Особенный наследник

Глава 19

Я расхаживал по комнате, пытаясь дозвониться Насте-Колибри. Трубку она не брала. Зевнул — после бессонной ночи ужасно хотелось спать — сел за стол и открыл учебник.

Кто бы мог подумать, что спустя столько лет снова придётся заниматься уроками? Я и в прежней-то жизни учился абы как, иначе хрен бы пошёл в армию. Поехал бы в областной центр в институт поступать, чтобы потом зарабатывать бабло, не рискуя собственной задницей. По крайней мере, к тридцати годам у меня всё чаще появлялись такие мысли. Но прошлое осталось в прошлом, и теперь к этому делу следовало подойти более ответственно. Род должен видеть во мне человека, которому можно доверить позицию, а то ведь другого выберут на роль предводителя.

С Андреем мы общались недолго. Дядя выразил желание побеседовать с теми людьми, через которых мне удалось выйти на Никанора Птолемея. Я сказала: если мой «источник» согласится, встреча будет, если нет — то нет. Я очень сомневался, что Настя захочет говорить с тагматархом дружины моего рода, но с другой стороны, кто её знает? Вдруг она именно этого и добивалась?

Спустя полчаса, она перезвонила мне.

— Привет. Что-то нужно? — спросила она.

— Как дела у тебя?

— Я же сказала, что сама позвоню, когда будет ясность. Пока пусто.

— А рука как? Заживает?

— Да. Но перелом сложный. Не знаю, когда получится заняться делом.

— Ну выздоравливай! Слушай, у меня к тебе вопрос. Командующий дружины рода заинтересовался сведениями о Никаноре Птолемее и Ахейском союзе. Он понял, что у меня есть некоторые связи на стороне, и захотел лично пообщаться с моим «источником». Встретишься?

— Как зовут тагматарха?

— Андрей Чернов. Он этайр, носит другую фамилию, не нашу.

— Поняла, — повисла пауза. — Да, я с ним встречусь. Мы можем это сделать рядом со станцией «Солнечное Плато». Там есть небольшой парк с прудом. Так вот, где-нибудь на лавочке у пруда. Думаю, смогу в пятницу вечером, часов так… в семь. Ты будешь?

— Да, конечно.

— Хорошо.

Удивлённый тем, как быстро Настя дала согласие, я перезвонил Андрею и сообщил ему время и место. Дядя тоже согласился.

Разобравшись с данным вопросом, я погрузился в учёбу, но тут позвонила мачеха и попросила зайти в кабинет, и мне снова пришлось отвлечься.

Ирина сидела за столом над большой амбарной книгой, сдвинув на нос свои изящные очки в тонкой оправе. Я закрыл за собой дверь и устроился в кресле напротив.

— Во-первых, — Ирина пододвинула ко мне лежащий на столе конверт. — Это твой заработок.

— Заработок? За что? — я взял конверт и открыл — там действительно лежали деньги.

— Членам семьи, которые не служат в дружине на постоянной основе, полагается выплата в размере двести тридцать драхм за каждый день, проведённый в зоне «Д». Распишись.

Я взял ручку и черканул в амбарной книге в графе, которую указала Ирина.

Надо сказать, это был приятный сюрприз. Сумма относительно небольшая — примерно тридцать-тридцать пять тысяч на деньги моего мира, но хотя бы будет, на что девушку в ресторан сводить, когда та выпишется из больницы. В целом финансовый вопрос я отложил до лучших времён — сейчас было не до этого, но внезапно оказалось, что охота — это неплохой способ заработать на карманные расходы.

— Второе, — Ирина закрыла амбарную книгу, сняла и положила в футляр очки. — Через две недели тебе исполняется семнадцать. Это знаменательное событие в твоей жизни, ты станешь практически взрослым человеком. Но сейчас не об этом. Возможно, ты этого тоже не помнишь, но род готовит тебе подарок. Насколько мне известно, ты интересовался двумя моделями. АФМ-7000 и Аура Альфа-3. Времени осталось мало, пора бы нам определиться.

В первый момент я не понял, о чём идёт речь, но быстро сообразил, что на семнадцатилетие мне хотят подарить машину, и мачеха требует выбрать модель. Это была вторая хорошая новость за вечер. Собственное транспортное средство — вещь весьма полезная.

— Сразу и не скажешь. Надо подумать, — ответил я.

