Паладин развивает территорию. Том II

Глава 245 Жизнь продолжается

Виктор сидел в своём шатре, откуда выпроводил всех женщин, включая графиню.

Расставив шахматы на столе, он передвигал фигуры, играя сам с собой. Из всех членов семьи, помимо Виктора, этот вид развлечения нравился только Фрейе и Луне.

Была ещё горничная, которая обожала шахматы и частенько обыгрывала своего господина, отчего приходила в восторг и каждый раз, победив, радовалась так сильно, что начинала бегать и прыгать по комнате, как маленькая девочка.

Сейчас никого из них рядом с лордом не было, поэтому он играл один и раздумывал о будущем в свете последних новостей.

Час назад принесли сообщение от короля, которое подтвердило предположение Виктора, что начнутся переговоры и война будет окончена.

Ему было невыносимо от этого. По последним подсчётам, погибло триста девяносто два солдата Балтес, двести шесть человек останутся калеками на всю жизнь, ещё тысяча триста восемьдесят три тяжело ранены, и им предстоит длительный курс лечения, прежде чем они смогут вернуться в строй.

Всё это только ради того, чтобы усадить аристократов за стол переговоров в войне, в которой нет победителей. Никто не получил важных земель, а все репарации, что заплатит Лантарис, Армондэль потеряет за то время, пока торговля между королевствами вернётся к прежним объёмам, но всё это являлось частью жизни в этом мире.

Сам феодальный строй толкал королей на эти бессмысленные войны, только вот Виктор не хотел его менять, при всей жестокости такого решения. Никакая другая политическая система не позволяла такому, как он, обладать такой властью, как сейчас.

Даже будучи простым виконтом в своих владениях, он всё равно что король, а когда станет герцогом, даже Клойд должен будет остерегаться лишний раз злить его.

Никто не мог обвинить его в гибели солдат, но он сам винил себя за это, и никакие оправдания не помогали перед совестью. Убей он предавших его последователей, и на его совести были бы только двенадцать человек, но из-за слабости характера и наивности он оставил их жить.

Король воспользовался его ошибкой и заставил пожертвовать куда большими жизнями солдат, преданных ему на сто процентов.

Лорд смотрел на шахматную доску, где чёрному королю поставил шах и мат белый слон, прикрытый белым королём, и белый конь.

Хотя в этом мире Виктор переименовал большинство фигур, но для себя он продолжал их называть по-прежнему.

Коснувшись указательным пальцем чёрного короля, он повалил его на стол, признавая поражение чёрных.

— Больше никто не заставит меня отправить своих солдат на войну, — сурово произнёс лорд, глядя на лежащую фигуру на шахматной доске.

В полдень следующего дня дворяне начали собираться на одном из холмов между двумя лагерями, где было обустроено переговорное пространство.

Деревянный подиум высотой в полметра и площадью с баскетбольную площадку, на которой установили длинный стол короля Армондэля, два трона с разных концов и кресла за их спинами.

Король Клойд прибыл первым, как побеждённая сторона, и расположился на подготовленном для него месте, а Маритас появился лишь через полчаса, показывая своё преимущество в этих переговорах.

Виктор, как и все мелкие дворяне, находился рядом с площадкой со стороны своего короля, ожидая начала. Ему не хотелось находиться здесь, так как он презирал обоих монархов и даже не пытался это скрыть, однако у него не было права отказаться.

Разглядывая их помпезные аристократические реверансы в сторону друг друга и ожидая, когда Клансар объявит свои требования, лорд разглядывал аристократов Армондэля с противоположной стороны, которые общались между собой с самодовольными улыбками на лицах.

В этом коротком бою Лантарис потерял тридцать тысяч солдат, а его противник — восемнадцать тысяч, что, по мнению Виктора, являлось катастрофой.

Гибель трети войск всего за два дня в любом мире могло считаться ужасающим, но дворяне радовались мелкой, ничего не значащей победе.

Пока лорд смотрел на аристократов, два короля поздоровались и, усевшись на свои места, приступили к переговорам.

Клойду передали пергамент с условиями и дали время на ознакомление. Через пять минут он передал его Волмару у себя за спиной, а тот, ознакомившись, передал дальше, и так, пока с ним не ознакомилась вся высшая знать Лантариса.

— Это недопустимо, — наконец заговорил Волмар.

Дворяне перешёптывались между собой, явно негодуя и поддерживая герцога.

Как бы странным не казалось, но король не мог признать поражение сам. За него это должны были сделать дворяне, и что важнее, они же принимали условия капитуляции.

Монарх в данном случае выступал лишь как свидетель переговоров, а также арбитр, который мог рассудить своих аристократов.

Как только знать договорится об условиях, король подтвердит своей подписью исполнение договорённостей.

Однако герцог не то что не согласился, он явно был возмущён условиями, что говорило об их неприемлемости для него.

