Операция "Рагнарёк"

Гном хорошо понимал, как тяжело будет многим из присутствующих отказаться от власти, к которой они привыкли за долгие века. Но другого пути не было. Опасность, грозившая миру, была слишком реальна, чтобы позволить себе и дальше делить его, меряясь амбициями, сражаясь друг с другом за магические и природные ресурсы, обвиняя соперников в выборе неправильного пути. И Фьялар чувствовал тяжелый груз, упавший на его плечи. Именно ему предстояло открыть съезд. Именно он должен был убедить всех собравшихся в том, что настали новые времена.

В помещении охраны, переоборудованном под комнату отдыха, где можно было перевести дух между собраниями, семинарами и прочими рабочими мероприятиями, мягкий свет давал отдых усталым глазам, а удобные кресла – затекшим от сидения на жестких стульях спинам. Делия прихлебывала кофе, Крис и Войцех, по-ковбойски закинувшие ноги на потертый деревянный стол, уже прикончили ужин и о чем-то тихо перешептывались. Темные кудри почти смешались с золотистыми завитками, на лицах у обоих светились довольные заговорщические улыбки.

— Войцех, — обеспокоенным тоном спросила Делия, — что у тебя с лицом?

— А что с ним?

— Оттенок какой-то... красноватый. Уже не первый день. И с каждым разом все заметнее.

Крис внимательно поглядел на дроу и, заметив веселый блеск в зеленых глазах, тут же подхватил мысль.

— Да! – он с тревогой взглянул на Шемета. — Точно! Я тоже заметил. Может, теперь, когда ты на солнце нагло не горишь, тебе электрический свет опасен?

— С чего бы? – удивился Войцех.

— С того! – неожиданно сурово рявкнул Крис. – Спать иногда надо, а не только жену в кровать тащить, когда романтика под кустом надоест.

— Ты с каких пор мне в няньки записался? – окрысился Войцех.

— С тех самых, как ты на себя ответственность за двух девчонок свалил. А в голове у тебя только... э-гхм... сплошная Камасутра. И томное выражение в глазах, как будто ты уже завтра собрался с дочкой в зоопарк идти или «Карлсона» ей на ночь читать.

— Не буду я ей «Карлсона» читать! – возмущенно заявил Войцех. – Там моральные акценты с ног на голову поставлены! Я ей буду читать «Маугли» и «Алису».

— Ага! – хищно усмехнулся Крис, — сам признался. Спать отправляйся, мечтатель. Без тебя справимся. Лучше Фьялару с утра помоги, пока от нас пользы – ноль.

— Есть, капитан! – Войцех поднялся с кресла. — Удачной ночи.

— Мелисенту я у себя в спальне заперла, — вставила Делия, заметив хитрую улыбку Войцеха, — ей тем более отдыхать нужно. Так что давай, герой. Спокойной ночи.

— Дурной пример Фьялару, — покачал головой Крис, провожая взглядом удаляющегося на покой Шемета.

— Попробую на него повлиять, — согласно кивнула Делия, — он и вправду зарылся во все это по самые гномьи уши, считает, что без него обязательно кто-то где-то напортачит.

— Сама-то спала? – недовольно спросил Крис.

— Угу, — рассмеялась дроу, — целых четыре часа, в лаборатории, пока Биомаги на мне свои эксперименты ставили. Очередь стоит потыкать в меня электродами, понаклеить датчиков и разобрать по косточкам.

— Это опасно, — заметил Крис, — мало ли...

— Зато полезно, — возразила Делия, — может оказаться полезным. Вон, Вэйнврайт зелье от загара изобрел на моей основе. Войцех на себе проверял – работает.

— Помню, — рассмеялся Крис, — героический выезд прекрасного принца на белом коне. Пижон.

— Оставь мальчишку в покое, — отмахнулась Делия, — он и от серьезных дел не бегает.

Она поднялась с дивана, залпом допив остывший в большой кружке кофе.

— Мне пора, — сообщила она, — очередной консилиум. На этот раз у «Вербены».

Одним из главных препятствий к достижению взаимопонимания между Традициями и Конвенциями оказалось упорное нежелание Технократов признавать свою «Истинную науку» разновидностью магии. Традиционалистов, шаманов Гару, Сородичей вообще и Тремере в особенности, а также Китейнов без различия типа, пола и возраста, они презрительно именовали «Исказителями реальности» и считали главной помехой на пути технического прогресса.

Делия, пару раз вклинившись в научные споры, ухитрилась, с одной стороны, продемонстрировать академическое понимание самих основ работы любой магии, а, с другой, выразить твердое, подхваченное у Маши, убеждение, что магия – это еще не открытые законы природы. И скептическое отношение к самому понятию «сверхъестественное». По мнению дроу, все, существование чего можно подтвердить экспериментально, являлось вполне естественным, даже если не укладывалось в текущую научную картину мира. В конце концов она обнаружила себя во главе комиссии, спешно созданной из представителей магии и технологии всех направлений, и главным экспертом по определению «волшебности» того или иного явления.

Через четверть часа в помещении бывшей библиотеки намечался семинар по Элементальной Магии. Викканки из «Вербены» утверждали, что огонь – это стихия, подвластная Отцу, и управление ей требует проведения сакральных эротических ритуалов. Шаманы Гару заклинали для этого Духов Огня. Тремере пользовались силой собственной крови, оттачивая технику и не слишком вдаваясь в теорию. Технократы демонстрировали устройства, напоминающие пустые зажигалки. Сама Делия могла швырнуть излюбленный ей файерболл двумя способами: свить плетение Огня, отщепленное от Источника, или произнеся заклинание, использующее традиционную для магии этого мира Силу Гайи и формирующее из нее огненный шар.

Делия тихо рассмеялась про себя, вспомнив, что пока что ближе всего к разгадке подошла Маша.

«Не знаю, как там насчет дыма без огня, — заявила она как-то, — но в жизни не поверю, что есть огонь, в котором ничего не горит. Горение – это реакция окисления. Пламя – это выброс частиц, разогнанных до огромных скоростей. Откуда ему взяться, если гореть нечему?».

Вот теперь это и предстояло выяснить. Не так уж важно, чем поджечь свечу – зажигалкой, спичкой или заклинанием. Важно, что в спичке горит сера и дерево, в зажигалке бензин... А что горит, когда гореть нечему? Выяснение этого могло произвести переворот не только в магической, но и в традиционной науке, и Делия спешила на семинар, полная надежд.

По пути ее обогнали Брунгильда и Ингрид, одетые в одинаковые серебристо-серые плащи, подбитые рысьим (хорошо, хоть не волчьим, — подумалось Делии) мехом, поверх длинных полотняных туник, расшитых красной шерстью. За Валькириями, словно почетная стража, шагал... Норвик? Нет, Эгиль Скаллагримссон, в вареной коже, меховых башмаках, перетянутых сыромятными ремешками, и с отцовским топором на плече. Широкое лезвие поблескивало в свете электрических лампочек. Золотистые волосы были перехвачены кожаной лентой, и открытое лицо казалось старше, чем обычно.

Валькирии скрылись за поворотом коридора, по которому, уже навстречу Делии, мягким пружинистым шагом спешили Волки. Ярл Брэндон, с серебром в темных волосах, юный ярл Моррис, чей отец погиб недавно по дороге в Чикаго, статная яра Грета – глава племени «Черные Фурии». Из остальных Делия узнала только Бранку, скромно затерявшуюся в хвосте процессии среди прочего молодняка.

Ксавьер, по всей видимости, уже явился на место встречи. Исторический договор между Сородичами и Гару включал в себя выплату символической виры обеими сторонами, и Ксавьер, один из самых непримиримых бойцов в этой тысячелетней войне, готов был лично вручить золотой слиток противной стороне. От лица Волков вергильд платил Моррис, в знак того, что в гибели ярла Мак-Намарра новых союзников он не винит.

Другое эпохальное примирение состоялось накануне, собрав почти всех участников съезда в бывшем тюремном дворе. Брунгильда и Ксавьер, вооружившись, в буквальном смысле слова, до зубов и когтей, завершая давнюю вражду, сошлись в ритуальном поединке до первой крови. Валькирия была старше, но Ксавьер, закаленный в тысяче схваток, не уступал воинственной деве. Порадовав зрителей своим мастерством с четверть часа, противники одновременно бросились в атаку, очертя голову и не слишком думая о защите. Кровь брызнула на белый песок ринга. У Брунгильды из разорванного когтями левого предплечья, у Ксавьера – из правого плеча, по которому полоснули двухдюймовые клыки. Они зализали друг другу раны и пожали руки, всем видом давая понять младшим Гангрелам, что борьбы за лидерство в Клане не предвидится.

После поединка тотчас же был созван военный совет, и вернувшийся с него Кэш мрачно сообщил друзьям, что времена свободы на хайвэях и в городских джунглях канули в Лету. По крайней мере, до лучших времен. Дуумвират собрался перевести Клан на военное положение, формируя боевые отряды, связанные жесткой дисциплиной.

Полную противоположность Гангрел, к всеобщему удивлению, составили обычно брутальные и воинственные Бруха. Именно из этого клана на съезд прибыло наибольшее число Анархов, но даже они, не говоря уже о Камарильцах, ходили тихо, разговаривали вежливо, уклонялись от политических дискуссий и вообще являли собой зрелище подозрительно тихого омута. Моника рассказала Делии, что накануне неожиданно объявился числящийся в первых рядах объектов Кровавой Охоты Датч, бывший принц Нью-Орлеана, за недолгий десяток лет своего правления чуть не превративший свой город в Новый Карфаген, не дожидаясь всеобщей легализации. Внутренний Круг послал за головой Датча сразу двух архонтов, но мятежный Принц, не желая ввязываться в открытую драку со «стражами правопорядка», пустился в бега.

Появился и Тео, в первых же словах объявивший Джулиану Луна, формально председательствующему на съезде, что тот принимает его на свой страх и риск. В Лондоне Юстициарии заседали от заката до рассвета, и, по слухам, было созвано внеочередное собрание Внутреннего круга – событие неслыханное с самого основания Камарильи. Луна пообещал Беллу полную неприкосновенность и гарантии безопасности, и Тео немедленно присоединился к Клану Бруха в его безмятежном ничегонеделании.

Впрочем, Мелисента, скучающая в свободное от исполнения супружеского долга время, и по этой причине бесцельно шатающаяся по острову, все-таки позволила Делии краем глаза взглянуть на послание, написанное от руки с выведенным в шапке красными чернилами заголовком «Революционная лига». Клан в полном составе ушел в революционное подполье, к немалому удовлетворению Криса.

Носферату обменивались информационными технологиями с ренегатами от НМП*, Вентру, скрипя клыками, вскрывали грязные финансовые секреты корпораций, Вервольфы объединились с Китейнами в экологическую комиссию...

Съезд, намеченный поначалу всего лишь как первый шаг к объединению, перерастал в грандиозный совместный проект по обмену опытом.

О военных приготовлениях и большой политике речь пока никто не вел.

* НМП – Новый Мировой Порядок, Конвенция Технократов, специализирующаяся на СМИ и других способах пропаганды и промывки мозгов. По слухам, именно им принадлежит идея создания социальных сетей, как наиболее простого средства управления общественным мнением

103. «Алькатрас». Сан-Франциско. Рыжая

Быть единственным представителем человечества, ничего не подозревающего о кипящей страстями, интригами и войнами жизни магов, нелюдей и нежити, оказалось чертовски трудно. Вся эта публика уже многое знала друг о друге, и лекции на тему «Размножение вервольфов» или «Политическая экономия Сидхов» повесткой съезда не предусматривались. Делия и Крис очень помогли ей своими разъяснениями, а Фьялар тем, что представил ее нескольким влиятельным лицам – в их числе ярлу Брэндону и князю Фионна. Кэрол, замеченную в их обществе, немедленно стали воспринимать всерьез все и всюду, и все двери, заглянуть в которые ей было любопытно, широко распахнулись перед ней.

Чернокожий звукорежиссер Фьялара, Диззи, время от времени мелькал на горизонте, в основном на зеленом пупырчатом фоне или в компании встрепанных программистов и сисадминов из «Центра информационных технологий».

Брюс засел наверху, в мониторной, как паук в паутине, и никому, кроме Фьялара, не открывал дверь. Закрытых лекций и тайных собраний протокол не предполагал, поэтому наблюдения Брюса носили вполне безобидный характер. Зато он успевал быть в курсе главных событий без того, чтобы стать предметом досужих пересудов.

На этом число присутствующих на острове «соплеменников» заканчивалось. Как ни странно, именно Делия лучше всех поняла положение, в котором оказалась Рыжая.

Взбалмошная и кокетливая жена рок-звезды на поверку оказалась специалистом по диверсионной работе с нечеловечески долгим стажем, Мастером Клинка и любительницей серьезного чтения. Дроу в этом мире являлась еще более эксклюзивным экземпляром, чем Рыжая на съезде. А после того как она скупо и сжато описала Рыжей обычаи и нравы родного Города Темных Эльфов, Кэролайн, прежде понятия не имевшая ни о Свартальфхейме, ни о Перекрестке, прониклась к свободолюбивой дроу искренним уважением.

Несмотря на плотный график, девушки выкроили время на пару дружеских поединков на мечах – один по правилам, другой без правил. Делия для такого дела выдурила у Фьялара Бен-Грефилль, и эспады заговорили с фальчионом, звеня клинками.

Бой по правилам окончился вничью. Без правил у Делии оказалось в запасе больше подлых трюков, и Рыжая пропустила на пару ударов больше, первой добравшись до счета «десять».

Затем Рыжая выловила парочку шатающихся без дела молодых Технократов и приспособила их к сооружению во внутреннем дворе тюрьмы стрельбища с движущимися мишенями. Где и загоняла дроу до седьмого пота, несмотря на все протесты, что подобные испытания нормативами не предусмотрены. Неумолимая Кэролайн не успокоилась, пока Делия не начала попадать в цель из положения «лежа», «стоя», «бегом через плечо» и все то же самое, плюс инфразрение. С руками, вытащенными изо льда и головой, на некоторое время оставленной без воздуха.

