Они создавали карты с грифом «Секретно»

Медвежья землянка

Когда я работал в Саянах начальником партии, ко мне направили на преддипломную практику четырех студенток из МГУ им Ломоносова с географического факультета. Будущие картографы настаивали, чтобы поработать им самостоятельно, хотя продолжительность практики всего полтора месяца. Главный инженер экспедиции С.Д. Любивый прислал мне предписание — выдать практиканткам объем работ для самостоятельного дешифрирования. Девчонки все рослые, только одна небольшого роста, но она имела свое ружье, разрешение на него, занималась по ее словам в какой-то стрелковой секции. Я подобрал аэрофотоснимки на одну трапецию для дешифрирования и предложил им в качестве студенческой бригады заняться этим процессом. Студентки обрадовались и начали собираться в тайгу.

Партия была расположена в селе Верхние Гутары, я пытался придать студенткам одного рабочего из числа местных жителей, но местные мужики отказались варить обеды девушкам и готовить им ужины и завтраки. Они согласны копать, строить знаки, ходить в маршруты с грузом, но женской работой (как тофы выражались) они заниматься не умеют. У знакомого охотника Ильи Саганова я выпросил собаку и отдал ее в студенческую бригаду.

Практиканткам я предложил такой план работы. Первые три дня ухожу с ними в тайгу, в самый дальний маршрут, затем две недели они работают с ночевками в деревне, дешифрируя поблизости, а потом будут обследовать местность поодаль от деревни и ночевать им предстоит на оленеводческих стойбищах. Летом там никого нет, но всё-таки обжиты места, хоть в какой-то степени. Девушки визжали от восторга, начали собираться в маршрут. Всю работу предстояло им осуществлять пешком. В маршрут я взял в рюкзак две палатки — одноместную, четырехместную и спальный мешок. Продукты, посуду и все остальное должны взять девушки. Я пытался посмотреть список необходимого груза, который они составили, но студентки с гонором отнеслись к этому, упрекнув меня в зажиме их самостоятельности, пояснив, что год назад они ходили в маршруты на геоморфологическую практику, хотя это было не в тайге.

Утром рано отправились в маршрут, первый день предстояло идти весь день по берегу реки, а во второй день намечено дешифрирование. День был жаркий, вначале от деревни шли по тропе, которая извивалась по крутой кромке горной речки, но вскоре тропа стала теряться, а к обеду исчезла совсем. Обед устроили на берегу речки. Решили перекусить, чтобы успеть засветло добраться до места работы, а вечером заняться горячим ужином. Девушки обливались потом, я понял, что после городской московской жизни им идти очень трудно, тем более они никогда не надевали кирзовых сапог, а здесь нужно было идти в них, перешагивая упавшие деревья, иногда утопая во мху, заплетаясь в зарослях кустарника. Я убедился, что темп ходьбы нужно снизить, хотя шли гораздо медленнее, чем в обычных экспедиционных маршрутах.

Вскрыли консервные банки, нарезали хлеб и приступили к трапезе. Я зачерпнул кружку горной воды из речки и начал запивать, девушки вытаращили глаза и стали отговаривать меня пить некипяченую воду. Долго пришлось убеждать спутниц о свойствах горной таежной воды. Меня удивило, что каждая из них тащила в рюкзаке полный термос чая, я предложил вылить остатки, освободиться от излишнего груза, а вечером чай можно вскипятить из родниковой воды. Во второй половине дня продвигаться стали еще медленнее, девушек разморило после горячего чая, они сбавили темп, часто начали останавливаться на отдых, становились молчаливыми, исчезла всякая спесь.

К намеченному озеру пришли поздно. Я начал устанавливать палатки, а девушкам предстояло готовить ужин. И здесь выяснилось, что они не взяли ведро, топор, но зато прихватили вилки, тарелки, по два полотенца каждая, по куску мыла, по две пары тапочек, книги и многое другое. Перед ужином искупались в холодном озере и сразу все взбодрились. После горячей похлебки и крепкого чая уселись вокруг костра и долго пели студенческие песни. Потом, вспомнив про спальные мешки, поспешили в них залезть — это ведь тоже в первый раз — спать в мешке. Немного похихикали и быстро угомонились после трудного таежного перехода.

Утром, после завтрака, начали заниматься дешифрированием. Много времени затратили на обследование реки. Измерили скорость течения, ширину, глубину, определили характер дна, измерили высоту скальных берегов, на противоположном берегу промерили песчаную полосу. В лесу занялись измерением высоты деревьев, диаметра стволов, замерили расстояние между деревьями, определили породу леса, в данном месте весь лесной массив состоял из кедра. Вокруг озера отдешифрировали тропу, отыскали в лесу избушку охотничью. Я рассказал и показал сохранившиеся у таежников обычаи: на полках в избушке лежали спички, соль, в баночках понемногу продукты питания, в печке приготовленные сухие дрова. Они решили ночевать в этой экзотической таежной избушке. Затем сходили отдешифрировали водопад на реке, имеющиеся пороги, отметили, обнаружили сухое русло, отыскали в зарослях родник.