Ирина достала из ящика и положила на стол два буклета с фотографиями и техническими характеристиками обоих авто. АФМ-7000 оказался спортивным купе, имел агрессивный дизайн, один в один повторяющий Форд Мустанг начала семидесятых. Второй был кабриолетом представительского класса и напоминал Кадиллаки тоже семидесятых годов — такой же здоровый, широкий автомобиль с обилием хромированных деталей и плавниками спереди и сзади. Дизайнеры тут были просто помешаны на плавниках.

Выбор оказался непрост.

— Тебе раньше нравились эти авто, — объяснила Ирина, — но если твои предпочтения изменились, то мы примем к сведению. Только, пожалуйста, решай быстрее. До конца седмицы модель необходимо утвердить.

— Понял. Сделаем, — я сунул буклеты в карман штанов.

— А теперь что касается твоей сестры… Я предупредила Дмитрия Евдокимовича, что возможны шантаж и провокация членов нашей семьи посредством распространения снимков непристойного содержания. Архонт заверил, что уведомит руководство гимназии и род Феоктистовых о возможных инцидентах. Будем надеяться, что данный случай не получит широкой огласки. Клан в этом тоже не заинтересован.

— А с Макаром Холмским мы ничего не сделаем?

— Дмитрий Евдокимович заверил, что передаст всю имеющуюся у нас информацию в СЭФ. Надеюсь, скоро мы получим сведения об этом молодом человеке. Однако Дмитрий Евдокимович предостерёг, что за убийство, если оно вскроется, нам придётся нести ответственность перед законом ВКП. Это тоже, разумеется, нежелательно.

Третья хорошая новость. Архонт дал добро на то, чтобы проучить вредителей. Осталось сообразить, как наказать их и при этом не сесть за решётку. Впрочем, пока не поступило данных от службы эфоров, думать об этом было бессмысленно.

На следующий день Зоя еле дождалась меня. Она лежала в индивидуальной палате — такой же чистой и опрятной, как и та, где я очнулся после встречи с Пауком. Пришёл я только под вечер, поскольку после гимназии забежал домой переодеться.

— Ну наконец-то! Почему так долго? — обиженно проговорила Зоя. — Я заждалась.

Лицо её было бледным, а длинные волосы рассыпались по подушке.

— Домой забежал, переодеться и вещи закинуть. Держи, — я достал из-за спины букет цветов. — Как себя чувствуешь?

— Ой, как приятно! Даже не ожидала! — Зоя расплылась в улыбке. — Иди сюда.

Обняв правой рукой, она чмокнула в губы, и тут же поморщилась.

— Болит? — спросил я.

— Да, причём сильно, а мне даже обезболивающее не дают.

— Ты меня спасла тогда.

— И что мне за это полагается? — Зоя слабо улыбнулась.

— Договоримся, надеюсь, — улыбнулся я в ответ.

— Расскажи хотя бы, за что тебя хотели убить? И почему тот здоровый сказал, что ты кому-то доносишь?

— Придумывает всё, — я взял стул и сел рядом. — Нашла кого слушать.

Я рассказал Зое и о ночной встрече с Агнией и Кузьмой Гиппонскими и о том, что за этим последовало, в том числе, про разговор в спортзале с Гришкой Мономахом, после чего внук архонта затаил на меня обиду.

— Понятно, — протянула Зоя. — Непонятно только, как они узнали, куда мы поедем?

— А ты кому-то говорила о нашем свидании?

— Да никому я не говорила. Ты что? Зачем мне болтать. Если только подругам. Они же такие любопытные, не отстанут.

— Ну вот, а они всем растрепали. Возможно, узнала и Агния.

— Вот же сука! Ну всё, она покойница!

— Да погоди. Это всего лишь версия. Может, и не она.

— А кто ещё?

Я пожал плечами и перевёл разговор на другую тему.

— Вчера все только и говорили в гимназии, что о пропавшем парне. Этайр из рода Никомедовых. Между прочим, он входил в клуб «Волчий коготь».

— Вот же подонки! Они бы и тебя убили.

— Это вряд ли. Тогда ты была бы свидетельницей. Если только и тебя… Нет, не думаю.

— И всё равно я рада, что ты им навалял. Ты такой сильный, — Зоя провела здоровой рукой мне по плечу.

— Можно быть сколь угодно сильным, но когда против тебя пятнадцать человек… ладно, не будем об этом. Просто хочу предупредить, что дело может оказаться куда серьёзнее, чем школьные разборки. В городе что-то происходит. В воздухе витает какая-то тревога.

