Они создавали карты с грифом «Секретно»

Благополучный исход

Начальник центральной экспедиционной радиостанции В.Г. Бархатов доложил мне, что не вышел на радиосвязь радист, который работает в партии В.И. Петренко.

Я попросил задействовать все соседние партии и бригады, установить причину невыхода на радиосвязь. Партия Петренко выполняла топографические работы в центральной части Саян. Василий Ильич — очень опытный специалист, его партия всегда находилась в передовых, фотография Петренко украшала Доску почета экспедиции и предприятия. Высокий, стройный, всегда свежевыбритый, с копной густых темных, слегка волнистых волос, женщины в экспедиции назвали его эталоном мужской красоты, он умел своим спокойствием, требовательностью к себе и к подчиненным поддерживать в коллективе своей партии здоровую моральную обстановку. За его заботу о людях, порядочность и высокую нравственность очень его уважали подчиненные и все, кто его знал. В партии работало около тридцати человек, в том числе три студенческие бригады, которые занимались дешифрированием. Радистом в партию отправили молодого парня, который окончил курсы, хорошо владеет азбукой Морзе, очевидно, что-то случилось с радиостанцией. Мне пришлось срочно выехать в эту партию. Прихватив новую радиостанцию, я отправился в Саяны. Путь предстояло проделать большой.

Из Минусинска я выехал на машине ГАЗ-69 в г. Кызыл, расстояние более 400 км, тракт сложный, узкая дорога через Саяны, до обеда на машине по зигзагообразной дороге поднимались на вершину хребтов, а затем спускались. Шофер — очень опытный профессионал, Завьялов Вениамин. Мне с ним приходилось по этому Усинскому тракту ездить много раз. Новичков этот тракт не воспринимал, по обочинам дороги можно увидеть памятники различных времен, которые напоминают о сложности тракта. Мне недавно пришлось побывать на этой трассе с директором Верхне-Енисейского предприятия С.С. Титовым. Добавился на перевале еще один памятник — здесь трагически погиб на вертолете бывший губернатор Красноярского края А.И. Лебедь.

В Кызыл добрались мы благополучно, в аэропорту удалось убедить руководство о срочности вылета. На маленьком вертолете Ми-1 я прилетел утром рано, вертолет сделал круг над базой партии, которая расположилась высоко в горах, среди альпийских лугов и маленьких островков леса, заполняющих красоту местного пейзажа многочисленными высокогорными озерами и совсем близко скалистыми утесами, уходящими к небу белоснежных вершин Саянских хребтов. Среди десятка палаток и трех деревянных домов мне удалось заметить живых людей, поэтому я успокоился. Винтокрылая малютка приземлилась на вертолетной площадке, я выскочил с рюкзаком со свежими овощами, держа в руках упакованную радиостанцию и почту с письмами и газетами. Вертолет улетел, командир торопился в Иркутск, он прилетал в Кызыл по вызову.

Встретивший меня начальник партии рассказал, что в партии все живы и здоровы. Радиостанция вышла из строя, но со всеми бригадами поддерживается регулярная радиосвязь с помощью походных радиостанций «Недра». Проблема в партии появилась с мясными продуктами. Несколько ящиков тушенки оказались испорченными. Кладовщик Анна Волкова показала мне открытые банки с зеленой ядовитой плесенью. В двух бригадах медведи разорили лабазы, поэтому нужно заказывать вертолет с продуктами. Всех остальных продуктов хватит еще на месяц, а мясных нет уже сейчас. Под руководством Анны перегородили речушку, и каждый день она солит и вялит рыбу по 3—4 ведра в день, в какой-то степени пока бригады питаются рыбой. Анна — опытная таежная работница, более десяти лет скиталась с мужем в экспедиционных маршрутах, а в этом году его назначили редактором карт в экспедиции, поэтому она упросила Василия Ильича взять ее кладовщиком на базу партии. Здесь Петренко понял, что правильное решение принял, что принял на работу бывалую таежницу. Некоторые инженеры и техники даже не знали, как оседлать лошадь, а работать всем бригадам пришлось на лошадях. Вот Анна всех и обучала верховой езде и всем приемам обращении с этим конным видом транспорта.

Вечером послышались телеграфные сигналы азбуки Морзе. Заработала привезенная радиостанция. Мы отправили радиограмму с запросом мясных консервных продуктов. Появилась проблема с вертолетами в Кызыле: один вертолет разбился в горах, второй находится на капитальном ремонте, а третий улетел в Красноярск на замену двигателя. Обстановка осложнялась. Работать бригадам в тяжелых горных районах без мясных продуктов очень трудно.

