Операция "Рагнарёк"

Дружный залп винтовок прогремел в пещере, многократным эхом отражаясь от ее стен. Пули, словно в кино, медленно полетели сквозь вязкий и густой воздух, с тихим стуком попадав у подножия трона. Мальчик улыбнулся спекшимися губами и поднял руку.

Огненный смерч заполнил всю пещеру. Языки пламени переплетались узорами, вздымались к потолку, лизали стены. Дохнуло жаром. Но никого из сбившихся в кучу притихших людей даже не опалило. Это была всего лишь демонстрация силы.

— Отставить, — недовольным тоном произнесла Рыжая, обращаясь к солдатам. И повернулась к трону.

— Мы пришли к Хозяину Горы спросить, по какому праву его Дети вмешиваются в дела человечества, грозя стереть род людской с лица Земли. Разве не могут вампиры и люди мирно сосуществовать? Если в мире не останется людей, чем вы будете питаться? Пожрете друг друга?

— Проклятая кровь потомков Хаина должна послужить насыщению тех, кто сумел противостоять Проклятию, — прогудел Ур-Шулги, — но и смертным можно найти достойное место. Если они приходят с миром, а не с оружием. Как ученики и подданные, а не как враги. Кто послал тебя, женщина? Чья темная воля дала тебе и тем, кто пришел с тобой, силу проникнуть в Аламут? Отвечай и я, возможно, пощажу твою жалкую жизнь.

Рыжая задумалась. Объяснять этому древнему монстру, что такое Комитет Национального Спасения и Генштаб, по ее мнению, было бесполезно. Или очень долго, что, в сущности, ничем не отличалось. Пока она подыскивала хоть сколько-нибудь дипломатичный ответ, в разговор неожиданно вступил Симокатта.

— Женщина не сможет ответить на твой вопрос, о Пастырь. Она не знает ответа. Она думает, что послана сюда правителями людей. Мы не могли рисковать, слишком рано открыв свои планы смертным. Даже если они – наши создания.

— Мы? – голос утих, словно ветер, застрявший в бархане, — от чьего имени ты говоришь, Дитя-Изверг?

— От имени тех, кто уничтожил своего Прародителя, чтобы его голод не уничтожил их, — тихо ответил Симокатта, — от имени тех, кто, сознавая свое могущество, все же признает твое превосходство. Поэтому, о Пастырь, для переговоров отправили меня. Я достаточно силен, чтобы не унизить Хозяина Горы жалкой личностью посланника. Но и не настолько ценен, чтобы моя гибель могла что-то изменить, если союз, который я пришел тебе предложить, будет отвергнут.

— Говори! – Ур-Шулги снова взметнул руку, и Алексус упал на колени.

— Старый Клан Цимисхи, Совет Воевод, обеспокоенный последними событиями, выходом Каинитов из тени и союзом с людьми, прислал меня для переговоров о совместных действиях. А в качестве дара – этот отряд могучих воинов, которые доказали, чего стоят, победив тех, кто был слишком слаб, чтобы служить Горному Старцу.

— Дар? – рассмеялся Ур-Шулги, и его смех был, словно гром в безоблачном небе, словно камнепад и песчаная буря. – Ты сказал, что они не знали, куда шли. Верили, что сражаются со злом, беспомощные человеческие дети. Если они так легко меняют хозяев, зачем они мне?

Рыжая слушала весь этот диалог с напряженным интересом. Симокатта мог просто покупать ей время, давая возможность принять оптимальное решение. Или… В то, что Алексус действительно служит Совету Воевод, верить не хотелось.

— Наша магия дала им эту силу, — ответил Цимисх, — и она направляет ее. Тот, кому подвластна их кровь, может не опасаться предательства. Взгляни сам.

Он повернулся к Рыжей и заговорил холодным и надменным тоном, почти не глядя на нее.

— Ты ошиблась, Кэрол. Ты – всего лишь орудие в Джихаде, единственной войне, которая имеет значение. И, если не хочешь погубить себя и своих людей без толку, ты должна это признать. Вы – наш подарок Аламуту. И в знак этого ты должна принести Дар великому и ужасному Ур-Шулги, Хозяину Горы, равного которому не осталось в это мире.

Кэрол внимательно посмотрела на Алексуса. Он был смертельно серьезен. Никакой довольной усмешки на бледном лице. Приказ есть приказ. Она почти что улыбнулась ему, одними глазами, и шагнула к черному трону.

Солдаты, замершие в напряжении, молча наблюдали, как приблизившаяся к древнему чудовищу Рыжая встала перед троном на одно колено и протянула вперед обнаженную до локтя правую руку. Ур-Шулги с довольным рычанием припал к ее запястью, глотая кровь.

— Чистый, незамутненный источник, — кивнул он, — здоровая, крепкая кровь. Я принимаю твой Дар.

Последнее слово Старец уже просипел. Под обугленной кожей вздулись мышцы, сухожилия, выступающие сквозь трещины в ней, натянулись струнами. Руки взметнулись вверх, в последнем заклинании. Но было поздно. Плоть последнего из величайших вампиров взорвалась изнутри, разметав детское тельце на тысячи мелких ошметков.

— Я же говорил тебе, что знаю в лицо каждого наноробота в твоей крови, — спокойным голосом сообщил Симокатта, подходя к Кэрол.

— Разрешаю ухмыльнуться, чертов Цимисх, — ответила, поднимаясь, Рыжая, — один раз.

Том Салливан и другие офицеры тоже приблизились к трону, чтобы поглядеть на то, что осталось от «самого могущественного существа на планете», но Симокатта движением руки остановил их.

— Это все надо собрать, — заявил он, показывая на разбросанные по полу мелкие куски мяса и костей. И сжечь.

Они сгребли останки в кучу, но с сожжением возникла проблема – ничего похожего на дрова в каменном зале замечено не было.

— Попробую обойтись, — Кэрол повернулась к собравшимся, — всем отойти на десять шагов.

С ее руки сорвался огненный шар, и куча плоти вспыхнула, как смолистое дерево, уже через минуту оставив после себя только кучку пепла.

— А это мы развеем с самолета, — сказал Симокатта, сгребая пепел в полиэтиленовый пакет, извлеченный из рюкзака, — вы развеете. Под солнцем.

Рыжая только успела кивнуть. Высокие двери, в конце пещеры противоположном тому, в который они вошли, содрогнулись от многочисленных ударов. Ассамиты, ненадолго выбитые из колеи гибелью своего Старца, пошли на штурм.

Тяжелые створки дверей сотрясались под натиском разъяренных вампиров. Они заняли позицию по бокам, надеясь, что вломившаяся в пещеру толпа в первые мгновения понесется вперед, подставившись под огонь.

— Они обезумели, — прошептал Симокатта, вслушиваясь в приглушенный вой за дверью, — совсем обезумели… Или Ур-Шулги так крепко привязал их к себе, что разорванная связь освободила в каждом из них Зверя, или…

Он замолчал, принюхался, широко раздувая хищные ноздри благородного носа с легкой горбинкой.

— Кровью пахнет, — еще тише прошептал он, — словно над полем битвы. Как в тот день, когда турки взяли Константинополь… Древней кровью и новой. И это… Нет, это не человеческая кровь. У витэ сородичей такой сладкий запах. Пряный, нежный, манящий…

— Заткнись, — резко выдохнула Рыжая, и Алексус вдруг замолчал, словно сбросив с себя неведомые чары.

— Она их зовет, — уже спокойно произнес он, — словно стадо разъяренных жаждой буйволов бросятся они к кровавому водопою. Горе тому, кто станет на их пути.

— Это не помешает стрелять вслед, — кивнула Кэрол.

Под яростным натиском двери не отворились – вломились внутрь, и в пещеру хлынула толпа. Большая часть – мужчины, в черных трико, с кинжалами в руке, но среди них и женщины. Почти все – молоды и сильны, но между ними и немощные на вид старцы, не уступающие в скорости и силе. Кое-кто в богато расшитых халатах и чалмах. Некоторые в деловых костюмах или полувоенной одежде. Но кровавое безумие захлестнуло всех, и они ринулись к трону, облепив его со всех сторон, пытаясь сдвинуть с места. Объединить свои усилия они не догадались – наоборот, то один, то другой вцеплялся в глотку соседу, тут и там мелькали ножи.

— В головы, — напомнила Кэрол. И уже на грани крика, перекрывая какофонию у трона, — огонь!

Первый же залп изрядно проредил толпу безумцев. Часть Ассамитов бросилась навстречу выстрелам, размахивая на ходу ножами с черной кромкой по лезвию. В сторону стреляющих полетели струи ядовитого тумана, пара огненных шаров, ледяная стрела… Другие ассасины все еще сражались между собой, кто-то, не замечая ран, нанесенных соклановцами, продолжал упорно царапать гладкую поверхность трона, пытаясь отыскать невидимый рычаг или кнопку. Несколько вампиров бросились на тех, кто бежал в сторону Кэрол.

Рыжая наблюдала за этим со смертельным спокойствием, методично укладывая пули в головы врагов. Рядом с ней, ругаясь себе под нос, палил Салливан. Симокатта ринулся в самую гущу драки, в мгновение ока растекшись под ногами Ассамитов кровавой лужей. Резко пахнуло кислотой, оказавшиеся на пути Цимисха вампиры падали в едкую жижу, их кожа дымилась и плавилась, покрываясь лопающимися пузырями.

— Огонь!

Через несколько минут все было окончено. Симокатта вернулся в обычную форму, выдернул из-за пояса гладиус, отрубил несколько оставшихся целыми голов. Рыжая забросила винтовку за спину, разглядывая нагромождение трупов – не меньше трех десятков.

Они потеряли пятерых. Двое сгорели быстрее, чем успели регенерировать в магическом огне. Еще троих заморозило ледовое заклятие, и ставшие хрупкими тела рассыпались в мелкие осколки. Еще несколько человек были ранены очень тяжело, но уже восстанавливались.

— И где кнопка, которую они искали? – задумчиво спросила Кэрол, осматривая трон, пока остальные стаскивали тела поверженных врагов к стене, чтобы сжечь, уже наверняка лишив их возможности возродиться.

Симокатта не исключал, что среди обитателей Аламута могли оказаться достаточно древние и сильные вампиры, чтобы со временем отрастить себе новую голову. Полностью возродить свое тело из пепла мог, возможно, только сам Ур-Шулги. Это было маловероятно, но Алексус уже принял меры и на такой случай.

— Ты меня спрашиваешь? – удивленно отозвался Алексус. – Я думал, это ты у нас прозреваешь тайное и скрытое.

— Вот это? – переспросила Кэрол, указывая на совершенно гладкую поверхность подлокотника.

— Наверное, — кивнул Симокатта, — тебе виднее.

Тела Ассамитов они сожгли, раскидав пепел по залу. Тела погибших товарищей – отдельно, собрав прах в одну из больших каменных ваз, стоявших возле дальней стены.

— У них будет шикарный курган, — заметила Рыжая.

Симокатта согласно кивнул. Его взгляд то и дело возвращался к указанному Кэрол месту на подлокотнике.

Через десять минут в проеме выломанной двери показалась группа лейтенанта Чизвик. В дальней части пещеры находились общие спальни и личные апартаменты, теперь опустевшие. Никто из бывших хозяев не остался в стороне от битвы. Ничего такого, что могло бы их заинтересовать.

— Вниз, — решила Рыжая, нажимая пожираемую взглядом Цимисха кнопку, — еще не конец.

Трон беззвучно отъехал в сторону, открывая широкий проем с ведущими в темноту ступенями. Внизу оказался широкий коридор, освещенный масляными плошками, по обе стороны которого за решетчатыми дверями виднелись заполненные сосудами ниши. На каждом из них висела костяная табличка с надписью.

— Талак, Исмаил, Джамал… — читал на ходу Симокатта, — Джамал? Ого! Чуть не полтысячелетия он был Горным Старцем. Победил в поединке «старшего брата», Ша'хири. Оба были потомками Хакима. Похоже, Ур-Шулги избавился от него сразу после возвращения.

— Был ли Хаким? – пожала плечами Рыжая, вглядываясь в темноту коридора. – Беккет считает, что «третье поколение» — это миф. Как и Каин.

— Что-то было, — ответил Цимисх, — но что? Я думаю, если бы у Старца была такая возможность, он понизил бы свое поколение, поглотив витэ своих соперников. Похоже, четвертое – предел для Сородичей. Но что было прежде?

— Потом, — резко оборвала его Рыжая, — там кто-то есть.

— Где?

— За поворотом, — она прислушалась, — не дышит. Но движется. Еще один вампир?

За поворотом коридор почти не отличался от предыдущего. Только двери были не решетчатые, а деревянные, окованные тяжелым железом, с крохотными зарешеченными окошечками.

— Камеры, — остановившись, сказала Кэрол, — и в одной кто-то есть. Вампир. Но что его там держит? Магия?

— Возможно, — нахмурился Симокатта, — или собственное желание. Проверим?

Рыжая кивнула. Выбора у них все равно не оставалось, оставлять за спиной неизвестное существо, пусть и заточенное в темницу, было глупо.

Висячий замок – единственный в коридоре – Рыжая сшибла кулаком, приклад было жалко. Из темноты сверкнул яркими белыми искрами алмаз, и обитатель темницы шагнул к ним, поднимая правую руку ладонью вверх в знак мирных намерений. Левой у него не было, рукав длинной белой робы был приколот за спиной. Бритую голову прикрывала темная бархатная скуфья.

— Мир тебе, воительница.

— Странное сочетание, — усмехнулась Рыжая.

— Особенно в устах Амра Аламута, — добавил Симокатта, узнавший узника по описанию, — Кэрол, позволь представить тебе Главу Чародеев Горы, Аль-Ашрада, Дитя Ур-Шулги, наследника магии Ашшура.

— Поняла, — кивнула Кэрол, с интересом приглядываясь к стоящему перед ней вампиру.

Аль-Ашрад был стар, очень стар. И должно быть, силен в магии еще при жизни, если Ур-Шулги решил обратить его в таком возрасте. Бледная кожа цвета слоновой кости, изборожденная глубокими морщинами и по-юношески ясный небесно-голубой глаз. Вместо левого в глазнице поблескивал крупный бриллиант.

— Политические разногласия? – осведомилась Рыжая. – Что не поделили?

— Ты мудра не по годам, воительница, — кивнул Аль-Ашрад, — в новом мире мудрость приходит с опытом, а опыт может придти очень рано. Старец заключил меня здесь Словом и Кровью за то, что я осмелился трактовать Путь Хакима иначе, чем он. В Законах сказано, что мы должны учить смертных и оберегать их от Проклятой Крови, а не превращать в Скот на потеху демонам. Мы судьи, но не палачи.

