Операция "Рагнарёк"

Фионнбар вскочил на ходу в колесницу, Уна погнала коней вперед, в гущу битвы. Дома Фионна, Бомайн и Скатах устремились за ними, пришпоривая боевых коней. Справа Независимый Контингент, обнаруживший, что на границе миров огнестрельное оружие не работает, спешно расчехлял короткие мечи и штык-ножи.

Делия сердито нахмурилась. Магия здесь тоже не работала, ни Источник, ни связь с фригольдами. Даже «неприкосновенный запас», который она приберегала на черный час, оказался бесполезен. Но, хмурый взгляд почти сразу сменился довольной усмешкой. Дроу сообразила, что магии здесь нет ни для кого, а это означало, что противник, хоть и грозен, но вполне по силам. Оставалось надеяться, что это касается только заклинаний, а не вампирских Дисциплин или Гламура фейри.

Увлеченные битвой Ши унеслись слишком далеко вперед, и сражение вытолкнуло Сурта прямо на позиции Интербригады. Большая часть бойцов старалась держаться на почтенном расстоянии от смертоносных ударов стальной булавы, и вокруг великана образовалось пустое пространство. Сурт яростно вращал глазами, выискивая достойного противника.

Даже Норвик доставал Сурту едва выше пояса, двенадцатифутовый великан возвышался над вампирами, как башня, а бешено вращающаяся в руке дубина делала его похожим на ветряную мельницу.

Четырехфутовые гибкие дротики просвистели одновременно. Атлатль – деревянная копьеметалка – придавал их острым наконечникам чуть не тройную пробивную силу. Один вонзился Сурту в плечо, и булава опустилась, открывая широкую грудь великана. Второй попал еще удачнее — скользнул по скошенному лбу, и кровь из глубокого пореза залила глаза. Рамо и Хоакин торопливо доставали новые дротики из широких заплечных колчанов, надеясь, что потеря крови хоть немного замедлит грозного врага. Но ослепленный на мгновение великан только пришел еще в большую ярость и кинулся на братьев, занеся булаву для смертельного удара.

Рамо отскочил вправо, Хоакин влево. В левый бок Сурта вонзился листообразный наконечник тепустопильи, длинного копья, усеянный по кромке острейшими зубцами обсидиана. Макуавитль – деревянный плоский меч с такими же обсидиановыми зубцами по краям – рубанул по правому локтю, и удар булавы, предназначавшийся Хоакину, пришелся по колену самого Сурта. Древнее оружие ацтеков, одним ударом раскраивавшее пополам лошадиный череп, оставило на толстой шкуре великана страшные рваные раны, и Сурт взвыл от дикой боли.

Братья снова отскочили, но Сурт, совершенно обезумевший, закрутился на месте вихрем, выставив булаву перед собой. Тепустопильи в руке Рамо пару раз сумел проскользнуть внутрь защитного круга, но лишь слегка оцарапал кожу, и тонкое древко треснуло, когда стальная рукоять булавы наскочила на него с разгону. Хоакин бросился вперед, подныривая под булаву, но удар огромной ноги отшвырнул его в сторону, как тряпичную куклу.

Сурт кинулся к лежащему на земле противнику, занося булаву, но его почти метровые ступни были даже опаснее для распростертого ничком Хоакина. Рамо прыгнул, развернувшись, как стальная пружина, и огромный ягуар вцепился в загривок великана длинными кривыми клыками. Хоакин вскочил на ноги, метнулся вперед, рубанул макуавитлем по коленям врага, снова отскочил.

Сурт поднял руку, пытаясь стряхнуть повисшего на спине ягуара, но тут же одернул, и кровь, хлещущая из запястья на месте откушенной кисти, забрызгала вновь подскочившего к нему Хоакина. На этот раз удар деревянного меча разрубил пополам коленную чашечку, и великан рухнул на спину, едва не придавив вцепившегося мертвой хваткой ягуара. Макуавитль разрубил широченную грудь Сурта, обнажая ребра, и Хоакин, отбросив меч, вцепился в громадное сердце великана обеими руками, рванув его на себя. Фонтан крови брызнул вверх, заливая обоих братьев, и Сурт забился в судорогах, огласив поле битвы последним воплем.

Хоакин, поднял еще трепещущее сердце к небесам, сжимая его в окровавленной руке. Рамо улыбнулся брату, и выдернул из-за пояса длинный кинжал – текпатль. Битва еще кипела, и врагов на его долю оставалось предостаточно.

Железо зазвенело у нее за спиной тяжким скрежещущим лязгом, зловонное дыхание горячо обдало затылок, и Ингрид стремительно обернулась, едва успев отпрянуть от клацнувших перед самым лицом тускло-белых клыков. Они торчали из полуоткрытой пасти, истекающей желтой пеной, на полный фут, придавая морде зверя подобие жестокой ухмылки. Колючая жесткая шерсть стояла дыбом на загривке и свалявшимися клочьями свисала с тощих боков. На шее болтались остатки тонкой цепи, разомкнутые кольца позвякивали, резонируя с утробным рычанием.

Из шума кошачьих шагов, дыхания рыб, птичьей слюны, корней гор, жил медведя и бороды женщины сковали цепь Глейпнир серые гномы в древние времена, но в час Рагнарека Фенрир разорвал ее, как шелковинку, и его пасть, достающая от земли до неба, поглотила солнце. Тяжелые лапы переступали с горы на гору, покрывая озера, круша в щепу столетние дубы, подминая под себя воинов, как мышей-полевок…

Ингрид усмехнулась. У страха глаза велики, а скальд за рог доброго пива чего только не наплетет. Уж в этом-то она убедилась на собственном опыте.

Черный волк, размерами не уступающий крупному тигру, бросился на нее, оскалив пасть, и усмешка угасла. Даже не преувеличенный до эпических размеров Фенрир оставался могучим порождением хаоса, сильным, жестоким зверем, живущим только убийством. Совсем как тот, который неустанно вел ее по тропам войны, пока тихий голос Норвика не спел ему колыбельную.

Но Гангрел не воюют со своим Зверем, они лишь позволяют ему на время уснуть, зная, что в трудный час битвы он наполнит их свирепой отвагой и первобытной силой, а не слепой яростью Бруха, или холодной жестокостью Цимисхов.

Рысь увернулась от щелкнувших у самого горла челюстей, перекатилась боком, вскочила на мягкие лапы. Оскал к оскалу встретила она Великого Волка, и острые клыки большой кошки рванули нижнюю губу противника. Ингрид отпрыгнула, выгнув спину, золотисто-пятнистая шерсть поднялась на хребте острым гребешком, круглые уши прижались к голове, и только кисточки, подрагивая, выдавали ее нетерпение.

Фенрир сократил расстояние громадным прыжком, Рысь снова увернулась и вцепилась зубами в волчью шею. Волк повалил ее на землю, но длинные клыки только бессильно щелкали в воздухе над головой лесной кошки, не разжимающей хватки, несмотря на то, что придавивший ее враг был втрое тяжелее.

Ингрид рванула когтями задних лап мягкое брюхо, передними наугад целя в мертвенно-зеленые бледные глаза волка. Фенрир упал на бок, и противники покатились по земле золотисто-черным клубком, царапая друг друга когтями.

Наконец, Фенриру удалось стряхнуть назойливую кошку, и Рысь, пролетевшая добрый десяток футов, приложилась спиной о каменистую землю. Пятен на медовой шерсти стало больше, кровь заскорузла и потемнела, но раны уже затянулись. Волк, припадая на прокушенную лапу, бросился к ней, надеясь быстро добить с трудом пытающуюся встать на ноги кошку.

Рысь снова извернулась, подпрыгнула на месте, пропуская Волка под собой. В мгновение ока оседлала его, крепко стиснув ногами толстую шею и рванув левой рукой верхнюю челюсть на себя. Челюсти лязгнули и сомкнулись, но Ингрид, ускорившаяся до предела, уже выдернула кисть из волчьей пасти, одновременно резанув сорванным с пояса длинным кинжалом задранное кверху горло.

Фенрир закружился на месте, пытаясь сбросить всадницу и щедро поливая землю бьющей из перерезанной артерии кровью. Ингрид, вцепившаяся пальцами в густую шерсть загривка, вонзила кинжал прямо в основание черепа, и волк упал, забившись в предсмертных конвульсиях. Девушка проворно соскочила на землю, и, прежде чем снова вступить в битву, бросила последний взгляд на издыхающего зверя.

— Шубку бы волчью, — мечтательно процедила она себе под нос, — в Нью-Йорке зимой холодно.

В золотом сиянии неслись по бранному полю колесницы, гривы коней и шелковые стяги летели по ветру, яркие росчерки копий пронзали тьму звездопадом, нестерпимым блеском слепили глаза мечи. Всадники рубили с седла, пики и копья, преломившиеся при первом ударе, сменились гранеными эстоками и кончарами. В пылу битвы Ваны и Ши смешались, кони били друг друга копытами, рвали оскалившимися зубами потные шеи, сталь звенела о сталь.