Общением с Делией контакты Рыжей в Алькатрасе не ограничились. Фьялар, в первый же день знакомства подробно расспросивший Кэрол о ее военной деятельности, политических взглядах и планах на будущее, определенно зачислил ее в ряды надежных союзников.

Но Фьялар был занят организационными вопросами и превентивным улаживанием мелких конфликтов до того, как они перерастут в серьезную свару. Зато Крис постоянно привлекал ее к обсуждению своих грандиозных планов. К удовлетворению Рыжей оказалось, что деятельность Криса не ограничивается тесными рамками Клана Бруха, и они с Моникой держат постоянную связь с группами сопротивления по всему миру.

Студенческие волнения, демонстрации протеста, забастовки и пикеты – всюду, где люди восставали против государственной машины, перемалывающей личности в однородный фарш, или грабительской политики международных корпораций, чувствовалась крепкая рука Криса. Его соратники делали все, чтобы протестными настроениями не воспользовались нечистоплотные политиканы и зажравшиеся олигархи. Но, к сожалению, получалось далеко не всегда. Рыжая вместе с Крисом просматривала сводки, вылавливая упущенные возможности, досадные промахи, а иногда и работу провокаторов проправительственных агентств.

Крис, пришедший в восторг от широко известного в узких революционных кругах частично стёбного трактата «Партизанская война в условиях полного непонимания», повествовавшего о том, как Локхарт прививала традиции группы MACV-SOG невоинственным тихоокеанским островитянам, твердо решил воспользоваться советами Рыжей на полную катушку. Во вторую ночь пребывания в Алькатрасе они с Войцехом засиделись у Рыжей так долго, что Криса пришлось спешно паковать в шкаф, когда за окнами забрезжил рассвет.

С Делией Рыжая встретилась в старой котельной, где проходил семинар по огнеметанию. Местами осыпавшееся огнеупорное покрытие стен и опрокинутые котлы, приспособленные под «ловушки» для файерболлов, соседствовали здесь с блестящими новенькими приборами непонятного назначения и висящими в воздухе голографическими экранами. Большую часть математических выкладок и записанных древними рунами формул, которые Делия выводила обычным маркером на переносной пластиковой доске, так и остались за пределами понимания Кэрол. Зато, когда дроу, уже изрядно взмокшая от жары и усталости, запустила в металлическую чашу двадцать второй по счету огненный шар, Рыжая, наконец, заметила легкое сияние, окружившее Делию.

Сила Источника, так Делия называла пока не опознанную энергию неизвестной природы, которой можно было управлять, синхронизируя с ее потоком работу нейронных цепочек мозга. Делия утверждала, что умение это сродни музыкальному слуху, дано от рождения в разной мере. Но если уж оно есть, то его можно развивать обучением и неустанными тренировками. Еще до открытия съезда она протестировала Рыжую и сообщила ей, что потенциал, хотя и не самый большой, имеется, и предложила лично заняться ускоренным обучением.

Кэролайн поначалу отнеслась к предложению с изрядным скептицизмом убежденного противника всяческой мистики, но потом здравый смысл взял верх, и она приступила к занятиям, резонно рассудив, что лишней огневой мощи не бывает. Особенно в те моменты, когда противник считает тебя полностью безоружной.

По просьбе Делии Кэрол тоже метнула огненный шарик. Вспышка и взрыв получились не столь впечатляющими, как у дроу, но уже заметно лучше, чем в первый раз, когда из ее ладони вырывался только светлый дымок.

Делия, с головой ушедшая в наблюдение за приборами, успех оценить не смогла. Она горящими глазами пожирала спектрометр, только что зарегистрировавший конденсацию водяного пара на охлаждаемой снаружи поверхности «ловушки».

— Что и требовалось доказать! – довольным голосом заявила Делия. – Это водород. Мы его сжимаем в шарообразном пространстве, ограниченном энергетическим потоком, и выжигаем из воздуха. Проще простого. Остается только понять, как мы достигаем одинаковых результатов настолько разными способами.

На этом семинар завершился, и девушки поспешили в выставочный зал, где дважды в сутки приводились в движение макеты космических станций, оригиналы которых прятались от наблюдения телескопов за орбитой Юпитера.

В павильоне, несмотря на третий час пополуночи, народу набилось битком. Съезд работал по свободному графику, многие события проходили или дублировались по ночам, чтобы дать Сородичам возможность принять в них участие. Космические шоу неизменно собирали множество зрителей, достижения Покорителей Бездны восхищали даже приземленных вервольфов или задержавшихся в седой старине фейри.

Несмотря на малый размер – всего пара футов в поперечнике – станция производила внушительное впечатление. На самом деле, если бы макет заселили обитателями соответствующего масштаба, их рост не превысил бы кунжутного зернышка. К станции то и дело подлетали миниатюрные космические челноки, звездный крейсер патрулировал ее орбиту, а с внешнего терминала, исчезая прямо на глазах у зрителей, стартовали межзвездные клиперы, прозванные так за рекордную скорость. Впрочем, последние пока оставались в проекте, и вместо макетов их представляли голограммы.

Вдоволь налюбовавшись космическими игрушками, девушки пробежались вдоль экспозиции оружия. Рыжая, сначала весьма заинтересовавшаяся бластерами, ускорителями античастиц, плазменными винтовками, рейлганами, разгоняющими пули аж до релятивистских скоростей и прочими Охренительно-Большими-Пушками, не могла скрыть своего разочарования, когда узнала, что в силу Парадокса все это работает пока крайне ненадежно. Она сделала мысленную заметку поговорить с Крисом о необходимости организовать утечку информации с тем, чтобы широкие массы своей верой в научный прогресс повысили ТТХ представленных на выставке образцов.

Делия потянула ее к стендам, где разместились разработки Биоинженеров. Блестящие металлические руки, способные воспроизвести самую мелкую моторику и подключаемые к нервной системе, глаз с встроенной видеокамерой, полимерное покрытие, заменяющее кожу.

— Ну и как? – спросила Делия скептически разглядывающую все это Рыжую.

— Хорошо, — хмыкнула Кэрол, — для блокбастера с элементами ужастика. Там не надо ни есть, ни спать, ни в сортир. И ноги у них не болят полтонны металла на себе таскать. И потом... конечно, протез можно заменить на новый. А если такой возможности не будет? Железка сама не сможет ни адаптироваться, ни восстановиться. Не устанет, но и свой предел не перешагнет. Для робота-расходника подходит, конечно... А я надеялась… Ну, да ладно…

Делия кивнула и уже собралась уходить, когда заметила, что дверь лаборатории прикрыта неплотно, и свет просачивается в узкую, как волосок, щель.

— Зайдем? – предложила дроу. – Я только узнать, готовы ли результаты утренних тестов.

Рыжая молча толкнула дверь, и девушки вошли в небольшую комнату, представлявшую собой гибрид операционной и научной лаборатории. Инструменты аккуратно поблескивали за стеклянными дверцами шкафов, приборы не работали, но в углу, рядом с большим лабораторным столом, о чем-то увлеченно спорили трое мужчин.

— Это вам не железку в глазницу запихнуть, — гордо заявил пухлый парнишка с буйной копной черных кудрей. Он говорил торопливо, словно заглатывая конец слова, стремясь поскорее перейти к следующему.

— Это точно, Джакомо! – улыбнулся розоволицый блондин с ранними залысинами над крутым гладким лбом. — Железку в глазницу и третьекурсник впихнет, а с твоей хреновиной даже гениальный хирург через раз напортачит. Не массовое производство, однозначно.

Блондин говорил, растягивая слова, как будто не был уверен, что следующее слово согласится появиться у него на языке.

— А за каким хреном мне массовое производство? – возмутился Джакомо. — Это кутюр. Эксклюзив! Дизайнерская разработка!

— Попрошу на мою территорию не покушаться, — саркастически заметил третий собеседник, — дизайнер тут только я.

Глубокий, хорошо поставленный голос с безупречными академическими интонациями сразу обращал на себя внимание, внушая невольное уважение к словам мужчины. Лет ему было на вид слегка за тридцать, высокий лоб подчеркивали темные, зачесанные назад волосы, серые глаза, чуть слишком глубоко посаженные под широкими бровями, смотрели холодно и надменно. Благородный римский нос и решительный подбородок довершали портрет. Свободный свитер не скрывал мощной груди и широких плеч, выдававших привычку к физической работе, но тонкие изящные пальцы могли принадлежать, скорее, музыканту или хирургу.

От мужчины исходила спокойная, надменная сила, заставившая даже Делию поежиться. Дыханием он себя не утруждал, а насмешливая улыбка не скрывала блестящих, хотя и не длинных, клыков.

— Ты же говорил, что ты хирург! – возмутился блондин.

— Я – Вивисектор. То, что я делаю руками и скальпелем, у меня в крови. А то, что я делаю на бумаге или в графической программе – в мозгах. Если я тебя обращу, у тебя будет шанс стать великим хирургом. Или даже Вивисектором. Для Цимисха такое владение «Изменением» — высший пилотаж. Но дизайнером тебе не стать, раз уж ты им не родился. Разницу видишь?

Блондин судорожно кивнул. Делия воспользовалась паузой, чтобы вклиниться в разговор.

— Тесты готовы, Каспи?

— Готовы-готовы, — нетерпеливо отмахнулся тот, — погоди.

Каспи снова повернулся к Цимисху.

— Ты пойми, Алексус, это переворот в науке! Замена части углерода в тканях на кремний намного повышает прочность и эластичность. Кроме того, это существенно увеличивает защиту от внешних повреждений. И дает возможность увеличить скорость и силу сокращения мускулатуры, не опасаясь разрыва волокон.

— И в чем проблема? – заинтересованно спросил Алексус.

— В скорости замены, — ответил Джакомо, — диффузия займет не меньше месяца. А наши «специальные методики» в сорока процентах случаев дают сбой.

— И вы хотите, чтобы я попробовал свои методы? – Цимисх усмехнулся. – Предупреждаю, я работал только с собственными тканями организма. Я представляю себе, как это сделать, но гарантий дать не могу.

В зеленых глазах Рыжей загорелся опасный огонь. Она шагнула вперед, развернула Джакомо лицом к себе.

— Повтори, что только что сказал, — велела она нетерпеливым тоном, — насчет усиления и ускорения.

— Мы поставили себе задачу усовершенствовать физические и ментальные характеристики человеческого тела, не меняя его видимой структуры, — Джакомо, казалось, вовсе не испугался, а, наоборот, с восторгом оседлал любимого конька, — я занимался физическими данными – мускулатура, органы чувств, сердце, легкие… А Каспи – совместимыми с собственной нейронной структурой мозга процессорами. Мы протестировали все в виртуальном режиме – работает идеально. И… надеюсь, вы, Мэм, не из общества защиты животных?

— Наоборот, — мотнула головой Рыжая, — продолжай.

— Ну, до обезьян мы не дошли, Мэм…

— Рыжая, — перебила его Кэрол, — без формальностей.

— Угу, — согласился Джакомо, — понимаешь, это получилась бы очень умная обезьяна… Я не святоша, но мне боязно брать на себя такую ответственность. С меня и кота умного хватило, ага…

— В общем, с одной стороны у нас все готово, — подытожил Каспи, — а с другой – мы это так до конца и не опробовали. Вот, пытаемся убедить великого Алексуса Симокатту нам помочь.

— С котами? – пожал плечами Симокатта. — Я пока не вижу добровольцев, готовых принять участие в этой авантюре. И сомневаюсь, что такой безумец найдется. Это затея, достойная Малкавиан.

— Нашелся, — заявила Рыжая, скрестив руки на груди и смерив Цимисха взглядом, — но прежде озвучьте список полностью.

— Значит так, — Джакомо принялся рыться в ящике стола, но Каспи тряхнул его за плечо.

— Распечатай новый список, болван.

— А… Ну да…

Через минуту парень вытащил из принтера листок бумаги и протянул его Рыжей.

— У нас есть несколько комплектов, — сообщил он, — но я подумал, что тебе нужен боевой вариант, самый полный. Изменения на клеточном уровне вплоть до...

— Правильно подумал, — кивнула Рыжая и углубилась в чтение.

...«Оптимизированная, как нейрохимически, так за счет имплантатов, работа мозга. Независимые боевые процессоры, обрабатывающие информацию о тактической ситуации и способные обмениваться через имплантированные средства связи информацией с аналогичными, образуя интеграционную систему.

Расширение воспринимаемого сетчаткой спектра, модификации центра обработки зрительной информации. Соответствующие изменения всех органов чувств. В "нормальном" режиме сохраняется обычное человеческое восприятие.

Замена сердца на синтетический орган, усиление и укрепление мышечной ткани и костей. Устойчивость к радиации и химии, по двум каналам – повышение естественной сопротивляемости и нанороботы, активно выводящие то, что не было остановлено на первой линии. Выращивание под кожей слоя бронезащиты...

Усиленная регенерация, многократное повышение иммунитета, возможность усваивать практически любые органические соединения, возможность выделять кислород изо всего, что кислород содержит.

Блокировка генетического аппарата возрастной самоликвидации организма.

Полный контроль над всеми усовершенствованиями, вплоть до возможности перестройки с целью модернизации»...

— Не, это ни одна армия не вытянет – разорится! А еще любое минобороны усрется от страха, представляя себе предательство такого "оперативника", — заржала Рыжая, — я беру оптом. Скидка будет? И что-нибудь за вредность.

— Первый комплект за счет производителя, — засмеялся Каспи, — но с хирургом будешь договариваться отдельно.

— Паучий потрох! – выдохнула Делия. – Вивисектор! Цимисх и два безумных ученых психа. Ты точно знаешь во что ввязываешься, Рыжая?

— Нет, — усмехнулась Кэрол, — но если я не ввяжусь, спросить, работает ли оно, будет некого.

— Не только в этом дело, — Делия бросила выразительный взгляд на Алексуса, — тебе придется лечь под нож…

— А держать его буду я, — зловеще расхохотался Симокатта, — безжалостное чудовище ночных кошмаров.

— Я вообще не понимаю, что здесь делает Цимисх, — фыркнула Делия, — или Шабаш отказался от планов мирового господства?

— Я не в курсе, — пожал плечами Алексус, — когда эти параноики создавали Черную Руку в противовес Инквизиции, я вообще ушел на дно, распустив слухи о своей окончательной смерти.