— Судьями вас тоже не выбирали,— заметила Кэрол, — так что…

— Это Закон, а не мое личное мнение, — возразил Аль-Ашрад, — я никого не сужу. Но пытаюсь защитить.

Он к чему-то прислушался и, неожиданно отстранив Симокатту, шагнул за дверь, где в его лоб тут же уперлось дуло винтовки.

— Судя по тому, что я могу перешагнуть порог, — заметил он, не обращая внимания на угрозу, — мой Сир мертв?

— Окончательно, — сообщил Алексус, — воскрешению не подлежит.

— Значит, за мной долг, — чародей поклонился Кэрол, — за мою свободу и за тех Детей, кого теперь не настигнет гнев Старца.

— Насчет свободы не торопись, — нахмурилась Рыжая, — и за что Старец гневался на Детей?

— Я убедил многих покинуть Аламут и отказаться от Пути Крови, — со спокойным достоинством ответил бывший Амр Аламута, — время междоусобиц окончилось. Мы должны придти к соглашению с другими Кланами. С теми, кто перестал делить мир на Избранных Каином и Скот.

— Путь Крови?

— Я последний, кто видел Хакима своими глазами, — Аль-Ашрад сверкнул бриллиантом в левой глазнице, — обоими. И рук у меня было две. Божественный Хаким забрал у меня их, это было мое наказание за убийство его детей. А в награду за великую победу я получил Кровь Ур-Шулги. Хаким был Прародителем. Но человеком? Думаю, что никогда. Я не знаю, откуда Они пришли, кем были. Возможно, они действительно были богами, а Хаин, которого они называли Единым, верховным божеством. А может, демонами, из тех, кого призвал в мир пробудившийся Старец. Но они создали Патриархов, чтобы питаться их кровью. А Патриархи могли питаться только кровью своих Детей, а те – кровью своего Потомства.

И так поколения могли бы множиться до бесконечности, но Патриархи восстали, опасаясь, что Дети решат занять их место и пожрут их. И Прародители дали им возможность жить кровью смертных. Так же, как сейчас молодые Дети Хаина могут прожить на крови зверей, Древние могли существовать на человеческой крови. Но она не давала им возможности проявить себя в полную силу. И так, каждый из них, на словах утверждая, что Кровь Детей больше не послужит в пищу, продолжал втайне создавать Потомство. Пока все это не вышло из-под контроля. Прародители к тому времени исчезли, и те, кого называли Четвертыми, начали Джихад, соперничая за власть над миром.

Дети Хакима, под властью Ур-Шулги, пошли по Пути Крови. Каждый из них стремился понизить свое поколение, приблизившись к Хаину. Другие Кланы они назвали Проклятыми, и забирали их кровь в оплату за убийство, или просто осушали их членов, присваивая их силу.

Но кровь себе подобных убивает в нас то, что осталось от человека. И не божественный Хаин, а Зверь поджидает в конце этого Пути любого, кто на него встал. Мы не можем снова стать людьми. Но мы можем ими быть. Это – единственный достойный Путь. И чем скорее и Дети Хакима и остальные Кланы осознают это, тем лучше будет мир.

— Беккету было бы интересно об этом узнать, — Рыжая задумчиво поглядела на чародея, — если, конечно, ты говоришь правду. Отпустить тебя опасно для нас, оставить здесь – для тебя. Есть предложения?

— Твой путь ведет в Джаханнам, — сурово произнес Аль-Ашрад, — и те, кого призвал Ур-Шулги, ожидают там дня, когда смогут войти в мир несметной силой. Они собирают войско, такое, что и в самом дурном сне или страшном пророчестве не пригрезится. Ты можешь закрыть Портал?

— Нет, — честно призналась Кэрол, — но можем сделать так, что дальше Портала ни один демон сунуться не сможет. А потом… порталов больше не будет. Никуда и никогда.

— Тогда зачем тебе вниз? – в голосе чародей сквозило неприкрытое удивление.

— Убедиться, что он там. Узнать точные координаты. Удостовериться, что ни одна тварь не выскользнет оттуда раньше, чем мы его завалим.

— Тогда тебе может понадобиться помощь, — голубой глаз сверкнул ярче алмаза, — и я предлагаю тебе ее как доказательство искренности моих намерений.

— Идет, — согласилась Рыжая, — ты можешь идти с нами, чародей.

Коридор оборвался неожиданно, высоким уступом скалы, в обширную пещеру со сводчатым потолком. Рыжая слышала от Маши о Портале в Сибири, но здесь не было ни сияющих Врат, ни пентаграмм – только огненное озеро, почти круглой формы, с рваными берегами застывшей лавы. Тусклый красный свет заполнял пещеру, высвечивая даже отдаленные уголки. Здесь было пусто и уныло, ни костей от сожранных жертв, ни зловещих алтарей. Только расплавленные породы в круглой каменной чаше медленно исходили крупными пузырями.

— Похоже, союзники не слишком торопились на помощь Старцу, — заметила Рыжая.

— Они свое получили, — кивнул Симокатта, — а держать слово – за этим к дьяволам, как утверждает твоя темнокожая приятельница.

— Тогда выходим на связь – и назад, — Рыжая включила передатчик.

— База, я Акка Кнебекайзе. Высылайте груз, цель — текущая позиция. Вылет через десять минут.

Озеро за спиной забурлило, и на берег плеснула высокая волна, обдав едким сернистым запахом и тяжелым жаром. Лава схлынула, растекаясь по каменному полу и застывая причудливыми потеками. Громадные крылья цвета кипящего пламени на миг заслонили озеро, и в пещере потемнело.

Покрытая багряной чешуей туша демона поднялась во весь двенадцатифутовый рост, пасть распахнулась, демонстрируя кривые клыки, когтистые лапы выхватили их воздуха оружие – девятихвостый бич, по которому перебегали огненные искры, и пламенеющий меч в форме молнии. Острые рога почти задевали потолок пещеры, а мощные раздвоенные копыта гулко топали по полу. Шайтан, Повелитель Джаханнама шагнул к ним.

Рыжая слетела вниз, в прыжке срывая со спины фламберг. Симокатта последовал за ней, но на каменный пол справа от демона приземлился уже Зуло. Солдаты, стоявшие футах в двадцати от входа, бросились вперед, но приказ Кэрол остановил их.

— Демон!

Одного слова хватило, чтобы отряд перегруппировался по заранее условленному плану. Группа Салливана, вооруженная М109, спешно перезаряжала винтовки «особыми» патронами, выданными им генералом Мартином.

Патронов, на которые в лаборатории экспериментальных боеприпасов успели наложить заклятие, у них было совсем немного. Техника копирования или массовое воздействие работали плохо, и маги постарались на совесть, проведя довольно сложный ритуал над каждым патроном в отдельности.

Остальные отступили вглубь коридора – держать последнюю линию обороны, до того момента, как тяжелые бомбардировщики, уже поднявшиеся с Инжирлика, сбросят свой груз на Аламут, завалив все подземелья сотнями тонн камня.

Аль-Ашрад тенью скользнул в пещеру за спинами бойцов. Чародей прижался к дальней стене, нащупывая в одном из многочисленных карманов своей рясы ингредиенты для заклятия.

Шайтан довольно взревел, и взмахнул бичом, метя по ногам Рыжей. Кэрол отскочила, еще не на полной скорости, примериваясь к грозному противнику, оценивая его возможности. Бич хлестнул по каменному полу, и в трещину, протянувшуюся до самого озерца, потекла тонкая струйка лавы.

— Призвавший тебя мертв! – Зуло бросился под ноги демону, полоснул когтями по колену, оставив лишь неглубокую царапину на чешуе, вынырнул за спиной, лязгнул клыками, отвлекая шайтана от Рыжей. — В твоих услугах больше не нуждаются!

Шайтан на мгновение замер, и утробный смех сотряс огромное тело.

— Что мне этот самонадеянный глупец, открывший портал? Он уже в нашей власти, и его муки послужат пищей для гнева и ярости великой армии Иблиса, Владыки Джаханнама. Если хочешь в этом убедиться, червяк, я распоряжусь, чтобы котел, в котором ты будешь вариться, оказался рядом с ним. Я, посланник Иблиса, великий Баалубей, провозглашаю власть Джаханнама над этим миром!

Эта выспренняя речь произвела огромный эффект. Салливан и его группа, рассредоточившись по пещере, открыли огонь, метя в голову монстра. Двойную броню – чешуйчатую шкуру и толстую кость – они не пробили, но причинили достаточную боль, чтобы разъяренный демон развернулся к ним, а его меч-молния пролетел в добром футе от головы отскочившего от удара Зуло.

Следующий залп пришелся по конечностям. Пули рвали шкуру, но огромному шайтану особого вреда причинить не могли. Зато отвлекали его от тех, кто мог это сделать.

Зуло, вновь бесстрашно бросившийся на демона, возвышавшегося даже над его впечатляющей фигурой на голову и плечи, вцепился зубами в локоть левой руки шайтана, и страшный пылающий бич просвистел мимо уже набирающей полную скорость Рыжей. Баалубей вспыхнул, как костер на ветру, и Цимисх отлетел в сторону с обожженной пастью.

Аль-Ашрад замер у стены, шепча заклятие. Шайтан двинулся к нему, но Рыжая уже встала между ними, подняв фламберг.

— Ты думаешь остановить меня этим ножичком? – вновь расхохотался демон. – Оружие, выкованное в этом забывшем истинную магию мире, не может причинить мне вреда. Только величайшие кузнецы древности могли бы…

Что именно могли бы, шайтан договорить не успел.

Аль-Ашрад вскинул руку, и его глубокий голос раскатился по пещере громовым эхом.

— Кэрах!

Холодный вихрь, сорвавшийся с ладони чародея, окутал Баалубея, потушив пламя Джаханнама, сковав могучее тело ледяной коркой. Лед немедленно начал плавиться от жара демона, но в этот момент Зуло, подскочивший сзади, ударил плечом под колено шайтану. Рыжая развернувшейся пружиной взвилась вверх, вонзив клинок в горящий яростью правый глаз демона. Баалубей завыл, лед, в мгновение ока расплавленный страшным жаром заклубился горячим паром. Рыжая отскочила, и потоки лавы, в которые превратилось тело шайтана, медленно заструились к озеру.

— Величайший кузнец древности? – Рыжая с усмешкой оглядела даже не разогревшийся клинок. – Надо будет передать Фьялару.

Она показала свой меч гному еще в Алькатрасе, и Фьялар, впечатленный прекрасной работой местных оружейников, выкроил полдня из своего забитого под завязку графика, гравируя на клинке тайные гномьи руны и доводя его до совершенства древними кузнечными заклятиями Горы.

К Рыжей подлетел Симокатта, уже в обычном облике. На лице Цимисха алели ожоги, губы, сожженные до обугленного мяса, шевельнулись.

— Молчи уже, — Кэрол похлопала его по плечу, — спасибо, Алексус.

Салливан тоже прихрамывал, огненный бич задел его по колену. Бледный до прозрачности Аль-Ашрад с трудом держался на ногах, в заклинание он вложил все свои силы. Симокатта молча протянул ему выуженный из рюкзака пластиковый пакетик.

— И как вы едите эту гадость? – пробормотал чародей. Но пакетик осушил целиком, и бледные узкие губы слегка порозовели.

Алексус, тоже подкрепляющий свои силы консервами, только пожал плечами.

— Уходим! – приказала Рыжая, — двадцать минут.

153. Центральный Тавр. Турция. Войцех

Войцех уже больше часа вглядывался в темноту. Операция затянулась, и спокойное ожидание с каждой минутой становилось все более тревожным. Наконец, со стороны Гнезда по ущелью пронесся темный ветер, и Шемет, облегченно вздохнув, включил сигнальные огни и выскочил из кабины.

Рыжая затормозила у самолета ровно в тот миг, как дверь опустилась, и Войцех, ни о чем не спрашивая, заглянул через ее плечо. На пересчет личного состава времени не было, но почти все вернулись, и это означало успех операции. К отряду неожиданно присоединился старик в испачканных копотью белых одеждах, и Малкавиан вздрогнул, почувствовав его неимоверную силу и седую древность.

— Груз уже на подлете, — сообщила Рыжая, улыбнувшись, — а где Дуглас?

Войцех кивком указал ей на свежую воронку футах в двадцати от самолета.

— У нас были гости.

— Ясно.

Вопросов Рыжая задавать не стала, и Войцех был ей за это безмерно благодарен. Взлетать предстояло одному, по неровному грунту ущелья рядом с петляющим горным потоком. Впереди было около мили относительно прямого пути, не так уж плохо, но, учитывая камни и трещины в почве, очень непросто.

Солдаты грузились в Глобмастер с задней рампы неторопливо, спокойно. Усталые лица красноречиво говорили о том, что это люди, пусть невероятно сильные и выносливые. Но не роботы, не железные машины. Они выложились на полную катушку за эту ночь, и сейчас на суровых лицах только начинали мелькать первые намеки на улыбку, осознание того, что самоубийственная миссия подходит к концу, и до полного успеха остались считанные минуты.

Рыжая поглядела на часы, подняла голову к небу.

— Ты их слышишь? – спросил Войцех, напрягая слух.

— Уже вижу, — кивнула Кэрол, — там над горой.

Войцеху понадобилось усилить зрение и слух магией крови, чтобы расслышать легчайший гул турбин и разглядеть в ночном небе четыре черных треугольника, несущихся, закрывая звезды.

— Сейчас полюбуемся фейерверком и полетим, — сказал он, чувствуя, как сердце начинает биться сильнее. Дуглас отдал жизнь за то, чтобы этот момент настал, и Войцех намеревался насладиться им за двоих.

В-2 один за другим сбросили груз – по две GBU-57, корректируемые противобункерные авиационные бомбы. Тридцать тысяч фунтов общего веса и пять тысяч — боевой части, способные проникнуть в толщу земли на двести футов или пробить пятьдесят футов армированного бетона. Бомбардировщики развернулись над горой и скрылись в ночном небе раньше, чем первая вспышка осветила горы далеко вокруг. Огромные облака черной пыли и каменной крошки заклубились над Аламутом, скрывая крепость из виду. Гром сотряс ущелье, с гор покатились каменные ручьи. Второй, третий… Восемь взрывов один за другим прогремели, отдаваясь от бесчисленных утесов и скал многократным эхом. Но, даже после того, как оно стихло, а пыль потихоньку начала оседать, тихий рокот не смолк.