У меня это был первый выезд в полевую партию в должности начальника экспедиции, я даже не представлял, как можно выйти из этого положения, мне было всего 30 лет, а Петренко на 20 лет был старше меня, он исходил многие сибирские просторы и очень часто попадал в различные сложные ситуации. На второй день, вечером, начальник партии попросил меня утром провести радиосеанс с бригадами, а сам решил на лошади верхом съездить в тайгу, объяснив, что на берегу одной безымянной речушки он видел солонцы, поэтому решил съездить и проверить, если имеются свежие следы копыт оленей, то на ночь можно поехать на ночную охоту. Я закончил радиосеанс с бригадами, затем вышел к речке и увидел скачущего на лошади Василия Ильича. Я направился навстречу и увидел привязанную к седлу заднюю часть оленя. Оказывается, Петренко, подъезжая к солонцам, увидел там оленя, одним выстрелом из карабина застрелил. С собой не было топора, поэтому сумел только отделить заднюю часть. Теперь нужно ехать за остальным мясом. Петренко радовался, что две недели бригады мясом обеспечены. Мы заседлали с ним лошадей, взяли третью оседланную лошадь для вывоза мяса и оправились. Анна нам строго наказывала: забрать все кишки, она наготовит колбасы, не выбрасывать ноги и голову — это всё пойдет для холодца, надавала нам много брезентовых со склада мешков, чтобы все мы разложили и привезли. Ехали мы быстро, торопились, Петренко говорил, что день очень жаркий, могут налететь мухи, да и разные грызуны могут попробовать свежее мясо.

Подъезжая к солончаковой бровке, мы увидели около оленьей туши что-то темное и очень огромное. Остановились, Василий Ильич вытащил бинокль, взглянул и ахнул: медведь жрет наше мясо. Петренко оставил меня с лошадьми в укрытии лиственничной поросли, а сам с карабином в руках на четвереньках стал быстро передвигаться в сторону медведя. Я привязал лошадей к дереву крепко-накрепко, зная, что если лошади почувствуют медведя, то удержать их будет очень трудно. А сам в бинокль стал наблюдать за развивающимся событием. Медведь увлеченно занимался свежим мясом, иногда наступал ногой, раздирая тушу оленя, впивался зубами, наслаждаясь вкусной пищей. Начальник партии был совсем близко у цели, очевидно, выбирал удобную позицию, чтобы выстрелить с упора, а главное — не промахнуться и попасть в грудь, в область сердца. Наконец-то грянул выстрел, лошади вздрогнули, насторожили свои уши, но быстро успокоились. Топтыгин вскочил на задние ноги, взревел, в это время раздался еще один выстрел, и бурая громадина рухнула. В момент рева медведя лошади встрепенулись, вздрагивая, начали дергаться, но вскоре затихли. Петренко быстрыми шагами направился к солончаковой бровке. Я остановил лошадей и бросился за ним.

Огромнейший коричневый медведь лежал, распластавшись на белесой солончаковой почве, истоптанной многочисленными копытами разных размеров. Василий Ильич вытер со лба пот, несколько волосинок прильнули к его вспотевшему высокому лбу, и только сейчас я заметил седые волоски в его темной густой шевелюре. Василий Ильич предложил умыться в ручье, затем приступить к разделыванию, заметив, что мяса бригадам теперь хватит на целый месяц. Перехватив мой сомнительный взгляд, он сказал, что зимой, когда будет свободное время, расскажет, как однажды он с голоду чуть собаку не съел. Разделывание топтыгина затянулось до позднего вечера. На базу партии мы привели лошадей, навьюченных мясом, с появлением на небе первых звезд. Теперь предстояла большая, кропотливая работа у Анны, но она отнеслась к этой работе очень приветливо, объяснив, что теперь бригады будут работать, а мясо завтра же начнет консервировать. Мы предложили свои услуги в качестве помощи, но Анна категорически отказалась. Я увидел, что на столе стояли десятки стеклянных литровых банок, подготовленных к дезинфицированию. Я удивился, где же она их взяла, оказывается, в этих банках были завезены различные консервированные борщи, щи и т.д.

Прошла неделя моего пребывания в этой партии, нужно было срочно попасть в экспедицию: съедутся все восемь начальников партии с месячным отчетом, Петренко тоже должен выехать со своим месячным отчетом. Вертолет будет только через две недели. Петренко предложил выбираться наземным транспортом. Мне это было совсем непонятно. Он, оказывается, хорошо изучил маршрут по карте и предложил такой вариант. Сообщаем в Кызыл, по радиостанции шоферу Завьялову и диктуем маршрут движения на автомашине по имеющимся конным дорогам до предела. А мы выезжаем на трех лошадях, третий едет с нами студент. Продвигаемся на лошадях по компасу, напрямик до реки, по берегу которой должна приехать машина. Встретившись с машиной, студента с тремя лошадьми отпускаем обратно. Сам студент не сможет найти путь в партию, ему нужно положиться на лошадей, они в партию дорогу найдут. Для уверенности Петренко предложил, что поедет впереди на своей лошади, а обратно студент пересядет на его лошадь, эта старая экспедиционная лошадь за много лет ни разу не подводила. Для подстраховки студент будет следить обратное движение по компасу. Других у нас вариантов не было, поэтому отработали этот вариант, и все получилось удачно. Встретились с Завьяловым и сразу студента отправили обратно.