— Не похож он на Цимисха, — выразила сомнение Рыжая, — я… встретилась именно с таким, он выглядел совсем иначе.

— Вероятно, он не пережил встречу с вами, — полным иронии голосом предположил Алексус.

— Да, а что? – спросила Кэрол.

Ей очень не хотелось подтверждать предположение Симокатты, поскольку уверенности в том, что он не проявит клановую солидарность, отомстив ей на операционном столе, у нее не было.

— Потому что жива ты, — усмехнулся Алексус, демонстрируя белоснежные клыки, — я верно догадываюсь, что у него были рога, шипы или еще какая-нибудь противоестественная мерзость?

— Костяной нарост на лбу, похожий на шлем, — призналась Рыжая.

— Сущие дети, — развел руками Алексус, — Изменчивость дает власть над живой плотью. Можно создать деву, которая красотой затмит Елену и развязать новую Троянскую войну. Можно сотворить героя сильнее Геркулеса и отправить его спасать мир. И при этом оставаться собой, зная, что это твой выбор, а не обреченность на прозябание в данном тебе при рождении теле. А они лепят свои тела под стать своим уродливым душонкам и воображают, что мир от ужаса упадет к их ногам…

— И ты бы мог все это сделать? – спросила Рыжая.

— Не для тебя, девушка, — покачал головой Цимисх, — столь полное изменение объекта требует полной его зависимости от создателя. Выражаясь современным языком, получится биоробот, запрограммированный на полное подчинение. Просто косметические изменения – другое дело. Ты хочешь изменить внешность?

— Внешность меня совсем не беспокоит, — тряхнула рыжими волосами Кэрол, — и я бы предпочла, насколько возможно, ее сохранить. Хотя, если это необходимо, держаться за нее не стану — хоть страх на врагов буду нагонять. Меня интересует, можешь ли ты сделать то, о чем тебя просят? Не об увеличенных же сиськах мне просить, в самом деле...

— Я могу попробовать, — ответил Алексус, — но ты уже слышала. Гарантий не дает никто. Ради чего ты готова так рисковать?

— Я не думаю, что риск так уж велик, — заметила Кэрол, — тут один Малкавиан на солнышко выскочил, сражаясь за правое дело. Теперь на пляж по утрам ходит. Вот мне и кажется, что в моем случае то, чем я стану в случае успеха, более соответствует... цивилизационным задачам, чем загибание под скальпелем.

Симокатта с любопытством взглянул на Рыжую.

— И как ты собираешься этим воспользоваться?

— Я веду войну с теми, кто загоняет мир в тупик уже не первый год,— серьезно ответила Кэролайн, — и всегда старалась соответствовать поставленным целям. Обучение, тренировки, здоровый образ жизни, постоянная боеготовность. Пока этого хватало, хотя я всегда считала, что было бы справедливо компенсировать численное превосходство противника «особыми возможностями». Но в последние дни я выяснила, что войну придется вести и с теми, кто такими возможностями уже обладает. Конечно, люди могут ограничиться теми, кто им по силам. Но я хочу принять личное участие. И мне кажется, что я сегодня не зря оказалась в нужное время в нужном месте и встретилась с нужными людьми.

— Тебе повезло, — кивнул Алексус, — еще лет пятнадцать назад я бы и говорить не стал со смертной. Не мешку с кровью просить меня, древнего и могущественного Цимисха, об одолжениях.

— Что изменилось? – с любопытством встряла в разговор Делия. – Ты влюбился?

— Можно сказать и так, — рассмеялся Симокатта, — вспомнил прежнюю любовь.

Он поглядел вдаль отрешенным взглядом и заговорил тихо, словно обращаясь сам к себе.

— Я строил Константинополь задолго до того, как его захватили османы. Мои дворцы до сих пор именуют «выдающимися памятниками старинной архитектуры». В 1018 году этому пришел конец. Один из конкурентов подпилил леса, на которых я работал над фреской. Мы, я и десяток рабочих, рухнули на землю с высоты тридцати футов. Трое из них разбились насмерть, остальные остались калеками. А меня, истекающего кровью, подобрал мой Сир. Большую часть вечной ночи я провел в Иерусалиме, мимо меня прошли Салах Ад-Дин и король Ричард, османы и англичане, евреи и арабы. Мне было безразлично, я совершенствовал свое искусство Вивисектора, лепя новые лица и судьбы тем, кто знал тайны ночи и мог заплатить. И все меньше оставалось во мне… Неважно.

Алексус встряхнулся и с вызовом поглядел на девушек.

— Пока… — подсказала Делия.

— Пока, — усмехнулся Симокатта, — пока не появился Интернет. А с ним и возможность вернуться к прежней профессии, не выходя из дому. «Алекс Симкин. Дизайн и иллюстрация». Это мой новый проект. Пришлось учиться заново, многое было упущено за почти десять веков. Зато я познакомился с людьми. Молодыми, талантливыми, увлеченными. Человечество заслуживает своего шанса, Кэролайн. И я помогу тебе за него сразиться. Если ты, конечно, не передумала и готова рискнуть.

— Когда? – спросила Рыжая.

— Завтра!

Алексус обернулся к притихшим молодым Биоинженерам.

— Чтобы завтра за час до заката все уже было готово. Сейчас лето и у меня будет мало времени.

Он поднялся со стула и заторопился к двери, — рассвет уже подступал к Алькатрасу.

104. Малый Николопесковский переулок. Москва. Маша

Торт Саня притащил отменный. Бобби усмехнулся, Маша боролась с искушением так усиленно, что ее отчаяние от собственного слабоволия передалось по Узам. Зоя Сергеевна разливала по тонким ломоносовским чашкам, выуженным из хозяйского буфета, ароматный индийский «Дарджелинг» английского развеса. Пакетики она не признавала принципиально и священнодействие приготовления чая в классической формы чайнике комментировала до мельчайших подробностей.

Маша уже на пороге вручила Сане в обмен на тортик плотный конверт, запечатанный красным сургучом. На печати красовался знак Тремере, и любая попытка вскрыть конверт, не сопровождаемая произнесением «пароля», привела бы к немедленному самовозгоранию послания.

Предосторожности были совершенно необходимы, в письме содержались коды доступа к тщательно защищенному архиву, где хранились боевые заклинания. Содержимое пакета предназначалось новоизбранному главе Черной Башни, как один из символов его власти.

Бобби, еще до отъезда из Нью-Йорка узнавший об этом, пробовал было протестовать, заявив, что подобные ограничения напоминают ему запрет на ношение личного оружия. Но Вэйнврайт возразил, что даже там, где разрешение на оружие получить несложно, претендента на лицензию проверяют на благонадежность и вменяемость, а ситуации, в которых допустимо использование оружия, ограничены законом. К детским фантазиям, каким по мнению большинства обычных людей являлись молнии, файерболлы, кислотные стрелы и дезинтеграция на месте, эти законы пока что были неприменимы. Поэтому к выдаче «лицензий» следовало отнестись с особой осторожностью, а готовность главы Башни взять на себя личную ответственность за последствия считать одним из доказательств соответствия занимаемой должности.

Разговор за чаем слегка коснулся перспектив развития Башни. Саня, приняв после заседания официальные поздравления, исчез из поля зрения Маши на три дня, проведя это время в совещаниях со спешно созванным Советом. В совет, кроме на удивление легко смирившегося со своим поражением Серова, вошли трое москвичей, поскольку отсюда привычнее было координировать всероссийскую или даже международную структуру. Кроме них там оказался японец, изъяснявшийся по-русски с помощью «гугль-транслейт», а по-английски – с кошмарным акцентом, и решившийся остаться в Москве, анголец – студент «Университета им. Патриса Лумумбы», сын высокопоставленного в родном племени колдуна, и средних лет американец – рабочий из Детройта. Еще с полдюжины членов Совета разъехались по домам – в Тайвань и Лондон, в Хайфу, Стокгольм, Сидней и Аддис-Абебу.

Саня в Москве оставаться категорически отказался. Он еще раз напомнил Маше о тревожной обстановке в родном Ростове и ее обещании это обсудить. Обсуждение было назначено на последний день пребывания Маши и Бобби в Москве, билеты на завтрашний самолет были куплены заранее.

— Я это… — Саня почесал за ухом и в сомнении уставился на Машу, — ну, я сам во всякие слухи об инопланетянах и барабашках не верю. А там, говорят, русалок видели. Фигня какая-то, да?

— А что такое «фигня»? — самым нейтральным тоном поинтересовалась Зоя Сергеевна, отламывая ложечкой кусочек торта.

— Современное сленговое выражение, заменяющее нецензурное высказывание, но не несущее оскорбительного контекста, — живо ответил будущий великий славист.

Маша прыснула в кулак, и Бобби густо покраснел.

— Извините, Зоя Сергеевна, — смущенно произнес Саня, — я постараюсь за языком последить.

Зоя молча кивнула.

— Саня, — с легким нажимом сказала Маша, — у нас не так много времени, чтобы я тебе могла рассказать, кого и что я повидала за последний год. Так что я поверю почти во все. Если это будут факты, а не пересказ через десятые руки.

— Есть у нас такой остров – Зеленый. Делит Дон на два рукава. Вот там, говорят, всяких русалок и видели. А еще, вроде, там перед самой войной какая-то штука приземлилась и туда целый полк НКВД нагнали. Когда немцы пришли, чекисты этот остров до последнего защищали – полегли все. Вроде, какие-то секретные грузы вывозили, пока они отбивались. Но это все из газет. А вот камень я своими глазами видел. В полнолуние, ночью. Я еще пацаном был, до армии. С парнями из ПТУ поспорил, что проведу там ночь один. Фотки обещал показать.

— Показал? – поинтересовался Бобби.

— Показал, — кивнул Саня, — вот только камня на них не оказалось. Ну, меня не за камнем посылали, пива выставили, как договаривались. А я его видел. На полянке вдруг как из воздуха свился, сначала прозрачный, потом плотнее. Я хотел подойти, потрогать. Но не вышло, потому что ОНИ туда пришли.

— Кто?

— А я знаю, кто? Компания целая, с десяток. Парни, девчонки. По виду – приезжие все, байкеры вроде. С факелами, с ножами на поясе. Что-то вроде хоровода там устроили, я так и не понял. А потом они кругом стали, а двое в круг вышли – драться. Видно было, что не ссора, а поединок, вроде спортивный. Ну, хорошо дрались, в полную силу. А когда один побеждать стал… У второго вроде горба под курткой что-то зашевелилось. И ростом повыше сделался. И завыл так, что у меня кровь чуть не заледенела. Но тут на него другие кинулись, к земле прижали. Когда встал – парень как парень. Только куртка на спине треснула. Хорошая такая куртка, крепкая. Потом они ушли. А камень таять начал, я, пока с духом собирался, так и не успел подойти.

— Вервольфы, — кивнула Маша, — они могут быть опасны, но ничего ужасного в них нет. У меня подруга – Волчица, Бранка. Она котят любит…

Маша осеклась и резко обернулась к Бобби.

— Расскажешь кому-нибудь – убью! Это секрет, Бранка очень обидится, если узнает, что я слухи распустила.

— Буду нем, как скала, — хохотнул Бобби.

— Ну, это давно было, — продолжил Саня, — потом меня два года дома не было, служил я. В погранвойсках, на Китайской границе. Вернулся, работать пошел – все путем. Но мне Ленка покою не давала, та самая подружка. У нее мама – врач, папа инженер, книжек полный дом. Она мне все твердила, что на автобазе я сопьюсь, как мой батя.

Он замолчал и с тревогой взглянул на Машу.

— Не будем об этом, — кивнула Маша, — я не думаю, что тебе это грозит.

— Да не пью я! – в сердцах воскликнул Саня. — Ну, могу по выходным пивка чуток или пару рюмок в праздник. Не тянет меня. Но Ленка все равно боялась. Короче, ушел я с базы, время появилось свободное, я читать больше начал. В школе только по программе читал, и то не все. А еще про индейцев. И про пиратов. Ну, приключения всякие. А Ленка про эльфов любит и про магию. Сидели мы как-то вечером во дворе, болтали. Она мне про свою любимую книжку рассказывала, про Дракона Возрожденного, про Единую Силу и все такое. И как пристала: «давай попробуем?». Ну, я решил подурачиться, чтобы ее не обижать… Подурачился, ага. Чуть мастерскую не сжег. А потом она этот сайт нашла, с Черной Башней.

— А с Белой? – поинтересовалась Маша.

— Тоже нашла, — улыбнулся Саня, — она теперь у нас там главная. Среди четырех подружек.

— Я бы с ней познакомилась, — Маша с сожалением взглянула на торт, но от второго куска мужественно воздержалась, — но мы завтра улетаем.

— Там еще про монстра в подземельях было, — напомнил Бобби.

— Монстр – тоже давняя история, — кивнул Саня, — еще послевоенная. Туда солдат послали, кабель тянуть. А они не вернулись. Когда спохватились, вытянули кабель наружу, а он измочален весь и в крови. Послали туда еще десяток солдат, с автоматами. И они вынесли два трупа. У одного не было головы, а другой объеден до костей. И говорят, стреляли они там в кого-то, а в кого и сами толком не разглядели.

— Может, это просто слухи? – предположила Зоя, — после войны… Мало ли кто там прятался. Убили солдат, чтобы не донесли, кого видели, а народ потом ужасы домыслил.

— Дед мой там был, — мрачно ответил Саня, — мне он, конечно, такого не говорил, я мальцом был, когда он помер. Но мама потом рассказала, когда…

Он тряхнул головой, словно собираясь с духом.

— Девчонок там нашли. Две недели назад. У нас последние пару месяцев девчонки стали пропадать. Не ростовские, приезжие. Из сел. Кому Москва – мечта, а кому и Ростов – столица. Девочки едут хорошей жизни искать. А всякие гады их неопытностью и дуростью пользуются. Полиция так и не выяснила, кто и куда их заманивает. А этих студенты нашли, которые решили экспедицию в подземелья устроить. То есть, то, что от них осталось. Полиция рты всем заткнула, но мне Ленкина подруга рассказала. Я не удержался, матери растрепал. К нам родственница из села должна была на выходные приехать. Вот я и волновался. Ну, а она мне дедов рассказ передала. И вот, что меня беспокоит. Все эти девчонки пропадать начали, когда я Силу засекать стал. Вроде как плетения, но что-то другое. Разобраться надо.