Кровь бурлила в жилах горячечным огнем, глаза горели яростным пламенем, боевой клич сливался со стонами раненых и умирающих под копытами коней. Высоки и прекрасны были Ваны в длинных кольчугах и конических шлемах, и благородны и рыцарственны Ши в легких кирасах и бригантинах, в увенчанных цветными плюмажами кабассетах. Кровь лилась багряной рекой, падала алым дождем на сухую жадную землю, пятнала плащи и знамена, заливала лица и крупы лошадей.

Эсседа Фионнбара сцепилась колесами с повозкой Фрейи, и Князь поднял копье. Огромные коты шарахнулись в сторону, когда вороные кони, повинуясь уверенной руке Уны, отпрянули назад, высвобождая колесницу. Фрейя пошатнулась, и удар Князя пришелся вскользь, по круглому деревянному щиту, расписанному плодами и цветами.

Огромный вепрь Гуллинбурсти с золотистой щетиной вылетел из гущи боя, заслонив собой колесницу Фрейи. Ее брат, светловолосый и рыжебородый Фрейр, в круглом рогатом шлеме и с перетянутой ремнями обнаженной грудью взглянул на Князя Фионна с высоты гигантского зверя.

— Ты бьешься с женщинами, трусливый Ши?

— Если женщина взяла в руки оружие, она – воин, — возразила Уна, обнажая меч, — женщине подобает прялка и лира, а не меч и щит, не так ли, Светлая? Сразись со мной, повелитель Ванахейма, если не хочешь оставить сиротами своих племянников.

— Это мужской спор, Княгиня, — гордо вскинул голову Фрейр, — не становись между мужами, или …

— Или что? – усмехнулась Уна. — Или ты просто повернешься ко мне спиной и уберешься восвояси вместе с сестрой?

— Вызов брошен мне, — заметил Фионнбар, — мне и отвечать. Пусть мечи решат, кому сегодня покинуть Вигридр с позором, а кому – с гордо поднятой головой.

— Ты так уверен в своем бессмертии, Фионнбар? – рассмеялся Фрейр. – Насколько я знаю, Авалон для тебя закрыт.

— Я уверен в победе, — Князь Фионна сошел с колесницы, глядя на Вана, возвышающегося на вепре, как гора, — где твой меч, сын Ньёрда? Уж не на женскую ли ласку ты променял его?

— У меня есть другой! – Фрейр спрыгнул со спины Гуллинбурсти и шагнул навстречу Князю, выхватывая из ножен широкий меч.

— А жаль, — покачал головой Фионнбар, — жаль. Я хотел бы скрестить отцовский клинок с легендарным мечом Ингви. Но ты сам сделал выбор, сын Ньёрда, давным-давно, когда отдал его за любовь Герд.

Фионнбар рванул из ножен узкий меч, и словно солнечный луч пронзил непроглядную тьму, окутавшую Равнину. Ослепительный блеск заставил Фрейра отступить на шаг, а Фрейя охнула, узнав древний клинок, откованный для самого Лугга Гоибниу, Кузнецом Народа Даны, еще в те времена, когда Туата Де Дананн правили всей Ирландией.

— Это будет неравный бой, — кивнул Фрейр, — но я не отступлю.

— Ты будешь биться за честь сестры, за престол Ванахейма, за родную землю? – скептически произнес Фионнбар. — Или за амбиции Локи и Одина, готовых положить всех родичей и соседей в кровавой битве только для того, чтобы решить у кого из них длиннее… копье?

— За что бьешься ты, Князь? – спросил Фрейр, вбрасывая меч в ножны. – Ответь, и подумаю над твоими словами.

— За свободу. И это – единственное, ради чего стоит умереть, сын Ньёрда. Помни об этом, когда воинство Асгарда вновь придет к воротам твоего замка.

— Я бы сразился с тобой, Князь, — кивнул Ван, — в другой раз. За честь прекрасной дамы, за славу и почет, за новую песнь в Эдде. Но ты прав. Я не хочу вести свой народ на смерть за интересы тех, кто не раз угрожал его свободе. Надеюсь, нам еще доведется встретиться, Фионнбар-ап-Лугг.

— Не думаю, сын Ньёрда, — покачал головой Князь, — но помни, что добрая слава приходит не только в бою. И отступление с честью может обернуться победой. Иди с миром.

Фрейр вскочил на вепря, и поднял руку, останавливая бой. Ваны уходили на север, спеша вернуться к зеленым лугам и цветущим полям Ванахейма прежде чем разъяренные Один и Локи поймут, что потеряли союзника.

— Добрым словом и мечом можно сделать больше, чем просто добрым словом, — рассмеялась Уна.

— Кажется, там речь шла о пистолете, — со смехом ответил Фионнбар.

Еще один турс свалился под удары коротких мечей Контингента, и Кэрол довольно кивнула сама себе. Последнюю неделю она провела почти без сна, днем на полигоне, ночью в библиотеке, штудируя трактаты по тактике средневековых сражений. Знать наверняка, из какого «века» враги позаимствуют вооружение, доспехи и методы ведения боя, было нельзя, поэтому солдаты с утра до вечера отрабатывали тактические приемы и построения на все случаи.

Решение вооружить Контингент короткими мечами себя оправдало. Кэрол выкопала эту методу в одной из испанских хроник четырнадцатого века. Предположение, что действовать им придется против тяжеловооруженной пехоты эпохи викингов, подтвердилось на деле, и Рыжая с удовлетворением наблюдала за тем, как солдаты в легкой по сравнению с громоздкими панцирями ванов современной броне легко проскальзывают между тяжеловесными противниками с короткими копьями и двуручными мечами, нанося стремительные удары под длинные сужающиеся книзу щиты, в сочленения доспехов, в лица под открытыми шлемами.

Небольшие слаженно действующие группы оказались эффективны и против великанов. Турсы терялись, когда противник на мгновение возникал у них под самым носом, только для того, чтобы дать товарищам возможность нанести удар в спину, в колени и локти, и тут же ускользал, заставляя и без того неповоротливого великана терять равновесие, гоняясь за неуловимым врагом.

Сама Кэрол, все-таки, предпочитала фламберг. Руки привычно легли на обтянутый мягкой кожей эфес, искрами сверкнули гномьи руны на волнистом лезвии, мощные плавные замахи рубили толстые как бревна ноги турсов с одного удара.

Из-за широких спин медленно отступающих на север турсов показалась высокая фигура в сияющих доспехах. Чуть изогнутые рога, в два фута длиной, росли прямо изо лба под круглым стальным шишаком, открывавшим свирепое лицо. Сверкнул в лунном свете золотой оскал, тяжелый двуручник обрушился на голову одного из бойцов. Хеймдаль даже не удостоил взглядом павшего противника, прорубая себе путь в гуще битвы, увлекая за собой снова воодушевившихся великанов.

Сияющий клинок двуручника описал широкую дугу, окропив кровавой росой шлем не успевшего увернуться с дороги Аса бойца, голова покатилась под ноги Рыжей, а Хеймдаль, не замедляя шага, разрубил нового противника от плеча, до пояса. Выдернул меч одним движением руки, снова шагнул вперед. Еще один взмах…

Клинок двуручника остановился, налетев на волнистое лезвие фламберга. От страшной силы одного из Асгардских властителей чуть не занемела рука. Рыжая крутанулась на месте, удерживая меч Хеймдаля, выскользнула из-под удара, отступила на шаг. Ас, наконец, удостоил взглядом посмевшего остаться в живых смертного.

Хеймдаль вихрем закружился вокруг Кэрол, молниеносные удары тяжелого меча заставляли ее отступать то назад, то в сторону, больше полагаясь на ловкость и умение, чем на силу. Каждый отраженный удар клинка посылал по ее руке волну боли, хотя Рыжая и использовала тактику, которую применила против нее в спарринге Делия – подставляя фламберг в нужный момент в нужной точке, чтобы инерция удара сама отводила двуручник в позицию, выгодную для Кэрол.

Пару раз Хеймдалю удалось слегка задеть ее, и только железная выдержка и самодисциплина удержали Кэрол на ногах, когда тяжелый меч прорубил арамид, оставив глубокий порез на бедре. Рана затянулась почти мгновенно, боль прошла секундой позже. Рыжая снова отступила, но ободренный успехом Ас занес свой клинок для смертельного удара сверху. Фламберг вонзился в открывшуюся грудь, и Кэрол отпрыгнула, выдергивая меч. Хеймдаль упал, и Великий Рог, Гьяллахорн, раскололся при падении, придавленный весом лат.

— Следующий Рагнарек отменяется, — с удовлетворением констатировала Рыжая, вытирая лезвие фламберга алым плащом поверженного врага.

159. Равнина Вигридр. Рагнарек (окончание)

Огромный клубок шерсти катался по бранному полю – грязно-черный, с золотистым боком. Бесстрашная Рысь и втрое превосходящий ее размерами Волк.

Норвик бросился туда, отшвыривая врагов с пути размашистыми ударами секиры, не заботясь, ранил или промазал, сбил с ног или оставил за спиной. Пару раз пропустил удары сбоку, но не остановился, и неглубокие раны затянулись на ходу, только прорехи на кожаной куртке с металлической клепкой остались на память.

