Они создавали карты с грифом «Секретно»

Афганские проблемы

В 1980 году я работал в Свердловске генеральным директором производственного объединения «Уралаэрогеодезия», из Москвы, из ГУГК, поступило письмо: подготовить одного опытного специалиста для топографических работ в Афганистане сроком на два года. Председатель нашего профсоюза В.С. Сысенко предложил отправить Геннадия Федоровича Таранова, объяснив, что Таранов признан лучшим специалистом года в экспедиции, овладел комплексом всех полевых работ, прекрасный семьянин и возраст подходящий — 32 года. В те времена топографо-геодезические работы ГУГК выполняло во многих странах мира. Отправляли лучших специалистов, отработав за рубежом два года, работник имел возможность купить легковую автомашину. Этот престиж отрабатывал создание в коллективе надежного кадрового резерва.

Проработав в Афганистане один год, Геннадий приехал в отпуск и в августе 1981 года вновь отправился в Кабул.

В сентябре месяце топограф Таранов выполнял нивелирование по берегу одного из магистральных арыков на севере Афганистана. Дни стояли очень жаркие, бригада передвигалась с работой медленно. Рядом с бровкой оросительного канала была проложена грунтовая дорога, по ней и прокладывали нивелирный ход, через каждые 500 м измеряли урез воды в арыке. Берега арыка заросли густым камышом, в зарослях которого водилось множество лягушек, а на береговых склонах царствовали черепахи и змеи. Бригада состояла из 5 человек, помощником у Геннадия работал молодой парень, житель Кабула, который закончил в этом году Киевский топографический техникум и владел русским языком, на рейках были рабочие из числа местных жителей, шофер тоже был местный житель. Автомашина ГАЗ-66, оборудованная для перевозки людей в виде закрытого фургона, медленно следовала за нивелирной бригадой. По обе стороны арыка вплотную примыкали засеянные поля, кое-где на меже возвышались деревья, укрывая своей тенью неказистые строения. Рабочий день заканчивался, требовалось засветло доехать до базы партии.

Неожиданно грянул выстрел из автомата, окровавленный топограф кубарем вместе с нивелиром скатился в арык, не подавая признаков жизни. Рабочие побросали рейки и, согнувшись, убежали, скрываясь за бруствером земляной насыпи, раненый помощник заскочил в кабину, и с шофером умчались под градом грохочущих выстрелов.

На следующий день к месту происшествия съехалось несколько машин. Перевязанный бинтами помощник, плача, указал начальнику экспедиции Л.М. Фомичеву последнюю стоянку. Вытащили из арыка нивелир, прикрепленный к штативу, у самой кромки воды измятый камыш был залит сгустками крови. Дно арыка оказалось илистым, в середине глубина канала достигала двух метров.

Поиски в первый день оказались безрезультатными. В последующие дни подключились работники посольства и воинские подразделения советских частей армии. Через несколько дней обнаружили в двух километрах от места происшествия, в камышах, вниз по течению, клочки окровавленной рубахи Таранова. Поиски продолжались несколько недель, труп топографа найти так и не удалось. Комиссия составила акт и отправила его в Москву. Приказом по экспедиции Таранов Г.Ф. был исключен из состава, как трагически погибший. В это время в Свердловск прилетел заместитель начальника ГУГК Л.В. Овчинников по делам строительства картфабрики и рассказал трагическую историю о нашем работнике Таранове. Через некоторое время в экспедиции все знали о гибели топографа, но никто не мог отважиться пойти и рассказать семье о случившемся горе.

Однажды мне позвонили из воинской части, которая находится на юге Узбекистана, в г. Термезе, представившийся полковник поинтересовался, работает ли у нас топограф Таранов? Я объяснил, что он командирован в Афганистан и что в настоящее время никаких сведений о нем нет. Полковник попросил встретить Таранова, который отправлен военным самолетом, на борту которого везут несколько гробов с погибшими солдатами в Афганистане. Я не верил, что такое чудо случилось, и не хотел об этом кому-либо сообщать, даже не поставил в известность жену топографа. Полковник также сказал, что Таранову трудно идти, он на костылях, поэтому нужно договориться в аэропорту и подъехать к борту, а самолет в Свердловске пролетом, везет траурный груз в Омск и Красноярск. Мы с моим заместителем Е.С. Перфильевым поехали в аэропорт заранее. На душе было тревожно. Охватывало чувство тягостно-беспокойного страха. А вдруг произошла какая-то ошибка, тем более везут траурный груз, одолевали жуткие мысли. Наконец, самолет приземлился, в ночной темноте трудно было что-то рассмотреть. В дверном проеме показался человек на костылях. Перфильев схватил исхудавшего топографа, обнял и потащил в машину. Не верилось, что Геннадий жив. Через несколько дней Таранов рассказал мне подробности, которые случились с ним в Афганистане.

Одна из первых пуль прицельной стрельбы попала в колено топографа, сбив его с ног. Геннадий вместе с нивелиром упал в воду арыка. Очнувшись, бедолага вылез из воды, ночной лягушачий рев заполонил всю долину, крикуньи старались перекричать друг друга. Топограф, превозмогая боль в ноге, стал продвигаться ползком рядом с камышами, не поднимаясь на бруствер арыка. Кровь не останавливалась, поэтому Геннадий разорвал рубаху и перевязал рану, перетянув ногу, старался остановить кровь. С такой проблемой топографу приходилось сталкиваться на Урале: однажды в маршруте неожиданно с дерева свалилась сухая вершина и просекла плечо у рабочего, Таранов тогда останавливал кровь, но это было днем, двое суток несли по тайге парня, врачам удалось спасти попавшего в беду рабочего. Таранов продолжал передвигаться на четвереньках, волоча раненую ногу, бригадир знал, что на повороте арыка приютилось несколько домов, нужно добраться до них до утра, пока его скрывает темнота. Колено ныло, нога распухала, Геннадий, успокаивал себя, продвигался вперед, иногда руки упирались в лягушачье месиво, но это не страшно, главное не наступить рукой на змею в темноте. Бригадир, вспоминая, сравнивал ночную темноту на Урале и в Афганистане, здесь ночи гораздо темнее. Кругом темным-темно, должен быть поворот арыка, скоро начнет светать. Нога распухала, становилась толстая, как бревно, тащить ее было совсем трудно. Изнемогая от боли, топограф отключился.