Возвращение на машине оказалось очень сложным. Дорога была узкой, петляющей по ущелью. Справа отвесная скала, слева обрыв высотою 30—40 м, там внизу грохочущая горная река. По этой дороге тувинцы ездят на телеге, на альпийские пастбища на машине никто не пробовал проехать. К нам ехать шоферу было легче: он снял дверку в машине и продвигался на первой скорости, всматриваясь в стену скалы, которая была слева перед глазами. Обратное возвращение оказалось сложнее. Шофер не видел скалу, колеса должны находиться в 5—10 см от скалы, а если переднее колесо заденет скалу, машина может от удара скатиться в обрыв, со стороны которой находится Завьялов, потому что дорога имеет большой уклон в сторону обрыва. С правой стороны мы с Петренко стояли на подножках машины, держась за брезент, передвигая центр тяжести машины к скале, от уклона в пропасть, так продвигались несколько километров. И как только выехали на нормальную грунтовую дорогу, шофер сбросил с себя одежду, был мокрый от пота, глаза заливал пот, и бросился в горную реку. Искупавшись, мы двинулись дальше.

Вечером у костра Василий Ильич предложил Вениамину кусок медвежьего мяса, шофер недоверчиво взял мясо и стал расспрашивать, а разве медвежатину едят? Он ведь мясо ест? Петренко объяснил, что мясо они едят редко, и вспомнил, как однажды, работая на реке Вах, поймали молодого медведя-пестуна и держали его все лето на привязи. Как-то раз решили проделать эксперимент. Поставили медведю четыре миски: в одну положили мясо, в другую меда, в следующую кедровые шишки, в последнюю ягоду брусники. Топтыгин вначале обнюхал все миски с содержимым, затем съел мед, тщательно вылизав посудину, потом сжевал кедровые шишки, после этого приступил к ягоде, а мясо схватил зубами и унес, спрятал его у забора в мусор. Значит, у медведя мясо не считается деликатесом.

В зимний период я все-таки упросил написать Василия Ильича обещанное воспоминание, тем более экспедиция готовилась к юбилею, и мы собирали интересные материалы о прошлом. У меня сохранились эти воспоминания, написанные им на листках ученической тетради. Василий Ильич назвал их «Благополучный исход», привожу их полностью.

С 1950 года прошло 18 лет, а в памяти, как будто это случилось совсем недавно, встает перед глазами отчетливо во всех подробностях вот такая картина.

Пятый день мы идем в обратный путь, после безуспешных розысков заблудившихся в тайге. Каждый шаг дается с трудом. Болота покрылись еще не окрепшей коркой льда, он не выдерживает тяжести человека и с треском проламывается, когда ставишь на него вконец натруженные ноги.

Податливый и мягкий летом, как подушка, слой мха, сейчас, словно клещами, стискивает ноги. А снег все идет и идет. Он начался пять дней тому назад, когда у нас не осталось ни грамма продуктов, чтобы продолжать поиски. Рискуя остаться навсегда в этом болотистом и таежном крае, мы решили двигаться в обратный путь.

Нет сил идти все время одному впереди, и мы через каждые полчаса, чередуясь, сменяем друг друга. На нас промокшие от снега телогрейки, а на ногах резиновые сапоги. Мучительно хочется есть, и мы уже бросаем невольно свои взгляды на единственную нашу собаку. Решаем, что сделаем это только в самый последний момент, а пока на привалах растапливаем снег в котелке и пьем горячий кипяток, чтобы как-то согреться и обмануть свой пустой желудок. Каждая ночевка отнимает, казалось бы, последние силы, нужно много, очень много дров, чтобы их хватило на всю долгую ночь.

Спать уже почти не приходится, и мы сидим, прикорнув друг к другу. Чуть свет мы покидаем свое временное пристанище, и все начинается снова: и снег, и лед ,и мох. К концу четвертого дня поздно ночью, натыкаясь во тьме на кусты и деревья, останавливаемся на последнюю ночевку. Рано утром, преодолев ставшие особенно трудными последние километры, выходим на высокий, обрывистый берег реки Вах.

Неожиданная радость охватывает всех нас, и мы даем подряд три выстрела в честь Ваха и сразу же слышим близкие ответные выстрелы. Вглядываясь вверх по реке, замечаем лодку, каких-то людей, торопливо садящихся в лодку. К своей великой радости, в подплывающих узнаем П.В. Хромова, Н.А. Ступина и других.

Оказывается, опоздай мы со своим салютом всего на 10—15 минут, мы могли бы разминуться с группой, вышедшей к нам на помощь. Трудно передать радость встречи, когда вопросы, восклицания, ответы — всё слилось в какой-то разноголосый шум.

Еще большее удовольствие вызвало сообщение о том, что разыскиваемые нами люди вышли на базу партии через два дня после нашего выхода на поиски.