Вершина горы провалилась, когда перекрытия и переходы рухнули изнутри. От белой крепости, лепившейся к черной горе, осталась груда усыпанных пылью камней. Аламут окончательно стал легендой.

— Это должно было закончиться так, — опустив голову, произнес Аль-Ашрад, — мы заслужили эту кару. Но мы примем ее и будем жить дальше. Сделав выводы и усвоив уроки.

— Хорошие слова, — согласился Войцех.

Солдаты, снова высыпавшие наружу при первом взрыве, вернулись в самолет, и Войцех поднялся по трапу, пропустив перед собой Рыжую, Симокатту и Аль-Ашрада. Последний раз обернулся в сторону обрушившейся горы…

— Твою мать! – заорал он, врываясь в самолет и бросаясь к лесенке, ведущей в кабину. – Всем пристегнуть ремни. Взлетаем!

Рыжая, сообразившая, что на расспросы нет времени, вскочила в кабину с другой стороны и уселась в пустующее кресло Дугласа. Войцех искоса взглянул на нее, лихорадочно щелкая кнопками и тумблерами, но возражать не стал.

Там, впереди, где ущелье слева упиралась в гору, на которой пару минут назад высилось Орлиное гнездо, тонкой алой трещиной разверзалась земля. Гул становился все громче, теперь его было слышно даже в кабине. Самолет задрожал, едва заметно, потом его словно качнуло, когда под ним, глубоко под землей, прокатилась первая волна.

— Kurwa mać, — прошипел Войцех, разгоняя кровь по телу, ускоряясь до предела, подстегивая реакцию до максимально возможного уровня. Кнопки загорались одна за другой под едва заметными глазу стремительными движениями рук.

Загудели турбины, Глобмастер снова задрожал, но уже готовясь к взлету. Трещина в горе стала шире, и яркий поток лавы устремился в ущелье, все быстрее стекая по крутому склону. Земля снова вздрогнула, но Шемет уже потянул на себя ручку, и самолет, наконец, медленно покатился вперед. Навстречу потоку лавы.

Гудение сменилось протяжным воем, Шемет выжимал из турбин максимально допустимую для взлета скорость. В дальнем конце ущелья земля раскололась, и глубокая трещина зигзагами поползла к ним, заполняясь горячей лавой. Из намеченной для взлета мили оставалось едва две трети, а Глобмастер все еще трясло по каменистой земле, с каждой секундой все сильнее.

Они встретились на середине ущелья – едва оторвавшийся от земли самолет и обжигающий поток лавы. Войцех двинул ручки, набирая высоту. Чуть перевел дыхание, фюзеляж, кажется, не пострадал. Полуразрушенная гора стремительно приближалась, и уже на подлете вдруг накренилась вправо, преграждая путь взлетающей машине.

Шемет резко рванул ручку, и Глобмастер свечой взмыл в небо, под почти прямым углом, проскочив всего в нескольких футах от падающей в ущелье скалы. Войцех отпустил Ускорение и медленно выровнял самолет.

— Курс на базу, полковник, — устало произнес он, — мы сделали это.

Кэрол обернулась к нему и молча сжала его плечо.

До рассвета оставалось еще два часа, когда Войцех отправился в отведенную ему комнату, намереваясь вымыться и завалиться спать. В голове было пусто – ни мыслей, ни эмоций. Уже возле двери его встретил один из пилотов Боинга, сбросившего бомбы на Аламут.

— У нас день донора, — улыбнулся он, протягивая Шемету крепкую руку, — для боевых товарищей.

Войцех спорить не стал, хотя к консервированной крови уже привык, а подвигов, требующих живой, в ближайшее время совершать не собирался. Он принял Дар, поблагодарил пилота, поздравив с блестяще проведенной операцией, и влез в душ, смывая с себя прошедшую ночь.

Сон, недвижный и мертвый, как в те времена, когда солнце грозило ему окончательной смертью, сковал его, милостиво даруя отдых без тревожных сновидений, и не отпустил до самого заката.

В холле он встретил Рыжую в черных джинсах и зеленой майке, с небрежно распущенными по плечам волосами. За дальним столиком сидели Симокатта и Аль-Ашрад, о чем-то увлеченно беседуя. Завидев Шемета, они поднялись и пересели на диван к Кэрол, предоставив Войцеху кресло.

— Отвезешь нас в Нью-Йорк? – спросила Рыжая. – Оттуда уже сами разлетимся по домам. Мы в отпуске. До особого уведомления.

— А мы разве не на Неллис летим? – удивился Войцех. – Я думал…

— Почти все уже улетели, — улыбнулась Кэрол, — в Неллис нам делать нечего, не строем же ходить. Я все равно не умею.

— Ясно, — Войцех повертел в руках идеально чистую стеклянную пепельницу и поставил ее на столик между ними, — тогда, полковник, закажи мне дозаправку. Мы летим без посадки.

— Геройствовать не надоело? – нахмурилась Рыжая. – Куда торопишься? Подождет Мелисента лишний час.

— Не в этом дело, — покачал головой Войцех, — я один лечу. Если мне кто-то попытается навязать второго пилота, я его просто убью. А потом, конечно, буду рефлексировать и фигней страдать. Это мое хобби, как сказал Дуглас.

— Вот оно, в чем дело, — протянула Рыжая, — Дуглас. Ты что в первый раз друзей на задании теряешь? Соберись, Шемет, живи дальше. Ты сделал то, что должен был сделать.

— Разве? – горько усмехнулся Войцех, — Кэрол, дело не в том, что Дуглас погиб, а я жив. И даже не в том, что он заслонил меня собой. Когда мы взлетали, я понял, насколько он был прав. Если бы в кабине был он…

— Тогда в чем дело?

— Дуглас погиб, потому что я заигрался, — опустив голову, почти прошептал Войцех, — в человека. Он вышел один против трех вампиров и победил. Пусть ценой своей жизни. А я… Я сидел в кабине и стрелял. Из револьвера. Да я даже сам застрелиться из него не могу! Максимум часа два без памяти проваляюсь и буду, как новенький. Я мог выжечь им мозги, я мог туманом просочиться им за спины и ударить, я мог… А я словно забыл обо всем этом. Вампир, играющий в человека. Это смешно только в ролевой игре.

Он опустил голову на руки, и плечи его вздрогнули.

— Пустое, — произнес он спустя мгновение, тряхнув головой, — надо собраться. Там, в Нью-Йорке, Мел. И у нее будут счастливые глаза, когда я вернусь. И она имеет на это право. А я даже не знаю, смогу ли в них взглянуть.

— Но может быть ты… — с сомнением в голосе начала Кэрол, — ты можешь ходить под солнцем, твоя жена ждет ребенка. Может, ты действительно возвращаешься?

— И я не могу питаться ничем, кроме крови, и мои умения и силы никуда не делись. Некоторые даже возросли. Нет, Кэрол. Я – вампир. И мне нельзя об этом забывать.

— Ты все равно мог погибнуть, — неожиданно подал голос чародей, и Войцех вздрогнул. Он почти забыл, что они с Кэрол тут не одни. Первым порывом было оборвать старца, заявить, чтобы не лез не в свое дело. Но Войцех сдержал себя. В единственном глазу Амра Аламута светилась мудрость веков. Если кто и мог дать ему совет… а он отчаянно нуждался в совете.

— Да, — тихо ответил Шемет, — мог. Но я даже не попытался.

— Это твоя боль говорит в тебе, Дитя, — тихо сказал Аль-Ашрад, — она пройдет. Ты не пытался, потому что выполнял свой долг. Остаться в живых, уберечь самолет, увезти тех, кто на тебя рассчитывал. Ты сделал то, что должен был. И все, что мог.

— Не знаю… — неуверенно ответил Войцех.

— Спроси себя, кто ты, Дитя. Разве ты чудовище, живущее чтобы убивать? Вампир – это его Зверь. Где твой, Дитя Малкава?

— Спит, — улыбнулся Войцех, — или ушел. Мы давно не встречались.

— Я знаком с тобой всего полдня, — продолжил старик, — и уже знаю о тебе так много. Ты – пилот. И воин. И, говорят, музыкант. И… Мел – это твоя жена? Значит, ты еще и муж.

— Не самый плохой, — усмехнувшись, вставила Кэрол.

— Я уже говорил твоей подруге, что мы не можем снова стать людьми. Хотя ты, признаться, вернул себе больше, чем кто-либо, кого я знавал в своей долгой жизни. Но мы можем ими быть. И ты – человек, Войцех Шемет. Чем бы ты ни питался. Ты человек больше, чем многие из тех, кто никогда не боялся солнца. Помни об этом, Дитя Малкава.

— Спасибо, — тихо ответил Войцех, — я не забуду.

154. Сохо. Манхэттен. Нью-Йорк. Фьялар/ Подгорные Чертоги. Национальный парк Йотунхеймен. Норвегия. Делия

Вернувшись из Ирландии, Фьялар с головой ушел в дела. Как ни странно, теперь, обсуждая с Картером дела Ночного Сообщества или с Фионнбаром методы воплощения мечты в реальность, он чувствовал себя намного свободнее, словно гора с плеч свалилась. Не было больше необходимости оглядываться через плечо, говорить обиняками, переводить тему. Сам не замечая, гном оказался в центре самого грандиозного проекта за всю историю Земли. И не то, чтобы его роль была так уж велика, главные идеи подавали другие, технические и организационные подробности зачастую находились за пределами его компетенции и понимания. От попыток Маши объяснить ему Теорию Струн начинало ломить виски, а революционные планы Криса сильно отдавали утопией.

Но именно Фьялар сумел объединить вокруг себя их всех, таких разных, с противоречивыми интересами и взглядами, дать им возможность договориться друг с другом, найти взаимопонимание и компромисс.

Возможно, думалось ему, это потому, что он, хотя и назвал себя частью этого мира, смотрит на него немного со стороны, а потому видит его целиком. Гару больше всего беспокоились о здоровье Гайи, Технократов заботил научный прогресс, Китейнов – засилье Банальности в человеческих мечтах. Брюс, при всей широте взглядов, был пламенным патриотом родной страны, Крис – борцом с любым произволом власти, Картер – сторонником сугубо законных и легитимных методов любых политических перемен.

И, хотя порой они все спорили до хрипоты, до крика, до хлопнувшей за кем-то двери, Фьялару удавалось раз за разом приводить их к простым и очевидным, устраивающим всех решениям. Сначала проект, пока еще в общих чертах, принял Комитет Национального Спасения Соединенных Штатов, за ним сразу же присоединился Временный Совет России. Европа, помедлив для приличия, согласилась со сверхдержавами.

В родную Африку уехали Рыжая и Тео, в Китай – мистер Чэнь, от Технократов. Саня перебрался в Нью-Йорк, согласившись с тем, что Маша не должна прекращать учебу, и Башни, разраставшиеся с каждым днем, трудились не покладая рук.

И вся эта кипучая деятельность, к полному удовлетворению Фьялара, широко освещалась в СМИ, вспомнивших, наконец, об истинном значении последней буквы в своей аббревиатуре. Дебаты были открытыми, новые технические и магические разработки, даже если ожидали политических перемен для своего внедрения, представлялись публике, международная и внутренняя политика почти вышла из-за кулис.

На улицах все чаще встречались улыбки, на лицах людей читались надежда и вера в успех. Зароненное в Алькатрасе зернышко принялось и заколосилось, и Фьялар не сомневался в том, что вскоре оно принесет невиданный урожай.

Все эти важные дела, разумеется, не означали, что Фьялар с головой окунулся в политику и собирался заняться ей всерьез. Репетиции, подстроенные под график резервистской службы ударника, продолжались, Ульфберт приступили к записи нового диска, несмотря на то, что Диззи перевез свои вещи в Вулфстон и в студию приезжал только на работу. Ну, и конечно, на вечеринки, регулярно продолжающиеся то у Фьялара, то у Шеметов, уже на их новой квартире. Разумеется, вместе с Бранкой.

По вечерам Фьялар редко оказывался один, и посиделки обычно длились до утра. Но днем, когда Сородичи еще спали, а остальные разбегались кто на работу, кто на учебу, гном оставался наедине со своими мыслями. И, как он ни убеждал себя, что Делия в очередной раз права, и все образуется, мысли эти зачастую оказывались довольно мрачными.

Первым следствием событий в Сидх Меадха оказалось увольнение домработницы. Мисс Брукс, неодобрительно поджав губы, поинтересовалась, скоро ли вернется миссис Бруниссон, и, получив ответ «Не имею понятия», довольно громко выразила удовлетворение своей прозорливостью, заявив, что ничуть не сомневалась в таком исходе. За что и была немедленно выставлена за дверь без выходного пособия.

Правда, после того, как Делия засветилась в новостях рядом с великолепным Брюсом МакГи, тут же ставшим кумиром потенциальных избирательниц, в блестящей операции по наведению порядка в Белом Доме, мисс Брукс пришла к Фьялару с извинениями. Выходное пособие она получила, работу – нет. Фьялар решил, что с него довольно посторонних, смеющих высказывать свое мнение о его личной жизни.

Фьялар позвонил в Неллис Оскару Мартину, попросил связать его с Отделом Бытовой Технологии и обзавелся поистине магическими приспособлениями для поддержания чистоты в доме. Но, к сожалению, ничего, умеющего распознавать раскиданные по дому предметы и вещи, в каталоге не обнаружилось. И, наткнувшись в очередной раз на невесомые розовые кружева в кармане собственного банного халата, гном вздохнул и принялся за наведение порядка. В доме и в мыслях.

Личную территорию Делии Фьялар уважал безоговорочно. Поэтому собранные по дому предметы одежды просто затолкал в ее половину шкафа, не пытаясь навести порядок на полках. Всякие мелочи, не глядя, сунул в ящик письменного стола, ноутбук убрал на книжную полку. Туда же – до сих пор лежавший на тумбочке с ее стороны кровати философский словарь. Под словарем неожиданно обнаружился ключ, с привязанным к нему кусочком картона, на котором рукой Делии было написано «Подвал».

В подвале, кроме пары гостевых спален для Сородичей, люка в подземные ходы Носферату и довольно вместительного склада редко используемой аппаратуры, находилась еще пара пустовавших кладовок. В одной из них Фьялар и обнаружил аккуратно сложенные стопками книги в тяжелых переплетах, футляры с магическими свитками и помятую, знакомую еще по Свартальфхейму, кирасу.

