Охотники за привидениями и Барбинелла

Глава 22

– Первое, что я увидела, появившись на этот свет, – начала Барбинелла свой давно обещанный рассказ, – это озабоченное хмурое лицо мастера Леонардо. Он стоял посреди своей лаборатории, глядя на меня, и еще не знал, удалась его затея или нет...

Мне не известно, каким именно образом Винчи, пользуясь грубыми инструментами и более чем скудными (по нашим меркам) знаниями смог создать искусственный разум, искусственную форму жизни, какой являюсь я сама... Знаю только, что с самого начала мастер хотел совсем немногого: сделать хороший подарок для Катрин – большую красивую куклу, которая могла бы проделывать всякие забавные штуки.

Только одно условие он поставил для себя – чтобы эта кукла была как две капли воды похожа на человека, на симпатичную белокурую девочку, которая могла бы стать чем-то вроде подруги для дочери герцога.

Работая, мастер попутно делал множество расчетов, пытаясь понять, почему человек имеет именно тот вид, который он имеет. Я видела мельком его бумаги на столе. Он пытался найти объяснение тому, почему человек ходит ногами, а не ездит на колесах, что было бы гораздо быстрее; он хотел узнать, почему у человека нет крыльев, почему у него всего одна голова (ведь две, как говорится – лучше)... И, раздумывая над этим, он нашел формулу жизни. Формулу, которая (как он сам приговаривал нередко в волнении), позволила Господу Богу создать Адама и Еву.

Естественно, никакой речи о простой механической игрушке теперь быть не могло. Леонардо знал, как создать настоящую, живую подружку для Катрин.

И он ее создал. Хотя до самой смерти, видимо, так и не знал об этом наверняка. Не узнала об этом и сама Катрин. Хоть я с первой минуты своего рождения имела вид шестнадцати летней девушки, однако не умела и того, что может пятилетний карапуз. Единственное, чему успел научить меня мастер, это говорить «bon soir, Catrine» – «добрый вечер, Катрин»... Он хотел, чтобы всему остальному научила меня сама хозяйка.

Однако, как вам уже известно, аббатисса Бабуа выкрала меня этой же ночью и бросила неподалеку от свиного хлева, спрятав в куче прошлогодней соломы. Не знаю, может, эта женщина и в самом деле считала меня дьявольским созданием, но, кажется, больше всего на свете ей хотелось насолить мастеру Леонардо и маленькой Катрин.

На следующий день принц Анжу уничтожил замок Клу и убил почти всех его обитателей...

– Ты видела, как погибла моя дочь? – внезапно раздался глухой голос герцога Ламуша.

– Нет; Ваша дочь не погибла, мсье.

Зеленая тень метнулась к девушке.

– Повтори это еще раз!...

– Я говорю то, что знаю, герцог, – кивнула головой Барбинелла. – Однако вряд ли вас это обрадует... Принц Анжу намеревался сделать Катрин вампиром.

– Это неправда! – взревел герцог. – Чушь собачья! Моя девочка скорее умрет, чем станет одной из них!

– Я тоже верю в это, – глядя во мрак, клубящийся внутри глазниц Ламуша, твердо произнесла девушка.

– Я видела, как принц увез ее, бросив поперек своего седла. Солдаты еще не закончили грабить замок, когда черный алжирский конь принца уже скакал прочь... Слава Богу, аббатиссе не удалось захоронить меня под соломой слишком глубоко, и я имела возможность видеть и запоминать, чтобы потом, научившись думать, сделать выводы.

Мастер Леонардо приехал сюда, когда от замка не осталось практически ничего. Увидев развалины Клу, он побледнел, как смерть... Некоторое время флорентиец ходил по руинам. Не думаю, чтобы он искал меня. Однако Леонардо заметил мою руку, торчавшую из-под обломков. Он попытался вытянуть меня наружу, но это ему не удалось, Мастер уехал.

Я выбралась сама. Вид у меня, конечно же, был не ахти. Новое платье, сшитое по специальному наброску Винчи, превратилось в грязную тряпку. Волосы были выпачканы в саже.

– Где же вам удалось приютится? – спросил Рэйман. – Неужели вы все пять столетий скитались без крова?

– Нет, конечно. Я постепенно училась выживать в этом мире. В один прекрасный день я обнаружила, что могу на продолжительное время снова превращаться в куклу, в неподвижный манекен. Иногда для этого нужно только подумать о чем-то очень грустном...

Однажды богатый торговец антиквариатом нашел в лавке старьевщика великолепную, поистине королевскую куклу в изодранном платье. Он отнес ее домой, привел ее в порядок, а затем продал в Дижон, одной зажиточной семье. Так начались мои бесконечные скитания... В Дижоне я пробыла недолго, потому что о моем существовании стало известно графу де Гизу, человеку, накоротке знакомому с королевской фамилией. Де Гиз был известным придворным интриганом. Зачем-то ему понадобилось задобрить королеву, и потому он выкупил меня за огромные деньги, и преподнес королевской дочери.