Он уже мог разглядеть свирепый оскал Фенрира и блеск золотых глаз Ингрид, когда поскользнулся в луже крови, и едва успел принять удар светлого клинка на вовремя подставленную рукоять.

Отполированный до теплого блеска ясень отозвался мелкой дрожью, но рукоять выдержала, и Норвик выпрямился, отступив на шаг. Противник тоже отошел, развернувшись вполбока, заведя за голову левую руку с мечом, прикрывая грудь круглым щитом, на котором истекала кровью отрубленная кисть, нарисованная так живо, что с первого взгляда казалось, что она прибита. Светлые волосы свободно разметались по блестящим пластинам панциря, синий плащ спадал с широких плеч густыми богатыми складами.

Норвик слегка склонил голову в знак уважения к Тюру, воплощавшему не только воинскую доблесть, но и древние законы чести. Мельком взглянул через плечо Аса туда, где Ингрид оседлала громадного Волка, шагнул вперед.

— Не торопись, скальд, — улыбнулся Тюр, — мимо судьбы не пройдешь. Долго же ты бегал от Вальхаллы, Эгиль, сын Лысого Грима. Твое место с нами, воин Севера.

— И где ты был, когда Эйрик рубил мне руки? – процедил себе под нос Норвик. И добавил вслух, — Я – Норвик, Ас. Эгиль умер. Ищи его в Вальхалле, или оставь в покое. А у меня тут дела.

— Уже нет, — усмехнулся в светлые усы Тюр, и предсмертный вой Фенрира ответил его словам, — сразись со мной, мертвый скальд, и я попрошу Всеотца принять тебя в Золотой Чертог. Величайшие герои услышат твои висы. Это ли не достойная доля, сын Севера?

— Наш последний альбом разошелся миллионным тиражом, — нахально сверкнул бирюзовым взглядом Норвик, — меня больше интересует место в чарте «Биллборда».

Спор об элитарности настоящего искусства, безусловно, мог длиться бесконечно. Но если вооруженный мечом противник требует с ним сразиться, выбор предоставляется небольшой. Гордо отказаться, повернуться спиной и погибнуть ни за понюшку табаку, или принять бой.

Норвик перехватил рукоять широким хватом, резко ударив под щит. Тюр отбил удар краем щита, резко, почти без замаха сделал прямой выпад. Но скальд уже отскочил назад, полумесяц лезвия прочертил широкую дугу, врубаясь прямо в окровавленную руку на щите. Дерево треснуло, Тореадор нырнул под летящий ему в лицо меч, выдергивая топор, толкнул Аса плечом, снова отступил.

Парировать удары широкого обоюдоострого клинка лезвием было сложно, и Норвик все чаще принимал их на рукоять, мысленно… Впрочем, взывать было не к кому, поэтому оставалось полагаться на свою ловкость и мастерство.

Норвик сократил дистанцию, клинок противника задел его плечо, направленный в лицо Асу топор врезался в живот Тюра окованной железом рукоятью, прямо под поднятым вверх щитом. Рана затянулась, но Норвик чувствовал, что в горячке боя потратил уже слишком много крови, чтобы позволить себе и дальше играть в неуязвимость. Верхний рог лезвия уцепился за край щита, сдернув его с культи на правой руке Аса.

Тореадор уходил от ударов меча, то пригибаясь, то резко отскакивая в сторону в последний момент. Секира врубилась в левое плечо Тюра, заставив того на мгновение опустить меч. Норвик немедленно воспользовался этим, впечатав свой лоб в нос противника. Брызнула кровь, Ас отступил. Но серебристый полумесяц в тонкой черной гравировке уже опустился на левый локоть Тюра, разрубая кольчужные звенья, и меч бессильно повис в единственной руке Аса.

— Не думал, что придется делать за Фенрира его работу, — хмыкнул Норвик, завершая бой тяжелым ударом в темя.

На этот раз не было ни крови, ни брызнувших мозгов. Аватар, телесное воплощение Тюра, растворился в воздухе, оставив на земле только расколотый щит.

К нему подлетела Ингрид, и в ее золотых глазах сияла гордость.

— Ты… Ты только что…

— Отказался от ангажемента, — улыбнулся Норвик, обнимая девушку.

— Хрень собачья, — пробормотал Крис, возвращая бесполезный револьвер в кобуру, — у тебя хоть сабля есть…

— Клыки, когти, — напомнил Войцех, — ты же Бруха.

— Против Асгардских панцирей и мечей?

— Попроси у Делии эспаду. У нее еще одна останется.

— Да не умею я, — вздохнул Крис, — это тебе не коров по прерии гонять.

— А чем ты их гонял? – с любопытством спросил Войцех. – Револьвером?

— Бичом и лассо, — Крис почесал в затылке и присвистнул, — а ты прав, чертов Малк.

Он метнулся к одной из оставленных в тылу спешившимися Ши колесниц и сдернул с сиденья возницы свернутый петлей кнут. Кончик бича щелкнул сухо, как револьверный выстрел, и Крис вручил Войцеху поднятую с земли стрелу.

— Страшная штука, — кивнул Войцех, — я еще ребенком видел…

— Это законы были страшные, — Крис сжал его плечо, — твоей вины в этом нет.

— Моя вина есть во всем, — трагическим голосом заявил Шемет, — в граде, неурожаях и черной чуме. Я в порядке, дружище. И мы с тобой слегка отвлеклись от темы. Идем, опробуем твою находку в действии.

В самую свалку они, конечно, соваться не стали. Пятифутовый бич с увесистой рукоятью требовал свободного пространства. Но долго искать, куда приложить пастушеские навыки Криса, им не пришлось. Группа эйнхериев, пятеро здоровенных викингов в круглых шлемах с мечами и топорами, пытавшаяся обойти основные силы противника с фланга, напоролась на друзей, неожиданно выскочивших из темноты. Бич свистнул, загребая вожака прямо под удар легкокавалерийской сабли образца 1798 года.

Быстро расправившись с оставшимися эйнхериями, воодушевленные успехом друзья решились подобраться к общей драке поближе. Словно два волка, выдергивающих из стада зазевавшихся овечек, они прошлись по краю толпы саблей и кнутом, расправляясь с тяжеловооруженными викингами из свиты Одина поодиночке.

— Шемет!

Войцех еле успел отскочить в сторону, когда тяжелый, украшенный рунами молот со свистом и воем пронесся между ним и Крисом. Лицо обдало жаром кузни, раскаленный докрасна молот сам собой повернул назад, пролетев в обратную сторону, чуть не оставив его без головы.

— Мьёльнир! – выкрикнул Войцех, перекрывая шум битвы, — Тор собственной персоной, черт меня задери!

— Похоже, мы все-таки привлекли внимание, — заметил Крис, отступая во тьму.

Алые отсветы Мьёльнира заплясали на рыжей бороде и лохматой гриве высокого воина в пластинчатом доспехе, открывающем бугрящиеся мышцами руки. С его широченных плеч свисала медвежья шкура, роскошный пояс, украшенный самоцветами, только подчеркивал простоту домотканых штанов и перевитых ремнями шерстяных чулок. По бокам высокого конического шлема поблескивали золотые крылышки, а железные рукавицы сжимали короткую рукоять массивного молота.

Тор швырнул Мьёльнир почти без замаха, но молот сам собой рванулся к цели. Цель тут же разделилась надвое, Войцех и Крис отскочили в стороны. И снова бросились друг к другу, пока молот возвращался в хозяйскую руку. Это повторилось еще пару раз, и друзьям удалось немного сократить расстояние, отделявшее их от грозного противника. Но с каждым разом пользоваться этой тактикой становилось все опаснее, счет шел на доли секунды. Да и Тор, явно, сообразил, что его водят за нос, и на мгновение замешкался, выбирая, кого из двух наглецов поразить первым.

Раскаленное железо пронеслось над самой головой едва успевшего пригнуться Криса, волосы зашипели, кончики осыпались серым пеплом. Молот, перевернувшись в паре футов у него за спиной, рванулся обратно, но кончик бича уже обвил рукоять, потянув Криса за собой. Бруха уперся ногами, включив на полную Силу, кровь горячей струей ринулась во вздувшиеся от напряжения мышцы. Мьёльнир тащил его вперед, и скошенные каблуки ковбойских сапог оставляли за собой глубокую борозду в твердой земле. Войцех бросился к противнику, заведя саблю для размашистого удара.

Рукоять была не настолько горяча, чтобы сыромятная кожа загорелась мгновенно, но обвившийся вокруг нее кончик бича сморщился и почернел, а затем и вовсе соскользнул с гладкого металла. Крис пошатнулся, выпрямился, кинулся вперед, пытаясь опередить следующий бросок.

Удар Войцеха пришелся на вовремя подставленный круглый щит, сорванный Тором со спины в мгновение ока. Шемет отскочил, пытаясь обойти Аса сбоку. На этот раз молот полетел в его сторону, вооруженного саблей противника Тор счел более опасным. Войцех снова успел увернуться, но кончик сабли, задетый раскаленным железом, обломился, оставив Шемета без колющих ударов.