— Ты про что?

— Недавно я слышал, будто среди гимназистов есть приверженцы идей «Ахейского союза». А «Ахейский союз», вероятнее всего, контролируется Птолемеями.

— И? Что-то не понимаю, к чему ты клонишь?

— Честно сказать, я и сам мало что понимаю, но пытаюсь выяснить. Похоже, фила Красного быка замыслила какую-то авантюру. А может, и нет. Но если даже гимназистов стали убирать… в общем, будь осторожнее. Надеюсь, наш архонт разберётся.

Архонту предстояло разбираться с тем, что творится внутри филы, а мне — с учёбой, поскольку давалась она пока тяжко. По сравнению с тем, как учился Константин, успеваемость моя упала. Играли роль как плохая осведомлённость о новом мире, так и разные дела, которых у меня было навалом.

Только наш тренер, Филипп Никанорович, меня хвалил и ставил в пример остальным. В фибральной технике я совершил настоящий прорыв. Те приёмы, которые у Константина Златоустова в жизни никогда не получились, я выполнял на раз-два, и всё благодаря особенной, «теневой» энергии, делавшей мои ноды и фибры крепче и позволявшей легко ими манипулировать.

Более того, мои способности оказались весьма полезны в быту. Так, например, с расстояния метров десяти-пятнадцати я мог подтянуть к себе кружку с чаем. Первые разы чай выплёскивался, но потом я наловчился и делал это очень аккуратно.

Мои успехи в практике фибральных техник оказались столь велики, что на последние занятия заглядывал даже Виссарион Андреевич — лексиарх нашего класса.

Вначале я думал, что лексиарх — это что-то вроде воспитателя, но как позже оказалось, в его обязанности входит не только и не столько воспитательная работа, сколько наблюдение за духовным развитием (то есть развитием силы) учеников и присвоение им ступеней в соответствии с навыками и показателями. А главный лексиарх гимназии собирал эти данные и передавал клану, поскольку каждый князь и этайр, наделённый архэ, стоял на особом учёте в дружине филы. Подготовка потенциальных бойцов являлась важнейшей обязанностью всех гимназий, даже тех, что не имели военного уклона. Я тоже стоял на учёте в клановом «военкомате», и если клану потребуется, меня, как и всех моих родственников, могли призвать на службу.

В этот четверг Виссарион Андреевич попросил меня подойти после уроков в зал для тренировки фибральных техник. Явившись в назначенное время, я обнаружил там тренера, лексиарха класса и крупного мужчину с лысой грушеобразной головой — Платона Васильевича, главного лексиарха гимназии.

— Слышал о твоих успехах, Константин, — сказал он, здороваясь со мной за руку. — Продемонстрируешь?

— Конечно, — согласился я.

— В фибральных техниках у нас успехи, а вот по всем остальным предметам… очевидный провал по сравнению с прошлым годом, — заметил Виссарион Андреевич. — Преподаватели жалуются. Средний бал резко упал. Домашние задания уже второй раз не выполняются.

На самом деле не выполнял я их чаще, но спалился всего два раза.

— Это плохо, конечно, — оптимистичным тоном произнёс Платон Васильевич, — но не будем о грустном. В некоторых моментах у тебя, Константин, намечается прорыв, а остальное и подтянуть можно. Ну и сделаем скидку на амнезию, конечно же. Ты перенёс тяжёлую травму, с этим тоже надо считаться.

Платон Васильевич попросил меня проделать несколько упражнений, в том числе те, которые мы не отрабатывали на занятиях с Филиппом Никаноровичем. В основном это были манипуляции с предметами на расстоянии и ломание кулаками бетонных блоков. По итогам смотров я снова удостоился похвалы, но теперь уже от главного лексиарха, и со спокойной совестью отправился домой.

Оставалось только гадать, знает ли клан о моей особенной силе и будет ли на это какая-нибудь реакция. По поводу первого я почти не сомневался, со вторым могли быть разные варианты. Я часто слышал от гимназистов, что перспективным ученикам предлагают службу на предприятиях или в дружине клана, а то и в государственных учреждениях. Многие ребята хотели, чтобы их заметили, но гораздо больше беспокоились за это их родители, желая продвинуть своих чад по карьерной лестнице. Мне же подобные вещи были неинтересны — мне предстояла другая миссия, стать предводителем рода.

В тот же день мне довелось поболтать с Леонидом.

