Они создавали карты с грифом «Секретно»

Чуйский брод

Заслуженный работник геодезии и картографии Российской Федерации Анатолий Владимирович Сильванский более сорока лет работает геодезистом. Много за эти годы пройдено на Алтае, в Забайкалье, Туркмении, особенно в Западной Сибири. Вырос Анатолий на Урале, его отец занимался разработкой новых видов танков, мечтал, что сын продолжит династию танкостроителей, но Анатолий выбрал другую стезю — экспедиционную. В студенчестве Сильванский увлекся игрой в хоккей, стал незаменимым вратарем институтской команды, затем стал заниматься боксом. Все спортивные увлечения в дальнейшем, в экспедиционной жизни, очень пригодились. Порою возникали невероятно сложные ситуации и именно спортивная закалка, физическая подготовка помогала справляться и выходить победителем в любой обстановке.

Постоянно первопроходец испытывал неимоверные физические нагрузки в сопровождении комариных кровопивцев, облепленный мошкарой, жалящими слепнями и присосавшимися клещами. Были у Анатолия и такие моменты, когда на глазах трагически погибали сподвижники, после этого руки опускались, и продолжать работать по специальности не хотелось, охватывало отчаяние, наступали минуты разочаровании, но приближалась весна, все плохое забывалось, душа вновь звала уйти в тайгу, и он опять уходил в очередной маршрут, которых проложено видимо-невидимо. Самым запоминающимся был первый маршрут, еще в студенческие годы — это преддипломная практика в горно-таежном Алтае. Инженер вспомнил все тонкости процесса работы в горных районах, захватывающие красоты высокогорных озер, рек и альпийских лугов. Так выглядит его воспоминание.

Распределили меня на производственную практику в отряд № 53. Начальником отряда был П.М. Гринберг. Отряд базировался в поселке Майма Горно-Алтайского края. Поселок расположен на знаменитом Чуйском тракте. После оформления документов по устройству на работу, получения экипировки, был направлен в геодезическую партию, базирующуюся в поселке Шебалино. В партии я был назначен помощником геодезиста Николая Рыбина, возглавляющего бригаду рекогносцировки пунктов триангуляции. В бригаде, кроме нас двоих, было еще два рабочих — два Ивана, маленький (по росту), пришедший из армии и большой Иван — лет под сорок. В течение четырех дней мы получили все снаряжение, оборудование и продукты на месяц. Лошадей договорились взять в колхозе, расположенном в поселке Чибит. В Чибит ехали на грузовой машине. Места вдоль дороги красивые, горные, покрытые таежным лесом с преобладанием хвойных пород. Дорога проложена по крутому берегу реки Чуя. По преданию, она выдолблена в скалах заключенными в тридцатых годах прошлого столетия для связи СССР с Монголией. Получив в колхозе по договору пять лошадей (четыре верховых и одну под вьюк), два дня учились подгонять сбрую, ухаживать и треножить лошадей, подгонять и пользоваться альпинистским снаряжением, специальными альпийскими ботинками и креплением на них для ходьбы по ледниковой поверхности, пользоваться канатом, вязать узлы, действовать ледорубом, крепить на кавалерийских седлах подсумки и небольшие вьюки. Изучили специальные требования техники безопасности при работе в горах и переправах через горные реки.

Нам предстояло отрекогносцировать на отдельных вершинах Алтайских гор места для постройки семи пунктов триангуляции. В первый маршрут отправились по наезженной тропе, которая повела путников по хвойному лесу, затем свернула в небольшое ущелье, на дне пенилась и бурлила маленькая горная речка. Несмотря на то, что уже с утра солнце пригревало довольно сильно, в лесу было прохладно, и от речки тянуло холодной влагой. По тропе наш небольшой отряд растянулся метров на пятьдесят. Впереди ехал бригадир, за ним я, далее-Иван «большой», а за ним «маленький», к седлу которого был привязан повод еще одной лошади, загруженной большим вьюком. Тропа вела нас все выше и выше по каменистому косогору этого ущелья. Часа через три подъем стал по ложе, ущелье превратилось в вершину небольшого лога, стали появляться поляны, лес стал реже. В некоторых местах были заметны места старых стоянок и костров охотников. Далее через десяток километров лес полностью расступился, его сменили отдельные группы кустов и яркая зелень горных трав. Останавливаться не хотелось, и мы продолжали движение. Впереди, за ближним горизонтом, стали вырисовываться отдельные вершины гор. Еще немного, и мы достигли края горной равнины, на которой просматривались отдельные небольшие (видимо, пересохшие) озера и море разнотравья. Почти со всех сторон равнину окружали горы, на отдельные вершины которых нам предстояло взобраться для выполнения своей работы — рекогносцировки. Остановились мы на ночлег почти посередине равнины. Лошади с огромным удовольствием стали пастись на сочных горных травах. Однако нам их пришлось хорошо стреножить и привязать на длинных веревках к кольям, чтобы они не ушли домой.