— Вы требуете выплаты тридцать тысяч золотых монет каждый год в течение десяти лет. Всех земель севернее Маранты, а также компенсацию за каждого погибшего солдата в десять золотых монет! — перечисляя все неустроившие моменты в условиях мирного договора, сообщил Волмар, сверля взглядом короля Маритаса.

Однако тот смотрел лишь на Виктора, находившегося за пределами площадки и явно игнорировавшего происходящее за столом.

Король так и не смог отомстить виконту, во всяком случае, он так считал, но так не думал сам лорд.

За этот поход он потерял более пятисот солдат погибшими и ранеными, что считал трагедией, в отличие от других аристократов, потерявших тысячи солдат и теперь опасавшихся, что им придётся платить слишком большой откуп ради мира.

Переговоры за столом перешли в перепалку, но всё равно не привлекали Виктора, который уже просто ждал, пока всё это закончится, и только ближе к вечеру обе стороны смогли договориться.

Условия хоть и были суровыми, но Килисито согласился уступить часть своих территорий, а также был снижен срок выплат золота и ещё порядка сорока пунктов, которые урегулировали в рамках переговоров.

На всё это лорду было абсолютно плевать, и, как только Клойд и Клансар покинули площадку, он тут же направился в лагерь. Его больше ничего не сдерживало, поэтому уже на пути к острогу он приказал Алганису сворачивать лагерь, чтобы выступить домой немедленно, несмотря на то, что солнце клонилось к закату.

Вытащив из кармана кристалл, Виктор на ходу влил в него манну, и перед ним вновь появилась проекция дочерей, что заставляли его улыбаться. Девочки ползали по ковру кабинета, ища игрушки или то, что можно попробовать съесть с пола.

В Айронвуде, столице вотчины Балтес, пожилой скрюченный старик стоял в центре города под палящим солнцем, разглядывая здания и улочки этого странного для него города.

Мирдин, более тысячи лет не покидавший королевство драконов, думал, что увидит обычный город людей, в котором всё будет точно так же, как и в его последнее посещение.

Какого же было его удивление, когда перед ним предстал чистый, ухоженный город, в котором жили люди, с энтузиазмом смотрящие на жизнь.

Гуляя по улицам, они разглядывали витрины магазинов, смеялись, шутили или просто разговаривали на ходу, делясь новостями или даже споря о чём-то.

Это была неестественная картина для данного мира, и в первую очередь то, что они все являются простолюдинами, говорило о неординарности данной территории.

Балтес — своего рода заповедник, в котором жители совершенно отличаются от остального мира, и это при том, что сюда приезжало всё больше людей.

В данный момент, помимо основных пяти населённых пунктов, появилось ещё восемь, разраставшихся с каждым днём, и никто не собирался останавливать расширение.

Пока пожилой старик в мантии мага и деревянным посохом в руках прогуливался по улицам города, к нему подошёл заклинатель, преградивший дорогу.

Статный мужчина, в котором любой житель Балтес мог узнать Свейна, смотрел на Мирдина, не давая ему пройти.

— Я знаю всех архимагов и Верховных магов в Ширано, но никогда не встречал вас, — заговорил Ротмайер.

Дракон взглянул в глаза собеседнику и увидел сверлящий подозрительный взгляд. Мана в теле человека бурлила, словно он продолжал совершенствоваться, что являлось неестественным для Верховного мага, так как уже давно такой уровень считался последним, хотя драконы и знали, что это неправда.

— Я всего лишь странствующий заклинатель, хе-хе… В прошлом я был отшельником, и вот решил вернуться в мир, — смеясь, ответил Мирдин.

Свейн с подозрением отнёсся к такому ответу. Находясь в особняке, он почувствовал невероятное по силе существо, которое появилось в радиусе его ощущения, но оно быстро исчезло. В его поисках Верховный маг начал сканировать всё вокруг, однако наткнулся на старика перед собой, которого не мог никак проверить.

Такое могло означать только две вещи: либо у него нет магии, либо уровень старика выше его, и оба эти варианта невозможны в понимании магистра.

— Зачем вы здесь? — спросил Свейн.

Дракон осмотрелся по сторонам, с любопытством разглядывая людей, дворфов и эльфов, что бродили повсюду.

— В поисках новых знаний — не глядя на собеседника, ответил он.

— Вы некромант? — не унимался Ротмайер, так как перед ним была загадка.

Магистр предположил, что эти заклинатели могли найти способ скрыть свой уровень, а ему необходимо было найти объяснение, ведь все маги чрезвычайно любопытны.

— Молодой человек, могу я встретиться с хозяином этой территории? — игнорируя вопрос, спросил Мирдин.

Ротмайеру было очень любопытно, кто это, и поэтому он, не задумываясь, пригласил его в особняк. Такова была натура всех магов. Неважно, насколько может оказаться опасным человек или их эксперимент, важнее всего выяснить истину.

Дракон также с лёгкостью ответил на приглашение, ведь Верховный маг людей — это действительно стоящий собеседник, у которого много чего можно узнать в процессе общения.

