Паладин развивает территорию. Том II

Глава 224 Иггдрасиль

Луна Эрлион гуляла по лесу на восточном берегу реки Ривен. Ей были необходимы прогулки среди деревьев, чтобы набраться сил и послушать их шептания.

С каждым днём пребывания в роли дриады она ощущала всё большую связь с этим миром.

Когда она только получила этот класс от Виктора, ей было некомфортно. Растения всё время тянулись к ней, пытались пообщаться или просто прикоснуться. Трава под ногами радовалась, когда она ступала по ней, дерево, на которое случайно облокотилась девушка, трепетало листьями, словно подул ветер. И так случалось постоянно, что казалось Луне странным.

Однако с увеличением восприятия она поняла, что это не показное, как у людей или родителей в этом мире, а действительно радость растений при виде её.

Теперь, когда Луна приняла себя как дриаду, ей это стало нравиться. Заходя в лес, она словно попадала в компанию лучших друзей, что рады её присутствию. Они рассказывали ей истории из прошлого, что видели и слышали за время своего существования.

Молодые деревья были похожи на детей, которые задавали миллионы вопросов, а взрослые старались успокоить их, чтобы те не надоедали дриаде, по которой так скучали.

Лес давно не ощущал дриаду и постепенно начал умирать от тоски. Весь растительный мир тосковал по дриадам, и эту тоску ничем нельзя было унять. Словно дети, потерявшие мать, они печалились каждый день, каждый час и каждую минуту.

Весть о том, что дриада вернулась, уже разлетелась по континенту, и, естественно, об этом узнали деревья в Вечном лесу. Хотя эльфы заметили перемены и догадывались о появлении хранителя леса, но не могли утверждать этого наверняка, потому что деревья перестали умирать, однако новые не рождались, а священное озеро всё также не пополнялось.

Луна не понимала, как сильно жители леса хотят видеть её. У девушки всё ещё были страхи вновь оказаться в ловушке обязательств перед другими людьми, и этого она боялась больше всего.

Оказавшись во владениях Виктора, Луна впервые за всё время пребывания в этом мире почувствовала себя свободной. Хотя растения постоянно говорили, что за ней следят, но она понимала, что это охрана, приставленная Виктором, и те никогда не вмешивались, куда бы девушка ни направилась.

Для проверки Луна уже несколько раз покидала вотчину, отправляясь в другие владения, и даже брала экипаж, чтобы отправиться во владения Манита. Охрана следовала за ней неотступно, но так и не пыталась остановить её.

Виктор приказал оберегать девушку и докладывать только в том случае, если той будет угрожать опасность, а всё остальное было неважно. Он не желал сдерживать Луну, понимая, через что она прошла.

На самом деле, сбежать в случае необходимости для дриады не составит труда. Виктор не мог отобрать класс, лишь заблокировать её навыки или убить, а вот само существование отменить никак нельзя.

Поэтому до тех пор, пока она хочет спрятаться среди деревьев, для неё не составит никакого труда, что девушка несколько раз и делала.

Сегодня, оказавшись в лесу, Луна пришла к месту, где росло небольшое дерево у лужицы воды. Это было новое священное дерево со священным озером. Во всяком случае, так его называли эльфы, однако деревья называли их «солнечным древом» и «озером радости».

Когда девушка приблизилась к этому густозаселённому деревьями месту, несколько из них изменили свой облик, став больше похожими на гуманоидов, и, выкопав свои корни, расступились перед ней, освобождая дорогу к солнечному древу.

Это были боевые древни, что родились из ближайших к озеру молодых деревьев. Они хотели защитить новое пристанище дриады, поэтому решились изменить себя, питаемые водами озера.

Девушка знала, что здесь за ней не могут следить охранники, так как лес начал наводить на них морок, сбивавший их с толку и создававший ощущение, что они видят её.

Она наблюдала за маленьким деревом, которое росло всего несколько дней, но уже гордилось собой. Другие деревья поклонялись ему, а оно было только радо, чувствуя своё превосходство над ними.