...Я исправно выполняла роль обычной куклы, набитой мелкой древесной стружкой: широко таращила глаза, падала с кресла, если меня небрежно садили, иногда позволяла себе протянуть писклявое «а-а-а- а!», чем вызывала неизменный восторг у окружающих.

Я только молила Бога, чтобы не попасть в руки какому-нибудь глупому мальчишке, имеющему привычку потрошить свои игрушки.

За все это время я успела поменять больше полусотни хозяев. Мне повезло, потому что стоила я больших денег, и обращались со мной бережно. И мне жутко представить себе, какая доля выпадает игрушкам попроще...

Жилось мне неплохо – в том смысле, что грустных мыслей было хоть отбавляй, оцепенение практически не покидало меня, и опасаться за то, что я каким-то образом выдам себя, не приходилось. Мне следовало лишь вполглаза следить за техническим прогрессом, проделывать какие-нибудь новые трюки, чтобы оставаться, как говорится, «на уровне».

Для того, чтобы опять становиться самой собой, мне оставалась только ночь. Дети засыпали в своих кроватях; игрушки, уставшие, как портовые рабочие, без задних ног отключались на своих полках... И тогда я украдкой выбиралась на улицу, чтобы попытаться узнать что-нибудь о судьбе Катрин и ее похитителях.

Так я познакомилась с привидениями. Ведь в давние времена люди не имели привычки бродить по городу после одиннадцати часов вечера, и, кроме ночных фантомов, поговорить со мной было некому.

Мне удалось узнать от них, что принц Анжу держит Катрин, в своем замке и пытается привить ей вкус к «Крови...

– Мерзкий подонок! – зарычал герцог Ламуш, хватаясь рукой там, где у него при жизни висел меч.

– Но у него ничего не получалось, – добавила Барбинелла.

– Я и не сомневаюсь! – буркнул герцог. – Еще чего не хватало!..

Однако было заметно, что Ламуш, услышав последнюю фразу Барбинеллы, испытал огромное облегчение.

– Я узнала также об огромной армии призраков, состоящих на службе у Анжу, которые пришли на смену его головорезам образца 14... года. Принц стал одним из мощнейших бицепсов нечистой силы, одним из самых острых клыков мирового зла...

– Не думаю, что какой-нибудь клык устоит против хорошего дантиста, – важно прокашлявшись, сказал Спенглер.

– Тем более когда дантистов четверо, – прибавил Уинстон.

– Пятеро! – обиженно воскликнул Лизун.

– Если уж на то пошло, то всего нас шестеро, – помолчав, добавила Барбинелла. – Но будь нас хоть шестьдесят тысяч – мы окажемся бессильны против Анжу, если не сможем придумать что-нибудь гениальное, что могло бы сломить его черную волю.

– Ломать – не строить, – махнул рукой Рэйман.

– Я готов скрутить этого мерзавца в бараний рог, – пропыхтел герцог Ламуш.

– О’кей, – сказал Питер. – Но боюсь, герцог, что мы не сможем взять вас с собой...

Зеленый Ужас замка Клу несколько опешил: он и не представлял, что какие-то парни из-за Атлантики, отправляясь в окрестности его родного замка, могут попросту «не взять его с собой».

– Извините, – вежливо улыбнулся Уинстон. – Обычная техника безопасности: приемник-хранилище, если хорошенько раскочегарится, затягивает в себя все подряд, что хотя бы отдаленно напоминает эктоплазму. И вы можете случайно оказаться в этой компании.

Охотники поднялись и стали цеплять за спины свои рюкзаки.

Игон вдруг, что-то вспомнив, обернулся к сидевшей неподвижно Барбинелле.

– Но все-таки я не пойму, – осторожно тронув дужку очков, произнес он, – почему вы сразу так напомнили мне Барби...

Девушка пожала плечами.

– Потому что Барби, можно сказать, это я сама и есть. А может, она – моя дочь... Не знаю, как это точно сказать... Сравнительно недавно, когда я переехала вместе с одной ирландской семьей в Нью-Йорк, меня увидел человек, который занимался игрушечным бизнесом. Он случайно зашел в гости к моим хозяевам. Этот человек восхищался мной, украдкой делал какие-то зарисовки. Наконец он предложил хозяевам сфотографироваться, и меня усадили вместе со всеми перед камерой... А потом я узнала, что в городских магазинах появились куклы, как две капли воды похожие на меня, только поменьше. Это и была кукла Барби. Даже имя ей дали похожее на мое... Игрушечный бизнесмен срисовал с меня свою куклу. И стал миллионером.

Игон упаковал свой бластер в рюкзак и взвалил его на плечи. Он поднял было руку, чтобы привычным движением поправить очки, но отдернул ее и усмехнулся.

Спенглер подошел к Барбинелле и посмотрел ей прямо в глаза.

– История, которую я сегодня услышал – самое невероятное, что когда-нибудь с кем-нибудь происходило... Я встречал множество людей, похожих на заводные игрушки, у которых, по моему разумению, внутри должны были крутиться какие-нибудь колесики и маховички. Но они, к моему удивлению, оказывались обычными людьми, рожденными от обычных родителей... Вы похожи на человека больше, чем люди похожи на самих себя.