— Надо… — задумчиво протянула Маша.

— Маш, — напомнил Бобби, — помнишь, что Вэйнврайт говорил?

— Ложи в России, — кивнула Маша, — помню.

— Мы их в Москве засечь пытались, — Бобби нервно забарабанил пальцами по столу. Зоя сердито покосилась на него, но закусила губу и промолчала.

— Саня, — обеспокоенно спросила Маша, — а тот человек, который от тебя убежал. Ты как догадался, что он один из них?

— Из дома он вышел, откуда Силой плеснуло, — ответил Саня, — я и подумал, что он должен знать, что там происходит. Он вообще странный какой-то был, дерганый. И, когда бежал, обронил одну вещь. Вот, я показать принес.

Саня встал из-за стола и вышел в коридор, где оставил небольшую спортивную сумку. В кухню вернулся, неся в руках небольшой продолговатый предмет, завернутый в старую газету. Маша с опаской развернула сверток, но там оказался грубой работы ничем не примечательный нож, кустарной работы, с рукоятью, обмотанной полосой черной кожи.

— Фигня какая-то, — пожал плечами Саня и виновато оглянулся, — извините, Зоя Сергеевна.

— Это не фигня, — покачала головой Зоя, — Машенька, я правильно понимаю, что это «атамэ»?

Маша удивленно воззрилась на бабушку.

— Ты откуда знаешь?

— Книжки читала, — улыбнулась Зоя, — в том числе и исторические романы. Про тамплиеров и чернокнижников.

— Ты права, — согласилась Маша, — и теперь мы можем не сомневаться. Ложи в Ростове. Вот только что с этим делать?

— Ехать в Ростов, — сурово заявил Бобби, — и разбираться на месте.

Маша и Зоя переглянулись.

— Виза у нас на три месяца, — напомнила Маша, — время есть. Билеты сдадим. А как добираться будем?

— А я на машине, — сообщил Саня, — могу довезти. Только машина у меня старая.

— Не проблема, — усмехнулся Бобби, — главное, чтобы на ходу.

На следующее утро Саня лихо подрулил к подъезду. Машина выглядела так, словно вчера выехала из заводских ворот.

— Шемет бы обзавидовался, — усмехнулся Бобби, — у него сплошной фибергласс, а это – прямо танк.

— «Победа», — с гордостью сообщил Саня,— дедова. Он ее еще в начале семидесятых купил, долго ездил. А потом старый стал, чинить. Она в сарае стояла. Дед все сокрушался, что пропадет. Ну, я ее до ума и довел. В память о деде. И для дела.

— Ты же говорил, что с автобазы ушел, — вспомнила Зоя, — а чем сейчас занимаешься?

— Бизнес у меня, — смущенно ответил Саня, — частный. Я в Москву иногда по делам езжу, затем и машина нужна. Товар у меня такой, не всегда легальный.

— И что за товар? — с подозрением спросила Маша.

Вместо ответа Саня открыл багажник.

— Вот, клиент не взял. Обратно повезу.

Бобби восхищенно ахнул.

105. Алькатрас. Сан-Франциско. Синди. Фьялар

Для тех, кто нуждался в свежей крови для демонстрации своих талантов на семинарах и лекциях, Джулиан отыскал десяток гулей-добровольцев. Учитывая необходимое на восстановление донора время, этого катастрофически не хватало. Но вскоре число добровольцев увеличилось за счет магов и Гару – жажда новых знаний оказалась сильнее инстинкта самосохранения, и «топливом», на котором работали Дисциплины*, готовых поделиться опытом Сородичей снабжали исправно. Магия в крови фейри приводила к непредсказуемым последствиям как использования Дисциплин, так и поведения Сородичей, иногда открывая путь Зверю, поэтому Китейнам в праве быть донорами отказали.

Остальные Сородичи сидели на консервах или выбирались в Сан-Франциско на охоту по строгому графику, утвержденному Луна. Но крови животных в холодильниках Алькатраса не держали. Немногие вампиры, заходившие в своем гуманизме так далеко, что готовы были жить вполсилы и впроголодь – «на хлебе и воде» — вынуждены были питаться в Городе.

По этой причине Синди приезжала в Алькатрас уже за полночь, а уезжала за час до рассвета. Крис, при всей занятости, старался выкроить для нее часок-другой и приглашал почти на все мероприятия, которые посещал сам. Но Синди слишком волновалась в его присутствии и в окружении множества народу чувствовала себя неуверенно. Ей все еще хотелось, чтобы встречи возвращали их в прошлое, а Крис в эти ночи жил только будущим, причем, всеобщим.

К тому же рядом с Крисом почти всегда крутилась Моника. Синди знала, что даже здесь, по давней привычке, выросшей из банальной нехватки денег на большую квартиру, Крис днем делит свою постель с красноволосой Бруха. Синди не ревновала. Почти. Но мысль о том, что Проклятие Каина лежит на любимом в полной мере, и девушка, спящая рядом, не вызывает у него никаких чувств, огорчала ее.

Сама Синди тоже не испытывала плотских порывов. В присутствии Криса в сердце поднималась знакомая нежность, пронесенная сквозь долгие годы, и тоска по несбывшемуся, и легкая трепетная надежда. На что она надеется, Синди не знала и сама.

Воспитанная в строгости и целомудрии, Синди не чувствовала себя обделенной этой бесстрастностью. Ей всегда твердили, что «все мужчины хотят от девушки лишь одного», а любящая женщина только после замужества начинает выплачивать супружеский долг своему защитнику и покровителю.

В покровителях она больше не нуждалась, защитить кого-нибудь могла и сама. А Крис… Если прежде его сдержанность, его осторожную нежность, никогда не пытавшуюся перейти границы дозволенного, Синди воспринимала, как свидетельство серьезности чувств и намерений, то теперь они казались ей холодным равнодушием. И ее сердце сжималось, когда в его веселом взгляде светилась лишь дружеская симпатия.

Этой ночью Крис, встретив ее с парома и наскоро чмокнув в щеку, извинился, сославшись на дела, и скрылся в лабиринтах тюрьмы, весело болтая с Моникой. Та встряхивала в ответ алым ирокезом, один раз звучно хлопнула Криса по плечу, и, казалось, вовсе не придавала значения тому, видит ли он в ней девушку.

Синди бродила по острову, чувствуя себя одинокой и несчастной среди толпы совершенно чужих людей. Она всецело одобряла цель съезда – преодоление давней вражды и создание новых союзов – и в другое время гораздо больше заинтересовалась бы многими из происходящих ей событий. Но на душе было пусто и темно.

Не отдавая себе в этом отчета, девушка выбирала самые безлюдные тропинки, самые темные закутки. И тут ей повезло. В маленьком, тенистом дворике, окруженном живой изгородью и незаметном за выступом скалы, на каменной скамье, выхваченной из темноты теплым желтым светом фонаря, сидела Мелисента с книгой. Она сосредоточенно вглядывалась в строчки и чуть шевелила губами, словно заучивая что-то наизусть.

— Привет! – Синди нерешительно присела на скамейку.

Мелисента улыбнулась. Похоже, она была рада предлогу отложить занятия на потом, и ободренная Синди придвинулась ближе.

— Что читаешь? – книга оказалась прекрасным поводом начать непринужденный разговор.

— Учебник химии, — вздохнула Мелисента, с трудом идет.

— А зачем тебе? – удивилась Синди. — Ты же и так…

— Принцесса? – со смехом закончила Мелисента. — Я больше в этом не уверена. Зато я – графиня Шемет. Девчонки в классе, наверное, все ногти от зависти сгрызли.

Она задумалась.

— Но, знаешь, мне уже почти все равно. Хотя мне еще придется с ними увидеться – я экзамены осенью сдавать буду, а им еще до лета учиться.

— Ты так и не ответила, зачем тебе экзамены, — напомнила Синди, — ты же не собираешься работать? Тогда зачем тебе аттестаты и дипломы?

— Почему это? – Мелисента слегка поджала губы. – Сначала, конечно, учиться. Войцех, знаешь, какой умный? И ужасно образованный. Если я не дотянусь – ему со мной скоро станет скучно.

— Но он же тебя любит! – возмущенно воскликнула Синди. — Как же он может с тобой скучать?

— Запросто, — пожала плечами Принцесса, — не о хозяйстве же ему со мной разговаривать. Тем более, что какое там хозяйство с таким мужем…

Она вздохнула, напустив на себя ужасно взрослый вид. Синди улыбнулась.

— А работать зачем?

— Не дома же сидеть, — хмыкнула Мелисента, — пока муж делом занят.

— Но он же безумно богат, как я слышала, — заметила Синди, — мне Крис говорил, что у Шемета денег куры не клюют, а они друзья.

— Кто? Куры? – рассмеялась Мелисента. И тут же ласково взяла за руку погрустневшую Синди. — Деньги у него есть. И это здорово. Потому что нам не нужно думать о том, хорошо ли платят за любимую работу. Мы можем выбирать, что пожелаем. У многих такой возможности нет. Войцех – музыкант. А еще он хочет, если все сложится так, как мы надеемся, снова стать летчиком. Ему истребители нравятся, они быстро летают. А еще он Крису помогает с его общественной деятельностью.

— А Крис этой деятельностью занимается? – обиженно переспросила Синди. – Мне он не рассказывал.

По правде сказать, Крис пытался на что-то такое намекать. Но почему-то как раз в те моменты, когда голова у нее шла кругом от его тихого шепота, близости блестящих глаз и шелковистых кудрей.

— Ты сама у него спроси, — с прохладцей ответила Принцесса, и Синди решила сменить тему.

— Как ты это сделала? – выпалила она, неожиданно набравшись смелости, наконец, задать тот вопрос, который действительно ее волновал. – Ну… С Войцехом…

— Ты это имеешь в виду? – лукаво улыбнулась Мелисента, положив руку себе на живот. – Как все. Обычным способом.

Но Синди было не до шуток. Ей очень нужен был искренний ответ, поэтому она с трудом поборола смущение, но не отступилась.

— Он же… Такой как Крис или я, — на «вампира» она не решилась, — он этого не может. И на солнце выходить не может. И, наверное, еще что-то, чего я не знаю.

Она виновато взглянула на Мелисенту.

— Мне тут говорили знакомые Тореадор, что, если бы граф Шемет не разгуливал по солнышку на глазах у сотни незаинтересованных свидетелей, то многие сомневались бы в том, что ты…

— Знаю, — кивнула Мелисента, — даже Крис немножко сомневался. Это еще до того, как…

— А до чего? – горячо шепнула светловолосая девушка. — Расскажи, как у тебя получилось?

— Не знаю, — грустно улыбнулась темноволосая, — я знала, как сделать это для него возможным в Грезе. Страну Мечты я создаю из человеческих надежд, желаний, снов. Я просто очень хотела, чтобы… Чтобы он хотел меня так же сильно, как я его. Чтобы ему было так же хорошо, как мне. Но я не знаю, почему он изменился и здесь. Наверное, очень сильно этого хотел сам.

— Думаешь, дело только в желании? – с надеждой шепнула Синди.

— Не знаю. Возможно, в том, чем ты готов заплатить. Какие поступки совершить. Войцех, он… Он просто меня любит. А я его. Это единственное, что я знаю наверняка.

Девушки замолчали, и только ветерок тихо нашептывал свои ночные тайны темно-зеленым глянцевым листьям густого кустарника, скрывающего их от бурной жизни острова.

— Ты прости, что я с такими вопросами, — тихо сказала Синди, и Мелисенте показалось, что девушка покраснела. Это, конечно, было невозможно, наверное, откуда-то из далека упал отблеск огненного зарева от какого-нибудь огненного заклятия.

— Ничего, — Мелисента погладила вздрогнувшее плечо, — если это не чужие секреты – я отвечу.

— Ты… Ты говорила, что… Ну… Что ты сама этого хотела. Еще до свадьбы?

— Тоже мне, вопрос, — рассмеялась Мелисента, — еще как хотела.

— А долго он за тобой до этого ухаживал? – изумленно спросила Синди. — Если ему было все равно, зачем он этого от тебя добивался?

— С полчаса перед тем, как мы к нему домой поехали, и там еще минут пятнадцать. Потом у меня совсем голову снесло, я его… В общем, подробностей не будет, но, получается, что это я его добивалась.

Мелисента тихо усмехнулась воспоминаниям, а Синди опустила голову.

— Я ведь тоже… Я даже не знаю, как это, хотеть кого-то. А теперь уже поздно.

Мелисента ойкнула и встревоженно взглянула Синди в глаза.

— У Войцеха усы отрастают в полминуты, — серьезным голосом сообщила она, — с вечера сбреет, а как проснется – опять на месте. Он мне говорил, что Сородичи всегда после пробуждения возвращаются к тому виду и состоянию, в котором были обращены.

— Ну да… — недоуменно протянула Синди, не понимая, к чему Мелисента клонит.

— Если ты никогда и ни с кем не была, это значит, что для тебя каждый раз будет первым, — со вздохом сообщила Мелисента.

— Моя Создательница говорила мне об этом перед обращением, — смущенно ответила Синди, — и предложила выбор… Я… послушала ее совета. Она сама сделала это, пока я спала. Но теперь я боюсь, что Крис…

Мелисента только теперь сообразила, к чему ведут все эти расспросы.

— Ты любишь его, — кивнула она, — с тех самых пор.

— Я всегда думала, что мы поженимся, — призналась Синди, — он был такой… Красивый, умный, смелый. Я мечтала, что у нас будет свое ранчо, и я буду по утрам варить ему кофе. И ждать его из прерии, а на окне будет гореть свеча. А теперь… Кому нужны эти мечты? А других у меня нет. Ты не говори ему, ладно? Мне кажется, он рассердится на меня, если узнает. А я хочу хотя бы видеть его. Говорить с ним о тех годах, когда мы могли мечтать.

Мелисента молча кивнула. Мечта у Криса была, она это знала точно. Но мечтой была совсем не Синди, и Принцесса вдруг почувствовала себя рядом с девушкой, отдавшей жизнь, чтобы встретиться с любимым за порогом смерти, неприлично живой и счастливой.