Луна уже несколько раз отчитала солнечное дерево за его высокомерие, что действительно огорчило последнее. Дриада дала ему имя, хотя у него и было своё, но он с радостью принял новое, и это было единственное, которое она смогла вспомнить, — Иггдрасиль.

Хотя ничего общего с деревом из скандинавской мифологии оно не имело, но она просто не знала других имён деревьев.

Иггдрасиль был также определён как мальчик за свой характер, хотя никакого пола у него не было. Луна решила так, потому что тот был дерзким и непослушным. Любил спорить и никогда её не слушался, что отчасти ей даже нравилось.

Она ощущала его как своего ребёнка и каждый раз, приходя в гости, чувствовала, что тот готов выпрыгнуть из земли и прижаться к ней, настолько он был счастлив.

Девушка, естественно, была в курсе того, что Виктору для излечения требуется вода из священного озера, однако отдать ему её не могла.

Изначально, как только родился Иггдрасиль, а затем и озеро, она так и планировала сделать, но с информацией, полученной от других деревьев, для неё встала дилемма.

Пока дерево не вырастет полностью, нельзя трогать воду, чтобы заложить прочный фундамент в его развитии. Даже капля потерянной воды станет серьёзным ударом для Иггдрасиля. А когда она начала относиться к нему как к своему ребёнку, самочувствие Виктора стало для неё не столь важным.

Ему не грозила смерть в ближайшее время, поэтому и вопрос между жизнью и смертью не стоял, так что выбор для Луны стал очевидным — жизнь сына важнее любой другой.

Трудно объяснить людям, что человек любит дерево больше других, но для неё это не дерево, а её ребёнок, и нет ничего важнее его благополучия.

Вотчина Виктора хоть и жила полной жизнью, но атмосфера всё равно выдавала, что что-то не так. Люди словно делали всё механически, без эмоций.

Вся их хорошая жизнь крутилась вокруг лорда, который гарантировал всё это. Пропаганда Виктора уже начала давать свои плоды, так как в газетах регулярно писали о том, что в каком-то из наделов опять был казнён нерадивый житель Балтес, нарушивший указ местного лорда.

Хотя аристократия, читая такие новости, гордилась своим превосходством, потому как преподносилось это в газетах не как вина аристократа, а как вина простолюдина, но последние это воспринимали совершенно иначе.

Когда сами газеты только появились, они стали невероятным открытием для людей. Теперь новости можно было получать не только с торговцами и беженцами, а, учитывая, что всё контролировалось особняком лорда, несложно догадаться, что толпой манипулируют, правда, никто этого до конца не понимал.

Редакцией газет занималась Фрейя, так как в плане разведки ей не было равных, а также она получала все последние новости со всего континента. Хотя договор между Виктором и её отцом включал лишь три страны, никто не мог отказать дочери герцога Лисейн в получении информации.

Она тщательно отбирала информацию и всегда подавала её в выгодном для аристократов свете, во всяком случае, так это выглядело для них. На самом деле Фрейя изначально и сама так считала, так как являлась знатной особой, но когда Виктор объяснил ей, что простые люди смотрят на дворян иначе, она на многое посмотрела по-другому.

Дворяне привыкли, что на них смотрят либо с завистью, либо со страхом, однако жители Балтес не были похожи на всех остальных в этом мире.

В их понимании все должны быть похожи на их лорда, а если это не так, значит, с ними что-то не то, ведь их лорд — само совершенство.

Теперь, когда появляются новости о том, что казнён очередной житель Балтес в других владениях, они проклинали дворянина за его жестокость, а не простолюдина за глупость, как делали это раньше.

Незаметно мышление людей начало меняться, и они больше злились, чем сочувствовали. Это было тем, что нужно Виктору. Ему не нужны овцы, послушно следующие за ним, лорду требовались люди, готовые пожертвовать собой ради него и защиты его семьи.