С сыном Евсевия я пересекался крайне редко, несмотря на то, что жил он в том же крыле, что и мы с братом. Леонид даже не на каждом ужине присутствовал. Зато он затеял ремонт пристройки, где проживали слуги, и теперь днём там околачивались рабочие, что-то долбили и сверлили.

Я зашёл в комнату отдыха, что находилась недалеко от моей спальни. Тут были телевизор, допотопный компьютер, шкаф с книгами и журналами, настольные игры — в общем, всё, что нужно для интересного времяпрепровождения. Я редко сюда заглядывал, однако сегодня решил пару часиков поторчать перед телевизором, но не от нечего делать, а чтобы найти какую-нибудь новостную программу и узнать, что творится в стране и мире. Пока только газеты удавалось изредка почитывать, но хотелось чего-то большего.

Не получилось. За телевизором на диване сидел Леонид. Он ел жареную картошку и смотрел какое-то кино. Слово за слово мы с ним разговорились, и я даже спросил его насчёт планов на будущее.

— В дружину пойду после лектория, — сказал он.

— Сам? Или отец заставляет?

— Да как тебе сказать, — Леонид заулыбался своей обычной странной улыбкой. — Конечно, отец хочет, чтобы я отслужил, как он. Да и лишним не будет. Отец всё-таки воевал и… в общем, не знаю.

Кажется, Леонид был не очень уверен, хочет ли служить в дружине.

— Тоже воевать хочешь?

— Можно и повоевать. Но я, скорее всего, в кантоне буду служить, на охоту ездить. Сейчас войн нет, в Лао относительно спокойно. Там стратионы справляются.

— А твой отец где служил?

— В Сиаме само собой. Третья сиамская война.

Про Третью сиамскую войну я кое-что слышал. Это был вооружённый конфликт в небольшом государстве Лао между стороной, занимающей проиндийскую позицию, и стороной, поддерживаемой ВКП. Двадцать семь лет назад кланы Византия открыто вмешались и за четыре года подавили «повстанцев». Сейчас там находились лишь небольшие наёмные части.

— И как там? — спросил я.

— Не знаю. Отец мало рассказывал. Знаю только, что он пошёл в дружину после гимназии в девятнадцать лет и сразу же попал в Сиам. И у него командир тагмы был знаменитой личностью — Аркадий Птолемей, брат самого архонта. Погиб героической смертью, говорят.

— Птолемей?

— Да, а что? Они там тоже участвовали, как и все. Точнее, не все… Кажется, туда поехали четыре клана. В гимназии проходили, не помню уже.

Я прекрасно понимал, почему Евсевий никому не рассказывал о войне. Я и сам на гражданке ни с кем не говорил о своих боевых буднях. Всё равно не поймут. Но вот то, что Евсевий с молодости был знаком с Птолемеями, мне показалось очень подозрительным, особенно в свете последних событий. Снова закрались мысли, что дядя мог быть связан с происшествиями на южной окраине.

В пятницу снова были соревнования по вольному рукопашному бою, на этот раз среди парней, но у меня в тот день имелось дело поважнее.

Дядя Андрей заскочил за мной после гимназии на своём большом бежевом седане, и мы отправились к месту встречи с Колибри. Следом ехала ещё одна машина, в которой сидели три дружинника в штатском на случай, если ситуация выйдет из-под контроля.

Станция «Солнечное плато», как оказалось, находилась между нами и Птолемеями, в кварталах, принадлежащих клану Палеологов. Настя выбрала для встречи нейтральную территорию.

Разумеется, мне пришлось сообщить Андрею о том, как познакомился с Колибри, как нашёл человека, который стрелял в меня, как мы его поймали и допрашивали. Всё рассказал, кроме имён и некоторых подробностей. Дядя не переставал удивляться тому, что я пошёл на это один, не поставив в известность своих родственников.

— Сложно доверять тем, кого не знаешь, — сказал я. — А ведь месяц назад, по сути, я не знал никого. И эта борьба за власть между Ириной и Евсевием настораживала меня лишь ещё сильнее.

— Понимаю, — согласился Андрей. — Евсевий и Ирина только зря глотки друг другу грызут. Кому это надо? Все видят, что творится. Не ты один.