— Я не скажу, — еще раз кивнула она.

— Как ты думаешь, — взволнованно прошептала Синди, — у меня есть шанс?

— Войцех мог бы сказать, — покачала головой Мелисента, — он лучше всех знает Криса, и у него бывают Предсказания. Хочешь я…

— Не нужно, — грустно улыбнулась Синди, — лучше я буду жить призрачной надеждой, чем узнаю наверняка, что она напрасна.

Она поднялась со скамейки и взглянула на луну.

— Мне пора, Принцесса. Спасибо за разговор.

Мелисента задумчиво поглядела ей вслед.

Фьялар не спал уже третьи сутки.

Открытие прошло как по маслу, речь, посвященная новой Эре сотрудничества и взаимопонимания, была встречена всеобщим ликованием. Но Фьялару было ясно, что одними декларациями о намерениях многовековой раскол всех со всеми не преодолеть.

На поверхности все было гладко. Словно бочку ворвани вылили на бушующие волны, и страсти, кипящие под тонкой пеленой спокойствия, грозят вырваться наружу.

Самую большую проблему, по мнению Фьялара, составляли Китейны. Всем остальным тоже было, что терять, но преимущества новых союзов и совместных проектов были слишком очевидны. Фейри к новым технологиям, даже магическим, в большинстве своем дышали ровно, предпочитая устойчивым ценностям материального мира мерцающую дымку Грезы.

Еще пару месяцев назад, при первом знакомстве, Фьялар намекнул Князю Фионна на возможное воссоединение Грезы с Авалоном. Но чем дальше, тем меньше такой исход событий представлялся вероятным. И Фьялар плохо представлял себе, как отреагирует на намечающиеся перспективы население Волшебной страны и в особенности Ши – ее повелители.

Поиск перспектив, при которых Китейны не оказались бы обделенными, превратился для Фьялара в источник головной боли. Их участие в проекте было жизненно важным – только фейри могли объединить смутную надежду людей на лучшее будущее в единый поток, меняющий Вселенную.

Тяжелой походкой гном направился к рощице у причала. За эти несколько дней чахлые деревца заискрились свежей прозеленью, меж камней звездочками вспыхнули мелкие белые цветы, из-под замшелого валуна на полянке забил родник. Из рощицы доносился звонкий смех и обрывки песен. Малый народец отдыхал от серьезных дел в своем истинном облике. Крошки-лепреконы в полосатых носках и зеленых шляпах гонялись за брауни в красных колпачках. Бледный острозубый слуаг, подняв вверх крючковатый палец с длинным когтем, вальяжно поучал парочку шерстистых зверозубых паков.

Князя Фьялар нашел в самом сердце рощицы. Фионнбар сидел на нагретом солнцем камне, закатав до колен шелковые темно-зеленые штаны, и плескал ногами в ручье. Компания брауни счастливо взвизгивала каждый раз, как брызги попадали на них. Князь посмеивался в ответ, делая вид, что не замечает расшалившихся малышек.

— Присаживайся, Фьялар, — Фионнбар жестом указал на высокий камень по другую сторону ручья, — отдохни.

— Некогда, — устало усмехнулся гном, — но я с удовольствием приму твое приглашение, Князь.

— Они и без тебя договорятся, — заметил Фионнбар, — это в их интересах. Не о том беспокоишься, сын Бруни.

— А о чем стоило бы побеспокоиться? – с любопытством спросил Фьялар.

— О людях, — улыбка погасла, и в ореховых глазах Фионнбара блеснули зеленые искорки, — нас мало, Фьялар. При всем нашем могуществе, таком разном. Люди – вот кто будет решать судьбу нашего мира. А они, похоже, забыли, как это делается.

— Что забыли? – недоуменно переспросил Фьялар.

— Как принимать решения, руководствуясь собственным умом, и нести ответственность за их последствия. Главы Орденов могут ошибаться, но они думают, в первую очередь, о благе Традиций. Ярлы Гару жизнь положат за свои стаи. Даже кардиналы и епископы Шабаша, какими бы извращенными ни были их идеалы, сражаются за них. А люди… Они отдали власть над собой худшим представителям своего рода: бесчестным карьеристам, жадным торгашам, агрессивным маньякам. И для чего? Чтобы сидеть в своем болоте и надеяться, что оно убережет их от пожара…

Князь опустил голову, тонкие пальцы сцепились на коленях, в голосе послышалась искренняя боль.

— Чтобы говорить с людьми, нужно достучаться до каждого человека лично. Разбудить его. Напомнить, что он человек. С их правителями и вождями договариваться бессмысленно.

— Нам нужны их правители, — напомнил Фьялар, — закон должен быть принят по всей форме, иначе вместо мирной легализации может получиться кровавая мясорубка. Страх – плохой советчик, Фионнбар.

— Я знаю, у тебя есть шанс использовать связи Сородичей и Магов в Конгрессе, — кивнул Князь, — сделай это, Фьялар, пока не поздно. Мы получим возможность действовать в открытую.

Фионнбар помолчал, задумчиво глядя в воду.

— Боюсь, что недолго, — со вздохом добавил он, — власть предержащие могут пойти нам навстречу, рассчитывая нас использовать. Но, когда они поймут, к чему все идет, против нас объединятся многие.

— И не только люди, — кивнул Фьялар, — те, кто отказался присоединиться к Новой Конвенции, тоже смогут вступить в открытое сотрудничество с властью. Нам действительно придется спешить.

Гном оглянулся. Лепреконы и брауни покинули поляну, веселый смех больше не нарушал торжественную тишину, и только ручей тихо журчал среди укрытых белыми цветами камней.

— Это может оказаться хуже Раскола, — тихо произнес он.

— Что может быть хуже? – горько рассмеялся Фионнбар. – Ты думаешь, возможность свободно прогуляться в Авалон – это предел мечтаний?

— Граница Грезы.

— До Раскола мы не так уж часто пользовались этой возможностью, — покачал головой Князь, — хотя и ценили ее. Пока люди верили в нас, наш общий мир был похож на эту рощу. Она здесь, в Банальности. В нее может войти любой. Разве не станет мир прекраснее, если ему вернуть веру в чудо, не расплачиваясь за нее служением Силам?

— Другие князья согласны с тобой? – настороженно спросил Фьялар.

— Целиком и полностью, — подтвердил Князь, — я говорю по их поручению, хоть и выражаю собственные мысли. И еще кое-что, Фьялар. Долгие века большая часть наших подданных рождалась в людских телах. Они совсем не готовы отказаться от всех связанных с этим удобств ради пасторальных танцев под звездами Авалона.

Словно в подтверждение его слов, в кармане туники Князя зазвонил телефон. Он ответил на незнакомом Фьялару языке, в голосе послышались теплые нотки, на губах заиграла улыбка.

— Уна звонила, — сообщил он, — она скоро присоединится к нам в Сан-Франциско. Как видишь, даже Княгиня оценила возможности прогресса. Мы не так далеки от людей, как может показаться. В прежние времена Китейны вступали с людьми в брак, от этих союзов рождались дети…

— Люди смертны, — напомнил Фьялар, — им будет нелегко смириться со своей долей, зная, что рядом живут те, кому умирать не обязательно.

— Моя дочь… — вздохнул Фионнбар, — она сообщила мне о своем решении. Знаешь, о чем я?

Фьялар кивнул.

— Я надеялся, что моя внучка сменит Мелисенту. Грезе нужна Майская Дева. Но, видно, не судьба. Что же, в Доме Фионна найдутся достойные Девы Ши. А моя дочь так и останется в смертном теле. И ее дочь даже не получит шанса на новое рождение…

Князь пристально взглянул в глаза Фьялару.

— Поговори с Технократами, Фьялар. Я думаю, людям тоже не обязательно умирать.

— Биоинженеры далеко продвинулись в своих исследованиях, — ответил Фьялар, — возможно, это реально уже сегодня. Но до того дня, как это станет возможным для всех и каждого, еще далеко. Будет ли справедливо, если кто-то воспользуется этим раньше других?

— Мелисента – особый случай, — возразил Фионнбар, — и не потому, что она моя дочь. Даже не потому, что юный Войцех, так горячо обещавший искать ее во всех воплощениях, заслуживает лучшей доли. Она – единственная Ши, возрождающаяся в человеческом теле. И то, в котором она сейчас… Я не хочу, чтобы она изменилась.

— Пожалуй ты прав, — улыбнулся Фьялар, — поговорю с Технократами. И… Знаешь, может это и несправедливо, зато правильно. Я спрошу, что можно сделать для ребенка.

Гном поднялся с камня, собираясь уходить, но Фионнбар остановил его.

— Тебя что-то гложет, Фьялар, — тихо сказал он, — я чувствую это. Поделись, возможно, я смогу дать тебе совет.

— Сомневаюсь, — пожал плечами Фьялар, — но поделюсь. Мне нравится этот мир, хотя я уверен, что в нем многое стоит изменить. И он слишком привлекателен для тех, кому тут не место.

— Ты о гостях из Адов или не только? – уточнил Князь.

Фьялар молчал, осторожно подбирая слова. Наконец, решительно тряхнул головой.

— Ты знаешь, что я в этом мире по поручению Локи?

— Не самый удачный выбор работодателя, — проворчал Князь.

— Еще более неудачный, чем ты думаешь, — скрежетнул зубами Фьялар, — выбора мне не оставили. Пока все идет по плану Шутника. Вампиры, оборотни и все остальные собираются покончить с игрой в прятки и показаться людям.

— Я уверен, люди возражать не станут, — заметил Фионнбар, — они устали от серости и прагматизма. Даже яркое пятно Тьмы лучше, чем тусклые сумерки…

— Это только первый шаг, — вздохнул Фьялар, — Локи хочет вернуть себе власть над умами и сердцами людей – Силы живут верой, кому знать, как не тебе.

— Полагаю, Один хочет того же, — по лицу Князя пробежала тень, — а это означает…

— Один послал сюда Делию, — кивнул Фьялар, — он надеется, что близость к Меду Иггдрасиля окажется непреодолимым соблазном для магов.

— А там и до Девяти Миров недалеко… — задумчиво протянул Фионнбар, — но мне кажется…

— Я не могу себе позволить об этом думать, — горячо прошептал Фьялар, — не могу позволить себе принять окончательное решение. На мне гейс. Делия…

— Вот оно что… — ахнул Князь, — тогда молчи. Предоставь событиям идти своим чередом. А мы поможем. Делай что должно, и будь что будет. И прими мой совет – сейчас тебе нужно отдохнуть.

— Вот и Делия так говорит, — рассмеялся Фьялар, — пойду, пожалуй, отыщу ее и напомню ей об этом, прежде чем уснуть.

* — Дисциплины – специфические вампирские умения, разнящиеся от клана к клану. Начиная от таких, относительно простых физических проявлений, как Усиление и Ускорение, и заканчивая Кровавой Магией Тремере

106. «Алькатрас». Сан-Франциско. Рыжая

Оглушительный звон в ушах.

Она моментально открыла глаза, резко развернулась к источнику звука. Волосок лампочки, который она разглядела даже сквозь матовый плафон, привинченный к потолку, слегка дрожал от перенапряжения. Объект, по всей видимости, опасности не представлял.

Звуки тут же обрушились на нее: капля за каплей из подтекающего в дальнем конце индустриального комплекса крана, скрежет ржавых петель калитки у выхода на причал, шелест ветра в листве, гул многочисленных разговоров.

Цвета. Яркий и холодный, названия которому еще не придумали, облекал звенящий волосок тонкой пленкой. Темный и горячий мерцал на самой грани видимого света. В воздухе кружилась пыль – мельчайшие частицы, свивающиеся в блистающие водовороты. Микроскопические трещины на стенах ветвились узором, запечатлевшим память тысяч прикосновений.

Несколько мгновений она тонула в этом потоке, потом процессоры занялись сортировкой информации по степени важности. Первыми отключились голоса, ни один из разговоров на данный момент интереса не представлял. Цвета медленно угасали, оставляя по себе странное ощущение недосказанности.

— Тише, тише, — прошелестел тихий голос, словно гром, перекрыв затихающие дальние звуки, — Дыши. Расслабься. Дай этому уйти…

Голос кажется смутно знакомым. В памяти загорается непроглядная тьма.

Она плывет в потоках вечного пламени, пожирающего ее плоть. Ледяной вихрь кружит ее, распыляя на мельчайшие частицы, разнося их по бесконечным дорогам пустоты.

— Не смей подыхать, сука рыжая!

Она напрягает волю, до боли в несуществующем теле, до спазмов в невидящих глазах. Сжимая себя до размеров… Горошины? Галактики? Не важно. Ветер испуганно замолкает и убирается прочь, поджав невидимый хвост.

— Еще раз соберешься от меня сбежать – обращу! – в голосе нет ненависти, только горькая насмешка и смертельная усталость.

— Продолжим…

— Кэролайн?..

На этот раз голос звучит тихо, почти нежно.

— Кэролайн, открой глаза. Медленно. Осторожно.

В комнате бледно-сиреневые обои. Возле кровати – пустой стенд для капельницы. На тумбочке – в синей стеклянной вазе букет белых роз.

«Я заболела? Ненавижу больницы».

Мужчина выходит из тени, в глазах тревога, на губах – улыбка.

— Кэролайн… Ты помнишь свое имя?

Девушка резким движением села в кровати, отбросив одеяло. Кондиционированный воздух приятно холодил обнаженное тело.

— Имя, фамилию, возраст... и даже прозвище, которого ты так старательно избегаешь, — фыркнула она.

Поймала его засветившийся радостью взгляд, вскочила на ноги.

— У нас получилось?

— Вот теперь я вижу, что да, — рассмеялся Симокатта, — получилось. Замечательно и даже лучше.

Рыжая снова уселась на кровать, и Алексус бросил ей темно-синий купальный халат.

— Что, смущаю? – ухмыльнулась она.

— От разговора отвлекаешь, — ответил вампир, — начинаю разглядывать те места, над которыми пришлось поработать особенно тщательно и прикидывать, нельзя ли было сделать еще лучше. Но что сделано, то сделано. Если что, сама будешь с улучшениями разбираться. По технической инструкции, которая теперь к тебе прилагается.