Бич петлей обвился вокруг мощного торса, пропоров правую руку Тора выше локтя до кости. Мьёльнир, только что вернувшийся к Асу, выпал из вспотевшей ладони, шерстяные чулки задымились. Крис развернулся и хлестнул Тора по глазам, молот, на этот раз крепко зажатый в огромном кулаке, просвистел у самого уха Бруха, снова опалив волосы.

Кончик кнута рассек левую бровь, и кровь хлынула, заливая голубой глаз Тора. Крылатый шлем слетел, с грохотом покатившись по каменистой земле. Разъяренный Ас резким движением перехватил взметнувшийся для нового удара бич, рванул на себя. Запахло паленым мясом – молот, переброшенный в левую руку, зажало между противниками. Войцех благоразумно отступил, углядев красный огонь, вспыхнувший в серых глазах друга. Бруха выпустил клыки и в бешенстве вонзил их в шею врага.

Огромные ручищи до хруста сдавили ребра Криса, но рука с бичом все еще оставалась свободной. Места для замаха не было, и Бруха выпустил кнут, неожиданно выхватывая из кобуры револьвер. Тяжелая рукоять Кольта опустилась на череп Аса, и Тор пошатнулся, выпустив врага. Войцех наотмашь рубанул саблей, и мгновенно пропитавшаяся кровью из рассеченного горла борода упала к ногам уже начавшего таять в воздухе Аса. В следующий миг от Тора остался только клок окровавленных рыжих волос, зацепившийся за кустик пожухлой травы.

— А ты говорил, что пользы от него ноль, — улыбнулся Войцех, разглядывая все еще стиснутый в кулаке Криса револьвер.

— Я передумал, — усмехнулся в ответ Крис.

— Регенерируй, давай, — Шемет протянул Крису пакетик, — иначе в первый ряд не успеем.

— Да уж, — кивнул Бруха, слегка морщась от боли, — похоже, Фьялар сейчас будет давать сольный концерт.

То бок о бок, то кружась спина к спине, они прорубали себе путь в гуще врагов к Вратам, туда, где, все еще не вступая в битву, рука об руку стояли побратимы и заклятые враги –Игг и Лодур. Чем ближе к Шутнику, тем ярче горел гневный огонь в серых глазах Фьялара, тем жестче становилась усмешка на блестящем, как эбонит, от пота лице Делии.

Столь страшен был этот вихрь сплетающихся в кровавое кружево клинков, что враги расступались с их пути, предпочитая меряться силой с менее грозным противником, и битва, словно прибой, выбросила их на спокойный берег – к поросшему жесткой травой пятачку перед зияющей в залитую синим светом пустоту аркой Врат Ночи.

Фьялар остановился. Делия отступила на полшага, встав за правым плечом, опустив клинки, но пока не вбрасывая их в ножны.

На этот раз на красивом лице рыжего Шутника не было обычной кривой усмешки. Гнев, разочарование. И тень недоумения, которое ему не удалось полностью скрыть.

— Как? – зловеще прошипел Лодур. – Кто посмел снять с тебя мой гейс?

— Я сменил туннель реальности, — рассмеялся Фьялар, и гневная морщина между густых бровей разгладилась, уступая место насмешливой улыбке, — и заодно выяснил, что НЛП – дешевое жульничество. Ты даже переимпринтингом не озаботился, психолог хренов.

Змеями взметнулись рыжие кудри, когда Лодур, обнажив узкий однолезвийный меч со скошенным острием и едва выступающей за кромки клинка гардой, бросился на гнома. Сверкнув алмазной пылью, взлетела навстречу каролингу гномья сталь фальчиона. Враги сошлись лицом к лицу, скрестив клинки и взгляды.

Делия искоса взглянула в сторону Врат. В синеве мелькнул волчий хвост – Гери или Фреки, неизменные спутники Одина, потихоньку сматывали удочки. Хугин и Мунин – два огромных ворона – все еще сидели на арке, наблюдая за происходящим. Самого Игга, с его не знающим промаха копьем Гунгнир, нигде не было видно. Дроу отошла в сторону, хотя руки сами тянулись к вернувшимся в ножны мечам. Это был бой Фьялара, и ей оставалось только пожелать ему победы и довериться его крепкой руке, верному глазу и отточенному двумя веками сражений мастерству.

Противники закружились, примеряясь друг к другу, легчайшим звоном отзывались на первые, пробные, удары клинки. С волос Фьялара упала заколка, и коса расплелась, рассыпавшись темными волнами по широким плечам гнома. Улыбка сошла с его губ, спряталась под густой изгиб усов, в короткую, тщательно подстриженную перед решающей битвой бороду. Но ни гнева, ни ярости в стальных глазах, ни морщинки на высоком лбу под темной гривой волос, только спокойствие, словно в тренировочном зале. Словно вальс, на раз-два-три, шаг, поворот, взмах клинка.

Лодур, невысокий по человеческим меркам, все же возвышался над противником на полголовы. Но в таком поединке преимущество в росте было у Фьялара. Ему легче было уклоняться от косых замахов каролинга, ныряя под клинок, проще целить в ноги Шутника, заставляя того отступать, закрываясь от фальчиона в глухую оборону, наносить смертельно опасные колющие удары снизу вверх, вынуждающие Лодура задирать клинок, открывая не защищенный доспехами живот.

Фьялар был чуть не вдвое шире в плечах, крепкие ноги уступали в проворстве длинным шагам Лодура, и пока никто из противников не получил видимого преимущества. Каждая царапина в затянувшемся бою могла стать смертельно опасной, и ни один из них не рисковал перейти в безрассудную атаку, предпочитая надежную тактику поиска брешей в защите врага.

Делия, словно зачарованная, наблюдала за этим кружением. И все же, привычка держать ситуацию под контролем брала свое, и краем глаза дроу заметила, что битва остановилась, и плотный круг зрителей сомкнулся вокруг сражающихся. А в спину ей, как призыв, уперся чей-то настойчивый взгляд.

Девушка обернулась. В тени, опираясь на высокий посох и стараясь не привлекать излишнего внимания, стоял седобородый старик в серых одеждах и войлочной остроконечной шляпе, из-под которой лукаво сиял голубизной единственный глаз. Удостоверившись, что дроу его заметила, Вератюр поманил ее жестом.

— Ты отлично справилась, — с улыбкой заявил старик, когда Делия скользнула к нему тенью, — поздравляю.

— Но Мидгард все еще не присоединился к Иггдрасилю, — недоуменно возразила Делия, — хотя ненамного мы его уже сдвинули. Достаточно, чтобы рухнул Внутренний Барьер.

— У меня есть вечность, чтобы прибрать Мидгард к рукам, — усмехнулся Вератюр, — и амбициозный брат, мечтающий сделать то же самое. Эта ночь надолго войдет в легенды, слухи разойдутся по миру, словно круги по воде. И поражение Локи …

— Спасибо, — кивнула Делия, — за такое доверие Фьялару. Но бой еще не окончен.

Лицо ее помрачнело, и она обернулась, бросив тревожный взгляд туда, где противники все еще кружились, а мечи звенели, встречая на своем пути твердую сталь, а не мягкую плоть.

— Днем раньше, днем позже, — пожал плечами Вератюр, — это все равно случится. И мне не важно, кто победит, хотя, признаю, мне будет приятно, если твой гном утрет Локи нос и впишет Лодура в Книгу Мертвых. Но ты же выбирала себе награду как раз на такой случай?

Делия кивнула, хотя на душе стало паршиво до невозможности. Тогда, в Асгарде, ей казалось, что нет лучшей доли для Фьялара, чем вечный бой на Бранном Поле, вечный пир в Золотом Чертоге. И подруга в золотом крылатом шлеме. Вечность для двоих. Однообразная и унылая, без музыки и друзей, без новых открытий и приключений. Только вечный бой без смысла и цели, драка ради драки. Нет, без этой награды она обойдется.

Но сообщать об этом Вератюру Делия не стала. Судя по заявлению о том, что у него в запасе вечность, Один об их планах так и не догадался. И ставить его в известность в намерения дроу никак не входило.

— И как это работает? – спросила Делия, разглядывая золотой крылатый шлем, который Вератюр вытащил висящей под плащом сумки, словно кролика из шляпы.

— Твоя сущность изменится, как только ты наденешь его, — Вератюр вручил шлем и сумку Делии, — если Фьялар сегодня победит, сможешь еще погулять. В тот день, когда он тебе понадобится, подберешь тело с поля боя, и вас обоих втянет в Асгард.

— Спасибо, — кивнула Делия, снова опуская шлем в сумку, — надеюсь, сегодня он мне еще не пригодится.

— Я тоже, — улыбнулся старик и растаял в воздухе.

Вороны взвились в небо, камнем ринулись вниз и исчезли в синеве Врат.