На следующий день мы начали работать. «Большого» Ивана оставили кашеварить и сторожить лагерь, а сами на трех лошадях налегке поехали к первой горе, на которой по проекту намечалось строительство сигнала. Склоны горы были без леса, поэтому мы подъехали к ней вплотную и даже поднялись на нее метров на двести на лошадях. С лошадьми оставили Ивана младшего, а сами с Николаем Рыбиным взяли по рюкзачку и пошли пешком. На равнине высота над уровнем моря была порядка 2200 метров, а вершина горы расчетно достигала 2800 метров, поэтому нам предстояло подняться по крутому каменистому склону метров на 400. Это препятствие мы одолели примерно за два часа.

Из небольших камней соорудили небольшой курган, в центре которого установили принесенную с собой палку, на которой закрепили буссоль и стали в специальном журнале зарисовывать по секторам линии видимого горизонта. При этом особо внимательно отрисовывали видимые вершины гор, на которых проектировалось строительство смежных сигналов. Спуск был немного сложнее, приходилось все время смотреть вниз под ноги. На эту гору мы поднимались и спускались в кирзовых сапогах с резиновыми подошвами, которые почти не скользили по сухим камням, однако после дождя или по камням, обросшим мхом, такой поход был бы опасным.

Далее нам предстоял переход по долине реки Шавла к ее истоку, озеру Шавло, к леднику и заснеженной вершине горы, расположенных рядом с озером, а по пути отрекогносцировать еще пару пунктов на сравнительно невысоких горах.

Ранним утром завьючили лошадей и отправились в долину для переправы на лошадях через горную речку. Привязали страховочную веревку к росшему у самой воды дереву и начали переправу. Река была шириной до тридцати метров. Вода горная, холодная. Дно реки устлано окатышами камней. Решили, что первым буду переправляться я. Я сел на своего коня с притороченными к кавалерийскому седлу вьюками, вынул ноги из стремян, обвязался страховочной веревкой и начал переправу. Конь в воду пошел настороженно. Другие кони стояли на берегу. Николай понемногу отпускал страховочный кант. Мой конь сам стал головой против течения и начал медленно, перебирая ногами, продвигаться к середине реки. Уровень воды медленно доходил до живота коня, а затем и выше. Ноги мне приходилось держать в воде, охватив ими брюхо лошади. Миновав середину реки, лошадь уверенно пошла к берегу. Затем поочередно все перебрались через эту горную речку.

Нам предстояло подняться на заснеженную вершину горы. Было ясно, что здесь потребуется все наше альпинистское оборудование и снаряжение. Вершина горы располагалась на высоте 3700 метров, а озеро, на котором мы базировались, находилось на высоте 2800 метров. Утром рано двинулись в путь. Небо было затянуто сплошной верховой облачностью, солнце не просматривалось. Ручьи, вытекающие из-под ближнего языка ледника, за ночь свой стремительный бег убавили и сочились слабыми струйками. Идти по заснеженной гриве горы становилось опасно. Гора имела подковообразную форму, внутри подковы от ее вершины был скалистый обрыв, а на самой вершине, в сторону обрыва, был ледяной карниз. Продвигаться предстояло по леднику. Мы с Николаем экипировались в альпинистское снаряжение, закрепили на себе страховочный канат и в связке, на расстоянии десяти метров друг от друга, продвигались по леднику в сторону вершины. Поверхность ледника под нами была шероховатой, вначале на поверхность выступали острые концы засыпанных снегом скал и камней, затем их становилось все меньше и меньше, и, наконец, пошел сплошной лед, слегка покрытый тонким рыхлым слоем зернистого снега. Впереди идущий под каждую ногу ледорубом долбил во льду ямку. Часа через два похода по льду мы достигли вершины.

Ближние подступы к этой горе не были видны, так как вершина была плоской, и ее края закрывали ближний обзор, зато были видны все самые высокие горы Алтая. Казалось, что совсем рядом находится главная, самая высокая гора Алтая — Белуха (около 4500 м), за которую постоянно цепляются облака. В десятикратный бинокль детально были видны окрестности. По незаметной для глаза тропе на соседнем склоне горы по скалам медленно, с высоко- поднятыми огромными рогами шел горный козел, а за ним неотступно следовала коза. Это оживило картину и без того прекрасных гор и склонов, в нижней части покрытых лесом. Мы любовались прекрасными картинами природы горного Алтая, видом сверху на наше озеро цвета бирюзы с молоком, на ближние сползающие вниз ледники, похожие на гигантскую стиральную доску, на зелень лесов, облепивших склоны гор. Затем нетрудная дорога вниз, и к вечеру мы уже дома, в своем лагере. На поляне лошади, наевшись сочной травы, стоя спали, лениво помахивая хвостами, отгоняя назойливых слепней и комаров.