— Где? – живо отреагировала все-таки накинувшая халат Рыжая, выдвигая ящик тумбочки.

В ящике оказалась щетка для волос, пара легкомысленно-цветных резинок и засохшая карамелька, завалявшаяся с незапамятных времен.

— У тебя в голове, вестимо, — сообщил вампир, не перестававший пристально разглядывать ее, несмотря на халат, — такую секретную информацию ребята даже в своем компьютере не держат. Ее настраивали под твою личную конфигурацию. У тебя в голове, в единственном экземпляре. Смотри, не потеряй.

— И как это включается? – недовольно поморщилась Кэрол. — Кнопки на мне, кажется, не появилось. Вроде даже зубы не нажимаются. Когда я очнулась, было впечатление, что мир на меня рушится. А сейчас вообще не чувствую, что как-то изменилась.

— Боевая машина заработала раньше, чем ты очнулась, — кивнул Алексус, — но это только первый запуск. В дальнейшем можешь таких сбоев не опасаться, даже если ты отключишься, и ей придется тебя вытаскивать.

— Я думала, мы с ней – одно и то же, — неодобрительно покачала головой Рыжая, — бесконфликтный симбиоз.

— Так оно и есть, — кивнул Симокатта, — но ты же знаешь случаи, когда человек выбирался из опасной ситуации, действуя только на инстинктах, когда тело само брало контроль над действиями. Ты же не говоришь руке «поднимись» всякий раз, как соберешься почесать за ухом. Теперь у тебя гораздо больше функций, которые тебе не нужно контролировать. Но знать о том, что они есть, и привыкнуть ими пользоваться ты должна. В каком-то смысле ты сейчас как младенец, не умеющий ходить. Даже хуже, тебе пример брать не с кого. Говорят, дети, выросшие среди волков, так и бегают всю жизнь на четвереньках, даже попав в человечью стаю.

— Ходить я умею, — Кэрол поднялась на ноги и направилась к дальней стене, — быстро…

От удара стена содрогнулась, с потолка отвалился изрядный кусок штукатурки, и серая пыль заклубилась в воздухе, оседая на рыжих волосах.

— Очень быстро, — довольно сообщила она, почти незаметным движением переместившись к противоположной стене и, затормозив в миллиметре от нее, — что дальше?

Она с сомнением окинула взглядом комнату. Предметов, на которых стоило бы попрактиковаться, в ней не обнаружилось. Не ломать же кровать, в самом деле?

— Мне бы в спортзал, — она бросила на Симокатту быстрый взгляд, но вампир покачал головой.

— Не торопись. Ты очень опасна сейчас, Кэрол.

— А прежде была безобидна? – рассмеялась она.

— Прежде ты знала, насколько ты опасна. Сейчас – еще нет. Попробуй ударить кулаком в стену. Сильно. Но так, чтобы не пробить в ней дыру. На необходимом пределе силы.

Рыжая кивнула, слегка стукнула кулаком по стене, затем нанесла молниеносный удар. На сиреневых обоях появилась внушительная вмятина, но в соседнюю комнату ее рука не провалилась.

— Почти, — довольно заметил Симокатта, — но это, действительно, стоит оставить для спортзала. Если не для полигона. А пока тебе стоит провести инвентаризацию. Зрение, слух, обоняние. Найти нужные тебе грани между «как обычно» и «все подряд». Не все, что кажется опасным «боевой платформе», угрожает Кэролайн Локхарт. И vice versa.

Рыжая прикрыла глаза, медленно пропуская сквозь веки смутные образы, проникающие сквозь тонкую кожу. Завязала глаза поясом от халата, встала, прошлась по комнате, безошибочно огибая столик у стены и пластиковый стул рядом с тумбочкой.

— Делии трюк с магической тьмой уже не поможет, — хмыкнула она.

— Она и не станет пытаться, — пожал плечами Алексус,— в поединке на клинках она тебе больше не соперник.

— А жаль, — нахмурилась Рыжая, — дроу здорово дерется.

— Она не только здорово дерется, — напомнил Цимисх, — если бы ты встретилась с ней в настоящем бою, она не полагалась бы на мечи. Но против дезинтеграции даже твое новое тело вряд ли устоит. По крайней мере, пока. Проверять, на всякий случай, не будем.

— Делия знает, что ты надо мной поработал, — возразила Рыжая, — для всех остальных я – сюрприз. Неприятный.

— Поэтому я и советую тебе не торопиться на выход, — ответил Симокатта, — хотя держать тебя силой тут никто не станет. Подожди, пока опасность, которую ты из себя представляешь, станет контролируемой и адекватной необходимости.

— «Не отшлепать ребенка топором», — кивнула Рыжая, — справедливо. Начну заниматься прямо сейчас, но очень хотелось бы попробовать на практике, что из всего этого вышло.

— Когда будешь готова, подберем тебе достойного спарринг-партнера, — улыбнулся Алексус, — тебе повезло, здесь найдутся монстры на любой вкус.

Рыжая на некоторое время ушла в себя, экспериментируя со звуками, цветами, запахами. Пробуя на вкус дальний шум волн, вслушиваясь в лунный свет, пробивающийся сквозь задернутые шторы, любуясь сладковато-восковым запахом роз. Улыбнулась, словно расшалившаяся девчонка, дорвавшаяся до огромной кучи рождественских подарков.

— Ребята зайдут? – неожиданно спросила она. — Надо бы поблагодарить.

Стоявший в углу неподвижной и бездыханной статуей Цимисх ожил в мгновение ока.

— Джакомо и Каспи здесь безвылазно сидели, пока ты напоминала спящего вампира. Разве что дышала слегка. Но, когда я заметил, что ты скоро вернешься, я их выставил.

— Почему?

Вместо ответа Алексус одним гадючьим движением переместился к ней. Рыжая блокировала нацеленный в плечо удар в последнюю долю секунды. Поняв при этом, что машинально задействовала новые способности – и силу, и скорость.

— Я с тобой мог бы справиться, в случае чего, — спокойно сообщил Цимисх, отступая на пару шагов, — они – нет.

— Тогда, может, не надо так заморачиваться с поисками партнера? – Рыжая с интересом осмотрела свою руку. После удара такой силы, кожу должно было как минимум саднить. Ничего.

— Я – ученый и артист, а не боец, — возразил Алексус, — если понадобится, я мало кому уступлю. Но драться ради спортивного интереса не стану. Особенно с тобой.

— И как же понимать это «особенно»? – с любопытством спросила Рыжая.

— Потому что я теперь знаю твое тело лучше, чем мать или любовник, — Цимисх опустил голову, похоже, признание давалось ему нелегко, — я вывернул наизнанку твои почки и печень, я вырвал твое живое сердце – его сожгли, Кэролайн, – и заменил его этой синтетической штукой. Я знаю каждый волосок на твоей голове и каждый атом кремния в твоих мышцах, да я чуть ли не в лицо запомнил каждого наноробота! Когда ты…

— Это ты просил «не уходить» рыжую суку? – заржала Кэрол.

— Тебе это приснилось, — усмехнулся Алексус, — я работал молча. Или нет… Пусть это останется секретом, Кэролайн. Но я не о том… Ты – не просто моя лучшая работа. Ты… Кус эммек, Рыжая, не вздумай позволить кому-то испоганить результат.

Алексус отвернулся, чтобы скрыть выражение лица. Кэролайн понимающе улыбнулась. Она тоже чертовски не любила неуместный пафос.

— Делия заходила, пока ты спала, — Цимисх сменил тему, — обещала в ближайшие часы заглянуть. Фьялар был – рвал и метал, что с ним не посоветовались прежде, чем начать переделку.

— Что ты ему сказал? – осведомилась Рыжая.

— Что это не его гномье дело, — фыркнул Алексус, — это не битва, а он не командир, и приказы пусть жене отдает.

— Ясно, — улыбнулась Кэрол, — еще кто-то? Букет-то кто приволок?

— Крис и Войцех забегали, — Симокатта кивнул на букет, — эту вот красоту граф Шемет притащил, вместе с вазой. По-моему, там что-то вложено. Записка. Я не читал.

— Еще бы ты читал, — проворчала Кэрол, доставая из букета маленький конверт из плотной бумаги.

С каждой строчкой зеленые глаза все больше округлялись от изумления.

— Вот, — она бросила Алексусу тонкий листок бумаги, от руки исписанный синими чернилами, — я ошиблась, это надо видеть.

Алексус осторожно расправил листок и начал читать вслух:

Признак истинного чуда

В час полночной темноты —

Мглистый мрак и камней груда,

В них горишь алмазом ты.

А сама — за мглой речною

Направляешь горный бег

Ты, лазурью золотою

Просиявшая навек!

— Что это за хрень? – с подозрением спросила Кэрол.

— Похоже, что Прорицание, — уныло протянул Симокатта, — во всяком случае, я на это надеюсь. Кто их поймет, этих Малкавиан.

— То есть, — сердито проворчала Кэрол, — мне теперь надо это наизусть заучить и ждать, пока я окажусь в мглистом мраке под грудой камней? И как это мне там поможет?

— Понятия не имею, — пожал плечами Цимисх, — но я бы, на твоем месте, именно так и сделал.

Тем, сколько народу набилось в бывшую комнату охраны держать полувоенный совет относительно предстоящего демонстрационного поединка, Рыжая была приятно удивлена. Понятное дело, чисто техническая сторона нового слова в Биоинженерии заинтересовала очень и очень многих – по принятому в первый же день съезда решению вся информация о проходящих здесь экспериментах, магических демонстрациях и другому обмену опытами распространялась без ограничений.

Но собравшиеся, судя по горячим спорам и взволнованным лицам, относились к событию, которым, в виду его несомненной зрелищности, предполагалась закрыть съезд сразу после торжественного подписания Новой конвенции, не только с научным интересом.

Делия сидела рядом и молча сверкала попеременно то зеленым, то красным из глаз на каждого, кто, по ее мнению, недостаточно серьезно относился к обсуждению. Каспи и Джакомо, сияя от восторга и краснея от смущения, отвечали на технические вопросы, в том числе и на пару таких, которые сама Рыжая еще выяснить не успела.

Фьялар, поначалу пытавшийся разыграть отца-командира и любящего дядю в одном лице, вник в суть преобразований и полностью проникся их пользой для общего дела. Его уважение к Рыжей возросло пропорционально степени риска, которому она подверглась.

Крис, Моника, Войцех с Мелисентой, Норвик, братья Калос, неразлучники-журналисты, Диззи, Бранка и, конечно же, Алексус Симокатта – все они были здесь.

— Надо уточнить, что именно будем тестировать, — заметил Джакомо, — стратегические характеристики в бою с одним противником не проверишь. И особые параметры выживания тоже.

— Пока, в основном, тактику ближнего боя, — ответила Рыжая, — сила, скорость, реакции, восприятие при измененных параметрах движения.

— Тогда маги отпадают, — Каспи тихо вздохнул, очевидно, ему хотелось проверить свои анти-магические программы в действии, — тебе, похоже, нужен твой собственный клон, чтобы все по-честному.

— Клона не надо, — заявила Рыжая, — и в том, что касается особых параметров выживания, от падения из стратосферы я пока воздержусь.

— Клона нет, и не предвидится, — улыбнулся Симокатта, — я на второй заход не пойду, пока не увижу результат. А, скорее всего, и потом.

— А кто…

— Я уже начал писать методические указания, — Алексус перебил Каспи на полуслове, — пару операций можно будет провести под моим наблюдением, а на поток будете ставить без меня. Я массовым производством не занимаюсь. «Только дизайнерский эксклюзив», — передразнил он Джакомо.

Рыжая переглянулась с Крисом. Ученые могли обсуждать свои проекты и эксперименты хоть до утра, а ее интересовали практические результаты обсуждения.

— Клон, говоришь, — Крис задумчиво постучал пальцами по ручке кресла, — тогда или кто-то из Сородичей, или Гару.

— «Кто-то», — насмешливо произнес Войцех, — твоя Синди, к примеру. Она выйдет на ринг и прочитает лекцию на тему «Красота спасет мир». Кэрол прослезится от умиления, биться не сможет, и ей засчитают поражение.

— Не недооценивай Тореадор, мальчик, — покачал головой Симокатта, — у каждого из Кланов есть своя сила. Но в одном ты прав, ни Тореадор, ни Вентру нам не годятся. Они больше полагаются на ментальные Дисциплины. Впрочем, как и Малкавиан.

— Я в последнее время снова полагаюсь на ствол и клинок, — хмыкнул Войцех, — нагляднее получается. Но в рукопашной из меня чемпиона не выйдет.

— Ладно, — кивнул Крис, — Алексус прав. Кстати, Тремере тем более не подойдут, Колдуны чертовы.

— Вэйнврайту твое мнение передать? – ехидно вставила Делия.

— Да хоть в Вену, — огрызнулся Крис, — Регент может быть приятным собеседником и полезным союзником, но, будь я проклят, если я ему доверяю.

— Некоторые считают, что уже, — проворковала Делия, — но мы проверять не будем. Не сейчас.

Фьялар негромко кашлянул, и в комнате воцарилась тишина.

— Думаю, выбор небольшой, — подытожил он, — Бруха, Гангрел, Гару в боевой форме.

— Гару отпадают, — отозвалась Бранка, — мы в боевой форме легко теряем контроль. Поэтому даже между собой в ней не соревнуемся. Ты же сам видел.

— Точно, — Фьялар вспомнил первое посещение Вулфстона, где Бранка выиграла турнир, — Крис, может ты?

— Еще Тео позови и не забудь ему про рабство напомнить, — проворчал Крис, — я с друзьями не дерусь, по той же причине, что и Гару. Зверь вылезет, потом косточек не соберешь. Своих или друга – без разницы.

— А Гангрел? – Фьялар обернулся к Норвику. — Ты с ними лучше всех знаком. Если у кого Зверь на виду, это у них.

— У них Зверь под контролем, — ответил скальд, — они его принимают как часть себя, и он с поводка не срывается даже в самых тяжелых обстоятельствах. Зато они и платят за это необратимыми изменениями внешности. Ингрид, Брунгильда, Беккет – им всем есть, что прятать. А Ксавьеру так вообще Маскарад не поможет, с его-то носом. Чистый нетопырь.