Судя по осевшей на кирасе пыли, книги Делия перетащила уже давно. И Фьялар очень хорошо понимал, что это означало. Она знала о его решении. Возможно, даже раньше, чем он сам, потому что не пыталась следить за своими мыслями, опасаясь запустить гейс. И приняла его без вопросов, целиком и безоговорочно. Фьялар грустно улыбнулся. На этот раз была очередь дроу уходить, оставляя за собой привычный и родной мир. Хотя, конечно, и в этом она уже успела неплохо обжиться. На большом фолианте, переплетенном в тисненую кожу василиска, лежало вполне земное издание в бумажной обложке.

Фьялар машинально взял в руки книгу, так чужеродно смотревшуюся среди магических и философских томов, собранных Делией в Девяти Мирах. «Прометей восставший», Р.А. Уилсон. Название ничего не сказало ему, но гном заметил, что одна из страниц загнута. Это совсем не походило на Делию, с ее пиететом к книгам. И Фьялар решил проверить, не оставила ли она ему там записку или знак. Слишком уж похоже все это, от подложенного на том месте, куда он непременно рано или поздно должен был заглянуть, ключа, до загнутой страницы, походило на игру. «Иди за мной. Найди меня по следам».

И протянутая ниточка не оборвалась. Жирным красным карандашом на странице были подчеркнуты строки. «Что бы ни думал Думающий, Доказывающий это докажет».

Фьялар, заинтересованный этим, на первый взгляд не имеющим смысла, посланием, поднялся в студию и уселся на диван, раскрыв книгу на первой странице. Чтение захватило его с головой.

Это не была книга, написанная новоявленным пророком или знающим абсолютную истину проповедником. Наоборот, каждая высказанная в ней идея вызывала желание спорить. И, в первую очередь, с самим собой. Мысли, давно бродившие в голове, но казавшиеся абсурдными или нелогичными, вдруг становились очевидными и простыми. Давно и прочно усвоенные суждения требовали срочного пересмотра и доказательств.

«Думай сам, — говорила книга, — освободи свой разум от мусора, накопившегося в нем, от чужих идей, мешающих тебе жить, от азбучных истин, давно переставших быть таковыми, от здравомыслия, подсказывающего тебе, что Земля плоская».

За окнами стемнело, наступил вечер. За дверью послышался громкий голос Норвика и задорный смех Ингрид, которые сегодня пришли первыми. Гном закрыл книгу и, впервые со дня возвращения из Ирландии, улыбнулся. Он знал, что ему предстоит сделать.

***

В Горе Делия побывала лишь раз. Но даже недолгого пребывания хватило, чтобы навсегда запомнить ее величие и помпезность. Возносящиеся к теряющимся во мгле потолкам резные колонны, полированный гранит переходов, мрамор и яшма парадных залов, кованые решетки, статуи и барельефы. Столы накрывали чеканной утварью, кирки и кузнечные молоты украшала узорная вязь, наряды гномок блистали тонкой вышивкой золотом и каменьями. Великолепный памятник труду и искусству многих поколений подгорных мастеров. Гора была для гномов крепостью, домом, мастерской и шахтой.

Здесь все было иначе. Синевато-желтое пламя газовых факелов освещало почти не тронутые киркой или резцом стены. Прожилки слюды сверкали искорками на шероховатой поверхности, колонны в главном зале заменяли сталактиты и сталагмиты, застывшая в камне музыка водяных капель. В центре зала темнело зеркальное озерцо, наполнявшееся тонким ручейком, бегущем из дальней стены по извилистому руслу. В жилых помещениях почти вся мебель была вырезана из камня, кровати зачастую оказывались просто возвышениями каменного пола. Из камня резали чаши, кувшины, блюда. Металла было мало, в основном, только функциональные предметы – скобы дверей, ножи, вилки, мелкая утварь. Но все сделано с любовью и на совесть, и совершенная простота форм заменяла собой богатую орнаментировку. Цверги не жили в Горе – они были ее частью, плотью от плоти живого камня.

Покои Радсвинна немногим отличались от тех, которые предоставили ей. Разве что комната (или пещера?) побольше, чтобы можно было принимать посетителей, да кровать, застеленная серым шерстяным одеялом, пошире.

— Харис заглядывает на огонек, если у нас выдается свободный вечер, — усмехнулся Радсвинн, проследив направление взгляда Делии, — наш сын, Эйтри, станет королем после моей смерти. Но ни королев, ни королевичей у нас нет. У каждого есть дело, важное для всего народа цвергов. А семейная жизнь – дело частное. Мы – занятой народ, принцесса.

— Принцесса? – недовольно поморщилась Делия. – У дроу нет принцесс.

— Фьялар мог отречься от трона, но не от происхождения, — улыбнулся Радсвинн, — а вы теперь живете по человечьим правилам. По ним твой муж останется принцем, даже если возглавит Всемирную Антимонархическую Лигу. И ты тоже, раз уж вы официально женаты.

— Знала бы, ни за что бы не согласилась, — скривилась Делия, — только Фьялару не говори. Может, пронесет, и он не решит, что я должна соответствовать занимаемой должности. С меня и Брюса с деловыми костюмами на заседаниях хватает.

— И как Брюсу вообще пришла в голову идея прислать для переговоров свартальва? – проворчал цверг в бороду. – Мы никогда не были дружны.

— МакГи не читал фэнтези, — рассмеялась Делия, — и не в курсе, что писатели создали дроу скверную репутацию.

— Мох мне в бороду, если я понимаю разницу, — хмыкнул Радсвинн, — но это неважно. Ворчу я для порядка. Теперь, когда я отдал дань уважения традициям славных предков, должен заметить, что мне нравится выбор МакГи. Ты в этом мире одна, если не считать Фьялара. У тебя нет ни долга перед своим народом, ни предубеждений, ни предпочтений. Ты можешь быть беспристрастной.

— Постараюсь, — кивнула дроу, — но почему тебя это беспокоит?

— Потому что скоро нам всем придется выбирать стороны, — вздохнул Радсвинн, — Врата Ночи вот-вот откроются, ибо близится Последняя Битва.

— С чего ты взял? – недоуменно воззрилась на него Делия. – Я читала «Прорицание вёльвы», там сказано, что все начнется с зимы длиной в три года. Пока что ничего подобного не произошло.

— У нас нет священных книг, — покачал головой цверг, — и мы не считаем, что пророчества должны исполниться до последней буквы. В конце концов, могли ошибиться переписчики или пересказчики. А вот намерзающий на Вратах лед означает, что Йотунхейм стал ближе. И с каждым днем они все холоднее. Я не знаю, сколько времени у нас осталось. Но пора готовиться к битве. И к тому, что после Рагнарека нам придется начинать все заново. Если, конечно, кто-то выживет, кроме двоих людей, которым суждено дать начало новому человечеству. О цвергах там речи не было. Тем более, о дроу.

Делия задумалась. Слишком много противоречий было между Пророчеством и реальным положением дел. Начиная с того, что в Большой Взрыв верилось гораздо больше, чем в сотворение Мидгарда из костей великана Имира. А это означало…

— Погоди! – дроу чуть не вскочила с места от волнения. – Это не тот Рагнарек!

— Как это «не тот»? А разве он может быть «не тем»?

— Конечно. «Тот» должен произойти в Мидгарде. На равнине Вигридр. Мировой Змей…

— Да знаю я, — отмахнулся Радсвинн, — мало ли, какую равнину они решат так поименовать. Равнин довольно.

— Да, — согласилась Делия, — но мы-то не Мидгард. Понимаешь, Мидгард – мир сам по себе. Подвешенный в нигде, в замкнутом на себя пространстве. Один из Девяти, накрепко связанных с Мировым Ясенем. А наша Вселенная – нет. Она сама по себе бесконечна. И…

Делия все-таки вскочила, не в силах сдержать эмоции.

— Радсвинн! Они хотят превратить Землю в Мидгард. Привязать к Иггдрасилю. Они ведь чуть было не сделали этого нашими руками. Помнишь день, когда рухнули барьеры? Это и был сдвиг в сторону Асгарда. Совсем немного, но этого хватило, чтобы мир изменился.

— И как, по-твоему, они смогут это сделать?

— Мы сами это сделаем, — Делия чуть не рухнула в каменное кресло, — если будем «выбирать стороны». Наша вера дает силу самозваным Богам. Конечно, оба они, и Один, и Локи, надеются победить. А если… Ну, достаточно, чтобы кто-то из заявленных в Прорицании главных действующих лиц погиб раньше срока, и настоящий Рагнарек уже не состоится. А победитель получит все. Хороший план. Но нам не подходит.

— А что нам подходит? – Радсвинн склонил голову влево и сверкнул глазами из-под мохнатых бровей. – В сторонке отсидеться? Победитель получит все, но мы, хотя бы сможем выбрать, кто из них это будет.

— Не будем мы выбирать! – повторила Делия. — Мы выставим обе стороны в Асгард и закроем Врата. Насовсем.

— И как ты намерена это сделать?

— Я еще не уверена, — вздохнула дроу, — но… Думаю, у нас получится. Главное, выпереть их отсюда. Пусть ищут себе другой Мидгард. И других дураков, готовых разрушить его в Рагнареке. Много ли времени у нас есть до открытия Врат, Радсвинн?

— Не уверен. Судя по скорости нарастания льда – не меньше двух недель. А что?

— Если бы я знала, «что». Я – всего лишь частное лицо в этом деле. Могу донести свое мнение, но решения принимаю не я. Но я постараюсь, чтобы правильное решение было принято.

— Будет бой, — без тени сомнения произнес старый цверг.

— Последний и решительный, — усмехнулась дроу.

***

До заката было еще далеко, и Фьялар сидел в кресле, запивая купленным в ближайшей лавке пивом растиражированные в синтезаторе пирожки с печенкой по секретному рецепту Брианны. Одновременно пытаясь представить себя одиноким, заброшенным и никому не нужным. Получалось плохо, но упражнение, приведенное в книжке, настоятельно требовало именно такого «туннеля реальности». С представлением себя душой компании, молодцом во всех отношениях и просто хорошим парнем у него получалось несравненно лучше. Но задача заключалась в том, чтобы «переключение» на любое желаемое отношение к реальности и к себе происходило легко и без напряжения, и гном усиленно старался вогнать себя в заданные рамки.

Распахнувшаяся дверь развеяла все надежды на одинокую никчемную жизнь и жалость к себе. В студию чуть не ввалился Войцех, в форменном рабочем комбинезоне, испачканном машинным маслом и другими пятнами непонятного происхождения.

— Фьялар, в душ можно? – не здороваясь, поинтересовался он. — Мел сейчас подскочит, вещи привезет. А ты пока с таксистом расплатись, пожалуйста.

— Чего? – в недоумении воззрился Фьялар. Но тут же выскочил за дверь, отпустить такси.

Когда он вернулся в студию, Шемет, не дожидаясь разрешения на пользование душем, уже раздевался.

— Я с базы чуть не сбежал, — Войцех возился с застежками комбинезона, но дрожащие пальцы плохо слушались, — в последний момент увольнительную подписали. По состоянию здоровья. Они решили, что это обморок.

— Прорицание, — без малейших сомнений в голосе произнес Фьялар, — что на этот раз? Похоже, ты знаешь, что это, раз так мчался.

— Уже знаю, — вздохнул Шемет, стягивая через голову свитер, — по дороге выяснил. И вообще, чудо, что запомнил.

Он выпрямился, закрыл глаза и прочитал нараспев:

— «Bræðr munu berjask

ok at bönum verðask,

munu systrungar

sifjum spilla;

hart er í heimi,

hórdómr mikill,

skeggöld, skalmöld,

skildir ro klofnir,

vindöld, vargöld,

áðr veröld steypisk;

mun engi maðr

öðrum þyrma».

— Не понял, — покачал головой Фьялар, — то есть, вообще не понял. Ни единого слова.

— Это древнеисландский, — кивнул Войцех, — меня Брюс с… переводчиком связал. А то я даже в Гугле ничего найти не мог, не знал, как это записать.

Фьялар вздрогнул.

— Ну и как там… перевод?

— Хороший перевод, — усмехнулся Шемет, — благополучный. А стихи – из «Старшей Эдды».

Братья начнут

биться друг с другом,

родичи близкие

в распрях погибнут;

тягостно в мире,

великий блуд,

век мечей и секир,

треснут щиты,

век бурь и волков

до гибели мира;

щадить человек

человека не станет.

— Соображаешь, что это значит?

— Рагнарек, — с воодушевлением произнес Фьялар, — дождались, наконец.

— И кто из нас псих? – пожал плечами Войцех, направляясь в ванную.

155. Национальный парк Йотунхеймен. Норвегия/Равнина Вигридр. Мидгард. Фьялар. Делия

Две недели переговоров, международных скандалов, укрощения амбиций и поощрения компромиссов дали, наконец, результат. Над шелковым шатром Дома Фионна развевался флаг Объединенных Наций, отмечая Ставку Главнокомандующего. Палатка оберстлойтанта Ларса С. Лервика, командира батальона мотопехоты Телемарк, с реющим над ней флагом Норвегии, стояла рядом. Фьялар от палатки отказался, его Интербригада прибыла на место позже всех, вместе с Независимым Контингентом Специальных Операций, высадившись из пилотируемого Войцехом Глобмастера на ближайшей базе военно-воздушных сил Норвегии. Разместились они в пещерах, в полумиле от Врат Ночи, и Фьялар то и дело поглядывал на восток, в надежде, что свое название Врата оправдают. Большую часть бригады составляли вампиры.

Они ждали этого часа. И все же он пришел внезапно, как Рок. Предначертанная изначально Судьба, Гибель Богов, Рагнарек. В ледяном сиянии Врат, озарившем ночую тьму мертвенным синим цветом, в плотном тумане, сгустившемся вокруг и хлопьями поползшем по каменистой земле, покрывая мертвящим инеем последнюю жухлую траву между черными валунами. Дрожащие грани реальности отступили, словно испугавшись вечной Зимы, надвигающейся из Йотунхейма.

Последний закат захлебнулся кровью, когда темное облако, очертаниями напоминающее громадного Волка, наползло на умирающее за горизонтом солнце. Фьялар в нетерпении наблюдал за пробуждением соратников, рядом, сжимая побледневшими пальцами эфесы, стоял Бобби, Маша и Саня тихо переговаривались.

— Возвращайтесь с победой.