Когда она вернулась в круг, на лице Лодура красовался глубокий порез прямо под правым глазом. А на левой руке Шутника не хватало мизинца. Но и Фьялар пропустил удар – джинсы на бедре пропитались кровью и залепили неглубокую рану. Делия вздрогнула, она знала, что если поединок затянется надолго, этот порез может оказаться роковым. Фьялар тоже понимал это, потому неожиданно прибавил скорость, и Бен-Грефилль сияющим вихрем закружился в его руках.

Фальчион гадюкой рванулся вниз, к ногам Лодура, и Шутник поднял каролинг, широко размахнувшись для смертельного удара. Клинок едва не коснулся шеи гнома, но Бен-Грефилль, неожиданно сменивший направление, уже вонзился в живот Аса, и Фьялар отбросил врага ударом ноги, высвобождая клинок.

Лежащий на земле Лодур все еще сжимал меч, и Фьялар направился к нему, опустив Бен-Грефилль. Делия замерла. Слишком велика была ненависть гнома, чтобы он мог отпустить врага так просто, без последних слов. Такая нелепая, глупая смерть. Как в дешевом фильме…

Фьялар резко остановился и одним взмахом клинка отсек Лодуру обе ступни.

— Я закончил, — объявил он с безопасного расстояния, — можешь картинно истечь кровью, а можешь убираться в Зимний Чертог прямо сейчас.

Лодур сжал в руке эфес меча, очевидно, намереваясь запустить им в гнома, в последней попытке достать врага. Но пальцы бессильно разжались, и рыжие кудри поползли туманом, сливаясь с темной землей.

Врата мигнули ослепительной вспышкой, и их свет начал медленно угасать.

Врата все еще сияли аркой в долине меж гор Йотунхеймена. Пришельцы исчезли, словно дурной сон, не оставив за собой даже трупов или пятен крови. Делия похлопала по висящей на боку кожаной сумке – шлем был на месте. И, к сожалению, тела погибших боевых товарищей тоже. Раненых, которые не держались на ногах, увели в Грезу, в госпиталь. Но остальные задержались, чтобы поглядеть, как окончательно закроются Врата Ночи.

До рассвета оставался час, Сородичи, кроме, разумеется, Войцеха, слегка нервничали. Им тоже хотелось присутствовать при развязке.

— Надеюсь, следующий раз будет нескоро, — сказал Радсвинн Фьялару, в задумчивости вглядывающемуся в темнеющую арку.

— Следующего раза не будет, — в голосе гнома неожиданно зазвенела стальная решимость, — Врата надо закрыть.

— Но как? – Фионнбар тоже присоединился к разговору. – Если их можно отпереть только с той стороны…

— Не запереть, — тихо сказал Фьялар, — уничтожить. И у меня есть для этого средство. Если Ключ оставить в «замке», Врата исчезнут. Совсем.

Он вытащил из внутреннего кармана косухи расшитый рунами мешочек, и Камень засветился пятнышком лунного света, проступившего сквозь неприметную серую оболочку.

— Ты… — голос Делии сорвался, и она проглотила липкий комок, — Фьялар…

— Если не я, то кто? – тихо сказал гном. – И не вздумай наделать глупостей, дура шерстоголовая. Живи, слышишь?

Делия прикусила губу, сглотнула. Кивнула головой.

Фьялар, с сияющим камнем в руке шагнул к Вратам, но Брунгильда, выскочившая словно из-под земли, преградила ему путь.

— Это мое дело, Фьялар, — взволнованно прошептала Валькирия.

— Искупление грехов? – скривился гном.

— Нет. Предназначение. Кому знать, как не тебе.

Фьялар задумался. Делия, наблюдавшая эту сцену, подскочила к Брунгильде, на ходу развязывая висящую на боку сумку.

— Погоди! – она протянула Брунгильде золотой шлем. – Ты уверена, что именно такой судьбы хотела для себя? Если да, то забирай – мне он не нужен.

Глаза Валькирии вспыхнули голубым огнем. Она торопливо надела шлем, и лицо ее словно преобразилось. Голова гордо поднялась, слегка опущенные плечи распрямились.

— Мы будем помнить о тебе, Дева, — сказал Фьялар, вручая Валькирии Ключ, — ты сделала благородный выбор, Брунгильда. И память о нем будет жить даже тогда, когда Рагнарек станет всего лишь древней легендой.

Брунгильда шагнула в портал, Портальный Камень вспыхнул ослепительным пламенем, и арка взорвалась, осыпав стоявших вокруг зрителей дождем искр и битого камня. Когда свет угас, на месте Врат остался только голый пятачок выжженной земли.

— Это была долгая ночь, — сказал Фьялар, обнимая Делию, — и рассвет, который придет за ней, займется уже для нового мира.

160. Млечный путь. Солнечная система. Планета Земля

Разноцветными светлячками порхали по темно-зеленым иглам огоньки, рассыпаясь бликами на зеркальной поверхности шаров и сосулек, дразня стеклянных зайцев и оленят, выхватывая из густой тени то гитару, то барабан, то горн. Елку нарядили на славу, Шемет ради такого дела вытащил из загашника украшения, завалявшиеся чуть не с начала прошлого века.

Новая гостиная отличалась от прежней только размерами, слегка старомодный уют, созданный обожаемым Войцехом арт-нуво, переместился сюда, дополнившись несколькими удачно вписавшимися креслами, большим низким столом и лампами Тиффани, свет которых, преломляясь в цветных стеклах, отражал великолепие елки.

Мелисента, уже вполне освоившая традиции русского хлебосольства, столь почитаемые Войцехом в пику собственной неспособности оценить все кулинарные тонкости, с довольной улыбкой взирала на Фьялара, компенсирующего отменным аппетитом строгую диету Сородичей. Светло-лиловое платье открывало стройные ножки, облегая уже вполне заметно округлившуюся талию, глаза светились тихим счастьем.

Войцех, в штатском, в голубой шелковой рубашке с открытым воротом и белоснежных брюках, поглядывал на напольные часы в резном корпусе, с маятником и гирями. Стрелка подходила к двенадцати, и шампанское уже запотело в серебряном ведерке.

Даже Моника, не так давно простившая сидящему рядом Крису свое неучастие в героической битве у Врат, соизволила надеть новенькие джинсы и облегающий темно-зеленый свитер и вполне походила на девушку, собирающуюся праздновать Новый Год, а не на уличного бойца.

Диззи и Бранка приехали из Вулфстона, Ингрид – из Германии, где она помогала археологам разбирать находки времен «Кольца Нибелунгов», безжалостно разрушая стереотипы, сложившиеся еще в христианнейшем девятнадцатом веке. Норвик не отходил от нее ни на шаг, и парочка то и дело обменивалась горячими взглядами.

Делия явилась за десять минут до полуночи, внеся с собой запах мороза, корицы и мандаринов. Она только час назад вернулась из Вашингтона, откуда привезла гостинцы от Брюса и привет от Маши и Бобби, но уже успела заскочить в студию и переодеться в сногсшибательное алое платье. Серебристые волосы отросли почти до плеч, и Фьялар довольно улыбнулся, глядя на выглядывающие между прядками острые кончики ушей.

Время, прошедшее с ночи битвы на Равнине Вигридр, оказалось так плотно забито делами, что даже репетиции зачастую приходилось отменять, а дружеские посиделки без повода стали редчайшими драгоценностями. И все – ради этой ночи. Или дня. В зависимости от местонахождения и часового пояса. В Нью-Йорке Час Икс пришелся на два часа пополуночи, и друзья в ожидании обменивались новостями, шутками и надеждами.

У Мелисенты зазвонил телефон, она вышла в спальню из шумной гостиной, и уже через пару минут вернулась с сияющим лицом.

— Отец говорит, у них все готово.

На холме Тара, подле реки Бойн, собрались фейри. Совет, впервые за всю историю Волшебной Страны, открыл врата из Грезы, из высокого замка Тара-Нар, в Банальность. В надежде, что этот день навсегда лишит реальный мир такого оскорбительного определения, и будущее людей сольется с будущим Китейнов, Гару, альвов и цвергов, Сородичей и Магов – всех обитателей Земли – в один светлый путь.

В Вашингтоне собрался Совет Башен. Из центра управления компьютерной сетью «Белое и Черное» Маша и Саня должны были объединить плетения всех, кто подключится к Источнику, в один мощный поток, способный сдвинуть реальность в новое измерение.

Два месяца во всех уголках мира кипели страсти. Нелегко было примирить надежды и мечты фермеров и академиков, столичных интеллектуалов и африканских пигмеев, Гару и Технократов, вампиров и людей. Но новые возможности, открывающиеся перед всеми и каждым, в конце концов, объединили всех, компромисс нашелся, главные цели определились.

Фьялар считал, что можно было добиться и большего. Но откладывать не хотелось. И, когда Делия напомнила ему пребанальнейшую истину «дорогу осилит идущий», гном решил, что причин для оптимизма намного больше, чем для скепсиса.

К Новому Году было сделано уже многое, что должно было лечь в основу будущего пути. Башни наладили не только сетевое, но и практическое обучение, Традиции и Конвенции разместили заказы на ингредиенты и комплектующие для будущего магически-технологического прорыва в экономике. Рабочее движение и Объединенная Левая набирали все больше сторонников. Программа СОУТ распространилась по всему миру, и уже многие предприятия и хозяйства оценили ее преимущества перед войной монополий и финансовыми махинациями.