— Брунгильда? – предложила Рыжая. — Я видела, как она с этим... нетопырем дралась. Впечатляет.

— Брунгильде драться не с руки, — заметил Норвик, — она теперь на пару с Ксавьером лидер Клана. Победа ей мало что даст, а поражение может нанести урон престижу. Она на это не пойдет.

— А Ингрид? — спросила Моника. — Она, конечно, выглядит, как Лотхен из немецкого паба, но она тоже Валькирия.

— Я спрошу, — Норвику явно не доставил удовольствия выбор партнера для Рыжей, он испытывал симпатию к обеим и решить, за кого болеть, ему было сложно, — думаю, она согласится.

— Я сам с ней поговорю, — решил Фьялар, — и уверен, что мне она не откажет.

— Не представляю себе девушку, которая тебе сумеет отказать, — прощебетала Делия и едва успела увернуться от полетевшей в ее сторону пепельницы.

Пепельницу Рыжая поставила на стол и ухмыльнулась.

Договор был подписан под звездами и луной, и мрачный двор тюрьмы, залитый светом магических факелов, пестрел нарядами, словно весенний луг. От Сородичей свою подпись поставил Принц Луна, от Гару – Ярл Брэндон, от Китейнов – Князь Фионна. Маги, посовещавшись, впервые выступили единым Союзом, и старый генерал Оскар Мартин, избранный почетным председателем в преддверии настоящей дележки мест в совете, подписал договор под одобрительные возгласы как Традиционалистов, так и Технократов.

Брюс, ради официального мероприятия появившийся на трибуне рядом с Фьяларом, обеспокоенно вздохнул.

— Теперь законопроект уйдет в Конгресс, — МакГи говорил тихо, почти на ухо гному, — мы сделали все, что могли. Но теперь я сомневаюсь, что этого достаточно.

— Почему? – в голосе Фьялара тоже не было уверенности.

— Когда мы обсуждали это в Нью-Йорке, — признался Брюс, — я и понятия не имел, как все паршиво в Вашингтоне. У нас найдется, за какие ниточки подергать. Да и отснятые твоими ребятами материалы – серьезный аргумент. Но боюсь, что те, кому легализация невыгодна, уже в курсе. Законопроект могут не допустить даже до слушаний – сам факт публичного обсуждения уже выводит всех из тени.

— У нас нет другого выбора, — вздохнул Фьялар, — будем надеяться на лучшее.

— Лучшее – это референдум, — улыбнулся Брюс, — я надеюсь, хотя бы в этом случае политики не посмеют принять на себя полную ответственность.

— Поглядим, — кивнул Фьялар, — а сейчас давай хоть ненадолго выбросим все это из головы, раз уж от нас мало что зависит.

— Девочки готовы, — согласился Брюс, — берем очки...

Изготовлением очков для тех, кто не мог самостоятельно подогнать свое восприятие под молниеносные движения соперниц, Джакомо и Каспи занимались целый день перед поединком. Принцип работы оказался несложным, всего лишь покадровое воспроизведение, подстроенное под меняющуюся скорость. Проблема оказалась в количестве, но тут Итерия Икс, наконец, решилась поделиться одной из своих последних разработок.

Атомный синтезатор мог воспроизвести все что угодно из любого подручного материала, перестраивая внутреннюю структуру вещества. До сих пор Техномаги скрывали его отнюдь не из жадности – синтезатор настолько не вписывался в современную картину потребительского рынка, что поверить в его возможности было сложно даже самим изобретателям. Отсюда и зашкаливающий процент сбоев, вызванный Парадоксом.

Видимо, желание полюбоваться поединком и оценить достижения Биоинженеров оказалось столь велико, что даже портативный синтезатор, имеющий ограничения по массе воспроизводимых предметов, заработал, и магические очки посыпались из него, как монетки из «однорукого бандита», сжалившегося над проигравшейся старушкой.

В красном углу Симокатта, взявший на себя обязанности секунданта Рыжей, отдавал последние напутствия. Кэрол привычно разминала мышцы, хотя и догадывалась, что это ей не понадобится.

— Помни, что любой удар на такой скорости отбросит и тебя, и ее, как мячик. Тяжелее ты стала всего килограмм на десять, за счет кремния. И сцепление с поверхностью тоже не увеличилось. Так что неудачное падение может нанести больше вреда, чем сам удар.

При ударе такой силы обычный человек потеряет сознание от болевого шока. Даже тренированный. Тебе это не грозит. Но больно будет, не сомневайся. Не отключай боль. Ты можешь. Но лучше оставь ее для индикации уровня повреждений. "Полоску жизни" ты вряд ли воспримешь серьезно.

Регенерация – штука хорошая, но ее относительная скорость не поменялась. Сломанный позвоночник срастется медленнее, чем сломанная рука, зато рана закроется быстрее. Береги спину, голову и артерии. Остальное заживет.

Кэрол кивнула. Алексус говорил со знанием дела, и она была уверена, что Цимисх прошел за тысячу лет не через один бой.

— Еще кое-что, Кэролайн. Я не знаю, что будет происходить у тебя в голове, когда скорость возрастет до максимума. У Ингрид инстинкты полностью вытеснят логику примерно на половине. Если получится – постарайся думать, не отдавайся программам и рефлексам. Успевай. Ты контролируешь боевую платформу, а не она тебя.

Алексус прикрыл глаза, задумавшись на мгновение.

— Если я что-то забыл, додумаешься сама. Удачи, Рыжая.

Кэролайн улыбнулась, помахала рукой в сторону трибуны, где сидел Фьялар с компанией, и шагнула на ринг.

Они двинулись навстречу друг другу, словно две большие кошки. Рыжая – упругой уверенной походкой тигрицы, Ингрид – мягким и вкрадчивым рысьим шагом. Их одинаковая одежда – черное трико, мягкие высокие ботинки на шнуровке, эластичный топ – только подчеркивала различия между ними. Литая мускулатура Кэролайн, отшлифованная годами тренировок и боев, делала ее, на первый взгляд, фаворитом. Пышные формы Ингрид, полные бедра под тоненькой талией, колыхающаяся, обтянутая топом грудь, вызывали обманчивое впечатление женской уязвимости и слабости. Вот только глаза, золотые, с черными прорезями зрачков, и подрагивавшие на заостренных ушах кисточки выглядели по-настоящему хищно.

Рысь прыгнула первой. Еще не задействовав Ускорение, но быстро, очень быстро. Жесткие когти промелькнули в дюйме от щеки Рыжей, движение обдало кожу холодным ветерком. Кэрол уклонилась от удара, едва заметно сменив положение тела. Рука сама рванулась к затылку пролетающей мимо Ингрид, но удар вдогонку получился несильным, Рысь только коротко рыкнула, резко разворачиваясь на месте.

Соперницы нарастили скорость. Сидевший рядом с Крисом Войцех чертыхнулся и, не глядя, взял протянутые Мелисентой очки, — его восприятие было уже на пределе. Норвик последовал его примеру и тут же тихо зарычал сквозь зубы – именно в этот момент Ингрид, пропустившая удар ботинка в плечо, покатилась по белому песку ринга. В нескольких местах эта белизна уже темнела впитавшейся кровью, Рысь пару раз задела Рыжую, непривычную к такому виду оружия, клыками, но и сама потеряла изрядный запас крови, когда тяжелый кулак припечатал ее очаровательный носик к пухлой щеке. Нос уже восстановился, но кровь Ингрид, в отличие от соперницы, теряла насовсем.

Влетевшая спиной в ограду ринга Кэрол восстановила дыхание несколькими судорожными всхлипами. Легким, работавшим в усиленном режиме, все-таки требовалась пара мгновений, чтобы расправиться после выбитого из них воздуха. Ингрид в воздухе не нуждалась. Как и в сердцебиении. Впрочем, "насос" в груди прекрасно справлялся со своими обязанностями, подстраиваясь под новый ритм, и это преимущество Валькирии было не в счет.

Поединок продолжался, с переменным, но не слишком заметным перевесом. На стороне Кэролайн были безошибочные решения процессоров, выбиравших оптимальные траектории и ускорения, силу и угол. На стороне Ингрид – почти тысяча лет боевого опыта.

Дело грозило затянуться до рассвета. Ингрид, безусловно, не собиралась сгорать на солнце, и в этом случае правила предполагали ничью. Обе девушки дрались с азартом, победа для каждой из них была делом чести. Но не самоцелью. Особенно для Рыжей, в первую очередь, собиравшейся в полной мере оценить свои новые возможности. Проиграть было бы досадно, но результата это не отменяло.

С каждым движением Кэрол все больше входила в ритм, задаваемый телом. Ингрид начала повторяться, тактические процессоры посылали команду мышцам все быстрее. Затем она стала предугадывать движения соперницы. На сотую долю секунды, на пятидесятую… На такой скорости этого хватало. Она уже практически не уходила в оборону, постоянно контратакуя и совершая обманные атаки.

Трибуны словно застыли в тягучем сиропе. Лишь Ингрид двигалась в этом мире в такт с ней, нападая и обороняясь, нанося и отводя удары. Рука-нога-рука-голова-кувырок-шаг… Еще быстрее, еще сильнее…

На третьем часу боя Ингрид допустила ошибку. Когти рванулись в лицо Рыжей, раздирая щеку в клочья, сдвигая с места глаз. Нанороботы тут же бросились чинить затронутую тонкую начинку и помогать регенерации тканей. Кожа срасталась, не оставляя даже самого тонкого шрама. Неоправданный риск со стороны Рыси, которая в этот момент открылась. Кэролайн, мощным броском отправила Валькирию на пол, и занесла ногу над ее головой.

«Не все, что кажется опасным «боевой платформе», угрожает Кэролайн Локхарт», — она даже потом так и не поняла, когда и как мысль, оформившаяся в слова, остановила безошибочно направленную ногу. Это был поединок, не бой. И раздавленная голова Рыси была не тем призом, который она собиралась вынести с ринга. На лбу Кэролайн выступили капли холодного пота, мир закружился, то ускоряясь, то замедляя свое вращение. Почти четверть секунды ей понадобилось, чтобы перехватить контроль, за это время Ингрид могла успеть…

Поднимающаяся Рысь подняла ладони в примирительном жесте.

— Ты выиграла, — спокойно сообщила она, — этот удар должен был отправить меня в Окончательную смерть. Чистая победа, Рыжая.

Кэролайн улыбнулась и, похлопав соперницу по плечу, направилась к Симокатте, под восторженные вопли с трибун.

— Я все собирался тебя спросить, чувствуешь ли ты себя теперь человеком, — тихо произнес Алексус, обтирая мокрые от пота плечи девушки, — но теперь можешь не отвечать.

Рыжая улыбнулась и промолчала.

107. Аламо-Сквер. Сан-Франциско. Диззи

После закрытия съезда большая часть его участников разъехалась по домам – воплощать в жизнь новые идеи. «Алькатрас» вернули туристам, аппаратуру вывезли, следы экспериментов убрали.

Тур тоже подошел к концу. Фургон с аппаратурой выехал в Нью-Йорк, а следом за ним и автозак, увозя с собой Ингрид и Пауля с Самюэлем. Тео тоже отправился на Восток, где шансы, что какой-нибудь идиот вознамерится выслужиться перед Внутренним Кругом, объявившим Кровавую Охоту на мятежного Архонта, были поменьше.

Фьялару не терпелось вернуться в студию. Домой. Впервые за долгие годы у Фьялара появилось чувство, что у него есть дом, который его ждет, и дело для души. Новой музыки, которую они с Норвиком сочинили за время тура, хватило бы на два полноценных альбома, и у Фьялара пальцы подрагивали в тоске по гитарным струнам всякий раз, как он об этом вспоминал.

Но Джулиан Луна попросил тех, кто еще не уехал, задержаться на пару дней. Принц Сан-Франциско давал большой бал, прощаясь с влиятельными гостями, и Фьялару предстояло сыграть на нем роль парадного блюда.

Особняк, над украшением которого потрудилась чуть не половина Клана Тореадор Города, тонул в белых цветах – магнолии в саду, розы на парадной лестнице и в бальном зале, калы и георгины в малых гостиных. В буфетной столы ломились от разноцветья собранных со всего мира деликатесов, а вино с местных виноделен, уже пару сотен лет принадлежавших семье Луна, соперничало с витэ*, разлитой по подогретым керамическим бутылочкам.

Бал открыли Делия и Войцех. Дроу давно обещала Фьялару продемонстрировать, какой ценой им достался адрес скрипача в Чикаго.

На этот раз все было чин по чину – бледно-сиреневое платье, перехваченное под щедро открытой грудью бархатной лиловой лентой, шелковые перчатки выше локтя, розовые атласные туфельки. Войцех не преминул вдеться в гусарский мундир, к неутихающему восторгу Мелисенты, и сверкающие шпоры весело позвякивали при всяких коленцах и прыжках. Рыжая мундир тоже оценила, преимущественно в качестве источника вдохновения для непрекращающегося потока шуток весьма двусмысленного свойства.

Синди, в белом бархате с белой шелковой вышивкой, подошла к Мелисенте.

— Не ревнуешь? – она кивнула в сторону танцующей пары. Делия, жеманно придерживая протянутую руку самыми кончиками пальцев, плыла вокруг стоящего на одном колене Войцеха.

— Ты что? – удивилась Мелисента. — Я же так не умею. И учиться мазурке мне сейчас не время, там же прыгать надо. Делия чудесно танцует, она меня вальсу учила еще… Еще когда я не проснулась.

Она с улыбкой поглядела на отплясывающего мужа.

— И потом, так я могу на него любоваться со стороны. Правда, он очень красивый?

Синди грустно кивнула и тихо встала у стены рядом с Принцессой.

За мазуркой последовал вальс, и подоспевший Крис подхватил заулыбавшуюся Синди. Войцех закружил Мелисенту, и даже Фьялар решился сделать несколько кругов с Делией, раз уж все равно пришлось втиснуться в смокинг.

Моника на бал не явилась. Накануне она вдребезги разругалась с Крисом из-за очередных оборок и в знак протеста против буржуазных пережитков осталась в особняке на Аламо-Сквер. Крис махнул рукой на своенравную подругу и предался пороку, попеременно приглашая всех знакомых и незнакомых дам. Ухитрился даже Рыжую разок вытащить с дивана, где она с азартом обсуждала с бригадным генералом Мартином вопросы баллистики. В основном — терминальной.