Женщина была все еще красива, несмотря на морщинки, разбегающиеся к вискам, и серебро в темной косе. Она была на тысячу лет моложе его, но сейчас казалось, что это мать, провожающая на бой сына. Норвик опустился на колено, и принял Дар. Поцеловал руку в синих прожилках крестьянского труда.

— Благодарю. Мы не подведем.

Женщина молча кивнула и присоединилась к подругам, возвращающимся в Мемурубу. Многие девушки и женщины, у которых дети уже подросли, присоединились к ополчению, но и те, кто не мог участвовать в битве, не остались в стороне, принеся Дар Детям Ночи. Ингрид подошла к Норвику и стала рядом, провожая удаляющуюся вереницу женщин задумчивым взглядом.

— Кто бы мог подумать…

— Фьялар, — усмехнулся Норвик, обнимая ее за плечи, — и Крис, наверное.

— Нам пора, — Крис поправил подсумок, набитый патронами, — обниматься потом будете.

— Не опоздаем, — заметил Войцех, — Фьялар считает, что…

Договорить он не успел. Вдали, там, где синий купол Зимы расползался, накрывая ущелье, засияла в ночи радуга. Яркие полосы прорезали темное небо, соединяя миры.

— Биврёст, — Фьялар почти улыбнулся оправдавшейся догадке, — вот теперь нам действительно пора.

Он вышел из пещеры во главе отряда, быстрым шагом спускаясь по направлению к Равнине.

Равнина, освещенная голубым светом Врат, стремительно расширялась, захватывая и окрестные горы, и занесенные снегом бесконечные просторы Йотунхейма. Место между мирами, ничья территория. Пока Рагнарек не превратит ее окончательно в Мидгард, не утянет облюбованный противоборствующими сторонами мир к Иггдрасилю, где звезды поплывут по куполу, сотворенному в незапамятные времена из черепа Имира, а Мировой Змей обнимет плоскую землю, колебля новые моря. Вигридр, Равнина Последней Битвы.

Последней?

Фьялар чуть не расхохотался, подумав об этом. Зная неуживчивый характер Локи и амбициозные замашки Одина, не трудно было догадаться, что этот Рагнарек, возможно, не первый. И уж точно не последний. Гибнут Силы только по одной причине – в них перестают верить обитатели Серединного Мира. Чтобы подпитать эту веру, иногда стоит развязать эпическую битву. И даже «погибнуть» в ней. Что стоит Силам взять новые имена? Так Олимпийцы заняли место Титанов, Народ Холмов пришел на смену Сыновьям Даны и Фоморам.

Последняя Битва? Рагнарек или Армагеддон – сути не меняет. Конец времен, после которого миру полагается застыть в неизменности, подчиниться воле победителя навек. Выбери сторону и сразись – что может быть проще? Фьялар уже выбрал. Мир без Асов и Ванов, без Одина и Локи, без Вальхаллы и Хель. Без богов и Бога, без дьяволов, демонов, Темных Властелинов и прочих кукловодов, развлекающихся дерганьем за ниточки.

Они позаботятся о том, чтобы эта Битва стала действительно последней, а жиреющие на восторженной вере Силы убрались туда, где им самое место – в сказки, мифы и легенды. Филологам и историкам тоже нужна работа.

На севере темным зеркалом застыл льдистый прибой. Подгоняемый ветрами Хельхейма по нему мчался корабль, грязный, бледно-желтый, полупрозрачный. И плотными рядами теснились на нем мертвецы – тени призраков древности, зияющие еще кровоточащими ранами свежие трупы. Высокая фигура стояла на носу, украшенном оскаленной волчьей пастью, и рыжие волосы развевались на ледяном ветру.

Протрубил рог, Гьяллахорн, призывая воинство Асов. Стройными рядами шли по Радужному мосту эйнхерии, воины Вальхаллы, впереди на восьминогом Слейпнире Игг – Один-Воитель, сжимая в латной перчатке древко Гунгнира. Тор, с боевым молотом на широченных плечах, Тюр с пылающим мечом в руке. За ними мчалась боевая колесница, запряженная огромными кошками, – прекрасная, как любовь, златовласая Фрейя держала вожжи.

Под тяжкой поступью сынов Муспельхейма – огненных великанов – Биврёст задрожал и рассыпался яркими цветными искрами. Из тумана, скрывавшего дальнюю тундру, им навстречу выступили йотуны в косматых шкурах и ледяные великаны, предводительствуемые Хрюмом Костогрызом. Сучковатые дубины из промороженного до твердости стали дерева сшиблись с огненными мечами. Битва Богов началась.

С юга под прикрывающий поле боя купол синего света входил батальон Телемарк. Два «Леопарда» двигались впереди, развернув стволы башенных орудий в сторону ледяного прибоя. За ними шли боевые машины пехоты, приминая гусеницами покрытую инеем траву.

С юго-запада показалась колонна цвергов, закованных в сталь с головы до пят. В задних рядах – арбалетчики, впереди – гвардия, тесно сомкнувшая длинные прямоугольные щиты в цвержий рост, с тесаками и боевыми топорами. По бокам – фланговые, вооруженные двуручными секирами. Радсвинн, в шлеме, увенчанном вставшим на дыбы медведем, шагал впереди справа, сжимая огромный молот. Сердце Фьялара на миг рванулось к ним, так напоминало все это гномье ополчение Горы, что казалось – в рядах цвергов мелькают парные топоры и седая борода Гиннара.

Фьялар тряхнул головой, заплетенные в косу волосы чиркнули по коже косухи серебряным зажимом. Бен-Грефилль висел за спиной, но в кобуре на поясе был Смит-Вессон, на который гном полагался в последнее время не меньше. Его место было здесь, рядом с новыми, но уже такими близкими, друзьями. И Норвик, словно прочитав его мысли, крепко сжал плечо гнома.

— Держись, брат, — тихо проговорил он, — сейчас они сообразят, что мы задумали, и начнется.

Дружно громыхнули орудия «Леопардов», пушки БМП присоединили к ним свои голоса. Огненные сполохи по правому борту Нагльфара брызнули вонючими фонтанами, разметав ногти мертвецов, из которых он был построен, по гладкому льду. Лодур первым спрыгнул с чадящего черным дымом корабля, устремляясь в Битву. Призраки и зомби медленно последовали за ним. Замешкавшиеся мертвецы завыли, охваченные пламенем, пожирающим корабль.

Огненный и ледяной дожди разделили темноту надвое, озарив алым и голубым, смешавшись над Вратами пурпурным паром. Капелла Тремер, во главе с Регентом, осыпала морозными стрелами турсов, гася пламя громадных мечей. Пылающие сгустки плазмы обрушились на головы йотунов – Маги, воодушевленные возможностью забыть о Парадоксе, разошлись не на шутку.

Рыжий Лодур, потрясая черной глефой, бросился к Вратам. Армия призраков и зомби последовала за ним, но самые покореженные временем трупы, шатаясь, побрели в другую сторону. Разум в полуразложившихся мозгах уступил место примитивным инстинктам, и они двинулись в сторону, откуда на них обрушился огонь – на танки. Трассирующие пули расчертили ночь тонкими яркими дугами, но мертвецы продолжали упорно идти вперед, до тех пор, пока не рассыпались в золу прямо под ногами у прущей вперед толпы остальных зомби.

— Фьялар.

Рыжая возникла рядом, словно соткавшись из воздуха. Независимый Контингент занимал позицию к северу от Интербригады, оба отряда прикрывали крайний восточный фланг.

— Чего ждем? – нетерпеливо спросила Кэрол.

— Окончания «Рагнарека», — усмехнулся Фьялар, — в этом безобразии мы не участвуем.

У Врат, которые так и остались ослепительно светящейся скалой в самом центре Вигридра, мчащегося с глефой наперевес Лодура поджидал Игг, перехвативший древко своего копья обеими руками. Мертвецы Хель и вечные воины Вальхаллы приготовились к смертельной сече. Турсы и йотуны, наоборот, приостановили бой, наблюдая за происходящим.

— Думаешь, мы сумеем справиться с Богами? – встревоженно спросила Рыжая. – Их вообще возможно победить?

— Это не сами Силы, — ответил Фьялар, — это их Аватары. Лодур и Игг. Их победить сложно. Но возможно. Один и Локи, скорее всего, в этот момент преспокойно сидят в Асгарде, наблюдая за всем свысока.

— С пивом и чипсами, — усмехнулась Рыжая.

— Или с колой и попкорном, — подмигнул Фьялар.

Рыжий Шутник подлетел к Воителю и опустил глефу острием к земле. Игг, перехватив Гунгнир левой рукой, правую протянул брату. Там, наверху, Один и Локи, похоже, решили преподать урок тем, кто осмелился противостоять их планам.

— Вот теперь наш черед, — Фьялар потянул Бен-Грефилль из ножен, — удачи, Рыжая.

— Удачи, сын Бруни.

Кэрол неуловимым глазу движением сорвалась с места, чтобы присоединиться к своему отряду.

***

Равнина, плоская и круглая, по краям истаивала, переходя на севере в Йотунхейм, а на юге – в почти одноименный ему Йотунхеймен. Несмотря на сходство названий, между реальностями было мало общего, горные кряжи Норвегии ничуть не походили на занесенную вечными снегами тундру Страны Великанов. Теперь, после объединения сил Одина и Локи, войска разделила черта, проходящая ровно посредине, по линии, отмеченной Вратами. Ровная местность давала мало возможностей для хитрых маневров, и только сила и упорство противоборствующих сторон должны были решить исход сражения.

Первыми вперед пошли цверги. Медленной и тяжелой поступью колонна двинулась навстречу толпе йотунов, занимавший узкий проход между южным берегом льдистого озера, на котором догорал Нагльфар, и непроглядной стеной тьмы, отделявшей Миры от Земли за внешней границей Равнины. Великаны возвышались над подгорными жителями, как скалы, цверги не доходили им даже до пояса. Ливень арбалетных болтов застал врасплох туповатых гигантов, ожидавших мелкого противника, подняв суковатые дубины. Предводитель инистых великанов, Хрюм Костогрыз, прогремел что-то невразумительное, и из-за спин йотунов, обходя их с севера, царапая когтями гладкий лед, рыча и завывая, выскочила стая снежных волков. Зверюги величиной с годовалого теленка, покрытые белоснежным мехом, мчались вперед, заходя на цвергов с левого фланга.

Брэндон Стальные Когти взмахнул рукой, и Племя ринулось наперерез волчьей стае. Обнаженные и беззащитные тела вервольфов на ходу покрывались густой шерстью, благородные лица вытягивались в страшный оскал. За оборотнями шла Родня, поддерживая своих волчьих родичей ружейным огнем и залпами из ручных гранатометов. Волки, не дотянувшие до колонны цвергов, повернули на нового врага.

Йотуны отступили почти к самой границе Равнины, растекаясь широкой дугой, пытаясь обхватить цвергов с флангов. Тесные стальные ряды вдруг разомкнулись, колона разошлась на две, немедленно восстановившие боевую формацию, и ударившие по толпе йотунов с обеих сторон. Великаны ринулись в образовавшуюся брешь, но в этот момент над полем битвы взвилась черная голова дракона.

— Паучий потрох, — прошептала Делия, переводя дух, — здесь это оказалось даже труднее.

— Проблемы? – встревоженно спросил Радсвинн, поддерживая дроу под локоть.

— Источник почти не ощущается. Половина, не больше. И до фригольда, даже с браслетом, дотянулась с трудом. Но оно того стоило. Погляди.

Радсвинн вгляделся, приложив руку к краю медвежьего шлема. Пламя, извергнутое драконьей головой, проложило широкую дорогу в рядах воющих от ужаса йотунов. Некоторые метались среди толпы, пытаясь сбить погибельный огонь, но только поджигали своих собратьев, встречавших их ударами дубин. С десяток все еще корчился на каменистой земле, испуская дух.

В образовавшийся проход двинулись орки. Впереди – Грумах, с огромным ятаганом в мощной руке, рядом – лучшие бойцы племени. Сметая с пути оторопевших йотунов, орочий народ пробивался в Йотунхейм. В середине колонны, под плотным прикрытием высоко поднятых щитов, шли орчихи и орчата.

— Все-таки, не самки и детеныши, а женщины и дети, — заметил Радсвинн, — а остальное – их дело.

— Наверное, — кивнула Делия, выхватывая из ножен эспады, — наш черед, Радсвинн.

Йотуны, наконец, пришли в себя и, сочтя орков более легкой добычей, с двух сторон бросились на них, круша дубинами и топча ногами. Но длинные копья с листовидными наконечниками, упершиеся древками в землю, остановили атаку. В спину великанам с обеих сторон ударили секиры и топоры цвергов. Харис, улыбнувшись присоединившемуся к главным силам Радсвинну, вонзила свой топор под колено зазевавшемуся йотуну, и тот рухнул, подставив горло под удар королевской секиры.

Великаны, спохватившись, обернулись к более грозному противнику, но орки не торопились уходить с поля боя. Часть племени, прикрывающая тех, кто не мог сражаться, двинулась вперед, в сторону Йотунхейма, скрываясь за туманной гранью Равнины, но закаленные бойцы не успокоились, пока зажатые между их копьями и топорами цвергов великаны не бросились наутек, скользя по гладкому льду, падая и давя друг друга.

На берегу остался десяток великанов, прикрывающих паническое бегство своих собратьев. Делия их узнала. Давние знакомые по Зимнему Чертогу в Нифльхейме, личные прихлебатели Локи. И Хрюм Костогрыз, возглавивший все великанское войско, двенадцатифутовый инистый великан, вооруженный окованной сталью дубиной в два ее роста. Той самой, что размозжила череп рыжему Хельварду, который помог ей выбраться из плена.

— Этот мой! – рыкнула Делия, указывая Радсвинну кончиком эспады на врага.

Король кивнул, и королевская дружина, полсотни лучших бойцов, бросились вперед, оттесняя других оставшихся на берегу великанов, чтобы дать дроу место для маневра. Противника Делия выбрала достаточно впечатляющего, чтобы не усугублять ситуацию возможностью получить удар в спину.

Делия неспешно направилась к врагу, салютуя ему правой эспадой. Хрюм ухмыльнулся, страшная дубина взвилась в воздух, готовясь расплющить наглую коротышку в черную лепешку. Дроу метнулась в сторону в тот самый момент, когда от удара содрогнулась земля на том месте, где она должна была остановиться, чтобы принять бой. Зигзаг, поворот.

Дроу проскочила между ног Хрюма, почти не наклоняясь, эспады молниеносно скрестились над головой. Великан завыл и затопал ногами, размазывая по заледеневшему берегу отсеченные части тела. Дроу снова увернулась, левая эспада резанула гиганта под коленом, правая – над самой пяткой.