Самым сложным было понять, что делать с теми, кто, несмотря на все убедительные доводы и доходчивые разъяснения, не согласится с переменами. Конечно, с явными врагами, которые не оставят попыток вернуть прошлое с оружием в руках или путем тайных интриг, можно и нужно было вести войну, и не только идеологическую. Остальным, а Фьялар очень надеялся, что их окажется немного, предполагалось оставить (и обустроить) достаточно обширные территории, чтобы они не чувствовали себя в резервации. Со временем, как обещали Покорители Бездн, их вообще можно будет переселить на терраформированную планету в уютной звездной системе по типу Солнечной, чтобы они сами строили свое будущее, любыми желательными для себя способами. Но без того, чтобы пользоваться всеми благами новой технологии, магии и общественной жизни, ничего не давая взамен.

А благ предполагалось немало. Конечно, главным и основным пунктом программы было полное и безоговорочное отъединение Реальности от влияния иных Миров. Что, в перспективе, должно было привести к столь же безоговорочному атеизму и вере только в свои силы. С надеждами на загробную жизнь приходилось распроститься навсегда, но, после того, как эта самая жизнь из смутных предположений превратилась в довольно неприглядную реалистическую картину жизни обитателей Хель и Асгарда, все больше людей склонялись к мысли, что без нее вполне можно обойтись.

Тем более что в перспективе Биоинженеры предлагали практически вечную молодость и здоровье. Конечно, несчастные случаи со смертельным исходом исключить совсем было невозможно. Но для подавляющего большинства смертных, а так же Подменышей, рождающихся в человеческих телах, такая возможность, судя по опросам, оказалось предпочтительнее. Главным препятствием на пути этого проекта оставалось неотвратимое в таком случае перенаселение Земли, но тут мог помочь другой глобальный проект – Покорители Бездн обещали в короткие сроки расширить ареал обитания человечества. Приоритетное право на генетическую перестройку предлагалось предоставить тем, кто отправится заселять новые планеты. А также тем, кто по мнению большинства жителей Земли, высказанному путем прямого голосования, вносит наиболее полезный вклад в дальнейшее развитие общества, технологии и культуры.

Фьялар долго отказывался даже обсуждать эту тему относительно себя. Но Делия резонно заявила, что ни один землянин не допустит, чтобы уникальный и единственный в своем роде гном исчез из списка жителей. Фьялар задумался. Вспомнил, что дроу в этой Вселенной тоже, если и водятся, то очень уж в дальнем Космосе. И решил, что спорить бесполезно.

Новые промышленные и сельскохозяйственные технологии тоже должны были помочь существенному прорыву. Тяжелый неквалифицированный труд больше не требовался, его полностью могли заменить автоматы, атомарные синтезаторы, магические формулы и другие технологические достижения. Разумеется, это не означало, что любой ручной труд следовало оставить в прошлом. Не только чистое искусство и науку, но и ремесло, требующее мастерства и творческого подхода, никакая магия заменить не могла.

Такой технологический прорыв мог и должен был стать основой и для социальных перемен. Богатство и бедность, при доступности всех материальных благ любому жителю Земли, лишались смысла. Деньги, как эквивалент обмена, теряли свое значение. Конкуренция за ресурсы и рынки сбыта – тем более. Конечно, процесс перехода требовал времени. Границы и деньги, к глубокому сожалению Фьялара, отменить в одночасье оказалось невозможным. Но сторонников у этой идеи прибавлялось с каждым днем, и Крис, убежденный в том, что перемены не за горами, поддерживал в друге надежду на скорые перемены.

Главное, все эти достижения не оставались пустыми обещаниями в Интернете, на бумаге, на словах. Выставки, презентации, «агитбригады» выехавшие в труднодоступные и малоцивилизованные места – для убеждения всех и каждого в том, что есть серьезные причины верить в новое будущее, велась колоссальная работа.

Шампанское хлопнуло точно в полночь, праздничное настроение искрилось улыбками и сердечными взглядами. За окнами в лучах фонарей кружились блестящие снежинки, но в гостиной было тепло и уютно, и маленький круг друзей в эту ночь был отражением большого мира, с его надеждами, тревогами и верой в созидающую силу разума.

В без четверти два Делия включила ноутбук, присоединившись к сети Башен. Личный вклад в отделение от Иггдрасиля и Адов дроу считала своим гражданским долгом. Небольшие коробочки с двумя кнопками – красной и зеленой – загудели у всех одновременно, напоминая, что момент референдума приближается. Итерия Икс трудилась не покладая рук, и аппараты для голосования, размноженные в синтезаторах, вручили каждому жителю планеты. Личные коды и магическая защита обеспечивали надежность и безопасность от фальсификаций. Добровольцы, разъехавшиеся в самые отдаленные уголки мира потрудились на славу – изложенные простым и понятным даже не умеющим читать индейцам южноамериканской сельвы или пигмеям африканских джунглей языком пункты программы были донесены до каждого и подробно растолкованы всем.

В без пяти два Войцех вытащил из кладовки портативный телевизор, для наблюдения за результатами голосования. В студии, среди прочих журналистов и корреспондентов мелькнули неразлучные Сэмюэль и Пауль.

В два часа коробочки снова загудели. На голосование было отведено десять минут, но ни одному из присутствующих столько времени не понадобилось. Зеленые кнопки были нажаты в первые же секунды, и друзья с напряженным вниманием вглядывались в экран, где в полной тишине с каждым мгновением все выше и выше становилась зеленая полоска, с возрастающей скоростью обгоняя почти застывшую на месте красную.

— Решение принято, — тихо сказала Делия, закрывая глаза и впуская в себя мощнейший поток Источника.

В Таре, древней столице Эрина, Китейны, ощутившие единую волну мечты всех обитателей мира, соединили силы, воплощая ее в действительность, сливая Банальность и Грезу, навсегда меняя Путь.

Даже те, кто не имел никаких способностей к магии, почувствовал, как Сила наполнила воздух, как неуловимо, незримо и, все же, несомненно и явственно изменилась реальность.

Делия, вытирая тыльной стороной ладони вспотевший лоб, обернулась к друзьям.

— Мы сделали это, — с тихой улыбкой сказала она, — теперь наступил не только Новый Год, но и Новый Мир. Для всех.

За окном взлетели в зимнее небо огненные цветы фейерверков, музыка, радостная и задорная заполнила город. Люди, Сородичи, Гару выходили на улицу, обнимаясь, приветствуя друг друга добрыми улыбками, пожимая руки всем встречным незнакомцам.

— Сделали, — с улыбкой подтвердил Фьялар, — но настоящая работа только начинается.

— И это хорошо, — ответила Делия, прислонившись к его сильному плечу.

Эпилог. Космопорт «Гайа-Селена». Орбита Луны. Солнечная система

— Войцех Янович!

Курсант Школы Гражданского Пилотажа, Петр Красников, с трудом протискивался сквозь шумную бурлящую толпу. Знакомая фигура старшего инструктора Шемета мелькала далеко впереди, золотые нашивки на сине-голубой форме поблескивали, как посадочные маячки.

Первое время, когда городские флаеры только начали разгружать забитые автомобилями и прочим наземным транспортом улицы, для их вождения вполне достаточно было ввести личный код. Система управления была настолько проста, что освоить ее можно было всего за неделю занятий в городской аэрошколе. Но когда верткие легкие летательные аппараты стали самым популярным средством передвижения в городе, Советам сначала крупных, а потом и небольших городов пришлось задуматься о введении «Правил воздушного движения». И теперь только карточка, удостоверяющая, что пилот прошел полный курс обучения, служила «пропуском» за руль «летучек», целыми стаями парящих на воздушных стоянках в ожидании желающих прокатиться.

Конечно, всегда можно было попросить кого-то подбросить тебя в нужное место. Некоторые любители полетов даже дежурили возле стоянок, предлагая помощь тем, кто не мог или не хотел управлять флаером сам. Но Петя этих «пассажиров» не понимал. Что могло сравниться с ощущением полета, пусть даже это не междугородний аэробус или межконтинентальный аэроэкспресс?

Старший инструктор Шемет, пилот, майор Резерва ВВС Земли, герой всех и всяческих исторических событий (хотя сам он упорно отказывался подтверждать рассказами слухи о своих подвигах) вел в Школе имени Дугласа Бернса уроки экстремального пилотирования. Курс включал обучение выходу из всех мыслимых нештатных ситуаций, в которые мог попасть флаер в городском небе. Конечно, любой пилот помнил о своей ответственности перед другими участниками движения, и правила соблюдались неукоснительно. Но такие вещи, как резкое ухудшение самочувствия водителя, внезапная поломка флаера и прочие неожиданности еще случались.

Войцех Шемет на личном примере демонстрировал, что для пилота нет безвыходных ситуаций, уворачиваясь от автоматически управляемых учебных машин из самых сложных положений. Петя настолько проникся уважением к любимому преподавателю, что даже подумывал по окончании университета, где он изучал прикладную роботехнику, пройти курс управления настоящим боевым самолетом и поступить на службу в Резерв.