Глава Департамента Энергетических Разработок «Итерии Икс» предоставил свой знаменитый в кругах Технократии бункер на авиабазе «Неллис» для нужд Биоинженерии, и Кэрол вместе с Алексусом направлялась туда, чтобы принять участие в проекте «Боевая платформа».

Симокатта в ответ на просьбу Рыжей лично заняться подготовкой квалифицированного медперсонала, помянул «кус эммек», «кус охтах», рыжую шармуту, добавил пару совсем уж неизвестных современной лингвистике слов на арамейском, но, в конце концов, согласился.

Диззи, не столь важная птица, чтобы с него стребовали протокольный смокинг, отделался вечерним костюмом. Но даже пиджака и галстука хватило, чтобы чувствовать себя ряженой цирковой обезьяной, затесавшейся в компанию прочих цирковых зверушек. Он на все корки крыл себя, что не составил компанию умнице Монике. Разговоры о политике и межотраслевой магии его интересовали так мало, что и вовсе никак, церемониальные пляски отставших от жизни белых ретроградов он слегка презирал. Хотя и пригласил Бранку раз-другой, чтобы не вздумала обидеться.

Но Волчице явно было не до обид, даже по более серьезному поводу, если бы он нашелся. Она неизменно появлялась рядом с Диззи пару раз в час, чмокала в щеку с пожеланием не скучать и уносилась прочь с компанией молодых Гару. Кроме Брэндона и Морриса, на балу присутствовали вожаки еще нескольких стай, и это была прекрасная возможность для них перезнакомить молодняк между собой.

Бранка была в ярко-синем, светлые волосы уложены короной на голове, на ногах, вместо привычных ботинок, – лодочки на шпильке. Даже в этом наряде ее звериная грация дышала свободой и силой. Диззи вдруг с тоской осознал, что его подруга – дочь ярла одного из самых многочисленных и влиятельных племен Гару. Почти принцесса.

Волки, хоть и сменили косухи и бомберы на костюмы и вечерние платья, сразу бросались в глаза. Они выглядели единой стаей даже после такого короткого знакомства. Вели себя друг с другом запросто, почти по-родственному. Веселый смех, похлопывание по плечу, а иногда и легкий подзатыльник — здесь все были свои.

Диззи вздохнул. Девушка показалась ему далекой и недоступной, как проскользнувший в лесу силуэт волчицы. Он тенью ходил за Бранкой, стараясь остаться незамеченным. Иногда ему казалось, что она ищет его, оглядываясь по сторонам, прислушиваясь и принюхиваясь. Но он не показывался ей на глаза, убеждая себя, что просто не хочет ей мешать и лезть не в свое дело.

Минут на пять Волчица оторвалась от соплеменников, и Диззи уже почти решился подойти к ней, но она быстрым шагом направилась к Делии и Мелисенте. Синди тоже присоединилась к ним, и Мелисента, сияя синевой глаз, что-то оживленно рассказывала подругам. Бранка просияла и чмокнула рассказчицу в щеку, Синди печально вздохнула. Дроу слегка усмехнулась. Диззи сделал шаг по направлению к девушкам, но Бранка уже снова присоединилась к волчьей стае.

Диззи, не прощаясь, ускользнул с бала часа за два до рассвета и понурой походкой направился на Аламо-Сквер. Простым гарлемским парням не стоило заглядываться на волчьих принцесс, это было ясно, как английский замок. Результат следовало предвидеть с самого начала. Но на душе все равно было паршиво.

Но дома, точнее в их комнате в особняке, девушка оказалась даже раньше него. Она все еще не сбросила платье, и сидела, подобрав под себя ноги на нерасстеленной кровати. Белокурые волосы разметались по ярко-синему шелку, а туфельки валялись на коврике рядом.

— Я соскучилась, — объявила она, торопливо помогая Диззи избавиться от ненавистного пиджака, — весь вечер только о тебе и думала.

Спорить Диззи не стал, поскольку в ближайшие полтора часа оказался страшно занят.

Бранка лежала у него на плече, из-под полуприкрытых ресниц поблескивали золотисто-зеленые глаза. Она задумчиво перебирала упругие расты и улыбалась каким-то своим мыслям.

Сон не шел. Диззи повернулся на бок.

— Что рассказала Мелисента? — спросил он, выбрав тему только чтобы не заводить разговор о том, что его действительно беспокоило.

— Ну… — протянула Бранка, — она, в общем-то, не говорила, что это секрет… Но, все-таки… Ты, только пообещай, что никому не расскажешь. Это… интимное. Вот.

— Так и знал, — Диззи сверкнул в темноте белозубой улыбкой, — девчонки между собой обсуждают такое, от чего любой парень со стыда сгорит.

— Ничего подобного! – вспыхнула Бранка. — Никогда!

— Совсем-совсем никогда? – рассмеялся Диззи.

— Почти-почти никогда, — в тон ему ответила Бранка, — надо же иногда и посоветоваться. Но это действительно не то, о чем ты подумал. Она рассказала, что ей говорил Войцех. Но он же это только ей говорил, понимаешь? А она с нами поделилась.

— И что он говорил?

— Дай, вспомню, — девушка слегка наморщила лоб, — тут надо точно передать, иначе непонятно будет.

— Что непонятно?

— Почему это важно.

Она помолчала с полминуты, едва заметно шевеля губами, словно повторяя стихотворение перед уроком. Диззи терпеливо ждал.

— «Ты, как рассвет над морем. Как бокал легкого вина в знойный полдень. Ты со мной всегда и повсюду, что бы я ни делал, куда бы ни шел»… Там еще было, — добавила она, — но я не все запомнила.

— Красиво, — грустно улыбнулся Диззи, — но я так не умею.

— Мы не пробовали, — возразила Бранка, — но я думаю, что дело не в умении. Такие слова сами идут от сердца, их рождает любовь, а человек только повторяет.

-Наверное, — вздохнул Диззи, — но у меня пока не получается. Может, потом…

— Может, — печально согласилась Бранка.

Диззи замолк и уставился в потолок. Возможно, девушка была права и его чувства просто не настолько сильны, как у Шемета. Войцех чуть не пустил себе пулю в лоб, когда понял, что может потерять любимую, поднял в воздух незнакомый самолет, торопясь на свадьбу, и даже вышел на солнце, защищая свою любовь. Диззи сомневался, что способен на такие подвиги. Он даже не смог заставить себя задать своей девушке вопрос, который тревожил его весь вечер.

Он резко повернулся к Бранке. По крайней мере с вопросом он решился не тянуть.

— Может, мы все это зря затеяли?

— Что «все»? – в голосе Волчицы послышались рыкающие нотки, и Диззи нервно сглотнул. Но отступать не стал.

— Я видел тебя сегодня с другими Гару. Ты среди них своя. Совсем. Вы только познакомились, а со стороны все выглядело так, как будто с детства в одной песочнице возились.

— Ревнуешь? – хмыкнула Бранка.

— Нет, детка, — помотал растами Диззи, — ты не псина, чтобы тебя на цепи держать. Волчица…

— Тогда причем тут волки к тому, что мы, якобы, затеяли зря?

— Я понимаю, что Гару среди людей живут, а не заперлись в своих поселках, — медленно начал Диззи, — и нравы у вас немногим отличаются. Твой отец сам… Но это же, наверное, пока? Ну, пока не нагуляешься на воле. А потом он… Он же не допустит, чтобы ты вышла замуж за кого попало…

— Ты не кто попало! – возмутилась Бранка, и тут же сникла, сообразив, как можно истолковать ее слова. – Ты жениться, что ли, собрался? — Она подозрительно зыркнула глазами.

— Пока, вроде, нет, — неуверенно ответил Диззи, — а ты?

— Я тоже – нет, — улыбнулась Бранка, — я против скоропалительных браков. И против разводов, из них вытекающих, тоже. Сначала надо узнать друг друга получше. Чувства проверить.

— Вот-вот, — кивнул Диззи, — я потому и думаю, может, пока не поздно…

Он сел в кровати и сжал кулаки в бессильной ярости.

— Понимаешь, когда мы проверим свои чувства и поймем, что хотим этого, получить отказ от ярла будет чертовски больно.

— И ты решил, что мужа мне отец будет выбирать? – сердито проворчала Бранка.

— Может, и не выбирать, — тихо сказал Диззи, — но он не допустит, чтобы ты… Я видел, как вы, Волки, друг друга держитесь.

— Если бы я выбрала себе в мужья Гару, — со спокойным достоинством ответила девушка, — отец бы собственноручно с меня шкуру содрал. Чтобы семью не позорила.

— Это еще почему?

— Потому что у пары Гару – человек, рождается Хомид, тот, чья основная форма – человеческая. Моя мать – человек, Диззи. У Гару и волка рождаются Люпины, волки-оборотни. Но и это не часто. Большая часть детей и волчат – просто дети и волчата. Гару рождается едва ли один из трех. Мне повезло, двое из троих моих братьев могут перекидываться.

— А если….

— У двоих Гару рождается метис. Чудовище, чья врожденная форма – Кринос, вервольф, боевая форма. Они жестоки и кровожадны, уродливы и неимоверно сильны. Племя берет их под свое покровительство, ведь в том, что они родились такими, нет их вины. Но тех, кто ради страсти пренебрег долгом и позволил чудовищу явиться на свет, — презирают и изгоняют. Отец убил бы меня, прежде чем допустить такой позор. Поэтому нас и воспитывают так, чтобы мы видели в других Гару братьев и сестер. Родичей, друзей, соратников. И вчера ты это видел. А люблю я тебя, глупый мальчишка.

— Я тоже люблю тебя, детка, — Диззи обнял ее и вскоре счастливо посапывал ей в шею.

На следующий день все было готово к отъезду. Особняк опустел – Крис, Моника, Норвик и братья Калос отсыпались в ожидании вечернего рейса Дакоты. Мелисента и Бранка решили составить компанию Делии в прощальном рейде по магазинам. Фьялар поехал провожать Кэрол, вчера они так и не успели обсудить ее планы в «Неллис».

В доме оставался только Войцех, и Диззи бродил за ним призраком, издалека наблюдая за Малкавианом, пока тот сидел в саду с книгой, а потом в гостиной с гитарой. Шемет был явно погружен в свои мысли, и Диззи все никак не мог придумать, с чего бы начать разговор.

Он отлучился на кухню за сэндвичем, и тут Войцех выскочил на него из-за угла коридора, как чертик из табакерки.

— Ты, кажется, хотел поговорить? – спросил он.

Диззи неопределенно помотал головой.

— О Бранке, — кивнул Войцех, — пойдем в сад, там хорошо разговаривать.

Они ушли в дальний конец сада и уселись на той самой скамейке, где Диззи недавно мирился с Волчицей.

— Это не Бранка, — вздохнул Диззи, — не совсем Бранка. Это Мелисента. Говорят, что ты…

— Кто говорит? – ухмыльнулся Войцех.

— Неважно. Я вот что хотел спросить. Как у тебя это получается?

— Что?

— Ну, думать о ней все время. Даже когда книжку читаешь или музыку слушаешь. Я так не могу, не получается. И всякие красивые слова мне в голову не лезут.

— Похвасталась, — Войцех расплылся в самодовольной улыбке, — я – молодец.

— Ничего не понимаю, — Диззи с подозрением поглядел на Войцеха, — ты что, нарочно все это ей говоришь, чтобы она перед подружками хвасталась?

— Ну, не только, — рассмеялся Шемет, — но и это тоже. Хотя, в первую очередь, просто, чтобы сделать ей приятное. Ей нравится.

— Любой девчонке нравится, — сердито заметил Диззи, — но я-то думал, ты ее любишь.

— А почему ты так думал? – вкрадчиво спросил Войцех.

Диззи поворошил носком ботинка траву перед скамейкой. Разговор шел как-то не так.

— Да что тут думать? Ты же вообще из-за нее стреляться хотел.

— Раз не застрелился, значит, не очень-то и хотел, — поморщился Войцех, — когда человек собирается стреляться, он пускает себе пулю в лоб, а не дожидается в парадном мундире, пока друг вышибет ему дверь. Ну, или откроет портал…

Он опустил плечи, и золотые завитки почти закрыли его лицо, упав на лоб.

— Я только недавно сам понял, — добавил он, — какого дурака свалял. Хорошо, хоть Фьялар носом не ткнул. А то и вправду пришлось бы со стыда стреляться, а мне что-то перехотелось.

— То есть, тогда ты сам был уверен в том, что хочешь? – уточнил Диззи.

— Ну да, — улыбнулся Войцех, — в роль хорошо вжился. Иначе совсем уж дураком бы себя выставил.

— Раз думал, что хочешь, значит, это считается, — убежденно заявил Диззи, — и, потом, как ты на свадьбу летел…

— Я, вообще-то, от рассвета прятаться летел, — напомнил Войцех, — но на свадьбу тоже успеть хотелось.

— Ты еще про свой поединок с этим, Темным, что-нибудь такое придумай, — фыркнул Диззи.

— Не буду, — между бровями Шемета прорезалась тоненькая складка, — это было всерьез. И я на самом деле ее люблю. Очень.

— Тогда в чем дело?

— Я просто стараюсь делать то, что ей нравится. Вот, скажи, ты зачем Бранке цветы в окно притащил?

— Я думал, она рада будет, — смутился Диззи.

— Ей понравилось, — улыбнулся Малкавиан, — она просто за тебя так испугалась, что сама этого не заметила.

— Я знаю, — Диззи задумался, — но тогда… Тогда получается, что ты ей врешь?

— Угу, — ухмыльнулся Шемет, — вру. Ну, не совсем. Я, правда, о ней думаю, но не такими словами. Их я придумываю специально для нее. И не двадцать четыре часа в сутки. Если я чем-то важным занят, я не могу думать ни о чем другом. Даже о Мелисенте.

— А если она догадается, что ты…

— Когда-нибудь, наверное, догадается, — Войцех сделал грустное лицо, — она у меня умница. Нельзя же вечно верить в Санта-Клауса. Но вряд ли она рассердится. Самое худшее, что может случиться, ей разонравится это слушать, и мне придется придумывать что-то другое.