Хрюм пошатнулся, но устоял, с удивительной для такой туши скоростью разворачиваясь на месте. На этот раз дубина просвистела над самой головой рухнувшей на лед и проскользившей на животе в сторону девушки. Делия извернулась, как кошка, вскочила на ноги, бросилась на врага. Дубина дробила камни то справа, то слева от нее, не давая девушке возможности зайти со спины.

— Хель твою налево, — прошипела себе под нос Делия.

Она рассчитывала на какой-нибудь магический трюк, но здесь, на самой кромке миров, ни Источник, ни фригольды не давали ей силы, которую можно было бы вложить в заклинание. Пытаясь сосредоточиться, она чуть не пропустила удар, и еле выскользнула из протянутой к ней левой руки Хрюма. Ее голову противник мог раздавить, как орех, легким нажатием пальцев.

Делия проворно отступила, на ходу вбрасывая левую эспаду в ножны и выхватывая из расстегнутой кобуры подарок мужа. Рыжая не зря гоняла ее в Алькатрасе, Хрюм снова взвыл, хватаясь за выбитый глаз. Этого хватило, чтобы снова оказаться у него за спиной. На этот раз эспады одновременно вонзились под колени, и гигант рухнул, упершись руками в землю. Делия в мгновение ока взлетела ему на спину, вонзив эспады до половины клинка в мясистый загривок. Спрыгнула вниз, вытягивая засевшие глубоко клинки своим весом. И, наконец, добралась до глотки противника, перерубив артерию парой быстрых ударов. Кровь хлынула мощным фонтаном, на добрый десяток футов брызнувшим вверх.

Дроу еле успела отскочить, сражаться, с головы до ног перемазанной темной великанской кровью ей вовсе не улыбалось. А битва еще только началась.

— Молодец, девочка, — Радсвинн подошел к тяжело дышащей Делии и положил ей руку на плечо, — можешь передохнуть, пара минут у нас есть.

Делия подняла голову. Оставшиеся йотуны драпали по льду, совсем растеряв боевой пыл после гибели вожака. Дроу улыбнулась цвергу и отерла клинки о меховую жилетку поверженного врага.

156. Равнина Вигридр. Рагнарек (продолжение)

Отдохнуть не удалось. С севера на спешно восстанавливающих рассыпавшийся строй цвергов надвигались турсы. Огненные великаны, вооруженные пылающими двуручниками длиной в человеческий рост, приближались ровными рядами, а во главе колонны в стальной кольчуге и железном шишаке вышагивал сам король Муспельхейма – Сурт.

Цверги встали между южным краем ледяного озера и границей Йотунхейма, прикрывая отход задержавшихся орков. Воинственному народу, не способному долго хранить мир с соседями, самое место было там, где мирной жизни, обрыдшей им за полтысячелетия после Раскола за Барьером, не предвиделось не только в ближайшем обозримом, но вообще ни в каком будущем.

Сурт взревел, и, взмахнув мечом, бросился в атаку, увлекая за собой турсов. Но цверги благоразумно отступили в боевом порядке за туманную кромку Вигридра, в родные горы, уступив место танкам и БМП, повернувшим навстречу великанам, давя гусеницами последних отбившихся от основного войска Лодура зомби.

Стодвадцатимиллиметровые снаряды рвались далеко впереди, разметывая строй турсов. Сурт помчался в атаку, чудом уворачиваясь от дружного огня поддержавших «Леопарды» БМП, увлекая за собой остальных. Взрывы, расшвыривавшие по полю боя огромные куски мяса, гремели, не переставая, но великаны упорно шли вперед. Застрочили пулеметы, высадившаяся из машин пехота занимала позиции, встречая врага шквальным огнем. Атака захлебнулась, и турсы начали медленно отступать.

Пламя сорвалось с воздетого к небу клинка Сурта, и дождь из охваченных пламенем огромных камней обрушился на перешедший в наступление батальон.

На этот раз дружный крик более четырехсот богатырских глоток «В Вальхаллу!», с тысяча девятьсот девяносто третьего года бывший воинским девизом «Телемарка», звучал почти как «Убирайтесь туда, откуда пришли». Пехотинцы спешно вскочили на борта БМП. Одну из машин охватил огонь, но остальные, несмотря на летящие с неба огненные снаряды, мчались, преследуя врага.

Сурт с ненавистью поглядел на оставшийся в руке эфес обгоревшего меча. Прорицание гласило, что огненный дождь уничтожит Мидгард, завершив собой Рагнарек. То ли потому, что Рагнарек был липовый, то ли потому, что с использованием магии меча король Муспельхейма поторопился, но результат оказался далек от напророченного. Танки и БМП шли вперед, огненный дождь утих, не причинив особого вреда, и турсы отступили, так и не войдя в прямое соприкосновение с противником. Сурт выругался на грохочущем наречии Муспельхейма и покинул своих воинов, бегом бросившись в центр Равнины, к Вратам. К Одину, втравившему турсов в эту передрягу. «Пусть Всеотец отдувается, — думал на бегу король, — иначе мы уходим».

Первый снежок, задержавшийся на жухлой траве между валунами, искрился под октябрьскими звездами. Но из ближайшего ущелья потянуло ароматом сирени и жасмина, и Радсвинн направил войско туда, где, словно из тумана, выплывал им навстречу весенний сад, залитый лунным светом. Под цветущими деревьями яркими конусами расположились шелковые шатры, между которыми ходили люди, сновали брауни и лепреконы, занятые общим делом. Полевой госпиталь устроили в Грезе, малый народец принимал посильное участие в битве, ухаживая за ранеными. Целители из Черной и Белой Башен, Биомаги, местные врачи – все объединили свои усилия, и обстановка в госпитале совсем не напоминала ужасные картины из военных фильмов.

Пока Радсвинн, пользуясь передышкой, сдавал раненых цвергов на руки целителям, Делия прогуливалась между палатками, наблюдая за кипучей жизнью госпиталя. Из ближайшего шатра показалась девушка в голубом костюме медсестры – широких брюках и длинной рубахе, завязывавшейся на спине. Ворох окровавленных бинтов без следа скрылся в открывшейся между корней яблони яме, и «сестричка» повернулась, торопясь обратно в палатку с надписью «Хирургия» над входом.

Из-под круглой шапочки испуганно блеснули синие глаза.

— Войцеху не говори, ладно? – Мелисента подскочила к Делии и схватила ее за руку. — Я ему... Ну почти, не то чтобы совсем уж... В общем, он думает, что я дома.

— Здесь тоже может быть опасно, — заметила Делия, глядя на уже чуть обозначившуюся под голубой рубахой округлость.

— Я же в Неллис на операциях ассистировала, — запальчиво возразила Мелисента, — рану могу перевязать, повязку сменить. И вообще... Нельзя за чужими спинами отсиживаться, если можешь быть полезной.

— Ладно, — улыбнулась Делия, — не скажу. Но потом тебе лучше самой признаться.

— Потом это будет не признаться, а похвастаться, — вздохнула Мел, — но ты права. Если он от тебя узнает, что я ему... не совсем то обещала, что он подумал, обидится же.

— Но ты, все-таки будь поосторожнее, — напомнила Делия, — если вдруг... Уходи немедленно.

— Если вдруг что?

Мелисента выпрямилась, и легкие доспехи сверкнули в лунном свете, а за спиной показалась рукоять фламберга. Секунда – и все снова сменилось голубым костюмом.

— Если вдруг что, — тихо сказала Мелисента, — кому-то придется защищать раненых. И мир станет таким, что лучше уж погибнуть в бою, чем растить детей в память о...

Она не договорила, и Делия крепко обняла подругу.

— Мы справимся, — шепнула она на ухо Мелисенте, — и Войцех вернется. Просто поверь мне. Я знаю.

Мелисента кивнула, часто заморгав, и блеснувшие слезы убрались обратно, а на губах расцвела улыбка.

— Удачи. Всем вам.

Радсвинн вышел из шатра главврача и помахал Делии рукой. Дроу подмигнула Мелисенте и бросилась к отряду. Передышка закончилась.

С тяжелым лязгом клык сходился с клыком, крючковатые когти вервольфов рвали в клочья белоснежный мех, ледяное дыхание зимних волков прожигало до кости. Слева от Бранки Моррис Мак-Намарра вцепился в глотку поднявшемуся на дыбы волку, упал, подминая под себя, разрывая когтями брюхо. Брэндон, с вздыбленной на загривке седой шерстью, отбивался сразу от двух насевших на него зверей. Подскочила Бранка, рванула зубами ухо одного из волков, вцепилась когтями в спину и крестец, резким движением крутанула в разные стороны, ломая хребет, отшвырнула труп в сторону. Еще один зверь, подскочивший со спины, вонзил клыки в ногу Волчицы и она пошатнулась…

Диззи прицелился, разрядил винтовку в лоб зимнему волку, и Бранка издалека улыбнулась ему, оскалив клыки. С расстояния трехсот футов SR-25 била без промаха в уверенных руках Диззи, несмотря на то, что он всего пару месяцев как сменил привычный чуть не с детства пистолет на винтовку.

Зимняя стая уже изрядно поредела, и Гару спешили добить последних врагов, чтобы перевести дух в ожидании нового противника. Но противник заставлять себя ждать не пожелал.

Бронн, человечий брат Бранки, толкнул Диззи в бок.

— Справа!

Конница неслась на них с северо-востока, гремя нековаными копытами по каменистой земле. Засвистели стрелы, и в двух шагах от Диззи на землю упала девушка, сестра одного из Гару племени Мак-Намарра.

— Музыку заказывали? – пробормотал себе под нос Диззи, закидывая за спину винтовку, и пристраиваясь к стоявшему пока что без дела, по причине невозможности в гуще боя не попасть по своим, крупнокалиберному пулемету. — Получаем и расписываемся.

Очередь из почти пятидесятиграммовых пуль ударила по стремительно приближающемуся врагу, ломая или отрывая ноги, дырявя толстые шкуры, сбивая гнутые рога. Рога?

Только сейчас Диззи сообразил, что это не конница. Существа походили на сказочных кентавров, но вместо лошадей тут были бараны, и человеческие головы бариавров венчалась огромными изогнутыми рогами. Лица тоже носили изрядный отпечаток «звериности», с круглыми глазами и длинными бородками, свисающими на мощную грудь. В руках у бариавров были луки, а к ремням, опоясывавшим покрытые шерстью бараньи туши, были привязаны длинные копья и мечи.

— Только бы они не решили, что это баранина, — хмыкнул Диззи, продолжая стрелять и наблюдая краем глаза, как разделавшиеся, наконец, с волками Гару повернули наперерез странной коннице.

— Только патроны зря переводим, — буркнул Фьялар, меняя диск Томпсона, — они даже боли не чувствуют, твари безмозглые.

— Ну, паре десятков ты ноги отстрелил, — заметила Моника, — ползти дольше будут. Хотя от дробовика Тео пользы побольше будет.

— Зато артиллерия не подкачала, — усмехнулся Крис.

Очередной файерболл разорвался в толпе мертвецов, осыпав надвигающихся зомби дождем жареного мяса. Тремере, стоявшие за спинами Интербригады, методично прореживали ряды противника. Объединенный отряд Конвенций, ответственный за огневую поддержку Независимого Контингента, от них не отставал. Немногочисленные маги Башен, владеющие боевыми плетениями, объединились с конвенционалистами, но Саня и Маша с Бобби решили держаться поближе к друзьям.

Как все эти тысячи зомби уместились на уже сгоревший Нагльфар, Фьялар так и не уразумел. Мертвецы посвежее все еще хранили некое подобие разума и даже пытались уворачиваться от пуль и огненных шаров, но их, к счастью, было немного. Поклонение Асам в современном мире стало уделом немногих эстетствующих реконструкторов и ролевиков.

Большую часть ходячего кладбища, которое на гордое наименование «войско» никак не тянуло, составляли мертвецы старые, с пустым взглядом глубоко запавших глаз, с пергаментно сухой кожей в глубоких морщинах. Женщин было мало, детей не было вовсе. Зато дряхлые старики, еще при жизни еле передвигавшие ноги, во много раз превосходили числом зрелых и молодых. Героев, погибших с оружием в руках, Один предусмотрительно забирал в Вальхаллу, так что армия Локи, значительно превосходящая числом воинство его названного брата, боевыми навыками не блистала.

За спинами зомби мертвенным сиянием, в котором угадывались человеческие фигуры, летели, не касаясь земли, призраки давно ушедших племен. Возможно, это были предки тех, кто верил в северных богов, поклонявшиеся их позабытым предшественникам. И они, по мнению Фьялара, которое он пока держал при себе, могли оказаться самыми опасными противниками. Если зомби горели, как сухие дрова, а автоматные очереди могли покалечить их до совсем уж небоеспособного состояния, то призраков не брали ни огонь, ни пули.

Фьялар выбросил из головы эту проблему, обнажая Бен-Грефилль. Рядом улыбающийся Норвик расчехлял топор, а Войцех вытягивал из ножен кавалерийскую саблю, до этого дня украшавшую стену его библиотеки.

— Держать строй, — скомандовал Фьялар, — не давайте им себя обойти, весом задавят.

— И не рвитесь вперед, — добавила Маша, — мы будем дожигать то, что вы нарубите. Под огонь не подставляйтесь.

— Есть, не подставляться, миледи, — усмехнулся Крис.

Первая волна мертвецов накатила на них, как прибой на скалы, разбившись багровой пеной. Блистающей дугой мелькал Бен-Грефилль, взлетал и опускался боевой топор, ловя окровавленным лезвием огненные сполохи, Войцех рубил методично, с потягом, Крис и Моника выпустили когти, кромсая сухие обескровленные тела. Клыки в ход не решился пустить никто, от зомби смердело тухлятиной и гнилью. Хоакин и Рамо рубили врага, как тростник на плантации, деловито, в четыре руки. Ингрид орудовала мясницким ножом, сберегая кровь до более серьезной драки.

Напиравшая сзади толпа зомби взбиралась по горе тлеющих, изрубленных в куски тел, обжигая ноги. На большое пламя Маша не решилась, вампиры тоже были особо уязвимы для огня. Мертвецы наступали в зловещем молчании, оскалившись в безумной злобе, их скрюченные пальцы тянулись к шеям противников, желтые обломанные ногти норовили вцепиться в лицо. Их можно было уничтожить, но не остановить, не обратить в бегство, а сзади все прибывала и прибывала толпа, грозя опрокинуть и растоптать растянувшихся в линию бойцов Интербригады.