То, что сейчас говорил Андрей, очень отличалось от сказанного им месяц назад в ресторане. Раньше он целиком и полностью был на стороне Евсевия, а теперь что-то изменилось. Тем не менее, слова его звучали искренне. Андрей не походил на человека, рвущегося к власти. Простой служака, старающийся хорошо делать свою работу. Я не раз встречал таких — самые надёжные люди.

Два часа мы ехали по магистрали, попали в пробку, потом ещё полчаса колесили по тесным улочкам в поисках парка. Наконец, нашли. Он оказался довольно людный, как и кварталы вокруг, но нам всё же удалось отыскать свободную лавочку недалеко от пруда.

Настя подошла позже условленного времени. Я даже не узнал её. Белые брюки и светло-жёлтая рубашка с коротким рукавом никак не соотносились с её привычным образом. Дополняли наряд большие солнцезащитные очки, закрывающие пол-лица, и широкополая белая шляпа. Правая рука Насти до сих пор была в гипсе.

Девушка первая подошла к нам и поздоровалась.

— Колибри — это мой дядя Андрей, тагматарх нашей дружины, Андрей — это Колибри, — представил я их друг другу.

— Бывшая Анастасия Лапина из рода Феоктистовых, клана Красного быка, — сказала Колибри. — После убийства моего отца архонтом нашей филы я вынуждена скрываться под другим именем.

Я удивился тому, что Настя сразу раскрыла свою личность, но видимо, она имела на этот счёт собственные соображения. К тому же ни я, ни Андрей не знали той фамилии, под которой они с братом скрываются, а Насти Лапиной, по её же словам, уже два года как не существует.

— Очень приятно, — сказал дядя. — Так значит, вы из Птолемеев. Феоктистовы… Признаться, не слышал этой фамилии.

— Не удивительно, — Колибри села рядом со мной так, что я оказался между ней и дядей. — Вряд ли в газетах писали о том, что мой отец убит архонтом своей же филы. Такие дела Птолемеи всегда делают втайне от всех.

— Насколько мне известно, вы с Константином уже сработались, — проговорил дядя. — Константин сообщил мне, что вы поймали некого Паука, и тот раскрыл имя своего нанимателя. Никанор Птолемей — довольно известная личность, надо сказать. Прославился во время последней Сиамской войны, высоко поднялся по службе, хоть он и не из главной ветви.

— И замешан во всех грязных делах клана, — добавила Настя.

— К сожалению, я мало знаю о грязных делах вашего клана.

— Кланы не привыкли совать нос в дела друг друга. Иногда степени это хорошо, однако когда происходит то, что у нас, хотелось бы более широкой огласки. Впрочем, никто не желает закончить, как мой отец, поэтому все будут молчать.

— Но вы можете рассказать об этом, привлечь внимание басилевса и главной службы эфоров.

— Это как раз то, чем я занимаюсь.

— Значит, делаете благое дело.

— Я верю, что однажды правосудие восторжествует, но порой приходится вершить его собственными руками.

— Похоже, иногда это делать не так уж и легко, — Андрей кивнул на гипс.

— То был особый случай. Зачем вы решили со мной встретиться?

— Просто хочу знать наших союзников.

— Что ж, я — тоже. Надеюсь, наше знакомство окажется плодотворным. Грядут тяжёлые времена.

— Думаете, Птолемеи готовят восстание?

— К сожалению, многие пока не воспринимают это в серьёз, но есть ряд доказательств, что это так. Одно из них — бывший трубопрокатный завод в Ставре, где хранится огромное количество оружия, которого с каждым днём становится всё больше. Имеются и другие подобные базы, организованные Птолемеями с известными целями. Ну и не стоит забывать про Ахейский союз. Он тоже действует по их указке.

— Если всё это так, необходимо уведомить ГСЭБ.

— Те, кто надо, уже владеют информацией.

— Хорошо. Я понимаю, что вы работаете не одна. Мне хотелось бы выйти на контакт с теми, кто, скажем так, направляет процесс. У нас общие интересы, и ваша, и наша работа служит во благо ВКП. Думаю, нам определённо стоит сотрудничать теснее.

— Хорошо, мы будем с вами держать связь через Константина. Полагаю, так будет лучше всего, — Настя поднялась со скамьи. — Я тоже была рада с вами познакомиться. А теперь позвольте откланяться.

— Разумеется, — Андрей встал со скамьи и я тоже.

Когда мы ехали обратно, я спросил у Андрея, как ему встреча. После встречи с Настей дядя был несколько задумчив.