Такие игры с толпами довольно опасны, однако без этого его могла постигнуть участь графа Леситора, за которого не встал ни один простолюдин, побоявшись потерять свою никчёмную жизнь, даже при том, что сын графа являлся монстром, пытавшим и истязавшим людей.

Пелос, что, по сути, подтолкнул Мину к созданию организации «Свободу Лимее», а также направил её на путь искоренения всей знати континента, являлся сыном графа Леситора, что нынче занимал пост мэра Айронвуда.

Виктор, конечно, этого не знал и не мог знать, однако даже простое изгнание с собственных земель его бы не порадовало, поэтому люди в его вотчине должны были знать, что без него они ничто и никто. Стоит ему умереть или потерять своё место лорда, как их начнут казнить и убивать без причины, а хорошая жизнь закончится так же быстро, как и началась.

Поэтому люди, зная, что их лорд рискует жизнью на поле боя, ненавидели тех, кто его туда отправил, и каждый день приходили к храмовой площади, которая уже была близка к завершению.

Они посещали все шесть храмов, а также кланялись статуе Виктора, моля его вернуться живым в свои владения.

Гелдор находился в кузнице, когда туда заявился Свейн. В отсутствии Виктора ему начала надоедать Верховный маг, что казался дворфу ещё более неприятным, чем хозяин этих земель.

Лорд давал ему новые изобретения, которые они могли реализовать, а маг хотел испытать свои новинки. Сегодня проходили испытания новой руны, которую Ротмайер смог расшифровать.

В отсутствии ненавистного аристократа он не собирался ждать его возвращения, чтобы выяснить, как может пригодиться руна придания импульса движения.

Вместе с Лами, что вернулся из Хитмора, и дворфами они начертили новую руну на металлическом бруске весом один килограмм. Когда в него влили ману, тот в одно мгновение полетел в стену, чуть не убив находившегося на пути кузнеца.

Первое, о чём подумал в этот момент Свейн, — это использовать его в оружии, однако руну нельзя было настолько сильно уменьшить, так как она потребляла огромное количество маны, и её уже без того сократили насколько возможно.

Ещё большее уменьшение просто сожгло бы её, однако оставлять просто так тоже не хотелось, поэтому руну начертили на бруске металла весом в сто килограмм.

Когда вновь влили ману, брусок также полетел в стену, но с явно меньшей скоростью. Так Ротмайер понял, что масса влияет на скорость.

Руна снижения веса была недоступна, поэтому он попробовал добавить ещё одну руну, но это не дало никакого результата. Скорость оставалась неизменной, что навело магистра на мысль, что руны придают равное ускорение вне зависимости от количества самих рун и маны, вливаемой в них. Всё сводится исключительно к массе объекта.

После некоторых испытаний на металлических брусках он перешёл к продуктам, выпускавшимся заводом, и первым из них стал трактор.

На него нанесли уже полноценную руну, которая была в несколько раз больше, что позволило влить больше маны.

Когда трактор сдвинулся с места, все вокруг могли заметить, что тот двигался гораздо быстрее, чем прежде. Руна действительно работала и помогала увеличить скорость.

Впоследствии начались испытания с мощностью. К трактору прицепили несколько телег, гружённых металлом, и начали испытывать, сколько она сможет утянуть.

И вновь обнаружили улучшения. Прирост мощности составил минимум в два раза, а, возможно, и больше, просто сцепка телег не выдерживала нагрузки, но и такого результата было более чем достаточно.

Главной проблемой паровых двигателей являлась мощность. Виктор это хорошо понимал и поэтому просил Гелдора найти возможность повысить прочность котлов, чтобы их можно было разогревать сильнее, но у всего есть свой предел, поэтому лорд так жаждал магии, что позволит обойти это узкое место в своих технологиях.

Нефть до сих пор не нашли, а без неё мощность двигателей можно было нарастить либо магией, либо повышением прочности котлов, чтобы те выдерживали больше давления, и вот, наконец, верховный маг, сам того не понимая, решил важнейшую проблему Виктора.