклятого курса не мог.

— Не слушается, — капитан звучно плюнул прямо по ветру. — Ты смотри: даже паруса уже опали. Он, ёрш поганый, сам идёт на остров.

Ещё несколько мгновений назад лишь полупрозрачные облака волочились по утреннему небу. Теперь же над Грядой Мальны нависло плотное кольцо из туч, что были чернее самой страшной грозы, когда-либо угрожавшей Басселю. Густые клубы вихрились совсем низко и прямо на глазах спускались к озеру.

— Ублюдок, — сквозь зубы простонал Химера. — Ублюдок!

— Тихо-тихо, — с насмешкой в чужом голосе одёрнула его Сойка. — Держи лицо.

— Я убью тебя, — бросил в ответ Варион и устремился прочь с мостика. — На этот раз — точно.

Лисы и матросы заполонили небольшую палубу. Даже Вийм сумел выбраться из своего подполья и теперь озирался рядом с отцом и братом. Видимо, Хлыст настолько торопился, что даже не связал пленника после утренней трапезы.

— Варион, что происходит? — Бертольд успел схватить пробегавшего Лиса за плечо.

— Некогда объяснять, — Химера не решался посмотреть ему в глаза. — Лучше спрячьтесь, пока чего не случилось.

Ним вышла из-за спины отца и уставилась на Вариона. В её взгляде сливались и боль, и страх, и гнев, но она не произнесла ни слова. А Химера лишь виновато пожал плечами, на что кристалл в мешке подмышкой ответил недовольным зудом.

Тут же загорелось плечо. Не рана от клинка Кранца, но застаревший уже след от давнего касания Альихора. Боль вспыхнула в тот же момент, когда от спускавшихся туч отделилось две сотканные из темноты стрелы. Они прошили паруса, переломили главную мачту и вонзились прямо в капитанский мостик. Кто-то закричал.

— Смотрите! — вопль вырвался из уст Арбо. — Кваранг светлейший, что это за твари?

В левый борт качающейся на волнах посудины впились три пары рук. Нет, не рук — скорее, сизых когтистых лап. Голова первого чудища уже поднималась над палубой. Она напоминала гигантскую ящерицу с вытянутой мордой и узкими прорезями ноздрей. От затылка шёл шипастый гребень, а с гладкой сине-зелёной кожи капала слизь.

Ближайший к твари матрос метнул в неё деревянную кадку, но промахнулся. Он с криками бросился на утёк, когда второе чудище вспорхнуло на борт и вцепилось в него длинными перепончатыми лапами. Когти легко вошли в плоть бедолаги. Кровавые брызги кольцом разлетелись по палубе, когда сизые лапы погрузились меж рёбер матроса. Тварь напрягла жилистые плечи и одним движением вырвала половину груди своей жертвы. Всхлипнув в последний раз, матрос рухнул в мешанину из перемолотых внутренностей и рёбер.

Химера не ждал, пока чудище выберет новую цель. Чем бы оно ни было, убить его можно так же, как и остальных. Так он, во всяком случае, надеялся.

Клинок вспорол воздух, монстр выставил лапы перед собой. Лезвие пропороло сизую кожу и тугие мускулы под ней, напоролось на кость. Потекла синеватая кровь.

Химера не менял стойку и вновь рубанул сверху. Клинок попал почти точно в первую рану, но на сей раз кость под ним переломилась. Варион вспомнил, что рыбьи кости обычно ломались куда проще любых других. Раз тварь вылезла из-под воды, её конечности вполне могли оказаться достаточно хрупкими.

В этот же момент первое чудище уже окружили Хлыст и Котелок. Они нападали с двух сторон и заставляли уродину метаться между ними, то и дело нанося новые раны своими клинками. Вот только Инелай всё так же оставался верным своему стилету. Хорошее, скрытное оружие для тесных улиц. И ужасный выбор для боя с подводным монстром, готовым вспороть того, кто подойдёт достаточно близко.