Петя свернул на главную пассажирскую магистраль космопорта, и поток понес его, сокращая расстояние до все еще виднеющегося далеко впереди Шемета.

Здесь, под стеклянным куполом, расчерченным тонкими линиями металлических конструкций, царил непрекращающийся день. Многочисленные светильники, утопленные в несущие арки и колонны, ярко поблескивали, но рассеянный свет не резал глаза, мягким теплом разливаясь по всему пространству размещенного на орбите Луны космопорта. Над головой в вечно-черном небе проплывал огромный голубой шар – планета Земля.

В промежутках между пешеходными и грузовыми магистралями, дорожками, движущимися лентами, переходами и пандусами, ведущими к терминалам, зеленела густая трава. С невысоких садовых деревьев легкий ветерок сдувал белые лепестки – май подходил к концу. В уютных уголках за живой изгородью прятались скамейки, посреди лужаек били фонтаны, окруженные цветными клумбами. Из ближайшей рощицы доносилось пение птиц – там белели крахмальными скатертями столики небольшого кафе.

Когда Шемет, которого у Пети все никак не получалось догнать, проскочил мимо самого большого терминала «Земля», курсант заволновался. Он был уверен, что инструктор возвращается с воскресной прогулки в Лунариум, признанную столицу аттракционов на Луне. Или, может, с Марса, откуда только что вернулся сам Петя, навещавший родителей, работающих в товариществе «Зеленый Марс», занимающемся разведением садов и лесов на Красной Планете.

Но Шемет проследовал дальше, туда, где начинались переходы на служебные терминалы, пока закрытые для развлекательных полетов и частных визитов. «Неужели, Венера?» — мелькнуло в голове у Пети. На Венеру летали только отчаянные смельчаки, сорвиголовы и первопроходцы. Богатая ресурсами, но капризная, как девушка, Планета Бурь все еще оставалась малоосвоенным и опасным местом.

К удивлению Красникова инструктор прошел еще дальше, к самому крайнему терминалу, над которым горела вывеска «5-9». Юпитер – Плутон. Полеты к этим планетам пока проводились только в рабочем порядке, но Петя, как любой житель Земли, слышал, что недавно Покорители Бездн закончили терраформинг Титана, наибольшей из лун Сатурна, и объявили набор добровольцев, желающих стать первопоселенцами в самом пока еще отдаленном уголке земной цивилизации.

— Войцех Янович! – отчаянно закричал Петя, переходя на бег.

Войцех, наконец, услышал, что его окликнули, остановился, поставил на землю большой чемодан и торопливо достал из внутреннего кармана кителя очки, водрузив их себе на нос.

Мелисента с недоумением поглядела на него, но высказаться не успела. К ним подлетел паренек лет восемнадцати, слегка запыхавшийся и раскрасневшийся, со светлыми вихрами и блестящими от возбуждения серыми глазами на широкоскулом открытом лице.

— Добрый день, Войцех Янович! – торопливо, словно опасаясь, что не к месту и не вовремя, заговорил парень. – Я тут пролетом с Марса, случайно вас увидел и вот…

— Здравствуйте, Петя, — улыбнулся Войцех и обернулся к жене. – Мел, это Петр Красников, один из лучших курсантов этого набора. Прирожденный пилот.

Петя от смущения совсем потерялся. Шемет на похвалы, как и на выговоры, не скупился, но надо было отдать ему должное – и то, и другое всегда было заслуженным.

— Мелисента ап Фионнбар, — представилась Мел, протягивая курсанту узкую, крепкую ладошку.

Тут у Пети даже голос сел. О том, что старший инструктор принадлежит к Ночному Сообществу, хоть и запросто разгуливает под солнцем, знали все. А о том, что он женат на принцессе Ши, слухи передавались только шепотом. Обсуждение личной жизни преподавателей в Школе не поощрялось.

Ши для большинства людей все еще оставались существами из легенд. Они не часто покидали Грезу, хотя в последнее время открыли многие места в Мире Мечты для гостей и туристов. За свою недолгую жизнь Петя видел лишь двоих или троих, да и то издалека. Ну, и, конечно, в новостях и на интерактивном канале «Законодательство», где предлагались к обсуждению новые законопроекты, доходчиво объяснялись специалистами их преимущества и недостатки, прежде, чем они выносились на всеобщее голосование. Местные проблемы решались в городских, сельских или районных Советах, но вопросы, касающиеся всего населения Земли, в обязательном порядке утверждались всеобщим решением.

Миссис Шемет показалась Пете чуть старше мужа, но это не имело ровным счетом никакого значения. Цветущая, яркая красота Мелисенты, синие глаза в тени густых ресниц под длинной челкой, улыбка, освещающая тонкое лицо с высокими скулами. Слова, которыми можно было бы описать ее фигуру, Петя даже подумать не решился.

Пауза неловко затянулась. Петя взглянул на чемодан и, наконец, собрался с духом.

— Войцех Янович! Неужели вы улетаете? Нам… Мы же…

— Нет уж, Петя, — рассмеялся Войцех, — с надеждой сдавать экзамен менее строгому инструктору можете распрощаться. Никуда от меня не денетесь, в понедельник в девять. Как обычно. И носом за рулем не клевать!

— Ох, вы не представляете, как от сердца отлегло, — вздохнул Петя, — я увидел этот чемодан, а потом вы еще и свернули к дальнему терминалу…

— Мы друзей провожаем, — улыбнулся Шемет, — они летят на Титан, строить новые города. А в чемодане – подарок.

Петя постарался не выдать удивления. С тех пор, как практически все необходимое люди могли мгновенно вытащить из синтезатора, набрав номер заказа – описания вносили в постоянно пополняющуюся Главную Базу – подарки либо мастерили своими руками, либо дарили что-нибудь необычное и нематериальное – стихи, песню, поход в горы, прогулку на необитаемый остров…

— Там игрушки, — сообщила синеглазая девочка с копной золотистых кудряшек, перетянутых сзади голубой лентой, — на Титане синтезаторы будут целыми днями заняты чем-то ужасно нужным, а туда же и дети летят.

— Это твои игрушки? – удивленно спросил Петя. – Так много?

— Не совсем, — улыбнулась девочка, — они из Грезы. Сами там получились из моей Мечты.

— Наверное, это лучшие игрушки на свете, — улыбнулся Петя.

— Конечно, — без тени смущения кивнула девочка и вихрем унеслась вперед по дорожке к терминалу.

— Моя дочка, Крыся, — запоздало представил девочку Шемет.

— Какая славная…

— Вы тоже славный мальчик, Петя, — улыбнулась Принцесса, — пусть и ваша мечта непременно сбудется. До свидания. Нам пора.

Она легонько поцеловала паренька в щеку, и Петя отправился к своему терминалу в совершеннейшем восторге.

Мелисента провожала его взглядом, пока зардевшиеся от смущения уши не удалились на безопасное расстояние.

— Войцех, — строгим голосом спросила она, — зачем тебе очки?

Шемет поднял руку, словно намереваясь снять обсуждаемую деталь, передумал и поправил очки на переносице совершенно профессорским жестом.

— Для солидности, — с вызовом заявил он.

— Но всем же прекрасно известно, кто ты такой, — укоризненно вздохнула Мел, — и то, что у тебя нет, и не может быть проблем со зрением, – тоже. Ты и летаешь в них?

— Нет, конечно! – возмутился Войцех. – Но на лекциях…

— Ты хоть перед Крисом себя балбесом не выставляй, — покачала головой Мелисента, — сними их.

— И не подумаю, — гордо отказался Войцех, подхватывая чемодан.

Перед терминалом, доступ в который был только по служебным пропускам, чтобы не прошедшие комиссию добровольцы зайцами не пробрались на «Титаниум», огромный космолет, собранный здесь же, на лунной орбите, и вмещающий несколько тысяч пассажиров и многотонный груз, расстилался широкий луг, на котором уже собралось много народу – отлетающих и провожающих.

Войцех, издалека завидевший Криса и Монику в красных комбинезонах с большим «Т» на левой стороне груди, заторопился. Норвик и Ингрид уже были тут. Рыжая о чем-то беседовала с Крисом, Моника разглядывала толстый иллюстрированный том, Симокатта, явно взволнованный, наблюдал за ее реакцией. Фьялар, в одиночестве, курил трубку, несмотря на неодобрительные взгляды, которые на него бросали из соседних компаний, тоже пришедших проводить друзей и близких в долгое путешествие. Рамо и Хоакин, усевшись на траву, предавались излюбленной игре в «Кошачью колыбель».

— Войцех, — Моника подняла взгляд от книги и широко улыбнулась, — тебе очень идут очки. В них ты кажешься умным.

Шемет издал неопределенный звук и торопливо сунул очки во внутренний карман.

Крыся прыснула в кулак.

— А ну, брысь! – насупился Войцех. – Дай взрослым поговорить.

— Ты никогда не станешь взрослым, — сообщила Крыся голосом Мел и, отбежав на безопасное расстояние, показала Шемету язык.