— Кэрол сейчас достанется, — в промежутке между ударами бросил Фьялар Норвику.

Скальд молча кивнул, продолжая рубить наседающие на него трупы. Призраки, до того теснившиеся за спинами зомби, повернули на северо-восток, навстречу отряду Рыжей.

Под натиском врага вампиры медленно отступали, чтобы не ломать строй. Полоса тлеющей плоти становилась все шире, Маша закашлялась от вонючего едкого дыма, и Бобби, рубивший зомби на передней линии, отступил за спину Войцеха, поддерживая девушку за плечи, пока она справлялась с приступом тошноты.

Рваные раны от желтых ногтей и гнилых зубов закрывались дольше, чем обычно, но пока никто из вампиров серьезно не пострадал. Фьялару чудом удавалось рубить все тянущиеся к нему руки, но усталость уже начинала наливаться свинцом в плечах и икрах.

— Bara völdin!* — прогремел над полем боя голос Норвика, перекрывая лязг мечей и треск ломающихся костей. Топор молнией взметнулся над головой ближайшего зомби, быстрее побежала по жилам кровь, ускоряя движения, придавая новую силу ударам, превращая Норвика в смертельный вихрь.

Остальные последовали его примеру, и вампиры перешли в наступление, тесня врага стальной стеной. Маша легонько сжала руку Бобби, и МакГи снова занял свое место в линии. Теперь жечь изрубленные останки стало опасно, свои могли ненароком попасть под огонь, и Маша с Саней, объединив усилия, обрушили на головы дальних зомби кислотный дождь, проедавший кожу до кости, растворяющий мертвые тела в чавкающую под ногами продолжающей переть вперед толпы жижу.

Ряды мертвецов, изрядно потрепанные огнем и мечом, наконец, дрогнули. Фьялар, разрубивший пополам очередного зомби, перевел дух и даже успел глотнуть воды из висящей на поясе фляги. Крис как раз прикладывался к пакетику, когда рядом с ним, громко выругавшись, пошатнулась и упала Моника. Удар когтей отбросил вцепившуюся ей в ногу голову футов на тридцать, но из глубокой раны на ноге девушки хлестала кровь, а раздробленная кость осколками засела в ране.

— Час, не меньше, — мрачно констатировал Крис, — в госпиталь, немедленно.

— Но я…

— Ты вернешься, когда ходить сможешь, — не терпящим пререканий голосом заявил Крис, — не то сам тебе голову оторву, не дожидаясь, пока это сделает какой-нибудь мертвяк.

— Есть, сэр! – обреченно опустив голову, вздохнула Моника.

Летучая мышь с переломанной лапкой взвилась над Равниной и, сделав круг, унеслась на юг.

— Месяц, как научилась, — с гордостью объявил Крис, занимая место рядом с Войцехом.

Еще четверть часа мясорубка продолжалась в полную силу, пока, наконец, поле не покрылось догорающими, но все еще шевелящимися обрубками старой мертвечины.

— Что там у Рыжей? – встревоженно спросил Фьялар, вглядываясь в сгустившуюся на севере тьму.

У Рыжей было паршиво до невозможности. С зацепившей их краем толпой зомби солдаты разобрались быстро и эффективно, но призраки оказались самым страшным противником, которого Кэрол могла бы вообразить.

Словно сотканные из зеленоватого тумана, в котором расплывчатыми чертами угадывались древние воины в кожаных доспехах или плохоньких кольчугах, вооруженные грубыми бронзовыми мечами, привидения просочились сквозь строй, облепив людей густой леденящей дымкой. Призрачные мечи не наносили ран, хотя древние воины вовсю пытались рубить живую плоть. Но и сами они были неуязвимы для любого оружия, даже серебряные или заговоренные пули оказались бессильны, даже фламберг Кэрол, зачарованный гномьими рунами, проходил через туман, не встречая сопротивления, словно она пыталась рубить голограмму.

Но липкий холод вытягивал силы, замедлял движения, смущал разум. Рыжая отчаянно сопротивлялась дремоте, вползающей в мозг, заставляющей опустить руки, сдаться, лечь и умереть, присоединившись к армии призрачных бойцов. Рядом с ней уже несколько солдат действовали как автоматы, на механические сердца и нейропроцессоры смертный холод не влиял никак. Но, возможно, настоящая смерть была даже лучше такого превращения в бездумного робота, запрограммированного только на войну и убийства.

Рыжая чуть было не приказала отступать, но в последний момент отказалась от этой мысли. У них, в отличие от обычных людей, был хотя бы шанс продержаться до… До чего? Кэрол оглянулась через плечо, высматривая магическую поддержку. Традиционалисты, убедившись, что ни файерболлы, ни молнии не наносят призракам ни малейшего вреда, снова сосредоточили огонь на наседающих на Интербригаду зомби. У вампиров своих хлопот был полон клыкастый рот, и, к тому же, Рыжая не была уверена в том, что Сородичи настолько мертвы, что леденящий туман их не остановит. Или, еще хуже, уничтожив всю оставшуюся человечность, высвободит в них Зверя, превратив в толпу обезумевших кровопийц, без разбора рвущих своих и чужих.

Еще дальше, почти у самой грани, между Традициями и Капеллой, в лагере Технократов наблюдалось усиленное движение. Немногочисленный Штурмовой отряд Итерии Икс прикрывал Техномагов, возившихся вокруг здоровенного устройства, похожего на пушку с граммофонной трубой вместо ствола. Никелированная поверхность трубы ярко блестела в лунном свете, переливаясь разноцветными сполохами отраженных магических огней. Десантники и Штурмовики из конвенции «Покорителей Бездн» принять участие в битве не смогли, Глубокий Космос неожиданно активизировался, словно чудовища, обитающие там, почувствовали, что сейчас самое время ударить в спину обитателям Земли.

Чем они там занимались, Рыжая даже предположить не могла, но очень надеялась, что это хоть как-то связано с их проблемой. Оставлять Контингент на съедение призракам было не только противно, но и попросту глупо. Но и отход казался преждевременным, по крайней мере, вампирам надо было дать время покончить с зомби.

Кэрол снова взмахнула фламбергом, чтобы хоть чем-то себя занять. Иллюзия боя помогала сопротивляться леденящему отупению и сводящему мышцы холоду. Клинок неожиданно наткнулся на мягкую плоть, и голова полетела влево, а тело осело к ее ногам без единой капли крови. Холод чуть-чуть отпустил.

Яркое сияние, ударившее из раструба «пушки», материализовало призраков, вернув их из параллельного измерения, только слегка пересекающегося с текущей реальностью. Взметнулись вверх тяжелые и грубые мечи, боевой клич на древнем языке огласил поле битвы. Но это уже не имело значения, холод отступил, пули и клинки разогнавшихся до предельной скорости и силы солдат разили противника десятками. Трупы, впрочем, исчезали без следа, и скоро только теплый желтоватый свет, все еще бьющий из магической трубы, напоминал о грозном противнике с «того света».

— Ну, кто еще мечтает о загробной жизни? – хмыкнул подошедший к Рыжей Сэмюэль, выключая камеру.

— Молодцы, что догадались это снять, — улыбнулась Кэрол, — камера – страшное оружие в правильных руках.

— Тогда мы пошли, — кивнул стоящий рядом с другом Пауль, — еще кучу кадров настрелять нужно.

*— Bara völdin – Только силой. Боевой клич викингов

157. Равнина Вигридр. Рагнарек (продолжение)

Эйнхерии наступали «свиньей», узким клином с растянувшимися назад флангами, кольцом прикрывавшими вождей и их личную дружину. Там же находились и немногочисленные лучники, воины Вальхаллы предпочитали в бою меч или секиру, ведь только это оружие почиталось достойным руки того, кто стремится в Золотой Чертог. Плотная стена щитов прикрывала шедших в тесном строю воинов, края верхнего и нижнего ряда перекрывались внахлест, защищая эйнхериев от стрел противника.

— Неравный бой, — покачал головой Фионнбар, принимая из рук оруженосца высокий шлем, увенчанный сапфировой звездой, — они знают, что смерть – это лишь мимолетный сон, а завтра снова бой на Бранном Поле. Что будет с теми Ши, кто падет в бою здесь, в междумирье? Вечное ничто или возрождение в Авалоне?

— Не все ли равно, — пожал плечами Джереми, — для этого мира они будут потеряны. Но разве не в наших сердцах живут Дагда и Луг, Морриган и Бригита? Славная ночь для битвы, братец. И пусть мечи споют победную песнь.

— Пора забыть об Авалоне, — сурово произнес Сигурд, — для мира занимается новая заря, и, если рассвет окрасится нашей кровью, не жаль. Лишь бы взошло солнце.

Князья других Домов, движимые теми же чувствами, что охватили сейчас Князя Фионна, хотели вообще запретить своим подданным идти в бой. Лепреконы, брауни, слуаги и прочий Малый народец, здесь, между мирами, могли погибнуть окончательно, потеряв надежду на новое возрождение в человеческом теле. Что ожидало Ши, оставалось неясным.

Фионнбару понадобилось все его красноречие, чтобы убедить Совет отпустить на битву хотя бы три Дома, участвовавших в войне с орками. А Малому народцу дозволено было лишь ухаживать за ранеными, оставаясь за пределами Равнины.

Подошла Уна, в легкой кирасе поверх плотного и узкого платья синего бархата, в серебристом полушлеме, с уложенными на затылке тяжелыми косами. На поясе у Княгини висел меч.

— Давно это было, муж мой, — тихо сказала она, — но моя рука все так же крепка, и не дрогнет, удерживая вожжи. Да не знают промаха твои копья, Князь.

— Пусть кони мчат, словно ветер, Княгиня, — улыбнулся Фионнбар, — навстречу судьбе и новому миру.

Фионнбар поднялся на колесницу, выпрямившись во весь рост и сжимая в руке копье. Уна на сиденье возницы натянула вожжи. Алое знамя с серебряным львом, оглядывающимся через плечо, развернулось на ветру, и вороные кони рванулись навстречу врагу.

Копья тонко засвистели в воздухе, вонзились в щиты, прикрывавшие голову «свиньи», опрокидывая бывалых воинов, лучших бойцов Вальхаллы, на мерзлую землю. Когда-то люди поклонялись Князьям Холмов, как местным божествам, как малым Силам, и, пусть с тех пор вера в их могущество угасла, и их воля уже не могла лепить мир, как мягкую глину, в руках оставалась прежняя, далеко превосходящая человеческую, сила, и пламенной отвагой горели бессмертные сердца.

Колесницы налетели на расшатавшийся строй эйнхериев, но фланги «свиньи» разомкнулись, принимая удар на себя. Воины Одина опустились на колено, сдвигая щиты, выставив между ними длинные копья, упершиеся древками в землю, и всадники, несущиеся вслед за колесницами, налетели на них с разгона. Раны, пришедшиеся в мягкие мышцы груди, только раззадорили боевых коней, и они принялись наносить удары копытами, становясь на дыбы, ломая щиты в мелкую щепку. Ши, преломившие лансы* о доспехи противника, выдергивали из седельных петель мечи, спешиваясь для ближнего боя.

Фионнбар спрыгнул с колесницы, и Уна погнала коней вдоль линии эйнхериев, сшибая щиты острым металлическим прутом, вставленным в ступицу колеса. Развернулась и, перебросив вожжи сменившему ее юному воину из Дома Фионна, выдернула из ножен тонкий и длинный клинок. В разрезе узкой юбки мелькнула нога в высоком сапоге, скошенный каблук ударил в живот подлетевшего к ней здоровенного бородатого викинга с топором. Клинок тем временем вонзился в глаз его приятелю, подскочившему слева.

— Любовью победим! – древний девиз дома Фионна прозвучал над полем боя, и Уна бесшабашно улыбнулась. Пожалуй, она не такое древнее существо, как ей думалось до сих пор, и еще сумеет сделать Князю подарок. Обязанности Майской Девы незачем возлагать на дальних родичей. Если, конечно, это будет дочка, а не сын.

Даже в сломанном строю эйнхерии отчаянно защищались, но Ши, опьяненные радостью битвы, теснили их к северу. Фионнбар и Сигурд рубились плечом к плечу, узкие мечи синхронно взлетали, и веера алых капель пылали искрами в серебристом сиянии клинков. Джереми шел напролом, огромная секира раскалывала латы, как ореховые скорлупки, и грозный рык герцога повергал в ужас даже закаленных бойцов Вальхаллы.

До Врат, у которых Аватары Асов и Ванов, все еще не вмешиваясь, наблюдали битву, было уже недалеко.

— Это цверги? – спросил Кнут Брунгильду. – Далековато они к северу забрались.

— Радсвинн к югу от турсов отходил, — Брунгильда вгляделась во тьму волчьим взглядом, — но судя по росту, или цверги, или…

Валькирия хотела сказать «гномы», но что-то всплыло в ее памяти. Такое далекое, что защипало глаза.

«Спи, непоседа. Не то дуэргарам* отдам, утащат тебя под землю, век солнышка не увидишь…»

Ах, мама, мамочка. Не один век – десяток и еще пяток – не видела твоя непоседа солнышка. Ночь и охота, война и кровь, кровь… Реки и моря, океан крови. И все зря. Говорила мать: «Не видать деве Вальхаллы, не держать меча после смерти, голодная Хель утащит к себе, усадит паутину ткать, хоть сражайся, хоть детей рожай, а дорога одна».

Вот она мечта – близко, ближе не бывает. Смени сторону, выпусти клыки, подними меч. Может, Игг заметит? Может, возьмет к себе ту, что полторы тысячи лет сражалась с его именем на устах? Так тяжело меняться, так трудно…

— Это дуэргары, — хрипло прошептала Брунгильда, вытягивая из ножен короткий прямой клинок, — серые гномы. Готовь людей к бою, Олсен. Эти твари не знают ни пощады, ни жалости.

Ополченцы – жители Мемурубу и окрестных поселков, вооруженные спешно розданными им с армейских складов автоматами Хеклер-Кох G3, открыли огонь по приближающимся плотной колонной карликам.

Густые свинцовые очереди ударили по пластинчатым латам, по длинным кольчугам, с диким лязгом передние дуэргары упали на землю. Из задних рядов в сторону лесорубов полетели арбалетные болты, но расстояние было еще слишком велико.

Мигнуло, воздух затрепетал и задрожал дымчатой рябью, вздуваясь неровными пузырями. Колонна словно поредела, и дуэргары перешли на бег, стремясь поскорее сойтись с противником в ближнем бою.