По расчетам, обратный путь в Чибит составлял три-четыре дня. Задание свое выполнили, продукты закончились, поэтому рано утром быстро собрались и отправились. Решили за одни день дойти до брода через реку Шавла. Брод одолели удачно. Лошади, словно понимали нас, что мы торопимся домой, шли быстро и не пытались хватать на ходу траву, что до этого они делали с большим удовольствием. Впереди ехал младший Иван, считали, что эту дорогу он изучил хорошо, так как по ней ездил несколько раз за продуктами в деревню. Часов в восемь вечера мы выехали по тропе из ущелья и увидели, как на ладони, за рекой Чуей нашу цель — поселок Чибит, напрямую через реку до него было не более двух километров, но по тропе, ведущей к мосту, расположенному ниже по течению Чуи, от поселка Чибит нужно было преодолеть километров восемь, что составляло, с учетом спуска и довольно непривлекательной тропы, часа два пути, то есть расчетно прибывали в поселок часов в десять вечера. Мы около получаса спускались по тропе вниз к реке, а затем повернули в сторону моста. Река находилась от нас не далее ста метров. В этом месте река расширялась, а посреди нее находился вытянутый, заросший деревьями и тальником остров. Перед островом вода в реке бурлила, разделяясь на две части, и казалось, что там каменистая отмель, но, учитывая нрав этой довольно полноводной реки, можно было предполагать, что буруны у нее оттого, что внизу на дне находятся крупные валуны, которые по весне она перекатывает как игрушечные шарики. Иван младший, ехавший, как и прежде впереди, значительно отделился от нас, вдруг махнул нам рукой, свернул с тропы и направился на своей лошади в воду. Из-за большого шума реки на таком расстоянии ни мы его не могли услышать, ни он не мог услышать наше «ты куда?». Подъехав к берегу, он обернулся и, несмотря на наши знаки, которые мы подавали руками о возвращении или ожидании нас, медленно стал въезжать в реку.

Мы подумали, что он уже преодолевал этот брод, когда ездил один за продуктами, но почему об этом нам ничего не рассказал? Между тем, Иван довольно быстро преодолел вброд первую протоку и выехал на остров, проехал по берегу в вершину острова и еще раз оглянулся на нас, увидел, что мы свернули уже с тропы в его сторону и решительно двинулись в его сторону, а он направился преодолевать вторую, более бурную протоку. Было видно, как лошадь вошла в речку, повернулась против течения и медленно стала продвигаться к середине. И тут она как бы попала сразу на глубину, погрузилась и поплыла вместе с Иваном по течению. Буквально в считанные секунды их понесло течением, и они скрылись за деревьями, растущими на острове. Мы поняли, что свершилось непоправимое и, пришпорив своих коней, понеслись к мосту, до которого было еще с километр. С тропы было видно, что Иван и лошадь появились порознь, видимо, снялась уздечка или он почему-то не удержался на лошади. Одет он был в телогрейку, а поверх нее брезентовый полевой плащ. Стало ясно, что намокшая одежда не дает ему вырваться из основной струи течения, и что только чистая случайность может его спасти. Где-то через 15 минут мы заехали на невысокий деревянный мост, приготовили несколько веревок, которые хотели бросить ему. Прождали этого момента около часа, но ни лошадь, ни Иван не появились. Наступили сумерки, взошла большая круглая луна. Мы решили ехать в поселок непосредственно по самому берегу реки, с надеждой услышать или увидеть какие-то признаки Ивана и лошади. Рев реки создавал массу звуков, похожих на крики о помощи, на стоны, на ржание лошади, но все это были слуховые галлюцинации. Мы останавливались, разводили очередной костер и продвигались дальше.

К дому обходчика мы подъехали в полночь. В окнах домов поселка горел свет, который обычно отключали в час ночи. О случившемся рассказали обходчику, у которого квартировали, попили молока и легли спать. Утром рано Николай с обходчиком на мотоцикле поехали еще раз проверить берега реки. Переехали через мост и на поляне увидели лошадь, которая пощипывала траву и временами кашляла, видимо, простыла, находясь долгое время в холодной горной реке. Они очень тщательно обыскали оба берега, но Ивана не нашли и никаких признаков его одежды. Видимо Иван утонул, и его унесло вниз по течению. По возвращению с поисков, бригадир позвонил в отряд и сообщил начальнику отряда о случившемся, сообщили в милицию и стали ждать появления комиссии и следователя, а сами продолжали обследование берегов реки.

На следующий день прибыли члены комиссии и началось расследование по делу Чуйского брода. Всех нас допросили, взяли объяснительные записки. Руководство отряда организовало поисковую партию, дали объявление в местную газету о поисках. Поисковая партия с использованием резиновой лодки осмотрела 30 километров берегов реки, но результатов не было. Только через два месяца труп Ивана был случайно обнаружен местным рыбаком в районе маленького поселения Ак-Булак, расположенного ниже по реке Чуя на двадцать пять километров.