Утром местные жители увидели спящего русского измазанного кровью, сообщили в воинскую часть, поблизости располагалась Советская дивизия. Местные жители посчитали, что это русский солдат, так как одет в зеленую одежду и в кирзовые сапоги. Приехавшие военные забрали раненого русского, у которого не было никаких документов, находившегося в бессознательном состоянии, и доставили в свой госпиталь. В госпитале раненому сделали перевязку, поставили соответствующие уколы и вместе с остальными ранеными и больными солдатами погрузили в самолет и отправили в военный госпиталь в Узбекистан, в г. Термез. Прийти в себя Таранову помогли врачи. Вначале не мог понять топограф, где он находится, и долго не верил, что его вывезли из Афганистана. Опытные военные хирурги сделали Геннадию операцию, но высказали свое предположение, что пуля, возможно, была начинена каким-то химическим веществом, поэтому нужно в дальнейшем находиться под наблюдением врачей, возможно, придется вмешиваться в коленный сустав, т.е. выкачивать жидкость один раз через два-три месяца.

Через три недели Таранова стали выписывать из госпиталя и здесь столкнулись с проблемой: оказалось, что раненый не военный, обычно всех отправляют в свою воинскую часть на место постоянной дислокации. В это время Таранов узнал, что самолет с траурным грузом летит через Свердловск и уговорил начальника госпиталя отправить его домой.

Перед отправкой главный хирург сказал топографу, что афганские проблемы все впереди, но Геннадий не придал значения этим словам. Они начались, действительно, в первый же день посещения поликлиники. Врачи потребовали документ о пулевом огнестрельном ранении. Таранов объяснил о трагедии, случившейся с ним в Афганистане, но это врачей не убедило. Рана постепенно заживала, Геннадий бросил костыли, но пожизненно ходил с тростью. В объединении топографу предоставили хорошее место работы: в проектном бюро составлять технические проекты, работа очень интересная и ответственная, так как эти проекты проверялись и утверждались в Москве, в отделе экспертизы.

Через несколько месяцев у Геннадия разболелась нога, распух коленный сустав, нужно было откачивать скопившуюся жидкость, как и прогнозировали специалисты в военном госпитале, что это будет происходить через 2—3 месяца. В больнице потребовали документы о пулевом ранении. Мы вновь обратились в Москву, такого документа никто не мог дать. В конце концов, Министерство иностранных дел выдало справку, что Г.Ф. Таранов работал по контракту в Афганистане, но о пулевом ранении ничего не написали. Мы обратились в военный госпиталь, где делали операцию нашему топографу. Но там делают операции только военным, и его даже не зарегистрировали, так как гражданских им запрещено принимать в госпиталь.

Оказывается, что только два ведомства в то время могли давать такие справки — это Министерство обороны своим военным и подразделения МВД людям, которые попадали в какие-либо бандитские перестрелки. Пришлось действовать через партийные органы, которые убедили принять в больницу Таранова. Афганские проблемы оказались пожизненными. Документа о ранении так и не выдали топографу. В дальнейшем Геннадий приспособился, как только колено распухало, а это сопровождалось подъемом температуры, Таранов вызывал скорую помощь, и его с высокой температурой увозили в больницу, а из стационара не могли выбросить больного, поэтому в очередной раз вновь откачивали жидкость, подлечивали и отправляли домой.

В 1986 году Г.Ф. Таранову присвоено почетной звание «Отличник геодезии и картографии».

В дальнейшем мне пришлось побывать в Афганистане, в те времена геодезическая служба называлась — Главное управление геодезии и картографии (ГУГК) при Совете Министров Афганистана, возглавлял ГУГК Генеральный президент, доктор Бахаволь Дарвеш, который подчинялся Председателю Совета Министров Кештманду. Меня больше всего удивила опасность, в которой работали наши специалисты. Так, например, корпус нашего аэрофотосъемочного самолета Ан-30, который мне показали, был весь изрешечен снайперскими пулями. Специалисты нашей группы заклеивали эти дырки, закрашивали и вновь летали.

Наши специалисты работали в сложнейших условиях, порою попадали под обстрелы, залечивали раны и вновь со штативом и инструментом уходили в поле, выполнять миролюбивую миссию, создавая топографические карты для орошения земель, развития сельского хозяйства, строительства жилых домов и производственных сооружений. Параллельно с полевыми работами, осуществлялись камеральные. Национальной гордостью страны стал "Атлас провинций Афганистана", который начинал разрабатывать старший инженер-картограф Дмитрий Вадимович Черных. В атласе отображено состояние природных и трудовых ресурсов страны. Атлас издан в объеме 124 страниц, состоящий из серии карт каждой провинции. Наибольших результатов в картографировании страны было достигнуто в период, когда группы возглавляли: Заслуженный работник геодезии и картографии Вениамин Федорович Игнатьев и Заслуженный работник геодезии и картографии Александр Николаевич Краюхин.