— Довоспитывались, — ухмыльнулся Крис, — без меня она вам совсем на шею сядет.

— Ага! Добрый дядя Крис, который позволяет все, что запрещают родители, — вступилась за Войцеха Мел, — кто бы говорил…

Разговор так и повис в воздухе, прервавшись неожиданным появлением пышногрудой блондинки в платье, скрывающем немногим больше, чем приличный купальник, призывно покачивающей крутыми бедрами. Девушка подлетела к Фьялару, бесцеремонно вытащив у него из зубов трубку, и припечатала его губы смачным поцелуем.

— Бесстыжая и нахальная девица, — ровным голосом сообщил Фьялар, одновременно оглаживая бедро и легонько прихватывая пальцами обтянутую тонким трикотажем ягодицу.

— Я старалась, — усмехнулась Делия, стряхивая с себя иллюзию. Платье, впрочем, не изменилось.

— Привет от Брюса, — дроу отпустила Фьялара и обернулась к компании, — он считает, что процесс сбора информации закончен. Осталось дождаться получения разрешения от командования Боевых Частей.

— Не осталось, — с улыбкой отозвалась Рыжая, — сегодня утром получили. Набор добровольцев – до завтрашнего утра. Начало операции – через три дня.

— Концерт в Буэнос-Айресе придется перенести, — вздохнул Фьялар, — там будет Полонья, собственной персоной.

— Долго этому типу удавалось бегать от окончательной смерти, — кивнул Норвик, — Кэрол, нас возьмешь?

— Всех возьму, — рассмеялась Рыжая, — проверенные кадры.

Крис почти что вздохнул. Серебром блеснула на груди пятиконечная звезда со слегка скругленными лучами.

— Не расстраивайся, шериф, — Войцех похлопал друга по плечу, — тебе там тоже несладко придется. Драки в салунах и убийства на почве ревности отменить так и не удалось. Все-таки, мы не травоядные.

— У нас такого не будет, — грозно заявила Моника, погрозив кулаком неизвестным нарушителям общественного порядка.

— Не сомневаюсь, — рассмеялась Ингрид, — главное, сама в драку не лезь.

Следующими появились Маша и Бобби.

— Ой, а что это у тебя? – поинтересовался МакГи, выхватывая из рук у Моники книгу.

— Подарок от Алексуса, — ответила Моника, — он всем по экземпляру обещал, но мы первые.

Бобби с восторгом смотрел на толстенный фолиант. Теперь, когда почти вся литература издавались в электронном виде, традиционная книга стала редкостью. Как правило, имевшей не только литературную, но и художественную ценность. На затянутой в тонкую рыжую кожу обложке была вытиснена обведенная узорной виньеткой надпись «Операция "Рагнарёк"». Все иллюстрации были нарисованы вручную акварелью и карандашом и вклеены прямо в текст. В дальнейшем такую книгу можно было тиражировать в синтезаторе, и каждый желающий получал авторский экземпляр.

— Здорово! – восхитился Бобби, возвращая книгу Монике, и Симокатта расплылся в довольной улыбке.

— Неужели! – воскликнула Делия, заметившая на пальце у Маши кольцо с красивым крупным камнем. – Созрели, наконец? Погуляем…

— Ну, еще не очень скоро, — ответила Маша, — вот закончу новый проект…

— И примешься еще за один, — вздохнул Бобби, — не в первый раз.

— На этот раз честно-честно, — пообещала Маша, чмокнув его в щеку, — иначе меня Барбара с потрохами проглотит и не подавится.

— Вот, разве что, — удовлетворенно кивнул МакГи.

Пока Маша и Бобби передавали всем приветы из России, откуда они недавно вернулись, а Рыжей еще и банку таежного густого меда персонально от Ксюши, Войцех отвел в сторону Норвика.

— Мел говорит, что работа переходит в экспериментальную фазу, — тихо сообщил он, — она расшифровала коды. И знает, как их изменить. Литрами из меня кровь доила, чтобы разобраться. Не хотите поучаствовать?

— Пока нет, — Норвик тряхнул золотой гривой, — Мел нам уже говорила. Мы обсудили, и пришли к выводу, что у нас и без того все в порядке. Совсем людьми нам не стать. А кровь Кланов так и тянет в разные стороны. Не выйдет из нас крепкой ячейки общества. Зато каждая встреча – как подарок, как откровение. Мы только что с Яблочных Островов. Ши открыли там новый курорт. Месяц пролетел, как один день.

— Там осталось хоть что-то в целости после вашего отъезда? — невинным тоном поинтересовался Шемет.

— Кое-что, — лукаво улыбнулся Норвик, — но не очень много.

Последними появились Диззи и Бранка. Рядом чинно вышагивал мальчишка лет девяти-десяти, с прямыми черными волосами и очень смуглой, но все-таки чуть более светлой, чем у Диззи, кожей. Крыся, завидевшая его издалека, тут же подлетела к компании.

— Это Терренс, — Бранка легонько подтолкнула сына к девочке, и тот, совершенно по-взрослому протянул ей руку, — ты его видела, но так давно, что, наверное, не помнишь.

— А я помню? – поинтересовался Терренс, сверкнув белыми зубами.

— Ты, точно нет, — улыбнулся Диззи, — ты тогда еще пешком под стол ходил.

За прошедшие со времени Рагнарека двенадцать лет, Диззи возмужал, раздался в плечах, но улыбка осталась все такой же шебутной и открытой.

— Мы поиграем? – полувопросительно глянула Крыся, уже тянущая Терренса за руку в направлении лужайки.

— Конечно, — согласилась Мелисента, — только недалеко. Попрощаться не забудьте, через полчаса начнется погрузка в космолет.

Дети умчались, и Бранка проводила их задумчивым взглядом.

— С очередной операции? – поинтересовался Крис, обращаясь к Диззи.

— Нет, из дому. Мы уже три месяца, как постоянно дома живем, — ответил тот.

— Терренс в возраст вошел, — добавила Бранка, — если он Гару, то ему самое время в первый раз перекинуться. Это время родители должны провести с ребенком, чтобы помочь ему освоиться с переменами. Но мы пока не знаем…

Она чуть грустно вздохнула.

— Что будет, то будет, — Диззи ободряюще похлопал ее по плечу, — не бери в голову, детка.

— Угу.

— И ты за ними не скучаешь? – удивилась Крыся.

Они уже набегались, наигрались в чехарду, и теперь валялись в траве рядом, словно давние друзья.

— Скучаю, — ответил Терренс, — но совсем немножко. Дедушка с бабушкой мне на скуку времени не оставляют. То уроки, то тренировки. Зато мои папа и мама – гордость клана. Так тетя Бриза говорит. И дедушка даже не спорил, когда я ему об этом сказал. А он строгий. Но, конечно, я рад, что они пока дома. Хотя немножко стыдно, что это из-за меня. Вот вырасту, тоже буду с ними в Стае.

— Пока мы вырастем, может и не останется, с кем воевать, — возразила Крыся, — так бабушка Мелисса говорит.

Она рассмеялась.

— Зато бабушка Уна считает, что мечу место на поясе, а не на стене. И в Грезе всегда найдутся Химеры, зародившиеся из чьих-то дурных мыслей. Так что… Если тебе станет скучно, можешь со мной их побеждать. Когда вырастем.

— Ага, — обрадовался Терренс, — поскорее бы…

До погрузки оставалось совсем немного, и друзья прощались, обмениваясь теплыми словами, обещаниями связываться почаще, объятиями и рукопожатиями. Регулярное сообщение с Титаном предполагалось наладить лет через десять, когда планета сможет принимать не только строителей, но и любых желающих поселиться там. Но теперь, когда у каждого из них впереди была долгая жизнь, полная творческих устремлений, труда и побед, это не казалось таким уж долгим сроком.

Бранка как раз обнимала Криса, когда тот глянул через ее плечо и охнул, разворачивая лицом к лугу. Терренс, испуганный и сжавшийся в комок, мелко дрожал. Его спина выгнулась, лицо стало покрываться темной густой шерстью. Волчица уже начала стягивать через голову свитер, готовясь наплевать на приличия, и обернуться, чтобы помочь сыну, но Диззи остановил ее.

— Погоди.

Крыся обнимала за шею испуганного волчонка, помогая ему избавиться от одежды, в которой он запутался.

— Как здорово, Терренс, — тихо шептала она в мохнатое ухо, — ты – настоящий Гару. Волк.

Волчонок, выпутавшийся, наконец, из своего плена, благодарно лизнул щеку девочки.

— Они сами разберутся, детка, — улыбнулся Диззи, — не будем им мешать.

Крис и Моника, сопровождаемые последними напутствиями и пожеланиями, отправились к входу в терминал. Но друзья не расходились, пока в темном небе над куполом не загорелись стартовые огни огромного космолета, и «Титаниум» не взмыл в черное небо, направляясь в дальний путь к новому дому. И они долго смотрели вслед ярким огням, медленно растворяющимся в бездонных глубинах космоса.

А на широком лугу золотоволосая девочка весело каталась по зеленой траве в обнимку с черным мохнатым волчонком.