— Странно это всё, — проговорил он. — Понятно, что Анастасия — всего лишь исполнительница. Важнее, кто за ней стоит. Поживём увидим, как говорится.

— А что думаешь насчёт Никанора Птолемея?

— Слова нашей новой знакомой полностью соответствуют тому, что я о нём слышал прежде. Человек этот действительно пользуется дурной репутацией. Не знаю, что их связывало с Дмитрием. Надеюсь, однажды это выяснится.

— Слышал, Евсевий тоже воевал в Сиаме. Интересно, они не пересекались с Никанором?

— Да кто ж знает… Дела давно минувших дней.

Мне показалось, Андрей лукавит. Возможно, он знал что-то такое, о чём не хотел говорить.

По пути я попросил остановиться у ларька. Решил не терять времени даром, пока едем, и почитать что-нибудь полезное. Развернул свежий номер еженедельной газеты, и сразу же наткнулся на статью, посвящённую недавним событиям. Оказалось, про обстрелы дружинников на юге Византия писали много, ситуация взволновала весь город. Не могло это не дойти и до басилевса. Недавно тот встретился с Амвросием Птолемеем — архонтом клана Красного быка и велел ему найти и наказать виновных.

Был и ещё один тревожный случай.

Не все районы Византия были поделены между кланами, имелись и так называемые «ничьи», государственные территории. Один из таких участков примыкала с востока к птолемеевской части города. Земля там, как и на всех окраинах, близких к зоне «Д», была очень дешёвая, и потому в районе том понастроили множество предприятий. Несколько принадлежало семьям из нашего клана. Назывался район Лесная гора.

На этой седмице в Лесной горе начались беспорядки. Виновниками считались тавры — те самые обезьяноподобные люди, в телах которых жили низшие демоны. Они устроили бунт на одном из предприятий, принадлежащих семейству нашего клана. За два дня бунт перерос в массовые погромы, полиция не справлялась, и архонтам Мономахов и Аргеадов пришлось отправить туда для поддержания порядка по пятьдесят дружинников от каждого.

— Интересные дела, — я закрыл газету и положил на переднюю панель. — А наших дружинников больше не обстреливали?

— Мои ребята не ездили, а как у других обстоят дела, не знаю. Вчера архонт заявил басилевсу, что наш клан не будет заниматься охотой в зонах, смежных с территорией Птолемеев, пока нашим людям не обеспечат безопасность. Не знаю, как они будут выкручиваться. Не хотят по-хорошему, пусть разбираются сами и с тенеброй, и с бесплотными, а мы туда не ногой.

— Значит, охота пока всё?

— Как тебе сказать… Будем надеяться, что это не на долго. Мы же сами деньги теряем.

Ситуация выходила скверная. Один из кланов очевидно хотел развязать конфликт, басилевс пытался решить проблему миром, то ли не понимая, что происходит, то ли играя отведённую ему роль. Наш архонт, как только мог, избегал прямого столкновения с Птолемеями, но учитывая все обстоятельства, шансов было немного.

На выходных важных дел не намечалось, кроме очередного визита к Зое. Поехал к ней в шестерницу ближе к вечеру.

Зоя, как обычно, была ужасно рада меня видеть. Ей стало получше. Сказала, что раны болят уже не так сильно, а повреждённые кости благодаря фибральной медицине почти срослись.

— Так не хочется расставаться, — говорила Зоя, когда я уже собирался уходить. — Опять тут лежать одной, читать книжки, учебники… скука. А телевизор показывает всего два канала.

В углу на тумбочке стоял маленький телевизор с выпуклой трубкой и двумя рогами-антеннами.

— Кстати, меня, наверное, скоро выпишут. Буду дома лежать, — продолжала Зоя.

— Дома всегда лучше. Повезло. Меня две седмицы тут мариновали, когда я с пулей в голове лежал.

— Ага. А как мы встречаться будем?

— Могу приехать в гости, — усмехнулся я.

— Издеваешься, — проворчала Зоя. — Там же родители.

— Созваниваться, значит, будем чаще, — я поднялся со стула. — Выздоравливай.

Мы поцеловались на прощанье, и я уже направился к двери, как вдруг она открылась, и в комнату вошёл высокие статный мужчина в синем костюме. На лицо он выглядел довольно молодо, но в волосах уже белела седина.

— Добрый день, — поздоровался он. — А вы, молодой человек, простите, кто будете?

— Отец? — удивилась Зоя. — Ты же не собирался приезжать сегодня.