В этот вечер ужин был царский, наша Ирина, специалист стрелковых дел, подтвердила спортивно-стрелковое мастерство, застрелив на озере двух уток, а собака вытащила их из воды на берег. Девушки фотографировали все моменты таежного образа жизни и, конечно, все процессы измерительных работ при дешифрировании, им это все нужно было для написания отчетов о производственной практике. Постепенно студентки втянулись в работу, постигли все особенности таежной жизни, полтора месяца прошли очень быстро. Последний трехдневный маршрут на заброшенное оленеводческое стойбище испортил практиканткам настроение.

Дешифрирование на стойбище закончили, увязали спальные мешки, начали снимать палатку. В это время на поляну выскочила из зарослей их любимая собака с раздирающим лаем и визгом, за ней следовала свора волков с раскрытыми зубастыми пастями. Окровавленная собака мчалась к палатке. Разъяренная стая приближалась к студенткам, оставалось метров сто.

Ирина схватила свое ружье и начала целиться в скачущую свору волков. В сегменте прицела все мелькало, прыгало. Прогремел выстрел, второй, волки развернулись и мигом исчезли в лесных зарослях. На густой траве, судорожно дергаясь, распласталась застреленная любимая собака. Долго студентки горевали, затем с почестями ее похоронили на крутом берегу речки.

Закончилась практика, вертолет вывез девушек из тайги, и они уехали в Москву. Все материалы по дешифрированию я проверил и отправил в экспедицию на дальнейшую обработку, по этим материалам в камеральном производстве готовили новую топографическую карту многоцелевого назначения.

Полевые работы закончились, все бригады отправлены в экспедицию. Мне оставалось оформить некоторые документы в сельсовете, поэтому я находился в ожидании председателя сельсовета, который задерживался в Иркутске. В это время мне приходит радиограмма из экспедиции от главного инженера, который настоятельно требовал выяснить на местности отдешифрированную студентками избушку в тайге, которую они подписали «медвежья землянка», а нарисовали ее на фотосхеме условным знаком охотничьей избы. Мне очень не хотелось идти в тайгу, тем более уже припорошил снег, но в то же время я обвинял себя, что, принимая материалы, не обратил внимания на эту странную запись. Мы часто наносим на карту избы в тайге фамильные, например: изба Лыковых, изба Иконниковых и т.д., которые принадлежали конкретным людям, и об этом знали в ближайших селениях и в сельсовете. Назвать избу медвежьей землянкой — такого у нас не было. Я в первую очередь пошел к охотнику Илье Саганову, но он в этом урочище не бывал.

Мне удалось уговорить Саганова обследовать эту землянку. Отправились мы с ним вдвоем. К моему удивлению, он не взял собак, объяснив, что сейчас рано убивать соболей, белок, их шкурки еще не принимают, а медведя тоже нельзя сейчас трогать, он еще не впал в дремоту, можно спугнуть, и он превратится в опасного шатуна. Идти по тайге, которая погружается в зимнюю снежную спячку, не очень приятно. С ветвей деревьев сыплется снег за шиворот, вся одежда становится влажной. Такой период, когда в валенках идти сыро, а кирзовые сапоги промокают, и мокрые ноги, хлюпая в разбухших сапогах, постоянно мерзнут.

Тропа, проложенная по берегу реки, была хорошо протоптана, поэтому шли быстро. Через речку брести не пришлось, огромнейшее дерево, упавшее поперек реки, служило хорошим переходным мостиком через горную речку. Пересекая маленький ручей, впадающий в реку, обнаружили, что он перегорожен тальниковым забором. Вокруг валялись тухлые хариусы. Илья разломал изгородь, проклиная тех людей, которые ее сделали. Саганов продолжал: «Сволочи, если даже перегородили речку, набрали рыбы, но, уходя-то из тайги, нужно разгородить, ведь рыба гибнет, ни себе, ни людям».

Землянка оказалась очень древней, она была сооружена на крутом склоне, в густых зарослях. Илья указательный палец приложил поперек своих губ и жестами руки стал показывать мне на то, чтобы я срочно уходил назад, он тоже осторожно стал спускаться к речке. Мне удалось рассмотреть, что проем входа в землянку был замурован густыми ветвями и сучьями. Охотник объяснил мне, что медведь облюбовал очень хорошее место для берлоги.

Мы потихоньку, незаметно постарались исчезнуть незамеченными. На следующий год Саганов мне поведал, что зимой он с несколькими охотниками и с собаками застрелил в той землянке медведя, он оказался невероятно больших размеров, очень старый и по охотничьим соображениям перезимовал в этой землянке не один десяток лет.