Двое спокойным шагом направились по центральному проспекту в сторону выхода из города под наблюдением «мертвецов», которые точно так же отметили для себя этого странного старика, появившегося из леса на западном берегу реки Ривен.

В тронном зале особняка на месте лорда сидела Сильвия, а на соседнем кресле находилась Фрейя.

Сегодня двум девушкам пришлось решать очередную задачу, которую перед ними поставили аристократы, всё больше прибывающие во владения.

Перед ними стояли шесть дворян, которые очень долго добивались данной встречи, так как считали свой вопрос чрезвычайно важным.

— Ваше превосходительство, вы же понимаете, что мы не можем работать, как простолюдины? — возмущённо спросил молодой человек.

Этот представитель знати, как и все, кто пришёл с ним, были одеты в дорогие одежды, что шили местные портные из привезённых с самых отдалённых частей континента тканей, что явно говорило об их достатке или расточительности.

Сильвия окинула взглядом всех аристократов, затем посмотрела на Фрейю.

Девушка с лисьими ушками, видя взгляд хозяйки дома, поднялась со своего места и взяла у слуги, стоявшего рядом с ней, папку с документами. Открыв её, она начала перебирать документы, пока не нашла, что искала. Вытащив листок бумаги, Фрейя вернула папку слуге и посмотрела на аристократа, стоявшего в центре зала.

— Виконт Тирама Каппин, — заговорила она и, видя, как молодой человек сглотнул, услышав свой титул и имя, продолжила, — взял в долг у простолюдина Кини из Айронвуда одну золотую монету и не вернул в означенный срок, получил от торговца рассрочку на семь золотых монет и так и не оплатил в означенный срок, взял у шести простолюдинов из Вестервиля от двух до двенадцати серебряных монет…

Фрейя продолжала перечислять все суммы, которые аристократ перед ней брал у торговцев и простолюдинов в долг, но впоследствии просто отказывался возвращать.

— Итого: общая сумма составляет пятьдесят шесть золотых монет, восемьдесят четыре серебряных и девяносто три медных, занятых у торговцев и простолюдинов во владениях Балтес, Клинт и Селитас — после этого вернула бумагу слуге, ожидавшему с папкой в руках.

Сильвия, внимательно слушавшая отчёт, наконец заговорила.

— Тирама, вы, как дворянин, не можете быть привлечены за то, что взяли у простолюдинов, и я не могу даже считать это неправильным, — начала девушка.

Радостный аристократ, услышав эти слова, начал говорить, не дожидаясь продолжения от Сильвии.

— Ваше превосходительство, это всего лишь грязные простолюдины и они должны быть счастливы… — не успев закончить, он был остановлен жестом Сильвии.

— Совершенно верно, они всего лишь простые люди. Однако, все эти простые люди приносят доход нашей стране, которая в данный момент отправила свои войска для защиты королевства. Когда купцов в Балтесе обманывают, у нас становится меньше денег, и мы не можем платить своей армии. Это может привести к тому, что мы проиграем войну из-за таких мелочей. Может быть, вы пытаетесь ослабить нас ради Армондэля?

Девушка так преподнесла ситуацию, что получение займа от простых людей выглядело как измена стране.

В отличие от Виктора, Сильвия хорошо знала, как работает аристократия. Важно только найти способ обвинить человека и иметь для этого подходящий статус, а все оправдания, с другой стороны, не будут стоить ровным счётом ничего.

Тирама и аристократы за его спиной стояли белые как мел. Они пришли сюда, чтобы попросить дать им работу, достойную аристократов. Как правило, это были учителя в доме лорда или управляющие территориями, сельскохозяйственными объектами, или в случае с Балтес — заводами, карьерами и даже городами.

Конечно, им такого никто бы не позволил. Даже дай на это разрешение сам лорд, Сильвия первая воспротивилась такому, ведь всё, что строится и создаётся на этой территории, принадлежит их с Виктором детям, а если это попадёт в руки дворян, они обязательно всё разрушат, чего девушка никак не могла допустить.

— В-ваше превосходительство… П-позвольте нам решить всё самим, — наконец заговорил дворянин, боясь больше о чём-либо просить.

— Вы можете жить в Балтес и даже найти достойную аристократа работу, но не создавайте проблем, — сурово произнесла девушка, после чего встала со своего места и в сопровождении Фрейи и стражи покинула зал.

Дворяне, стоявшие в ступоре, взглядом провожали эту женщину, боясь дышать, пока она не покинула помещение.

Их почётный титул по сравнению с титулом хозяйки территории значил немногим больше, чем статус простолюдина. А учитывая, что она является будущей герцогиней, одного её слова достаточно, чтобы их казнили за измену королевству.

Прямо сейчас они действительно благодарили её за снисхождение к ним.

В таком отношении к наказаниям от высшей знати крылось ещё одно отличие феодальной системы. Дворяне совершенно искренне воспринимали своё помилование или снисхождение со стороны более влиятельных особ. И находившиеся в тронном зале не были исключениями.