Третья же тварь подняться не успела. Калач подхватил бесхозную доску с палубы и с задором размозжил цепкие лапы ещё до того, как их обладатель сумел вытянуть свою тушу на борт.

Зато враг Химеры рассвирепел. Оставшись без конечности, чудовище перестало сдерживаться и бросилось на Лиса. Когти свистели прямо перед лицом, и отбить их клинком он не успевал. Пришлось пятиться, пока спина Вариона не уткнулась в замершего от страха Арбо.

— Я сказал — прячьтесь, вашу мать! — заорал Химера и оттолкнул безмолвного святошу.

Арбо упал ничком, но оказался подальше от взбесившейся твари. Только вот сам Варион уйти уже не успевал. Прямо за ним, у правого борта, свернулся Бертольд, защищая своим иссохшим телом Нималию.

Уйди Химера в сторону, когти подводника мигом располосуют и без того осиротевшее семейство. Пришлось броситься вперёд.

Тварь взмыла над палубой в полсажени, и Варион подсел под неё. С такого близкого расстояния он не мог подправить клинок под атаку, но подсадил уродину плечом. Чудище оказалось неожиданно тяжёлым, и всё же Лису хватило сил, чтобы отшвырнуть его к треснувшей мачте.

Он потратил драгоценное мгновение, чтобы оглядеться в поисках подмоги. Однако остальным было, чем заняться. Подкрепление пришло к подводникам, и ещё дюжина лап уже цеплялась за оба борта.

— Химера, вали его! — вдруг заорал Ладаим.

Крысолов воткнул кинжал под ключицу сизомордой твари, и держал её в захвате сзади. Варион перехватил меч другой рукой. Почуяв замах, чудище напряглось всем склизким телом и отбросило Ладаима на добрую сажень. Оно изогнуло спину для прыжка, но Химера успел завершить атаку прежде, чем подводник вопьётся в тивалийца.

Клинок вошёл сверху через хрупкий хребет, прошил тварь насквозь и пригвоздил её к палубе. Синяя кровь хлюпала под сапогами, пока Варион вытягивал меч из обмякшего трупа.

Лис кивнул Крысолову, и тот жестом показал, что пострадал несильно. Химера помог другу встать. Они вместе накинулись на ближайшего подводника, который уже теснил защищавшуюся ржавым кинжалом Вдову. Двух совместных атак хватило, чтобы поставить тварь на колени и обезглавить.

— Они всё не кончаются, — испуганно проговорила Иштава.

Химера оглянулся через плечо. Он насчитал шесть мёртвых подводников и ещё не меньше семи желающих растерзать пассажиров судна. Словно все твари Миларада собрались на пиршество во имя Альхиора.

А остров становился всё ближе. В спустившейся дымке Варион уже мог различить узкую башенку, что возвышалась в самом его центре, на приземистом холме. Ему казалось, что тёмные потоки шли оттуда, с открытой вершины этого строения, напоминавшего маяк.

Тут с острова донёсся крик. Не человеческий, а животный. Такой же рокот звучал над Басселем в то утро, когда чудо с небес помогло Вариону сбежать из городской тюрьмы.

В вышине мелькнула пара кожистых крыльев химеры. Она уже готовилась обрушиться на корабль сверху и подстегнуть захлебнувшуюся атаку подводников.

— Так мы их не остановим, — заключил Варион. Его рассудок вдруг очистился. — Держите оборону, не дайте им добраться до Бертольда, Ним и остальных.

— А ты куда? — Крысолов округлил глаза и поднял дрожащую ладонь.

— Варион, дорогой, что ты задумал? — испуганно добавила Вдова.

— Убью того, кто всё это устроил.

Химера с небывалой лёгкостью взобрался на борт. Свесив ноги, он помедлил на мгновение, но всё же сделал этот шаг. Холодные воды Миларада приняли его в свои объятия и избавили от последних отголосков страха. Плыть до острова оставалось недолго. Пусть озеро и кишело шипастыми подводниками, почему-то Химера знал, что перехватить его они не успеют.

На сей раз ни одна потусторонняя тварь не встанет между ним и Альихором.