— Смотрите в оба, — предупредила Брунгильда, — они могут становиться невидимыми. До первого удара. Кто-то из них наверняка свернул в сторону и попытается обойти нас с фланга.

— Пусть попробуют, — мрачно ответил староста Мемурубу, разворачивая ствол вправо. Дикие вопли и металлический грохот, подтвердили правоту Брунгильды. Пара мертвых гномов упала на землю, словно соткавшись из воздуха, но остальные продолжали бежать, хотя автоматные очереди, судя по непрекращающемуся лязгу и звону доспехов, достигали цели.

Они собрали изрядный урожай, но дуэргары неслись вперед, размахивая на ходу боевыми кирками и молотами. Серый народ, проводивший всю жизнь либо в унылом безрадостном труде, либо в войнах с соседями, предпочитал оружие, похожее на привычные рабочие инструменты.

— В топоры! – грянул голос Олсена, когда первые дуэргары поравнялись с ополченцами. — Руби врага!

Бой кипел жарко и яростно, дуэргары, доходившие людям едва до груди, в плечах были шире любого мужчины, кроме, разве что, местного чемпиона по бросанию бревна Мунка, и обладали недюжинной силой. Кирки и молоты столкнулись с тяжелыми топорами лесорубов, зазвенели круглые щиты.

Брунгильда вихрем носилась между бойцами, неожиданно появляясь в самых опасных местах. Громадная сила Волчицы, вложенная в удары широкого меча, сминала пластины доспехов, прорубала кольчуги, словно простую дерюгу, головы летели с широких плеч, как яблоки под ветром. Толстый свитер Брунгильды пропитался кровью – и врагов, и ее собственной, но раны закрывались так быстро, что она едва успевала ощутить боль. Быстрее, сильнее, еще один враг, и еще, и еще…

Это ее люди, ее народ, плоть от плоти тех воинов, с которыми она ушла в свой первый бой из отцовского стана, потомки боевых товарищей, кровь от крови отважных дев и бесстрашных мужей Севера. И если Вальхалла закрыта для нее – пусть. Сегодня хороший день, чтобы умереть. Как и любой другой. Делай, что должно, и будь, что будет.

И Брунгильда рубила врагов, пока меч не затупился, и она не бросила его на землю, выпуская из рук футовые когти крепче стали, и снова безумным вихрем неслась, словно истинная Валькирия древних саг, бросившая вызов самому Одину.

Люди держались стойко, но силы были неравны, это Радсвинн заметил еще издалека. Он, возможно, тоже не узнал бы серых гномов, еще задолго до Раскола вытесненных из Мидгарда объединенными усилиями цвергов и альвов, тогда еще владевших процветающими Лесными Обителями по всему Северу, если бы не Делия.

— Дуэргар, — в голосе дроу зашипела давняя ненависть к «союзникам», презрение к их раболепному пресмыкательству перед жрицами Хель, к их коварству, жестокости и унылой ненависти ко всем, включая самих себя.

Лишь мучения слабых и беспомощных могли вызвать редкую жестокую улыбку на серых лицах, лишь от злой насмешки загорались огоньки в маленьких тускло-черных глазках. Морщинистые лысые головы, бороды, похожие на серую паклю – дуэргар воплощали в себе жестокий дух Подземья не меньше, чем ее соплеменники.

Цверги перешли на ровный бег, торопясь поскорее придти на помощь соседям из Мемурубу. Дуэргар, завидев давних врагов, завыли и завизжали, кирки и молоты застучали о круглые баклеры, вызывая цвергов на бой.

Делия, очертя голову бросилась вперед, и клинки запели в предвкушении славной битвы.

Сталь все звенела, а дуэргар все прибывали и прибывали, словно Локи опустошил не только глубокие норы Свартальфхейма, но и все обиталища серых гномов во всех Нижних Мирах. На каждого павшего цверга или лесоруба приходилось не меньше десятка дуэргар, но это все равно было слишком мало, слишком дорогой ценой доставалась победа, до которой, к тому же, было еще далеко.

— Йотуны возвращаются, — выдохнула Делия, поравнявшись с остановившейся на мгновение Брунгильдой, — только этого нам не хватало.

— Это не йотуны, — в голосе Радсвинна, тоже оказавшегося рядом, послышалась радость и надежда, — это тролли.

— Тролли?

— Наши тролли. Местные. В горах живут. Я и не думал, что они присоединятся, — сообщил Радсвинн, не прекращая работать секирой, — совсем не боевитый народ. Должно быть, их крепко разозлили.

Три десятка двенадцатифутовых великанов приближались к ним с юго-запада. Толстые серо-коричневые шкуры покрывали бугрящиеся мышцы длинных рук и коротких, но крепких ног, на широких лицах с приплюснутыми носами зеленые круглые глаза блестели из-под нависших бровей.

— Наша придти, — глубоким грудным голосом прогудел самый высокий тролль с ожерельем из крысиных черепков на толстой шее, — наша помогать. Что наша делать?

Радсвинн с сомнением взглянул на троллей. Они спокойно прошли сквозь гущу боя, свои их не тронули, дуэргары связаться не решились. Возможно, надеялись, что тролли, известные по сказкам и легендам дурным характером, примут их сторону. Вид у великанов был весьма грозный, но ни оружия, ни когтей, ни клыков…

— Серые гномы пришли на нашу землю, — Радсвинн говорил громко и отчетливо, опасаясь, что троллю будет сложно его понять, — они хотят забрать ее себе. Враг не должен топтать…

— Топтать! – радостно воскликнул тролль и повернулся к своим собратьям. – Топтать!

Огромные ноги затопали в толпе сражающихся, сбивая с ног дуэргаров, сминая их в окровавленные лепешки. Цверги и люди чуть отступили, освобождая троллям поле деятельности. И, перекрывая шум битвы, над Равниной эхом разнесся гром тролльих голосов: «Топтать!».

— Похоже, там нужна помощь, — Фьялар остановил отряд, спешивший к Вратам, на соединение с Ши, и вгляделся южнее, туда, где лесорубы сошлись с дуэргарами в жаркой сече, — Фионнбар и Рыжая пока справятся без нас. Поворачиваем на юг.

Норвик, шагавший рядом с гномом, кивнул, перехватывая топор поудобнее, и Интербригада развернулась, ускоряя шаг.

Делия переместилась в задние ряды отряда, чтобы пару минут перевести дух. Отерла кровь, забрызгавшую лицо и руки, жадно приложилась к фляге с водой. Брунгильда последовала за ней, и Делии показалось, что Валькирию гнетет какой-то неразрешенный вопрос. Но вместо этого Брунгильда вдруг схватила дроу за руку и решительно потянула к югу, в сторону от битвы.

— Тебе надо уходить.

— Что-то случилось?

— Они идут сюда, — тихо ответила Брунгильда, — я чувствую приближение Сородичей. А Фьялар…

— Пора передислоцироваться, — с улыбкой кивнула Делия, — но время еще есть. Ты, кажется, хотела о чем-то спросить?

— Да, — еще тише сказала Брунгильда, — ты же была там, в Асгарде. Как там, Делия? Они действительно нам враги? Как фальшивый Всеотец, которого мы предали солнечному свету?

— Нет, Валькирия, — серьезно ответила Делия, — не враги. Но разве твой народ не воевал со своими за земли, за стада? Разве не шел ярл на ярла, а норд на норда? У нас разные интересы, Брунгильда. Мы хотим…

— Я знаю, чего мы хотим, — торопливо перебила ее Валькирия, — но мне тяжело это принять. Я полторы тысячи лет грезила Вальхаллой, вечной битвой без горя для побежденных, опьяняющим запахом крови без голодной жестокости, славой без вины. Мне трудно об этом забыть. Я сражусь за новую жизнь, Делия, но я не знаю, гожусь ли я для нее.

— Трудный вопрос, Брунгильда, — кивнула Делия, — я поищу ответ. У нас еще есть время.

— Мало, — заметила Валькирия, указывая на северо-восток, откуда стремительным шагом приближалась Интербригада, — уходи. Может, мы еще встретимся до конца ночи. Удачи, Делия.

— Удачи.

Делия сжала плечо Брунгильды, и повернула на юг.

Похоже, свой лимит удачи на эту ночь Делия исчерпала. Сперва ей встретилась группа отбившихся от своих дуэргаров – четверка серых гномов, не признавших поначалу в тоненькой невысокой фигурке дроу и бросившихся к ней. А потом еще и усугубивших свою ошибку, предложив ей взаимовыгодное сотрудничество.

Это было бы ничего, но, когда Делия разделалась с ними, потратив на это минут десять драгоценного времени, вампиры, ударившие по основным силам уже и без того потрепанных дуэргаров, оттеснили их дальше к югу, под топоры подоспевших цвергов. Дроу снова оказалась в гуще битвы, и выбраться оттуда ей никак не удавалось, каждый раз между ней и путем на юг возникал новый враг, которого нужно было убрать с дороги.

Стальной вихрь засиял в ослепительных лунных лучах. Дуэргар упал и Фьялар вылетел вперед с окровавленным Бен-Грефиллем в руке, столкнувшись с Делией почти лицом к лицу. Дроу опустила эспады, и Фьялар шагнул к ней. Серые глаза яростно сверкнули из-под сведенных бровей.

Все, что ей оставалось, это продержаться до конца битвы. До окончания Рагнарека. Это был ее единственный шанс. Может, если они победят, гейс отпустит Фьялара. Делия нерешительно сжала эфесы эспад. Сражаться не хотелось. Умирать тоже. Но больше всего она боялась, что в последний миг почувствует ту, боль, что пронзит сердце Фьялара вернее, чем Бен-Грефилль ее грудь.

Фьялар перехватил меч в левую руку и резким движением вырвал из-за пояса револьвер. Черное дуло смотрело прямо в лицо Делии. Дроу встретила его спокойным взглядом и слегка улыбнулась. И последней мыслью, уже после того, как раздался выстрел было:

«Если это все, что у меня будет, пусть будет так».

* Ланс – рыцарское копье. Достигало четырех с половиной метров в длину. Использовалось как одноразовое оружие, часто древко нарочно делалось ломким, чтобы нанесшего удар рыцаря инерцией столкновения не вышибло из седла

* Дуэргары (серые гномы) – появились на свет из личинок, зародившихся в теле убитого Одином великана Имира, из черепа которого сотворен небесный свод. Похожие на гномов и цвергов злобные подземные карлики

158. Равнина Вигридр. Рагнарек (продолжение)

Делия резко обернулась назад, когда серый гном, уже занесший над ее головой молот, рухнул на землю, гремя кольчугой.

— Нашла время глазки строить, — проворчал Фьялар, разворачивая ее плечом, — у нас работы полно.

— Стоит мужчине появиться в пределах видимости, и женщина тут же получает ценные указания, — хмыкнула Делия, отражая удар кирки подскочившего дуэргара.

— Я глава семьи, или кто? – сурово осведомился Фьялар, обрубая Бен-Грефиллем древко боевого молота вместе с державшей его рукой.

— Ты глава, — покорным голосом согласилась Делия, — а я – мозг.

Эспады описали восьмерку, и еще один дуэргар упал к ногам дроу с раскромсанной шеей. Фьялар повел ее по кругу, и три клинка, сплетая замысловатый рисунок, закружились в радостном танце.

— Телячий, — ехидно заметил Фьялар, заводя ее на второй круг, — с горошком.

— Гном, неудовлетворенный желудочно, — фыркнула Делия.

— Это уже было, — победоносно заявил Фьялар, — так что я выиграл.

— И что господин и повелитель пожелает в качестве приза?

— Просто заткнись!

Фьялар, наконец, улучил момент, когда враги, устрашенные не только бешеным напором клинков, но полным безумством странной парочки, отступили, развернул Делию лицом к себе и закрыл ей рот единственным способом, против которого она никогда не возражала.

Оставив цвергов и местное ополчение разбираться с остатками дуэргаров, Фьялар повел Интербригаду на соединение с Рыжей. Появление Делии друзья встретили троекратным «Ура!», но на расспросы времени не было. С разных сторон доносилось ржание коней, артиллерийская канонада, сполохи файерболлов выхватывали из темноты то блестящие латы эйнхериев, то кирпично-красные шкуры турсов – союзники теснили врага по всем направлениям, выдворяя его за границу Равнины, в Йотунхейм. Вервольфы в сопровождении Родни прочесывали поле боя в поисках недобитых врагов – ни один пришелец не должен был остаться тут к рассвету.

Голубой свет Врат слегка потускнел, и Фьялару показалось, что Равнина сжимается в размерах с каждым выдворенным за ее пределы врагом. К югу за туманной дымкой, скрывающей границу, темными расплывчатыми силуэтами показались горы Йотунхеймена. Но между Вратами и сгустившейся тьмой северной кромки Вигридра их ожидали те, кто, согласно пророчеству, были главными действующими лицами Рагнерёка, Асы и Ваны, принявшие телесную форму, чтобы сразиться между собой, но теперь сплотившиеся против общего врага.

Снова затрубил Гьяллахорн, могучий Хеймдаль, Страж Богов, возвестил о начале главного сражения. К небесам взметнулся Мьёльнир в руке Тора, и они ответили громом. Однорукий Тюр и рыжебородый Фрейр, Сурт, сменивший обгоревший обрубок на булаву, Фрейя, в запряженной гигантскими кошками повозке. За их спинами толпились дисы, ваны и другие мелкие Силы, составлявшие свиту Асов. И в самом центре, плечом к плечу – Игг-Воитель и Локи-Шутник, братья и враги, Закон и Хаос, единые в своей непохожести.

От протяжного звука Рога содрогнулась земля, и луна заплясала в небесах, и дождем обрушились звезды. Врата Ночи распахнулись, словно высокая арка, и свивающимися потоками из нее излились Тьма и Свет, окутав Вигридр мерцающей сферой, вырывая Равнину из обеих Реальностей, оставляя за гранью всех, кто не успел войти в Круг. Вселенные избрали своих бойцов.

Первыми в бой вступили турсы. Взмахнув шипастой булавой, Сурт повел за собой все еще сохранивших боевой дух огненных великанов. Остатки эйнхериев примкнули к наступавшим, за ними последовали свежие силы Ванахейма – Дисы* и младшие Ваны, похожие на диковатых эльфов. Что пообещал Владыке Муспельхейма Один, осталось неясным, но Сурт рвался в драку с новой яростью, позабыв о недавнем поражении.